Полигон

Можно ли объяснить и описать то, что не должно существовать в природе? Можно ли не сойти с ума, допустив хотя бы мизерную вероятность того, что это творение, это существо не плод моего воображения. Что он так же реален, как я и Харпер, как все мы…

Мне хотелось бежать прочь, вопя от страха, и одновременно рухнуть к его ногам, покорно склонив голову. Потому что он… Потому что…

– Это всего лишь сон, – сдавленно шепчу я, пытаясь саму себя в этом убедить. – Ужасный чудовищный сон.

Задушенно всхлипнув, упираюсь лбом в каменное плечо Харпера, пытаясь скрыться от преследующего меня взгляда. Но, даже зажмурившись, продолжаю видеть пульсирующие зрачки.

– Говори, – тихо требует майор. Или даже просит. Непривычно мягкая интонация обескураживает, создает иллюзию хрупкого доверия и защиты, в которых я так отчаянно нуждаюсь.

– Он… не человек… И не шершень… точнее он не похож на них. Только глаза, – путано объясняю я.

– Что еще? – крупные ладони майора ложатся на мою спину и замирают без движения. Согревающее тепло его рук не способно унять охвативший меня озноб, но удерживает меня здесь, в этом густом сумраке, не позволяя нырнуть обратно, в закручивающуюся воронку из жалящих осколков разбитых стеклянных стен.

– Он говорил со мной… В моей голове, – с губ рвется жалобный всхлип.

– О чем? Что конкретно ты услышала?

– Я – Аристей… Твоя судьба. Твое будущее. Твоя жизнь… если захочешь. Или смерть. Другого не дано. Выбирай правильно, Ариадна Дерби, – слово в слово цитирую крутящиеся в голове и пугающие до жути фразы.

Харпер молчит, его пальцы на моей спине напрягаются, до легкой боли впиваясь в кожу. Крупная дрожь проходит по позвоночнику, горло пересыхает, и я судорожно хватаю ртом спасительный кислород, пропитанный запахом гари и будоражащим ароматом сильного мужского тела.

– Что он такое? – вскинув голову, я тщетно пытаюсь рассмотреть в темноте выражение его лица, но сквозь пелену набежавших слез вижу только размытые очертания резких скул и волевого подбородка.

– Сон, Дерби, всего лишь сон, – твердым тоном повторяет он мои недавние слова. – Наши страхи порой рисуют невероятно детальные образы, но они не имеют никакого отношения к реальности.

– Ты правда так думаешь? – с надеждой спрашиваю я, неосознанно скользнув ладонями по его мускулистым плечам и сгребая в кулаки ткань его водолазки.

Не отдавая отчета собственным действиям, я шумно втягиваю мускусный пряный запах и практически утыкаюсь носом в его шею, в то место, где пульсирует сонная артерия. Концентрация дурманящего аромата там особенно сильна. Да, мне определённо нравится, как он пахнет, и я едва ли не урчу от удовольствия, ощущая, как внизу живота нарастает тягучее напряжение.

«Я его хочу», – пронзает меня острым осознанием собственной дурости.

Ты мазохистка, Ари. Идиотка. Ты не в своем уме. Это все темнота, усиливающая ощущения, пережитый страх и бесконечный стресс. Измученное подсознание ищет способ укрыться от жесткой реальности, предлагая тебе самый хреновый вариант, и ты идешь на поводу у взбесившихся гормонов и инстинктов. Ты не можешь хотеть его всерьез. Кого угодно, но не железобетонного майора. Лучше бы я оседлала Шона… в душевой, например. При остром желании подходящее место найти нетрудно, но с ним у меня даже мысли такой не возникло…

– Ты же не девственница? Нет? – горячие ладони соскальзывают на мою талию и толкают назад. Черт, конечно, Харпер не идиот (в отличие от меня), и понял мои поползновения в его сторону буквально. И реагирует точно так же, как любой гетеросексуальный мужик, окажись он на его месте. Раз предлагают, надо брать.

– Что? – мычу я, чувствуя, как с меня бесцеремонно и быстро стаскивают верхнюю часть хлопкового костюма. Какого черта он творит? – Ты в своем уме? Руки прочь, я буду кричать! – шокированная происходящим, я не успеваю дать должный отпор и не уверена, что собираюсь… Не тратя времени впустую, он берется за резинку на моих штанах и стягивает их к щиколоткам, а потом небрежно отбрасывает прочь.

– Что ты делаешь, Харпер? – вопрос чисто риторический, так как его действия уточнений не требуют, но не могу же я так просто уступить!

– Помогаю тебе уснуть, – навалившись на меня всем телом, как ни в чем не бывало заявляет майор. – Это единственный способ, Дерби. И лучше заткнись, пока я не передумал, – предупреждает он, удерживая вес своего огромного тела на локтях и раскидывая мои ноги коленом.

– Харпер, мы же друг друга терпеть не можем… – привожу последний аргумент, стягивая с него чертову водолазку, добираясь наконец до перекатывающихся под моим ладонями литых мышц. О черт, это запредельное… неправильное ощущение. Он словно из стали, раскаленной стали, заставляющей плавиться и меня. Неудержимо гореть и тянуться к нему всем телом, учащенно дышать и с нездоровым нетерпением вслепую искать его губы.

– Кому это когда-либо мешало? – ухмыляется он, и, судя по звукам клацнувшей пряжки ремня, принимается расстёгивать свои джинсы. – Ты так и не ответила. Да или нет.

– Конечно, да, – задыхаясь, шепчу я, чувствуя упругое давление между ног. Черт, я точно не брежу? Как мы вообще до этого докатились. Ладно он, а я? Что за распутный дьявол в меня вселился?

– Я про девственность, Ари, – со смешком бросает Харпер, тяжело дыша в мою макушку и самым наглым образом лапая мою грудь и все другие выпуклости, словно, черт возьми, имеет на это полное право!

– Я подарила ее жениху, – выпаливаю с вызовом, с тихим стоном прогибаясь под горячим мощным телом. – И он был очень и очень хорош, чтобы ты знал.

– Отлично, рад за вас обоих, – удовлетворённо кивает этот невыносимый бездушный сухарь и затыкает мой рот жадным настойчивым поцелуем.

Меня прошибает электрический разряд, зарождающийся на стыке соприкосновения наших языков и распространяющийся чувственными микровзрывами по всему телу. Мужские губы требовательно и жестко сминают мои, впрыскивая в вены мощные дозы адреналина и дофамина, заставляя дрожать от переизбытка ощущений и нетерпеливо ерзать. Мне бы испугаться или чуточку возмутиться, но я буквально упиваюсь его яростным, исступленным и почти грубым напором. Меня заводит его животная сила, чисто мужское доминирование и абсолютный пофигизм. Мне мало, я хочу больше. Хочу, чтобы он полностью потерял контроль.

– Харпер, – жалобно стону я, обвивая ногами его торс.

– Кайлер… когда мы одни можешь звать меня по имени, – хрипло отзывается он, прихватывая губами мочку моего уха.

– Кайлер… – повторяю как в бреду, впиваясь ноготками в бугрящиеся мышцы его спины. Ему до безумия подходит это имя. Кайлер. Кай… Как у мальчика из старинной сказки с ледяным осколком в сердце. Сказка интересная, но Кай никогда не вызывал у меня ни жалости, ни сочувствия. В замке Снежной Королевы ему было самое место. Я, вообще, не поняла, зачем глупая Герда отправилась его спасать.

Резкий рывок и все сказочные мысли мгновенно испаряются из головы, давление внизу сменяется острым чувством наполненности, ослепительная вспышка удовольствия взрывается под зажмуренными веками, распадаясь калейдоскопом радужных огней и слетая с губ чувственным протяжным стоном. Дернувшись, я выгибаюсь дугой, подстраиваясь под резкие ритмичные движения Харпера. Ногти впивается глубже. Он перехватывает мои запястья, прижимая их к матрасу, и ускоряет темп, каждым мощным ударом заставляя спираль внизу живота натягиваться до предела. Я интуитивно улавливаю момент, когда Кайлер наконец срывается, начиная двигаться хаотично и импульсивно, жадно вгрызаясь в мои губы и издавая рычащие низкие звуки, вибрирующие у меня во рту и на кончике языка.

Все заканчивается быстро. Мы оба накалены, отчаянно нуждаемся в разрядке, неистово стремимся к ней, высоко взлетаем, ослепленные удовольствием, и низко падаем на ворох смятых простыней. В крови бурлят окситоцин и толика безумия. Блаженная удовлетворённая улыбка не сходит с моих губ, пока я пытаюсь восстановить дыхание. Если бы он ее увидел, то абсолютно точно записал бы на свой счет. И ни разу бы себе не польстил. С прискорбием признаю, что Кайлер Харпер – шикарен не только внешне, но и в сексе ему пока нет равных. Хотя мне и сравнивать особо не с кем. Эпизодичный тусклый опыт с Солом не в счет, но, черт возьми, это и правда было круче, чем все, что я когда-либо испытывала.

Возможно, дело даже не в Кайлере, а в эмоциях, что толкнули меня на этот опрометчивый шаг. Близость смерти, дышащей нам в затылок, накопившееся напряжение и потребность в человеческом тепле. Пройдя через ад и сделав передышку перед новым прыжком в бездну, я нашла утешение в объятиях Харпера. Так что в этом плохого? Мы помогли друг другу расслабиться. Только и всего. Никакого задела на будущее и ненужных ни ему, ни мне привязанностей и чувств.

– У меня глаза слипаются, – чтобы чем-то заткнуть молчаливую паузу, сонно бормочу я. Неловкости нет, просто мне нужно услышать хоть что-то, подтверждающее только что сделанные выводы.

– Я же говорил, что поможет, – хмыкает он в ответ. – Теперь можно и поспать.

– Ага, – зевнув, киваю я. – Спасибо за колыбельную, Харпер. Роль няньки ты выполнил на отлично.

– Обращайся, Дерби.

«Мечтай, это была единоразовая акция», – ухмыляюсь про себя, скатываясь к нему под бок и, доверчиво прижавшись, мгновенно вырубаюсь, убаюканная его мерным дыханием.

Я просыпаюсь от того, что Кайлер настойчиво трясет меня за плечо. Сон был крепким и, к счастью, без кошмаров. Скорее наоборот, но оборвался на самом приятном месте и всё, что я сейчас хочу – это подарить себе еще несколько минут отдыха.

– Вставай, – его голос звучит твёрдо и бескомпромиссно. – Нужно уходить.

Я открываю глаза, пытаясь понять, что происходит. В комнате светло, что вынуждает меня инстинктивно натянуть валяющееся рядом одеяло. Щеки заливает удушливый румянец, стоит вспомнить, что мы вытворяли в этой постели несколько часов назад. Кайлера, похоже, совершенно ничего не смущает, включая мою наготу, на которую он наверняка с интересом глазел, пока я мирно сопела. Мне в общем-то не жалко. Стыдиться нечего. Природа и родители наградили меня красивой внешностью, а силовые тренировки – идеальной подтянутой фигурой.

– Уже пора? – сонно потягиваясь, медленно сажусь. Тело вялое и расслабленное, двигаться ужасно лень. – У меня ощущение, что я спала не дольше часа.

Харпер уже полностью в экипировке, выглядит, как всегда – уверенно и сдержанно, а я голая и полностью дезориентирована.

– Два, если быть точным, – не расшаркиваясь в объяснениях, он кладет на кровать герметичный комбинезон и броню. Ну надо же, удосужился лично принести. И как его не разорвало? – Это тоже твое, – невозмутимо добавляет Кайлер, бросив сверху снятый пару часов назад костюм и трусы.

– И к чему тогда спешка? Можно хотя бы в душ сходить? – смутившись, устремляю не него умоляющий взгляд. Нижнее белье чистое, но не надевать же его прямо так…

– Нет времени, – говорит он, и, не замедляя движений, продолжает собирать снаряжение.

– А в туалет? – жалостливо тяну я. – Писать очень сильно хочется.

На самом деле – нет, но не посвящать же его в подробности гигиенических процедур и по чьей вине они мне срочно понадобились.

– Иди. У тебя минута.

Справляюсь за две, и это мой личный рекорд, потому как я даже зубы почистить успела. Благо в уборной обнаружился целый комплект запакованных щеток.

Вернувшись в комнату, быстро запрыгиваю в комбинезон, застегивая герметичную молнию. Затем обуваюсь в тактические ботинки.

– Что случилось? Куда мы спешим? – встревоженно уточняю я, ловко и умело облачаясь в жилет с усиленными пластинами для защиты груди и спины. Верхняя часть брони подобрана точно по размеру, но, черт, какая она всё-таки тяжелая.

– Датчики засекли скопление тепловых точек, и они движутся в нашу сторону. Если сейчас не уйдем, придется отбивать атаку.

Фраза «отбивать атаку» как ядовитая стрела проносится в резко прояснившейся голове. Харпер не нагнетает панику на пустом месте. Значит, наши дела действительно плохи. Стук сердца ускоряется. Похолодевшие пальцы начинают двигаться быстрее.

– Шершни? – торопливо одеваясь, спрашиваю я, чувствуя, как в висках ускоряется пульс. Он коротко кивает. – А если это Эванс?

– Ари, мы не можем рисковать, – уклончиво начинает майор, явно пытаясь подсластить горькую пилюлю.

Это абсолютно не в его характере, поэтому я непроизвольно напрягаюсь, готовясь к худшему. Хоть убейте, не поверю, что после наших постельных кувырканий Харпер вдруг начал щадить мои чувства и подбирать слова.

– Если бы это была группа Эванса, мы бы уже знали. Он бы нашел способ сообщить. На случай отсутствия связи и подтвержденной информации существует определенный протокол.

Закончив крепить броню, принимаюсь за наколенники и налокотники. Почти всё.

– Можешь объяснить человеческим языком? – прошу я, пыхтя от усердия.

– Мы будем вынуждены открыть огонь, – он делает короткую паузу, помогая мне закрепить ремень на локте, затем подхватывает пальцами мой подбородок, вынуждая взглянуть ему в глаза. – При атаке на «Аргус» мгновенная активация всех оборонных систем не помогла. Количество шершней увеличивалось ежесекундно. Если мы не уйдем сейчас, нам может не хватить боезапаса, чтобы отразить нападение. Мы окажемся в западне.

– Но до периода бездействия всего полтора часа, – проведя нехитрые математические расчёты, резонно возражаю я.

– База была уничтожена быстрее, – убрав руку от моего лица, он сует мне перчатки из сверхпрочного материала со встроенными датчиками и терморегуляцией. – Нам нужно идти, Ари. Сейчас.

– Ладно, убедил, – тяжело вздыхаю я. Как все-таки приятно звучит мое сокращённое имя из его уст, привыкших отдавать приказы и командовать.

Глава 34

Мы с Харпером заходим в ангар через специальный коридор, минуя зону отдыха и командный отсек. Держа под мышкой шлем, я кручу головой, поражённая изменениями. Ангар теперь словно живой организм: новые груды ящиков с боеприпасами, яркие проблески сварочных аппаратов, лихорадочно суетящиеся солдаты, спешащие к бронированной технике. Даже воздух стал другим – пропитан выхлопами моторов, озоном и тревогой.

У меня складывается отчётливое впечатление, что с нашей высадки прошло не без малого пять часов, а целые сутки. Я тоже чувствую себя совершенно иначе. Менее напуганной и более внимательной к деталям. Загвоздка в том, что в последние дни с ощущением времени у меня периодически возникают проблемы. Оно то скачет рывками, то застывает, словно в черной дыре, но никогда не бывает привычно размеренным и понятным. И я даже не знаю, что лучше в сложившейся ситуации – ускорить стрелки часов, замедлить или остановить. Все три варианта скрывают за собой определённую опасность. К тому же при всем желании я вряд ли смогу повлиять на то, что ждет нас за бронированными воротами «Крыла Орла». Новый бой, смерть или очередная передышка?

Обернувшись на Харпера, беру в быстрый фокус его сосредоточенное лицо, размышляя о том, как ему за столько лет не осточертели служба и постоянный риск на грани выживания? Можно ли осознанно хотеть такой жизни?

Вспомнив об Эрике, отвожу отрешённый взгляд в сторону. Мой брат хотел… Более того, Эрик грезил о военной карьере. Меня осеняет внезапная мысль или, скорее, предположение. Если Харпер не врет и действительно родился и вырос на Полигоне, он должен знать моего брата. Черт, почему я не догадалась спросить, когда была такая возможность?

Осматриваясь по сторонам и вдыхая запах металла и машинного масла, я чувствую подспудную тревогу, сворачивающуюся змеиным клубком в области солнечного сплетения. Солдаты суетливо готовятся к посадке, Харпер, как обычно, командует «парадом», техника работает на полную мощность, наполняя пространство урчащими звуками моторов. Но среди всей этой суматохи я ощущаю странный диссонанс. Что-то определённо не так…

Пристально оглядывая группу бойцов, замечаю, что не хватает нескольких знакомых лиц. В груди мгновенно возникает неприятное чувство, беспокойство поднимается волной, накрывая удушливым шлейфом подступающего страха.

Среди присутствующих не видно Юлин, Финна и Амары, а также одного из бойцов и сержанта Тэрренса. Пересчитав еще раз и не обнаружив ошибки, до крови закусываю щеку изнутри. Внутренний голос твердит, что это не случайность, но я упрямо пытаюсь подавить панику, цепляясь за надежду, что их просто отправили выполнять другую задачу или они еще не успели подойти. Возможно, Юлин понадобилось дополнительное время собраться…

– Харпер, – приблизившись к майору, я дотрагиваюсь до его плеча. – Тут не все члены отряда.

Он полностью сосредоточен на раздаче приказов и никак не реагирует на вопросы, что только усиливает мое волнение. Сердце сжимается от дурного предчувствия. Что если пока я спала и «расслаблялась» с Харпером, с Юлин случилось нечто…

Нет, я не могу и не хочу об этом думать. С меня довольно трагических новостей. Дайте хоть сутки прожить без потерь и потрясений! Разве я о многом прошу?

– Ответь мне, черт бы тебя побрал! – стиснув зубы, требую я, но Кайлер лишь коротко бросает через плечо:

– Обсудим позже, Дерби. Надень шлем и садись в первый броневик. Ты едешь со мной.

– Не раньше, чем увижу своих друзей! – со злостью выплевываю я.

Он медленно оборачивается и, смерив меня сумрачным взглядом, отводит в сторону. Когда его руки властно ложатся мне на плечи, я отчаянно дергаюсь, догадываясь, что услышу сейчас нечто ужасное и непоправимое. Харпер удерживает меня на месте, напряженно сведя брови на переносице. Уставившись на образовавшийся между ними суровый разлом, мысленно твержу, как молитву: «Пожалуйста, пусть с ними все будет хорошо».

– Мне жаль, Ари, – тихо произносит Кайлер, окатив меня кислотным душем неотвратимой реальности. Я сжимаюсь под его пронизывающим сочувственным взглядом, ощущая, как нервный зуд распространятся по всему телу. Кожа горит, к лицу приливает жар, словно меня на долю секунды погрузили в кипяток.

– Нет… – отчаянно мотаю головой, испытывая острое желание закрыть ладонями уши и забиться в угол, как тогда, в детстве на катере…

– Инициар Ши подверглась ускоренной мутации М-вируса, который не был обнаружен в ее крови в установленные сроки. Тэрренс и Лиамс нарушили протокол, когда вошли в отсек изолятора, – всматриваясь в мои глаза, отчетливо произносит Харпер. – Это стоило им жизни.

Оцепенев от шока, я роняю проклятый шлем, внутренности простреливает острой болью. Меня словно режут наживую, я медленно истекаю кровью, бессильно корчась в предсмертной агонии. Мне нужно на воздух, вдохнуть разряженный кислород, зарыться лицом в снег…

– Мутировавшая особь убила обоих. У них не была шанса. Мы ничего не успели сделать, – продолжает Харпер. Каждое его слово, словно контрольный выстрел в голову, но я какого-то черта до сих пор живу и дышу.

– Он забыл тебе сказать, что поджарил Финна, когда тот был еще жив и умолял о помощи, – раздаётся откуда-то с боку резкий голос Шона.

Я слышу его сквозь нарастающий гул и бешеную пульсацию крови в ушах. Что он такое говорит? Это же неправда?

– Скажи, что ты этого не делал, майор, – почти беззвучно молю я.

Он медлит всего секунду, но этого достаточно, чтобы понять – Ховард не соврал. Да и зачем ему лгать? Юлин и Финн… они… мы… Я не могу, не могу поверить, что их больше нет. Сдерживая рыдание, инстинктивно прижимаю ладонь к трясущимся губам. Так вот куда он отлучался! И ни слова мне не сказал. Вел себя, словно ничего не произошло, а я… я целовала его, чувствуя запах гари и пребывая в счастливом неведении.

Это жестоко и нечестно. Все равно что пировать на костях. Чем мы тогда лучше животных? Внутри всё переворачивается: обида, боль и гнев смешиваются в один адский коктейль, оставляя во рту едкий привкус горечи.

Зачем он так со мной?

Из милосердия, внезапно осознаю я. В его понимании оно выглядит именно так – встряхнуть и подарить мне короткое забвение, чтобы потом окунуть в океан боли и скорби.

– Термальная стерилизация, – звучит короткий и бескомпромиссный ответ, вызывающий во мне глухую вспышку гнева.

– Что? – мой голос срывается, глаза наполняются слезами.

– Согласно протоколу, – Харпер делает шаг вперед, бесцеремонно вторгаясь в мое личное пространство. – При выявлении неконтролируемой мутации, которая угрожает команде, мы обязаны уничтожить источник угрозы вместе с зоной поражения.

– Но он был ещё жив! – почти кричу я, сжимая кулаки, чтобы хоть как-то сдержать ярость и боль. – Ты мог его вытащить!

– Нет. Я не мог. – Харпер смотрит прямо в глаза, без тени сомнений. – Открыть изолятор, внутри которого находится источник заражения, равносильно умышленному массовому убийству. Я должен думать о безопасности своего отряда, – цедит он, проговаривая каждое слово. – Это мой долг, черт возьми.

– Меня бы ты тоже сжег? – импульсивно бросаю я.

– Если ты заразишься, это лучшее, что я смогу для тебя сделать, – холодно чеканит он и, развернувшись, направляется к своим бойцам, с интересом наблюдающими за разыгравшейся сценой. – В броневик, Дерби. Быстро, – не оглядываясь, приказывает он и переключается на глазеющих солдат. – Что уставились? По машинам и выезжаем. Времени в обрез.

– Что с Амарой? – не двинувшись с места, поворачиваю голову к Шону, скользнув по его напряженному лицу расфокусированным взглядом.

– Она отказалась ехать.

– Почему? Здесь опасно. Я хочу с ней поговорить! У меня получится ее убедить!

– Нет, – поймав меня за руку, Шон не позволяет мне ринуться в сторону главного входа. – С ней говорили все, включая Харпера. Амара непреклонна. Просто поверь мне на слово. Ты не сможешь повлиять на ее решение.

– Но она столько сражалась и выжила! – сипло восклицаю я. – Не могу поверить, что она сдалась. Кто угодно, но не Амара! Она – настоящий боец и…

– Ари, Лароссо не сдалась! – отрицательно качает головой Шон. – По крайней мере, я не заметил, что с ее нервной системой что-то не в порядке. Она заявила, что собирается дождаться Эванса. Понятия не имею, почему ей взбрело это в голову.

– Она не объяснила?

– Нет, – снова качнул головой Шон. – Харпер оставил с ней бойца на случай атаки. Майор уверен, что этого не произойдет, потому что шершни пойдут за нами, – он протягивает руку, чтобы прикоснуться ко мне, но я рефлекторно отстраняюсь.

Ховард бледнеет, в глаза горит немой укор и обида. Догадываюсь, какие мысли сейчас крутятся в его голове, но у него нет никаких прав хоть в чем-то меня упрекать и осуждать, а у меня – ни малейшего желания оправдываться.

– Значит, мы должны быть быстрее, Шон, – сухо произношу я и, на ходу надевая шлем, направляюсь в сторону обозначенной Харпером машины.

Запрыгнув на высокую подножку, неуклюже забираюсь в огромный броневик. Бойцы заслуженно называют эти громадины «Тиграми». Рычат они так же грозно, как некогда обитавшие на Сахалине полосатые хищники. Сейчас их популяция полностью уничтожена шершнями, та же участь постигла и других животных. Но большинство видов удалось вывезти на Маринорию еще во время глобальной эвакуации, чтобы не допустить полного вымирания. Там животным обеспечены все условия для жизни и размножения. Если однажды вирус будет побежден, а мутанты – полностью зачищены, у обитателей животных ферм Маринории появится шанс вернуться в дикую природу. Свобода никогда не сравнится даже с самым комфортным вольером. Я не тигр, но знаю это по себе.

Заняв переднее пассажирское сиденье, я закрепляю ремни безопасности. Кресло водителя временно пустует, но слова Харпера «поедешь со мной» я восприняла буквально. Пусть только попробует прогнать! Я не собираюсь трястись сзади. Хватило прошлого раза. Меня болтало по салону, как ложку в стакане.

Слышу, как следом за мной в броневик забираются Шон и еще несколько бойцов. Их голоса доносятся до меня приглушённо, сливаясь с фоновым гулом техники. По обрывкам фраз догадываюсь, что они обсуждают маршрут и проверяют связь: «Сканеры перегружены… Тепловые точки на западе… Повтори, прием!»

Радует, что никто не лезет ко мне с вопросами, не раздает команды и не пытается претендовать на мое место. Воспользовавшись короткой заминкой перед массовым стартом, я упираюсь затылком в подголовник и прикрываю глаза. Сосредоточившись на монотонном реве мотора, пытаюсь абстрагироваться от царящего вокруг хаоса и спешки и упорно гоню прочь вязкие мысли, но они прорываются, как вода через трещину в плотине и в какой-то момент я сдаюсь. В памяти яркой вспышкой всплывает недавний кошмарный сон…

Залитый сияющим светом стеклянный зал, синхронно двигающиеся безликие фигуры в одинаковых комбинезонах. Их шаги звучат гулко, как будто отдаются эхом в пустоте. Мой отец, неподвижно застывший у стены, его пристальный требовательный взгляд. Громкий приказ подняться на ринг. Короткий бой с тремя соперниками. Точные удары, уверенные подсечки, быстрая победа. Растерянность и шок, когда поверженные начали снимать со своих лиц капюшоны. Юлин, Финн, Теона. Совсем юные, не старше двенадцати лет или даже младше, но я не могла их не узнать. Теа открыла лицо первая… и первая ушла. Юлин и Финна на тот момент тоже уже не было в живых, но я не знала, не могла об этом знать, потому что спала в комнате Харпера, пока он меня не разбудил.