Полигон

– Почему падают дроны? – выкрикиваю я, с содроганием наблюдая, как стальные птицы массово врезаются в землю и разлетаются на куски, оставляя огромные пылающие воронки.

За секунды запорошенное снегом белое поле покрывается черными зияющими язвами, из центра которых появляются рыжие языки пламени. Ядовитый туман, сотканный из дыма и пепла, жадно пожирает все вокруг. Видимость минимальная, как и наши шансы добраться до проклятых пещер.

– Потеря сигнала, либо сбой системы управления, – сквозь гул в ушах долетает до меня голос Харпера.

– Что могло вызвать сбой? Это значит, что… база? – с ужасом осекаюсь, не решившись закончить мысль.

– База «Спрут» больше не отвечает, а это может означать только одно: ее атаковали, – с глухой яростью отвечает Харпер. – И, возможно, враг захватил систему дронов и вывел ее из строя.

– Хочешь сказать, что шершни способны на это? – с долей скепсиса бросает Ховард. – Каким образом, майор?

Харпер игнорирует вопрос, у него просто нет времени на лишние разъяснения. Он сосредоточен на том, чтобы вытащить нас из этого ада. И ему лучше не мешать.

Я замираю, судорожно вжимаясь в сиденье, и лихорадочно пытаюсь осмыслить услышанное. В отличие от Шона, мне доводы Кайлера не кажутся ни фантастическими, ни бредовыми. Сбой всех систем Полигона несколько недель назад является прямым доказательством того, на что эти твари способны… Один чертов мутант обесточил и взломал защиту самого укрепленного и неприступного острова Корпорации. Харпер не сказал мне этого прямо, но другого объяснения нет.

В диверсию изнутри я не верю.

Люди не сотрудничают с мутантами. Они их корм.

Броневик медленно движется через снежное поле, оставляя глубокие следы от мощных колес. Один из беспилотников падает прямо перед нами, образуя внушительную воронку. Харпер пытается затормозить, но машина сильно кренится вбок. Бойцы сзади громко матерятся. Даже непоколебимый майор выплёвывает сквозь зубы емкое ругательство. Когда несколько летательных аппаратов обрушиваются по обе стороны бронированной машины, я надрывно кричу, инстинктивно вжимая голову в плечи. Серия взрывов поднимает в воздух комья грязного снега и земли.

– Дальше не проехать, – рявкает Харпер, заглушая двигатель. – Берем оружие, боезапас и выходим. Прямо сейчас.

Я хватаю автомат, руки трясутся, в голове пустота, действую на рефлексах, быстро и четко исполняя приказы командира. Никто не осмеливается возразить или подвергнуть сомнению решение майора. Сейчас он – наш единственный ориентир в этом огненном чистилище.

Оставив броневик, мы шагаем через поле. Вокруг – бескрайняя пылающая земля, испещрённая смердящими зияющими ранами. Нетронутых островков остается все меньше. Ледяной ветер обжигает лицо, несмотря на фильтры шлемов. Крохотные снежинки кружатся в воздухе, сливаясь в беспорядочном танце с крупицами пепла и словно насмехаясь над нашей никчемностью. Вдалеке виднеются скалы, чёрные, грозные, но обнадеживающие. Только бы добраться. Только бы успеть…

– Вперёд! – командует Харпер. – Не отставать, держаться плотнее.

Мы двигаемся быстро, хотя ноги увязают в снегу, холодное металлическое оружие тянет руки. Дышать тяжело, не от усталости, а от осознания того, что это может быть наш последний марш-бросок. Внезапно я оступаюсь и проваливаюсь правой ногой в скрытую под снегом яму. Падаю, растягиваясь на ледяной земле. В подвернувшейся лодыжке пульсирует боль.

– Вставай, – Харпер уже рядом. Его сильные руки без лишних слов поднимают меня на ноги. Я покачиваюсь на свирепствующем ветру, мужские пальцы в перчатках сильно вдавливаются в броню на плечах, не позволяя мне снова упасть. Долю секунды он пристально всматривается в мое лицо, в суровых зеленых глазах проскакивает незнакомое выражение. Смятение? Беспокойство? Раздражение? – Можешь идти?

Я лихорадочно киваю, не в силах вымолвить ни слова. Чувствую себя обузой, слабачкой и бесполезным грузом. На глазах закипают слезы, но не от жалости к себе, а от злости.

– Уверена? – майор буравит меня вопросительным взглядом. Шон и остальные тоже останавливаются, оглядываются на нас. Любая заминка сейчас равносильна смерти. Из-за моей неуклюжести они все рискуют.

– Да, уверена, – твердо отвечаю я.

– Тогда идем, – резко бросает он и, крепко ухватив меня за локоть, практически волочет вперед.

Ботинки утопают в рыхлом снегу, каждый шаг словно вгрызается в землю, отзываясь глухим стуком в холодной, вязкой тишине. До спасительных скал остаётся совсем немного. Я изо всех сил стараюсь не замедляться несмотря на то, что каждое движение даётся всё тяжелее. Сквозь гул в ушах и грохот отдалённых взрывов до меня доносятся отрывистые команды Харпера. Его твердый раскатистый голос и поддерживающая сила, толкающая вперед, снижают планку моей паники. Близость майора необъяснимым образом придает энергии, активируя скрытые резервы, о существовании которых я и не подозревала. Даже пульсация в лодыжке постепенно стихает. С каждым новым шагом по раскуроченной взрывами земле я начинаю двигаться увереннее и быстрее.

Шон с одним из солдат идут впереди, их фигуры мелькают в густом дыму, словно миражи на грани реальности. За спиной я слышу напряжённое дыхание бойцов, замыкающих нашу группу. Мы движемся плотной колонной, будто связаны невидимой нитью, которая может оборваться в любой момент.

Внезапно совсем близко раздаётся оглушительный хлопок. Невидимая ударная волна обрушивается на нас, толкая меня в снег. Я чувствую, как холодная земля вмиг становится моей тюрьмой. Взрыв выбивает весь воздух из лёгких, и я оказываюсь придавленной тяжёлым телом Харпера, который в последний момент накрывает меня собой.

Слишком поздно…

Резкая боль взрывается в левом предплечье, словно раскалённое лезвие прорезает плоть, вгрызаясь в мое тело через броню. Я хочу закричать, но из горла вырывается лишь тихий стон.

На мгновение всё замирает. Тишина наполняется гулом крови в ушах, а перед глазами вспыхивают тёмные пятна. Мне хочется сдаться, погрузиться в эту спасительную темноту, но в голове звучит голос отца. Громкий, строгий, он словно вытягивает меня из небытия:

«Вставай! Ты почти у цели. Вспоминай, Ари… Пора.»

Распахнув глаза, вижу склонившегося надо мной Харпера. Мир вокруг расплывается дымом и хаосом.

– Жива? – он кричит, но его слова доносятся до меня, как через толстый слой ваты. На покрытом сажей визоре тонкой паутиной расходятся трещины. Мы оба знаем, что значит разгерметизация, и чем она грозит.

– Кажется… нам конец, Кайлер, – хриплю я онемевшими губами и, подняв руку, дотрагиваюсь пальцами до пробоин на его шлеме. – Сдохнем вместе… как ты и обещал.

– Дура, – выплевывает Харпер, бегло осматривая мою рану. – Поживем еще, – дает новую клятву, которую вряд ли сможет исполнить.

– Что с ней? – Сквозь дымную завесу различаю приближающегося Шона.

Заметив, что я ранена, Ховард бросается вперед, но майор останавливает его резким жестом.

– Продолжать движение! – приказывает Харпер и, подхватив меня на руки, не теряя ни секунды, начинает идти вперед.

Я цепляюсь за его бронежилет, сдерживая болезненные стоны. Тяжелый взгляд майора сосредоточен на темнеющих вдали скалах, но я больше не вижу в них спасения. По крайней мере, для себя. Похоже, моя война закончится здесь и сейчас.

Горы всё ближе, но путь кажется бесконечным. Когда до пещер остается тридцать метров, земля снова содрогается. Густой чёрный дым обволакивает нас, словно плотное одеяло. Харпер останавливается, его глаза пристально всматриваются в туманную завесу.

– Что там? – шепчу я, чувствуя, как паника вновь подбирается к горлу.

Ответ приходит сам: из тьмы начинают вырисовываться зловещие тени. Сначала едва заметные, они постепенно становятся всё более чёткими. И их слишком много.

Шершни.

Они двигаются медленно, но неотвратимо, словно призраки, вырвавшиеся из самого сердца кошмара. Их искажённые, чудовищные силуэты кажутся частью этого мёртвого, погружённого в хаос мира.

Шершни обступают нас со всех сторон, выстраивая плотное кольцо. Дым стелется по земле, смешиваясь с их тёмными фигурами, и кажется, что это не твари выходят из завесы, а сам туман обретает форму, становясь плотью и кровью. Они словно единый организм: хищный и беспощадный, укутавший нас в свои смертельные объятия. Внутри меня зарождается паника, но я её подавляю. С каждым мгновением всё яснее понимаю – выхода нет. Мы здесь, мы окружены, и их мёртвая хватка уже не разомкнётся.

– Харпер… – сдавленно зову того, кто никогда не тушуется перед лицом смертельной опасности. – Что… мы будем делать?

Он не отвечает. Его взгляд осматривает пространство, оценивает расстояние, выискивает хоть малейшую возможность для спасения. В движениях майора нет суеты, только холодная, выверенная решимость. Его руки сжимают меня крепче, словно этим движением могут удержать нас в реальности, предотвратить падение в бездну отчаяния.

Глава 36

Всё вокруг словно застывает в напряжённом ожидании. Ветер внезапно стихает, поглощая отголоски далёких взрывов. Тишина опускается на нас, густая и тяжёлая, как будто невидимый купол накрывает землю. Шершни больше не двигаются, замерев в своих уродливых позах, как жуткие каменные изваяния. Но их бездействие обманчиво – оно лишь прелюдия к неизбежному концу… для нас.

– Чего они ждут? – слабым надломленным голосом спрашиваю я. Сознание начинает путаться из-за болевого шока и потери крови.

Харпер по-прежнему молчит, сосредоточенно вглядываясь в черные клубы дыма – последнюю хлипкую преграду между нами и мутантами.

– А ты? Чего ждешь ты? – выдыхаю я. – У нас есть гранаты. Мы можем подорвать себя, Харпер. Это лучше, чем…

– Нет, – жестко отрезает он.

Шон, стоящий впереди, оборачивается через плечо. Взгляд его горит не страхом, а злостью, отчаянной готовностью сделать хоть что-то, лишь бы отсрочить безобразный финал.

– Так и будем стоять здесь как мишени, майор? – бросает он с вызовом. Его тело дрожит, но не от холода. Адреналин, злоба и страх борются в нем, не оставляя места здравому смыслу.

– Огонь не открывать, – звучит ледяной приказ.

Шон тяжело дышит, сдавливая рукоять оружия так, что пальцы наверняка болят. Он напряжен, словно натянутая струна, готовая вот-вот лопнуть. Возмущение разливается вокруг него горячими волнами. Почти физически ощущаю, как он едва сдерживается. Ховард что-то гневно выкрикивает в ответ, но я не слышу слов. Моё внимание притягивает движение на переднем фланге шершней.

Плотный строй мутантов расступается с пугающей синхронностью, образуя узкий проход, и из мрачной дымовой завесы появляется высокая фигура в ослепительно-белом одеянии, словно излучающем мерцающее сияние. В пепельной серой мгле светящийся силуэт напоминает ангела, спустившегося с небес, а не вестника неминуемой смерти.

– Боже… – вырывается у меня.

Сердце леденеет в груди, пустые легкие сжимаются от нехватки кислорода. Зажмуриваюсь изо всех сил и снова распахиваю глаза. Нет, мне не привиделось. Он здесь…

«Я близко. Очень близко».

Фигура в белом лениво и неспешно приближается к нам, словно плывет сквозь отравленный дым, не касаясь земли. Грациозная поступь хищника, королевская осанка победителя, горящие желтым огнем глаза мутанта. Пепельно-белые волосы раздувает ветер, полы белоснежного плаща расходятся в стороны, словно крылья бесплотного духа.

Раскинутые в стороны руки удерживают на длинных поводках двух огромных медведей. Эти чудовищные создания – само воплощение дикого ужаса. Их массивные, мускулистые тела покрыты густой, вздыбленной темно-бурой шерстью. Звериные массивные лапы оставляют глубокие вмятины в снегу, из оскаленных пастей вырываются белые клубы пара, смешиваясь с черным смрадом тлеющей земли.

– Аристей, – шепчу как в бреду, ощущая, как напрягаются сжимающие меня руки. Это не мираж… не сон, и не плод моего воображения.

– Какой еще к черту Аристей, – выплевывает Шон, вскидывая автомат. – Не знаю, что это за тварь, но…

– Не стрелять! – раздается резкий, как взмах хлыста, приказ майора.

Но Ховард, ослепленный адреналином, игнорирует предупреждение. Его пальцы срывают предохранитель, и гулкий выстрел разрывает застывшую тишину.

С невидимой человеческому взгляду скоростью, мишень Шона перемещается в сторону, и выпущенная очередь пролетает мимо, теряясь в дымной мгле. Ховард чертыхается и суетливо перезаряжает автомат.

Аристей чуть склоняет голову, небрежным жестом выражая свое безусловное превосходство. Его правая рука натягивает поводок – короткое движение и один из медведей срывается с места. Пока Шон пытается открыть повторный огонь, чудовище уже несётся на него, земля летит из-под мощных лап, густая шерсть зловеще лоснится, ощетинившись иглами. Я истошно кричу, глядя как огромный зверь бросается на Ховарда, сбивая с ног.

– Сделай что-нибудь. Спаси его! – Охваченная ужасом, умоляю я и отчаянно рвусь из стальной хватки Харпера, но он лишь крепче прижимает меня к себе, блокируя любые попытки высвободиться.

Шокированные бойцы поднимают оружие, ожидая отмашки от командира.

– Я сказал: «Не стрелять» – повторяет он сквозь зубы все тот же приказ. – Не дергаться. Стоять на месте!

В следующую секунду мощные челюсти зверя смыкаются на горле Шона. Его вопль смешивается с моим и с хрустом треснувшей под напором острых зубов брони. Вцепившись в глотку парня, медведь с гортанным рычанием отбрасывает тело Ховарда в дымящуюся воронку.

Затем злобное чудовище поворачивается к нам. Из его свирепой пасти капает кровавая слюна. Поджав уши, он угрожающе рычит. Напарник Шона снова взводит курок.

– Не стрелять! Опустить оружие! – кричит Харпер.

– Кайлер… – беспомощно бормочу я, тщетно пытаясь поймать его взгляд.

Сердце стучит так, словно вот-вот вырвется из груди, пробив клетку из рёбер и крепкую броню. Тряхнув головой, Харпер оборачивается и передает меня в руки ближайшего бойца, который от потрясения едва удерживает равновесие.

– Майор, что вы делаете? – бормочет солдат, но и его слова остаются без ответа.

– Он… он заставляет тебя, – задушенно шепчу, охваченная чудовищной догадкой. – Это существо способно контролировать разум. Сопротивляйся, Кайлер. Ты можешь. Я знаю, что…

– Ничего ты не знаешь, Ариадна Дерби, – глухо отзывается Харпер, накрывая рукой в перчатке рану на моем плече.

Невесомое прикосновение, почти заботливое. Голос его становится тише, в нем звучит непривычная интонация: там нет ни боли, ни страха, ни сожаления, а есть нечто совсем другое.

– Не бойся, принцесса. Ты будешь жить, – сжав пальцы в кулак, Харпер выпрямляется, как будто сбрасывает груз сомнений и колебаний.

Я не понимаю мотивов его решений, душа рвется на части и утопает в скорби. Он позволил убить Шона…

Позволил!

Затем майор разворачивается и начинает отдаляться от нас, словно пересекая невидимую черту. Глотая слезы, я потрясённо наблюдаю, как медведь следует за ним по пятам, не предпринимая попыток напасть. Будто признавая его или повинуясь безмолвным приказам хозяина. Шаги майора размеренны, каждое движение наполнено несгибаемой уверенностью.

Аристей стоит неподвижно, с холодным превосходством взирая на приближающегося Харпера. Время словно замедляется, мир погружается в безмолвный вакуум. Никто не издает ни звука. Руки держащего меня бойца дрожат от напряжения. Мое сердце сокращается все болезненнее с каждым пройденным майором метром.

Все дальше от нас, все ближе к нему…

Жжение в раненом плече почти не ощущается, словно спектр эмоциональной боли перекрывает боль физическую. Дышу урывками и не думаю о том, что моя жизнь ускользает вместе с ручейками крови, стекающими на грязный снег. Не думаю, что, возможно, М-вирус уже начал порабощать мой мозг и подчинять сознание. Не думаю, что у меня в запасе осталось всего несколько минут и нужно вспомнить о чем-то важном и особенном, о том, что хотелось бы забрать с собой…

Лица мамы и отца на краткий миг всплывают перед внутренним взором и сразу отдаляются, исчезают за багровой дымкой.

«Ты будешь жить…», – траурным набатом звенят в голове последние слова Харпера. Уверенные, твердые, не допускающие ни малейших сомнений.

Не моргая и закоченев от холода, неотрывно смотрю, как майор уверенно приближается к «ангелу смерти». Желтые глаза вспыхивают холодным триумфом, и я едва сдерживаю крик.

Харпер замирает. Недолгая заминка кажется вечностью. Они не говорят, но даже на расстоянии я ощущаю резкие вибрации воздуха, созданные столкновением двух мощных энергий.

Кто окажется сильнее?

Быстрее?

Я ставлю на Кайлера… потому что у него должен быть план. Иначе и быть не может. Иначе…

Но что, черт возьми, творит Харпер? Почему не сражается? Все те же вопросы взрывают мозг, но ответы по-прежнему ускользают. Автомат в руке майора опущен стволом вниз, но я до последнего надеюсь, что он вот-вот вскинет оружие и выпустит очередь в грудь Аристея. Это никого из нас не спасет, но, по крайней мере, наша гибель не будет бессмысленной.

Только секунды летят, расстояние сокращается, а Кайлер и не думает стрелять.

А потом происходит то, что разбивает мой разум на осколки. Майор уверенным движением снимает шлем и, не колеблясь, опускается на одно колено перед Аристеем, наклоняя голову в знак подчинения.

– Что за чертовщина? – изумленно выдыхает кто-то совсем рядом.

Я не знаю, что он имеет в виду. Сюрреалистичное Существо в белом или Харпера, преклонившего колени перед врагом. Для меня и то и другое является абсолютным безумием.

– Это точно не человек, – дрогнувшим голосом вторит другой боец.

– Ты про белобрысого или нашего…? – скрипучим шепотом спрашивает тот, что из последних сил удерживает мой вес на своих руках.

Солдаты продолжают обмениваться вопросами, будто находя в голосах друг друга короткое успокоение. Мертвецы ведь не могут разговаривать. Я не слушаю их, мое внимание сосредоточено на происходящем там… в мутной дымной пелене.

Сердце перестает биться, а дыхание застревает в легких, когда Аристей приподнимает бледную кисть с длинными, увенчанными перстнями пальцами и опускает ее на темные волосы Харпера, лениво проводит по непослушным вихрам, словно гладит любимого пса. Затем он вытягивает вторую руку, подзывая отпущенного «погулять» питомца. Смиренно рыкнув, медведь утыкается мордой в бледную ладонь хозяина и покорно ложится у его ног.

«Не так ты представляла нашу встречу?» – врывается в мозг раскаленной иглой.

Сжавшись от острой боли, пронзившей виски, встречаю жуткий желтый взгляд, и мой мир сужается до вытянутых ртутных зрачков.

– Что тебе нужно? – едва слышно хриплю я.

«Ты, разумеется, – хищная улыбка приподнимает уголки идеально вылепленных губ. – Я слишком долго тебя ждал. Мы ждали».

Мы? Сглотнув, я открываю рот, как выброшенная на берег рыба. Мысли лихорадочно путаются, точнее все до одной принадлежат ему – врагу и захватчику.

Пальцы Аристея на волосах Кайлера сжимаются, рывком запрокидывая его голову. На секунду жуткий взгляд отпускает мой, переключаясь на Харпера.

– Очень-очень плохой мальчик, – нараспев произносит глумливый голос, ядовитой змеей заползая в сознание. Его губы не двигаются, но я слышу каждое слово так отчетливо, словно беловолосый ублюдок кричит. Судя по тому, как напрягаются плечи Харпера, он тоже его слышит: – Тебя следует наказать, Кай. Но… я сегодня в прекрасном настроении, мой мальчик, – снисходительно усмехнувшись, желтоглазый снова смотрит на меня. – И раз уж я сегодня добрый, то с радостью заберу и эту трясущуюся от страха троицу. Пусть их жизни будут символической платой за твое согласие, – он кивает на парализованных ужасом бойцов, а затем его взгляд вновь впивается в меня, с легкостью проникая в голову: – Нас ждет захватывающее путешествие в другой мир. Уверен, что он тебе не понравится, но только попробуй сдохнуть в дороге. У меня на тебя грандиозные планы, Ариадна Дерби.

* * *

Ночь тянется бесконечно, а в командном центре царит гнетущее молчание, нарушаемое лишь мерным жужжанием приборов. Амара Лароссо почти прижимается к монитору, взгляд лихорадочно скользит по тепловым точкам, неотвратимо приближающимся к «Крылу Орла». Пальцы дрожат, сердце с каждым ударом словно всё сильнее и сильнее сжимается в груди.

– Они близко! – кричит она, поворачиваясь к бойцу. – Открывай огонь! Чего ты ждешь?

Ее надломленный голос звучит истерично и громко на фоне всеобщего гробового молчания. Солдат, массивный мужчина с позывным «Гром», сидит за пультом и спокойно проверяет надежность системы защиты, не обращая ни малейшего внимания на паникующую девушку. Его лицо остается невозмутимым, взгляд – сдержанным и спокойным.

– Ждём, – даже не взглянув на неё, коротко отвечает он.

– Чего ты ждёшь?! – Амара бросается к нему, ее пальцы требовательно цепляются за его рукав, словно это может остановить надвигающуюся катастрофу. – Ты хочешь, чтобы они подошли вплотную?! Я не хочу умирать, ты слышишь?! Я не готова!

Гром медленно поворачивает голову, устремив на Лароссо раздраженный взгляд.

– Тогда нужно было уходить с Харпером, – ледяным тоном отрезает он.

Амара отшатывается, ее лицо заливается краской, но из-за кофейного цвета кожи гневный румянец остается незамеченным. Слова военного бьют в самое уязвимое место.

Нужно было уходить…

Нужно ли? Она так устала сражаться, бежать, выживать, терять и оплакивать. Сколько можно? Ни один человек не способен вынести тот ужас, что свалился на нее за последний месяц. Она видела смерть в лицо так часто и близко, что внутри что-то надломилось. Защитный механизм, который заставлял бороться и двигаться вперед, резко пришел в негодность. В тот момент, когда Амара взглянула в обреченные глаза Финна, смирившегося с неминуемой гибелью, она вдруг поймала себя на мысли, что завидует ему. Его война закончилась, сгорела в пламени, обратившись в пепел. И ее захлестнуло отчаяние такой разрушительной силы, что собственное будущее показалось ничтожным и пустым.

Никакого спасения нет…

Они обречены. Все обречены. Днем раньше, днем позже, но итог будет один – жуткая беспощадная смерть. Никто не поможет, не заслонит надежным щитом. Надежды рухнули, а вместе с ними и вера в мнимую победу.

Сейчас, когда первый шок прошел, Амара понимает, что погорячилась. Поддалась эмоциям, дала слабину. Решение переждать здесь было необдуманным и скоропалительным. Тут они в ловушке. Хорошо укрепленной и оборудованной для защиты, но все-таки ловушке.

Нужно было уходить…

Нужно!

– Их шансы добраться до «Спрута» так же сомнительны, как и наши – дождаться Эванса, – шепчет она, ее голос дрожит, но крепнет с каждым словом. – Так что не рассуждай, а делай свою работу, Гром.

Губы бойца изгибаются в насмешливой ухмылке, но он не произносит ни слова. Наглая безголовая малолетняя дура. Что с нее взять? Из-за глупого упрямства девчонки Гром застрял тут вместе с ней и вынужден терпеть тупые истерики.

– Сосредоточься на задаче, Лароссо. Не забывай, что ты солдат, – с недовольством цедит он, выводя на экран картинку с наружных камер и максимально приблизив изображение, со свистом втягивает воздух.

– Подожди…это же… – нечленораздельно бормочет Гром.

– Что? Что там? – Амара наклоняется так близко, что ее дыхание касается дисплея.

На экране чётко воспроизводятся очертания военной техники. Тяжёлые, массивные машины движутся в длинной колонне, состоящей как минимум из тридцати единиц. В центре впечатляющей процессии она узнает знакомые броневики. Амара замирает на мгновение, а затем ее глаза широко распахиваются, и на лице вспыхивает отблеск надежды.

– Это они! – восклицает она – Это Эванс! Они выбрались и идут к нам с подмогой!

Но Гром не разделает ее энтузиазма, продолжая нервно переключать камеры, меняя угол обзора и рассматривая технику с разных ракурсов. Его лицо хмурится, а челюсти напряжённо сжимаются.

– Почему они молчат? – размышляет он вслух.

– Может, оборудование повреждено? Может, они не могут выйти на связь! – Амара отчаянно пытается найти объяснение. – Гром, это Эванс, я уверена! Надо открыть шлюзы.

– Надо дождаться подтверждения, – отвечает он ровно, но в его голосе слышна неуверенность. – Протокол…

Амара срывается:

– Да забудь ты про свой дурацкий протокол! Это не шершни! Не враги. Это лейтенант Эванс! Они прямо здесь, понимаешь?!

Несколько секунд в командном отсеке царит напряжённая тишина. Слабый гул приборов и мерцание мониторов нарушают мрачную неподвижность пространства. Гром внимательно смотрит на экран, наблюдая, как колонна тяжелой техники медленно подъезжает к внешнему защитному периметру «Крыла Орла». Камеры фиксируют каждое движение, усиливая чувство тотального облегчения, накрывшего Лароссо с головой.