Город грехов: Желание.

Я провожаю её взглядом. Она уходит, сцепившись с Эмили под руку, походка быстрая, почти вызывающая, с лёгким покачиванием бёдер, что придаёт ей большей сексуальности. Под кожей всё ещё гудит от её прикосновений – горячих, настойчивых, оставивших следы на моей груди.

– Когда ты только успеваешь, ловелас? – замечает Тёрнер, подходя ближе. Его голос низкий, с ноткой осуждения, но в глазах мелькает искра понимания – он слишком хорошо меня знает.

– Ты знаком с ней? – спрашиваю, не отвлекаясь от вида уходящих девушек. Их силуэты исчезают в коридоре, и я бросаю взгляд в сторону ванной, заходя, чтобы забрать рубашку. Я накидываю её на плечи, застёгивая на ходу. Ткань холодит кожу, но тело быстро возвращает ей тепло, разогретое воспоминаниями.

Вернувшись, я ловлю взгляд Тёрнера. Он молчит и хмурится, скрестив руки на груди.

Я прищуриваюсь и усмехаюсь, низко, почти хрипло:

– Да ладно тебе. Я просто интересуюсь.

– Вот именно, Ник, – отвечает он, голос стал жёстче, с металлическим оттенком. – Я знаю тебя.

– Как её зовут?

Он качает головой и направляется к выходу. В движениях сквозит напряжение, будто внутри идёт борьба. Шаги эхом отдаются по мраморному полу.

– Моника. Её зовут Моника.

Это имя будто вспыхивает в воздухе. Я закрываю глаза на мгновение, ощущая, как память начинает заполнять пустоты. В голове всплывают детали, как вспышки: заострённые плечи, заметные сквозь кофту, прямая, уверенная осанка, голос звонкий, возмущённый, с той грубостью, от которой по коже бегут мурашки. И глаза, в которых настоящая буря – не капризность, а нечто дикое, острое, обещающее приключения. Мозг подсовывает воспоминание о том, как её тело утопало в моих руках. Словно идеально созданное для них.

Я стою, уставившись в пустоту, и понимаю, она привлекла внимание. Пытаясь отогнать остатки наваждения, я снова вышел в сад. Вечеринка продолжалась, но словно в другом ритме, расслабленном и спокойном. Музыка из колонок сменилась на что-то медленное, джазовое, с мягкими аккордами фортепиано.

Я остановился у бассейна, когда взгляд выхватил знакомую фигуру Моники. Она шла по газону широкими, сердитыми шагами, будто сама земля провинилась перед ней. Я старался сдержать прорывающуюся улыбку, продолжая наблюдать за ней. Приближаясь к шезлонгу, Моника без всякой церемонии оттолкнула какого-то парня, вытащила свою сумку и тут же развернулась, направляясь к Тёрнеру и Эмили, которые уже ждали её у выхода.

Но заметив меня, она замедлилась. Её лицо было непроницаемым, почти хищным – губы сжаты, глаза сузились. В следующую секунду она сжала сумку в руках и направилась прямо ко мне. Я расправил плечи, выпрямляясь и опуская взгляд, когда она предстала напротив на расстоянии вытянутой руки. Её дыхание было учащённым, а кожа слегка покраснела от гнева.

– Что-то забыла?

– Попрощаться с тобой, – она пыталась говорить спокойно, не показывая гнева, но слова вырывались сквозь зубы, выдавая ярость.

– Я заметил, что у тебя плохие манеры, Моника, – медленно отвечаю, специально произнося её имя более медленно, выделяя его, как сладкую угрозу.

Её глаза вспыхивают, и недовольство от того, что я узнал имя, слишком явное – щёки краснеют, а ноздри слегка раздуваются.

– Тогда мне стоит исправиться.

В следующую секунду она перехватывает сумку, делает полшага назад и резко толкает меня в бассейн. Я падаю в воду с большим всплеском, поднимая фонтан брызг, которые летят во все стороны. Холод окутывает с головой, словно ледяные объятия, лёгкие судорожно сжимаются. Я выныриваю почти мгновенно, кашляя, но уже хрипло смеясь в следующую секунду. Вытирая воду с лица, я поднимаю взгляд и вижу, как она стоит на краю, смотрит на меня сверху вниз с таким выражением, будто выиграла бой.

Это мы ещё посмотрим.

– Пока, Николас МакКаллен, – произносит она моё имя с той же издевательской сладостью, как и я. И это звучит слишком возбуждающе, эхом отдаваясь в ушах.

Я стягиваю мокрую рубашку, и слышу вокруг восхищённые вздохи и смех гостей, но мне плевать на них. Я продолжаю смотреть в её глаза, чувствуя, как вода стекает по коже, а внутри разгорается огонь. Отбросив рубашку на траву, я ставлю руки на край бассейна и вылезаю, тяжело дыша. Прохладная вода слегка остудила меня, но не до конца – внутри всё ещё бушует разгоревшийся огонь, смешанный с желанием отомстить и… чем-то большим.

– Был рад познакомиться.

Она сжимает челюсть, и поворачивается к друзьям. Эмили с радостным визгом хлопает в ладоши, и ловит пять от Моники, а Тёрнер бросает на меня многозначительный взгляд, в котором читается: «Сам виноват».

Я только ухмыляюсь, стряхивая капли воды с волос, как ко мне подходит Дастин. Он поддерживает за локоть брюнетку в коротком платье, облегающем её фигуру, с глубоким декольте. Её волосы блестят в свете фонарей, а улыбка – уверенная, предвкушающая.

– По-моему, ты упустил сказать, что она меня практически ненавидит, – начинаю я, выжимая воду из волос.

– Знакомься, это Лидия. Я тебе уже про неё рассказывал, помнишь?

И тут я замираю. На лице брюнетки почти удовлетворённая улыбка. Та самая, когда человек получил ровно то, чего добивался. Её глаза сверкают триумфом, а губы изгибаются в лёгкой усмешке.

Только не говорите…

– Я давно хотела с тобой познакомиться, Николас.

Что я облажался.

***

Я проснулся не от будильника, а от настырного, бесконечного звонка. Сначала я попытался просто отвернуться, забиться поглубже в подушку, утопая в смятых простыней, надеясь, что этот раздражающий звук сам исчезнет. Но звонок не прекращался, он пульсировал с механической настойчивостью.

Потянувшись, я нащупал телефон на прикроватном столике. На экране высветилось имя: Тейлор, секретарь моего отца. Этот парень всегда звонил в самый неподходящий момент, как будто его миссия – портить мне жизнь.

– Что бы ты ни хотел, можешь идти в задницу, – пробормотал я в трубку, голос хриплый, пропитанный остатками вчерашнего алкоголя. – Я сплю и даже не собираюсь вникать в разговор с тобой.

– Сегодня первый день учёбы, мистер МакКаллен. Ваш отец просил напомнить вам об этом. Он считает, что у вас «вечные выходные», – его голос звучал чётко, ровно, почти с удовольствием, как у робота, запрограммированного на вежливость. Я представил, как он сидит за своим столом в офисе отца, поправляет тонкие очки на переносице и ставит галочки в своём расписании, как послушный работник года, получающий медаль за пунктуальность.

– Ты собрал мне рюкзак и ланч-бокс, Тейлор? – фыркнул я, с трудом поднимая голову и оглядывая комнату, в которой царил полный бардак. – Или хотя бы вклеил мне расписание на обложку дневника?

– Нет, я позвонил куратору и узнал расписание. Занятие через час, будь добр, не опаздывай. Отец готов забрать твою машину в случае прогулов, а ещё…

Палец с раздражением скользнул по экрану, сбрасывая звонок. Телефон полетел на подушку, а я с удовлетворением закрыл глаза, проваливаясь обратно в тёплый, ленивый сон.

Я проснулся только спустя час. Но снова не от будильника, а от крика. Громкого, гневного, эхом разнёсшегося по коридорам особняка. Усмехнувшись и зевнув, я медленно поднялся с кровати, разминая плечи. Я вышел из спальни, шаркая ногами по ковру, и подошёл к лестнице, опуская взгляд вниз.

– Привет, пап, – протянул я с полуулыбкой, поднимая руку вверх, как будто приветствуя старого знакомого.

– Поднимайся в мой кабинет! Живо! – Его голос эхом раздался по коридорам особняка, разбудив половину тех, кто ещё дремал после бурной ночи. С испуганными глазами они начали спешно собираться и покидать дом, словно бежали от надвигающегося апокалипсиса.

Я не торопясь направился в другой конец коридора, шаркая босыми ногами по холодному мраморному полу. Распахнув дверь кабинета с лёгким толчком, я плюхнулся в мягкое кожаное кресло напротив стола. Отец вошёл следом, его шаги были уверенными и тяжёлыми. Он уселся в своём массивном кресле, серьёзный и, как всегда, идеально собранный. Джеймс МакКаллен. Всё тот же: тонкие очки Mosсot, идеально выглаженная белая рубашка, сдержанный галстук, серые брюки с идеальными стрелками, начищенные до зеркального блеска ботинки.

На миг в его взгляде мелькнуло нечто тёплое, почти отцовское беспокойство – искра заботы, которую он редко позволял себе показать. Но стоило мне расплыться в ухмылке, как всё исчезло, сменившись привычной маской раздражения.

– Не буду спрашивать, по лицу вижу, – усмехнулся я, глядя, как его челюсть медленно напрягается от ярости, которую он так усердно прячет под слоем самообладания, – скучал.

– Николас, ты меня в могилу сведёшь. Тебе, чёрт подери, не пятнадцать, а ведёшь себя хуже, чем подросток. У тебя всё есть, но ты ничего не хочешь! – голос его сорвался, стал резким и напряжённым. – Я устал забивать твою пустую голову хоть чем-то полезным. В какой-то момент, Ник, ты начнёшь выбираться из своих проблем сам, без моей помощи и фамилии.

Он откинулся на спинку кресла, сжал переносицу пальцами, как будто заглушая головную боль, и вздохнул глубоко, с усталостью.

Я слушал его без особого интереса, глядя сквозь него.

– Всё сказал? – сухо произнёс я, как будто подстёгивая, зная, что он на грани. И получил желаемую реакцию: его руки сжались на подлокотниках, побелели костяшки пальцев, а в глазах вспыхнул огонь.

– Раз ты меня не уважаешь, то прояви хотя бы уважение к своей матери, – начал он, сдержанно, но тяжело. – Она хотела, чтобы ты чего-то стоил сам. Фелиция бы ненавидела того, кем ты становишься…

Внутри меня что-то сорвалось. Я резко выдохнул, сжав зубы:

– Не думаю, что тебе стоит говорить об уважении к матери, учитывая, как ты поступил с ней и со мной. И не пытайся надавить на жалость – я уже не ребёнок.

Он хмыкнул, отвёл взгляд и покачал головой, словно ждал подобного ответа.

– Это не твоё дело. Это были наши отношения, Николас. Как бы ты ни злился, ты не имеешь права судить меня. Научись ценить то, что имеешь. Пока не стало слишком поздно.

– Это угроза? – спросил я с вызовом. – Как не стыдно, угрожать собственному сыну. Прекрасный финал для нашего диалога, плоды твоего воспитания всегда впечатляли. А теперь прости, пора на учёбу, не хочу опаздывать.

Не дождавшись ответа, я вышел из кабинета, не оглядываясь. Лестница подо мной качнулась. Я сжал перила, чувствуя, как руки дрожат. Меня распирало изнутри. Вернувшись в комнату, я принял душ, позволяя воде смывать остатки утреннего гнева.

Одеваясь, я сел в Агеру, не включая музыку, и выехал со двора. Город встречал прохладой, движением и шумом. Я листал телефон, глядя на фото с вечеринки, пока ехал к университету.

Публикация у Эмили заставила напрячься. Совместное фото. Она и… Моника. Я задержал палец на экране, всматриваясь в её лицо. Я не хотел признавать ошибку, но той девушкой, с которой меня пытался свести Дастин, была Лидия. Не Моника. Кинув взгляд на светофор, я снова уткнулся в экран. Красный – можно было урвать пару секунд, и я задержался на той фотографии. Палец по привычке метнулся к отмеченному аккаунту.

Закрыт. Конечно же, закрыт. Внутри подкатило лёгкое раздражение, будто дверь приоткрыли, а затем захлопнули перед носом.

Я щёлкнул кнопкой, убрал телефон в карман и прибавил газу, прорываясь через плотный поток машин. Припарковавшись у края кампуса, я выждал пару секунд, оценивая обстановку.

Дастин стоял у входа в главное здание, смеялся, обмениваясь рукопожатиями. Присоединившись к нему, я поздоровался и перекинулся парой фраз. Знакомые лица из школы – кто-то изменился, кто-то остался прежним. Почти все с нашего потока оказались на факультете общественно-политического управления.

Я сидел на задней парте аудитории, рассеянно крутя в руках карандаш, пока профессор монотонно вещал об основах политической теории. Лекция тянулась бесконечно – что-то про демократию и элитарные модели, но мои мысли витали где-то далеко, блуждая по воспоминаниям о вчерашнем дне. Я осмотрел ряды, заполненные одногруппниками: кто-то прикрылся сумкой, положив голову на руки и крепко спя, кто-то лихорадочно конспектировал, царапая ручкой по бумаге, а Дастин рядом со мной перекидывался записками со смущённой от внимания соседкой.

– Ты ещё долго собираешься пялиться в телефон? – спросил я, дёрнув Дастина за рукав после того, как лекция наконец закончилась. Мы решили зайти в кафетерий, чтобы перекусить и развеяться.

– Я не виноват, что фотки этой крошки – лучшее, что я сегодня видел, – отозвался он, убирая телефон в задний карман брюк. Он взял поднос и потянулся за стаканом воды, протягивая его дальше по железным трубам раздачи, где еда скользила по конвейеру.

– Кто на этот раз? – хмыкнул я, выбирая ростбиф с картошкой фри, вдыхая аромат поджаренного мяса. Но едва он произнёс имя, как я застыл.

– Моника.

Я повернул голову, хмуро смотря на его довольную физиономию, чувствуя, как неясное напряжение поднимается внутри.

– Какая ещё Моника?

– Та, что была на вечеринке, – отозвался он невозмутимо, продолжая оглядывать выбор блюд, выдерживая паузу и потом тихо усмехаясь под нос. – Да я шучу. Видел бы ты своё лицо.

– Ты идиот, в курсе? – бросил я с раздражением, ставя на поднос блюдо. – И вообще, откуда ты про неё знаешь? Я же ничего не рассказывал.

Мы оплатили еду за стойкой и устроились в общей суете за столиком у окна.

– Потому что ты никогда ничего не рассказываешь. Хорошо хоть, что я дружу не только с тобой, но и с Тёрнером, – усмехнулся он, нарезая стейк. В мыслях я уже медленно и методично рвал Тёрнера на части за его болтливость.

– И что же он тебе рассказал? – спросил я небрежно, стараясь выглядеть безразличным.

– Что вы заперлись от всех вдвоём в твоей комнате. Выглядя при этом довольно сексуально и раскрепощено, как Джек и Роза, но в формате для взрослых.

Я закатил глаза, совершенно не удивляясь его комментариям.

– Я спросил, что сказал Тёрнер, а не твои влажные фантазии.

– Да какая разница, если смысл один и тот же, – отмахнулся Дастин, медленно пережевывая кусок стейка.

– Ты же знаешь Тёрнера, он вечно всё преувеличивает, – я сделал глоток колы, отправляя в рот картошку.

– До сих пор помню, как он в школе трепался, что смог переспать с Бетани Уильмс, ему тогда от силы исполнилось около двенадцати, когда она уже заканчивала старшую школу, – фыркнул Дастин, добавляя. – Ну, давай, рассказывай дальше.

– И нет, – сказал я, чуть резче, чем хотел. – Мы не трахались. Я не собираюсь с ней спать.

Он пожал плечами, будто услышал ровно то, чего и ждал. И все же я заметил, как в его взгляде мелькнул интерес: внимательный, изучающий, словно он пытался прочитать что-то между строк. Я сделал вид, что не замечаю этого, уставившись в свою тарелку.

– У неё что, усики над губой? – пробормотал он, нахмурившись. – Так и знал, что Тёрнер что-то упустил.

Я закрыл глаза, выдохнул и потёр переносицу. Голова начинала гудеть от напряжения, а солнечный свет из окна казался слишком ярким, отражаясь от металлических столов.

– Заткнись.

– А что тогда? Самое страшное я уже отбросил. Других вариантов не осталось. Она страшненькая?

– Нет, – вырвалось сухо и коротко. – Я перепутал её с сестрой Марко. – Дастин выгнул бровь, отвлекаясь от еды, его вилка замерла в воздухе. – Она пришла в мою спальню, когда я был в ванной комнате. У меня было ощущение, что ты встретил Лидию ещё в саду, когда я ушёл и сказал ей, где меня можно найти. Она не успела сказать и слова, потому что я решил придерживаться плана.

– И что ты сделал?

– Предложил заняться сексом и не тратить время на разговоры.

– Она согласилась? – прозвучало куда заинтересованнее, чем было, его глаза расширились, а улыбка стала шире.

– Нет, – я тяжело выдохнул, кивая на его еду, – ешь и дай мне рассказать.

– О, прости, сын мой, я весь во внимании и слушаю дальше твою исповедь.

– Она разозлилась и решила отвесить мне пощёчину, но я перехватил её руку. В оправдание могу сказать то, что я все ещё думал, что она сестра Марко и как-либо может быть связана с бизнесом их отца. Я прижал её к стенке, пока она не прекращала попыток вырваться и ударить. Тогда в комнату зашли Эмили и Тёрнер, увидев нас в таком положении.

– Блять, – со вздохом заключил он, смотря на меня. В глазах Дастина нет осуждения и упрека – только спокойное пожимание плечами, прежде чем он возвращается к еде, усмехаясь с набитым ртом. – Тебя обломали.

Я едва не закатываю глаза, не ожидая услышать чего-то другого от него. Как не к стати, мозг подкидывает воспоминания о прошлой ночи: Моника в моей комнате, в моих руках, прижатая к стене и с горящим взглядом, пробирающимся куда-то под кожу. Она не только привлекла внимание, но и напрочь засела в моих мыслях, которые я старательно пытался игнорировать. Я слабо качнул головой, отвлекаясь на Дастина.

– Эй, ты слышишь меня? – повторил он, встречаясь со мной взглядом, его голос прорезал гам. – И что ты теперь будешь делать?

– Не знаю.

В этот момент к нам подошел Тёрнер. Он бесцеремонно плюхнулся на диван рядом, забрал бургер Дастина прямо с подноса и вцепился в него так, словно не ел с прошлой недели.

– Спасибо, друг, – пробурчал он с набитым ртом, небрежно отправив в воздух корявый воздушный поцелуй.

Дастин скривился, делая рвотные позывы, вызывая мой смешок.

– Ты опоздал. Что случилось? – спросил я, взглянув на часы. – Эмми всю ночь не давала спать?

Реакция последовала мгновенно: Тёрнер метнул в меня предупреждающий взгляд, его глаза сузились, а челюсть напряглась, словно он готов был дать отпор. Но вместо этого он просто буркнул:

– Заткнись, Ник, – продолжая жевать. – Я сейчас был на первом этаже. Вы видели, что на последней паре физкультуры решили устроить соревнования по волейболу?

Мы коротко переглянулись друг с другом, почувствовав вспыхнувший азарт. Предвкушение игры, в которой каждый из нас был хорош, разожгло кровь: воспоминания о прошлых матчах, потных ладонях, криках команды и адреналине победы.

– Поэтому закругляемся и идём надерём им задницы, – сказал Тёрнер, откинувшись на спинку дивана и вытирая руки влажной салфеткой от бургера.

– Интересно, Эмили будет? – спросил Дастин.

– Должна, – отозвался Тёрнер, поправляя ремень от спортивной сумки на плече.

– Может и свою новую подружку возьмёт, – его взгляд скользнул ко мне с явным подтекстом. – Хоть увижу её.

Какую игру он затеял? Я старался понять по его лицу, но Дастин, как всегда, решил отмахнуться, прикинувшись, что не знает о чём идёт речь, хотя его явная ухмылка на лице не давала покоя – это явно был не конец.

После ещё одной скучной лекции по политической теории, мы выбрались на парковку. Я открыл капот агеры и достал спортивную сумку, ощутив её вес на плече. Мы шли в сторону спортзала, обмениваясь комментариями о будущей игре.

Но я ещё не знал, чем же обернётся этот вечер.

Глава 3

Моника

Сидя с Эмили в университетском кафетерии, мы обсуждали прошедшую лекцию и фильм, который смотрели накануне. В помещении было шумно: гул голосов, звон посуды, чей-то смех, и я старалась абстрагироваться от всего этого, особенно от столика неподалёку, где за шумным разговором сидел Николас со своими друзьями. Я будто чувствовала его присутствие, но упорно старалась не смотреть в ту сторону.

– Слушай, а давай сходим сегодня на баскетбол? – предложила Эмили, не отрывая взгляда от телефона. Одной рукой она ловко наносила на губы гигиеничку, другой печатала ответ Тёрнеру, будто всё происходило на автомате.

– Честно говоря, мне не особо нравится наблюдать за играми, – ответила я, скептически изогнув бровь. – Ты же знаешь, спорт – это не моё. Особенно все эти спортивные соревнования.

Я откинулась на спинку пластикового стула, сделала глоток сока через трубочку и сощурилась, разглядывая Эмили. Та убрала бальзам в сумочку и подняла на меня взгляд.

– Прошу тебя, просто сходи со мной за компанию. Парни в старшей школе часто играли, и, по словам Тёрнера, сегодня будет интересный матч что-то вроде факультетского дерби. Если не понравится, уйдёшь, – спокойно сказала она, будто заранее подготовилась к моему отказу.

Её взгляд был почти умоляющим, а приподнятые брови говорили: «Пожалуйста, не ломайся». Я прикусила губу и задумалась. В принципе, у меня не было никаких планов после занятий, и если честно, вечер обещал быть скучным. Но предложением это не выглядело, скорее вызовом, особенно с учётом определённого… обстоятельства, сидящего за пару столов от нас.

– Ладно, – уступила я с неохотным вздохом. – Пошли посмотрим.

Я взяла стакан и сделала новый глоток, Эмили тут же расплылась в довольной улыбке.

– Так и знала, что долго уговаривать не придётся!

– Не заставь меня пожалеть об этом, – проворчала я в ответ.

– Обещаю, не пожалеешь, – она схватила мой стакан, сделала из него глоток и ухмыльнулась. – Парни играют отлично. Точно будет на что посмотреть.

Я закатила глаза, но не смогла скрыть улыбки. Всё равно, день мог бы сложиться хуже.

– Может, стоит занять места пораньше? – предложила я, услышав, как разговоры вокруг всё чаще касаются предстоящей игры. Толпа студентов уже начала стекаться в сторону спортзала, покупая снеки и обсуждая матч.

– Отличная идея, – кивнула Эмили. Она подхватила меня под локоть и повела в сторону выхода из кафетерия, ловко лавируя среди столов. Мимо нас пронеслась группа первокурсников, возбуждённо обсуждающих состав команд.

Мы вышли в коридор, где уже собиралась толпа: оживлённая, шумная, полная предвкушения. Воздух буквально вибрировал от энергии студентов. Было ощущение, будто весь кампус замер в ожидании, даже те, кто не особо интересовался игрой, всё равно направлялись в одну сторону, просто чтобы не упустить что-то важное.

– Неужели все эти люди пришли посмотреть, как группа парней бегает с мячом? – удивлённо пробормотала я, разглядывая плотную толпу.

– Не только ради игры, поверь, – отозвалась Эмили, скользя взглядом по лицам. – Многие из них просто хотят познакомиться с игроками. Для некоторых это чуть ли не светское событие.

Я фыркнула, не зная, что ответить. Вся эта суета казалась мне странной, почти искусственной.

– Осторожнее! – раздался раздражённый голос за моей спиной.

Я обернулась и увидела девушку из команды черлидерш, она врезалась в меня, и, судя по выражению её лица, совершенно не считала себя виноватой.

– Тебя не учили смотреть, куда идёшь?

Плечи её были чуть поданы вперёд, подбородок приподнят, вся её поза будто демонстрировала жалкое высокомерие.

– Молли, давай быстрее! Кайли подвернула ногу! – подскочившая подруга схватила её за руку и потянула прочь, не дав возможности огрызнуться в ответ.

– Ох уж эта «королева», – усмехнулась Эмили, проводив их взглядом. – Кажется, у неё корона перевешивает всю голову.

– Знаешь её? – спросила я.

– Она не самый приятный собеседник, поэтому мы стараемся делать вид, что не знакомы.

Я передвинула сумку с одного плеча на другое и поморщилась, ремень неприятно врезался в кожу, продолжая натирать.

– Слушай, я пойду к шкафчикам и отнесу сумку, рука уже затекла.

– Ты с ума сошла?! Если сейчас пойдёшь, мы опоздаем, и нам останутся только самые верхние места! – воскликнула Эмили. – Я и так с трудом различаю на таком расстоянии, это парень или девушка. Давай сюда, – она решительно выхватила сумку у меня из рук. – Отнесу Тёрнеру в раздевалку, пусть кинет в свой шкафчик. После игры заберём.

Я даже не успела ничего возразить, как она уже скрылась за углом. Из-за поворота раздался её голос:

– Только попробуй занять плохие места, твоя задница потом пострадает!

Я покачала головой и направилась к входу. Зал уже гудел от предвкушения. Люди стекались с разных сторон, занимая места, споря и смеясь. Просторный, немного душный, он пах сочетанием воска от деревянного пола, пота, и чего-то жареного.

Я быстро оглядела трибуны. Первые два ряда были уже забиты, но на третьем, ближе к центру площадки, оставались несколько свободных мест. Я проскользнула туда и устроилась поудобнее. Вид был отличный – достаточно близко, чтобы видеть лица игроков, но и не слишком в гуще толпы.

Спустя пару минут в дверях появилась Эмили. Я подняла руку, чтобы привлечь её внимание. Она, кивнув, начала пробираться ко мне через ряд, то и дело вежливо извиняясь перед теми, кого поднимала с мест.

– Боже, да куда все ломятся? В коридоре уже не протолкнуться.

Толпа внутри зала с каждой минутой становилась всё более шумной. Воздух дрожал от возбуждённого гомона, запаха попкорна, сладкой газировки и лёгкой духоты. Люди обсуждали предстоящий матч, делились ставками и спорили о командах.

На нижних ступенях трибуны разминались девушки из группы поддержки. В обтягивающих костюмах в цветах университета, с высокими хвостами и ярким макияжем, они отрабатывали синхронные движения, сверкая кроссовками и натренированными улыбками, обращёнными на мужскую часть зрителей.