Город грехов: Желание

Тёрнер закатывает глаза, с деланной усталостью откладывая телефон на стол.

– Между прочим, мы все приглашены, – говорит он, бросая на нас с Дастином оценивающий взгляд, будто проверяя, в состоянии ли мы понять, о чём вообще идёт речь.

Я пожимаю плечами, изображая полное непонимание. Дастин же просто молчит – ему не приходится притворяться.

– Да брось, что за бред? – Хмыкает он. – Это пустая трата времени. Ты серьёзно хочешь слушать унылые речи о специальности и просто стоять в толпе таких же потерянных первокурсников?

Кстати говоря, мы действительно поступили в один университет. С Тёрнером мы знали, чего хотим. У нас был план, понимание, ради чего мы туда идём. А Дастин… он просто пошёл за нами. Из дружбы, и от нежелания расставаться с тем, что у нас было.

– Погоди… – Я прерываю его, приподнимая бровь и качая головой. – Слышишь этот звук?

Они оба хмурятся, переглядываясь.

– Цок-цок, приятель, – я расплываюсь в язвительной ухмылке. – С каких это пор ты стал каблуком? И с каких пор Эмили примерная девушка, решившая посещать подобное? Кстати, как она там? Наверняка уже соскучилась по мне.

Дастин фыркает и отбивает мне пять, а Тёрнер криво улыбается, прикрывая лицо ладонью – то ли от головной боли, то ли пытаясь сдержать смех.

– Вот сам и узнаешь, когда увидишь её в универе.

– А разве не будет вечеринки? – Дастин приподнимает брови и смотрит на меня с театральным изумлением. – Нет, я так и знал. Один год вдали от нас – и всё, катастрофа. Или кто-то просто боится получить ещё один выговор от папочки?

Я поднимаю на него тяжёлый взгляд. Это уже личное. Его слова звучат как вызов. Я чувствую, как внутри начинает подниматься что-то горячее, нетерпеливое, словно огонь, которому не дают разгореться. Он знает, что отец действительно будет в ярости. Но это последнее, что меня сейчас волнует.

– Ты едешь завтра на эту чушь? – Поворачиваюсь я к Тёрнеру.

Он молча кивает. На моих губах появляется ухмылка, та самая – дерзкая, самоуверенная, как будто я уже знаю, что всё будет именно так, как я хочу.

– Пишите всем. Папочка вернулся домой.

Дастин смеётся и машет бармену, заказывая новую порцию напитков. За окном город мерцает вечерними огнями, а внутри меня пульсирует предвкушение – громкое, жгучее, почти невыносимое.

Тёрнер уезжает в полночь, оставляя нас с Дастином наедине. Бар уже начал выдыхаться – в нём становилось меньше движения, больше воздуха, но разговор не собирался заканчиваться. Дастин, как всегда, оказался в ударе – шутил, подтрунивал, задавал кучу вопросов про Сиэтл. В какой-то момент мы вышли на улицу – сигареты, свежий воздух, ночная прохлада, слегка щекочущая разгорячённую кожу.

Мой взгляд скользил по девушкам, выходящим и входящим в бар. Алкоголь в крови начинал играть в свободу и безрассудство. Мы встречались взглядами, возникал короткий, ни к чему не обязывающий флирт.

Дастин вдруг стал задумчивым. Он стоял, прислонившись к стене, глядя куда-то в асфальт, выпуская медленные, почти ленивые клубы дыма.

– Ты чего это? – Спросил я, отрываясь от своего немого флирта.

– Да так, о своём, – тихо ответил он, будто проснулся от воспоминания.

– О, чёрт, прости. Да-да, личное. – Я скривился в саркастической улыбке. – Давай, выкладывай уже.

– Мне нужна твоя помощь. Я… влез в одно дело. – Он произнёс это, почти не меняясь в лице, но я почувствовал, как мышцы на спине непроизвольно напряглись. – Не парься, всё чисто. Уже чисто, – он усмехнулся, будто пытался убедить в этом скорее себя, чем меня. – Мне нужно выйти на одного парня. Он перестал выходить на связь, и я думаю, как это лучше провернуть. У него есть сестрёнка, она точно должна знать, где он находится. Мы как-то переспали по пьяне, но я так и не смог узнать про Криса.

– Так и в чём нужна моя помощь?

– Она как-то просила меня познакомить её с тобой. Говорит, увидела нас на фотках, где мы вдвоём. А ты тогда был в Сиэтле. Так и не срослось. Но девчонка явно по тебе сходит с ума, и не прочь узнать тебя поближе. Поэтому я хотел попросить тебя узнать….

– Она красивая? – Спрашиваю я мгновенно, с интересом, в котором ни капли притворства. Улыбка, расплывшаяся на лице Дастина, говорит за него лучше любых слов.

– Скажи, что я согласен познакомиться. В любой приватной обстановке… и на любой плоской поверхности, – добавляю я со смешком.

– Ты настоящий друг, – фыркает Дастин, бросая окурок и хлопая меня по плечу.

– Не парься. Я узнаю у неё, где находится её брат, – произношу я, обнимая его за плечо, и тушу свой окурок ботинком.

Мы возвращаемся в бар, смеясь, как будто только что заключили негласный союз.

***

Утром – вернее, ближе к вечеру – я просыпаюсь, и голова будто гудит от прессованного бетона. Мы пили с Дастином до рассвета, и разговор никак не хотел прерываться – нас словно затянула старая добротная плёнка воспоминаний и шуток.

Глаза открываются тяжело. Простыни пахнут свежестью и чем-то знакомым. Я в особняке отца. Как я сюда добрался чёрт его знает. Голова как в тумане, я поднимаюсь с кровати, мышцы ломит, будто меня избили на спарринге.

Спускаясь по лестнице, я уже мысленно готовлюсь к отцовским нотациям, к его суровому взгляду и репликам вроде «И долго это будет продолжаться?». Но дом пуст. Почти. Слуги двигаются в своей привычной, отточенной манере.

– Марти! – С улыбкой произношу я, заметив дворецкого в холле. – Ты снова проигнорировал моё приглашение в клуб! Сколько раз я тебе говорил: возраст – не помеха. Всегда можно найти приключение на ночь!

Я крепко обнимаю пожилого мужчину, чувствуя в ответ знакомое тепло и силу.

– Я уже думал, ты не проснёшься, сынок, – отвечает он с мягкой улыбкой, которая исчезает сразу, как только я отпускаю его.

– Ты меня вчера встретил? – Я кидаю взгляд на пол, будто там можно найти следы моих пьяных шагов.

– Скорее подловил. Ты еле держался на ногах.

– Отмечал возвращение, – усмехаюсь я, но в его взгляде вижу тревогу, смешанную с усталостью.

– Ты это мне сказал ещё вчера, – вздыхает он, но в уголках губ пробегает еле заметная улыбка.

Марти жил в этом доме дольше, чем я – сколько себя помню, он был рядом. Не просто дворецкий, он был членом семьи. И его мнение всегда имело вес.

– А отец где? В кабинете?

– Джеймс в Катаре. Возвращается завтра. Тебе повезло – он не видел тебя в таком состоянии.

– Ничего, ещё увидит, – я пожимаю плечами. – Скажи слугам приготовить закуски. Сегодня будет небольшая вечеринка.

– Николас… – Голос Марти звучит с упрёком, почти с мольбой.

– Надеюсь, это приглашение ты не отклонишь, – перебиваю я, хватая яблоко со стола.

Он тяжело вздыхает.

– Закрой комнату отца и винный погреб на ключ. Работники могут уйти пораньше, в пять.

– Ты же понимаешь…

– Не волнуйся, – бросаю через плечо. – Будем пить только детское шампанское. И отбой в десять.

Смеясь, я поднимаясь обратно в спальню, чувствуя, как мир вновь начинает вращаться, на этот раз уже по моей оси.

***

Рассеянный свет, льющийся из десятков фонарей, оседал на глянцевых поверхностях мебели, мокрой плитке у бассейна, на волосах и плечах гостей. Он создавал роскошную, почти киношную атмосферу – вечера, где границы между реальностью и сном начинали стираться. Пальмы, величественные и будто подмеченные в сценарии, отбрасывали длинные, живые тени, играя на стенах особняка. Мелодия, доносившаяся из колонок, мягко пульсировала в такт сердцебиению – изысканный джаз был словно создан для этого вечера.

В воздухе витал смех, искренний и звонкий, перемешанный с ароматом алкоголя и лёгкой терпкостью разгорячённых тел. Вот она свобода и жизнь. Настоящая Америка.

Особняк будто ожил: в зале, на массивных кожаных диванах, расположились те, кто предпочитал вести разговоры под приглушённый свет люстр, смакуя коктейли и обсуждая друг друга; но настоящий центр притяжения был во дворе, где всё бурлило.

Толпа стекалась к саду, и я, проходя через неё, ощущал, как на меня бросают взгляды. Девушки, с лёгким загаром и идеальными фигурами, подходили с объятиями, смеясь и шепча на ухо: "Ты, наконец, вернулся."Их руки скользили по моей талии, некоторые задерживались и обнимали меня, не желая отпускать.

Мой взгляд метнулся в сторону сада – и да, сад был вишенкой на этом торте. Бассейн сверкал в свете подсветки, вода в нём отливала аквамарином. Девушки в бикини – одни плескались, смеясь и обрызгивая друг друга, другие сидели на краю с бокалами в руках, закусывая губы и бросая ленивые, но хищные взгляды на парней у шезлонгов. Те в ответ притягивали их вниманием – кто-то болтал, кто-то уже вовсю флиртовал, кто-то притворялся, что увлечён беседой.

Недалеко от бассейна работали барные стойки – ближе к садовой части. Там, под гирляндами и пальмами, парни в чёрных рубашках, закатанных до локтей, ловко мешали коктейли, с отточенной техникой.

– А я говорил: это будет легендарно! – Голос, наполненный искренним азартом, раздался справа.

Дастин – как всегда, появляющийся в нужный момент – подлетел ко мне, и закинул руку на плечо с довольной улыбкой оглядывая толпу.

– По-моему, у меня вообще не бывает плохих вечеринок, – с самодовольной усмешкой отвечаю я, подхватывая гранёный стакан с ромом со столика, заваленного бутылками и лёдом.

– Эй, минуточку внимания! – Крикнул Дастин, разворачивая меня лицом к толпе.

Я выгнул бровь. От него можно было ожидать чего угодно – я усвоил это ещё в детстве. Он на шаг вышел вперёд, театрально откашлялся и притянул внимание публики.

– Мой друг вернулся сегодня в Лас-Вегас! – Объявил он с интонацией ведущего из программы новостей. – Эта вечеринка в его честь. Многие из вас уже знают его, потому что я вижу тут знакомые лица. А те, кто здесь впервые, – он выдержал паузу и глянул в сторону, – позвольте представить!

Я чуть склонил голову, лениво совершая шаг вбок и разводя руки.

– Леди и джентльмены! Встречайте бурными овациями… Николаса Паркера!

Толпа загудела, одаривая меня гулом, восторженными криками и аплодисментами. Казалось, звук вспыхнул над головами гостей, как салют. Свет гирлянд отражался в бокалах, в глазах – в каждом взоре скользила искра, и все взгляды теперь были прикованы ко мне.

Я поднял бокал, слегка качнув его в воздухе. В ту же секунду все затихли – как по команде. Даже музыка стихла, едва уловимо ускользнув, уступая место моменту. Из-за стойки у колонок кто-то крикнул:

– Лови, Ник! – И подбросил в мою сторону беспроводной микрофон, который уже был готов к караоке.

Поймав его на лету – не без театральности – я отсалютовал парню кивком, прикоснулся к микрофону и проверил звук, ощущая в этот момент себя не просто хозяином дома, а ведущим всего этого праздника.

– Раз уж мы в Лас-Вегасе… – начал я с усмешкой, оглядывая толпу глазами, полными огня. – …то я не имею права испортить традицию.

Голоса затаились в предвкушении.

– За вечер, который мы никогда не запомним, но и никогда не забудем!

Толпа ответила рёвом, свистами и торжественным грохотом бокалов. Кто-то уже танцевал, кто-то включил видео на запись. Вокруг нас с Дастином образовалась весёлая компания.

Мы сыпали шуточными тостами один за другим. Смех звучал без остановки, бокалы звенели, а вечер всё крепче напитывался тем особым, пьянящим электричеством. Я на мгновение замолчал и начал оглядывать толпу, выискивая знакомые лица.

– Кого-то потерял? – Заметил Дастин, держа одной рукой за талию прильнувшую к нему эффектную брюнетку. Её тело будто струилось вдоль его, а губы скользили по его шее.

– Где носит Тёрнера? Он обычно приезжает на пару часов раньше вечеринки, – ответил я, усмехаясь, вспоминая привычку друга всё контролировать.

– Да я звонил ему, – отозвался Дастин, не отрываясь от девушки. – Через пару минут приедет. С Эмми… и ещё какой-то девчонкой.

Он что-то прошептал брюнетке, и та с улыбкой кивнула, отстранилась и, покачивая бёдрами, направилась к шезлонгам.

Мой взгляд скользнул за ней, невольно задержавшись на её изгибах – соблазнительных, будто созданных быть замеченными.

– Даже не думай, – сказал Дастин, перехватывая мой взгляд. – У меня на неё уже есть планы.

– Не понимаю о чём ты.

– Твоя крошка уже в пути. Только услышала, что ты на вечеринке – сразу согласилась приехать. Даже уговаривать не пришлось.

– Вот как. Я польщён, – чувствуя, как тёплая волна возбуждённого интереса пробегает по телу. – Пойду пока освежусь, не подскажешь, где меня потом искать?

– Где угодно, тебя всё равно найдут, – ответил он, уже переключаясь на другую девушку, подмигнувшую ему из-за стойки.

Чувствуя взгляды, ловя перешёптывания за спиной, я направился в сторону дома. Девушки оборачивались, кто-то улыбался, кто-то нарочно касался моего плеча. Улыбка, едва уловимая, появилась на моём лице. Из колонок заиграла культовая мелодия из Top Gun: Maverick. Я шёл в такт музыке, легко пританцовывая и обмениваясь короткими взглядами с девушками, что поднимались и спускались по лестнице. Их руки скользили по моему торсу, волосы щекотали плечи – но я не задерживался, вопреки желаниям.

Войдя в спальню, я тут же направился в душ. Под тугими струями горячей воды смывалась липкость тела, смесь пота, пыли. Я чувствовал, как уходит напряжение, но вместе с ним приходит что-то другое – предвкушение.

Натянув свежие боксёры, а следом и брюки, я услышал за спиной мягкий хлопок двери. А вот и она.

Подтянув брюки окончательно, я подошёл к двери и распахнул её, почти в нетерпении. И в следующее мгновение – хрупкое тело врезается в моё. Тонкие руки прижалась к груди, и на долю секунды мир вокруг исчез.

Она подняла взгляд. Огни выбивающиеся из под штор, будто рассыпались по её глазам, делая их ещё ярче. Дастин не лгал.

Она чертовски красивая.

Конец флешбека.

– Даже не попрощаешься?

Глаза горят так ярко, будто она действительно мечтает испепелить меня ими.

– Иди в задницу.

– Если бы нам не помешали, то… – Мой голос почти шепчет, он хрипловатый, с намёком.

Но тишину прерывает Тёрнер. Он выходит из полумрака, словно из ниоткуда, и его шаги звучат резко.

– Что у вас тут произошло? – Спрашивает он, риторически, и голос его отрезвляет. – Всё, давай, хватит. Отпускай её, Ник. Мне нужно отвезти девчонок домой.

Я чувствую, как напряжение в теле сжимается в узел, но руки разжимаются не потому, что он попросил. Нет. А потому что она сама, изо всех сил, уже выскальзывает, выдирается, будто старается стереть мой след с её кожи.

Как только я отпускаю, она отступает на шаг, тяжело дыша, будто борется с собой, чтобы не вернуться и не вцепиться в меня снова. Это почти битва на грани – и мы оба знаем, что она не окончена. Просто отложена.

Я наблюдаю, как она уходит, под руку с Эмили. Её походка – резкая, чуть вызывающая, но от этого ещё более сексуальная. Я не сдерживаю ухмылку, ощущая, как под кожей всё ещё ноет от её касаний.

– Когда ты успеваешь, ловелас?

– Как её зовут?

Я бросаю взгляд в сторону ванной, захожу внутрь, чтобы забрать рубашку, и накидываю её, застёгивая на ходу. Ткань прохладная, но жар от тела быстро согревает её. Вернувшись, я смотрю на Тёрнера, ожидая ответа, но он молчит.

Я прищуриваюсь, и хрипло смеюсь:

– Брось, ты же знаешь, просто интересуюсь.

– В том-то и дело, Ник, – отвечает он, голос его становится твёрже. – Я знаю тебя.

Он качает головой и идёт к двери, явно борясь с собой, но уже решив, что говорить больше бесполезно.

– Даже не вздумай. Иначе Эм оторвёт тебе яйца за неё. Впрочем… – он усмехается через плечо, – я даже мешать не буду.

– С каких пор ты стал Девой Марией? – Фыркаю я, слегка поддевая. – Эмми дурно на тебя влияет.

– Да иди ты, – бурчит он, отмахиваясь, и почти уходит, но вдруг замирает, медленно, чуть устало, оборачиваясь.

– Моника. Её зовут Моника.

Это имя будто вспыхивает в воздухе. Я ловлю его, словно глоток крепкого алкоголя, и оставляю внутри.

Моника.

Я закрываю глаза на мгновение, ощущая, как память начинает заполнять пустоты. В голове всплывают детали, как вспышки: заострённые плечи, чуть заметные сквозь кофту, прямая, уверенная осанка, голос звонкий, возмущённый, с той хрипотцой, от которой по коже бегут мурашки. И глаза, в которых – нечто дикое, острое.

Мозг подсовывает воспоминание о том, как её тело утопало в моих руках. Словно идеально созданное для них. Я стою, уставившись в пустоту, и понимаю: она зацепила.

Я резко открыл глаза, будто меня окатили ледяной водой. Сердце глухо бухало в груди, а мысли спутанные и навязчивые, всё ещё крутились вокруг девчонки.

Пытаясь отогнать остатки наваждения, я снова вышел в сад. Вечеринка продолжалась, но словно в другом ритме расслабленном и ленивом.

Я остановился у бассейна, когда взгляд выхватил знакомую фигуру Моники. Она шла по газону широкими, сердитыми шагами, будто сама земля провинилась перед ней. Приближаясь к шезлонгу, она без всякой церемонии оттолкнула какого-то парня, вытащила сумку и тут же развернулась на каблуках, направляясь к Тёрнеру и Эмили, которые уже ждали её у выхода.

Но… заметив меня, она замедлилась. Её лицо остаётся непроницаемым, почти хищным. В следующую секунду она сжимает сумку в руках и направляется прямо ко мне.

– Я совсем забыла попрощаться, – её голос льётся спокойно, но под этой гладью чувствуется ток.

– Не поверишь, но я заметил, что у тебя плохие манеры, Моника, – медленно отвечаю, специально произнося её имя с тем же вкусом, когда медленно распиваешь дорогой алкоголь – чувствуя каждую ноту.

Её глаза вспыхивают, она явно недовольна тем, что я узнал её имя.

– Мне стоит исправиться.

В следующую секунду она перехватывает сумку, делает полшага назад и… резко толкает меня. Я падаю в воду, с большим всплеском. Прхлада окутывает с головой, лёгкие судорожно сжимаются. Я выныриваю почти мгновенно, кашляя, но уже смеясь. Проклятье.

Вытирая воду с лица, я поднимаю взгляд – и вижу, как она стоит на краю, смотрит на меня сверху вниз с таким выражением, будто выиграла бой. Это мы ещё посмотрим.

– Пока, Николас Паркер, – произносит она моё имя с той же издевательской сладостью, как и я. И это звучит чертовски возбуждающе.

Я стягиваю мокрую рубашку, и слышу вокруг восхищённые вздохи. Но мне плевать на них, я смотрю только на неё.

Отбросив рубашку на траву, я ставлю руки на край бассейна и вылезаю, тяжело дыша. Прохладная вода слегка остудила меня, но не до конца, внутри всё ещё бушует разгоревшийся огонь.

– До встречи, – произношу, посылая ей воздушный поцелуй с характерным звуком.

Она сжимает челюсть, и поворачивается к друзьям. Эмили с радостным визгом хлопает в ладоши, и ловит пять от Моники, а Тёрнер бросает на меня многозначительный взгляд, в котором читается: «Сам виноват».

Я только ухмыляюсь, стряхивая капли воды с волос, как ко мне подходит Дастин. Поддерживая за локоть брюнетку в коротком платье.

– Ты был прав… Она чертовски… – Начинаю я.

– Знакомься, это Лидия. Я тебе уже про неё рассказывал, помнишь?

И тут я замираю. На лице брюнетки почти удовлетворённая улыбка. Та самая, когда человек получил ровно то, чего добивался.

Нет… Только не говорите…

– Я давно хотела с тобой познакомиться, – её голос лёгкий и мягкий.

Что я облажался.

***

Я проснулся не от звона будильника, как нормальные люди. А от настырного, бесконечного звонка. Сначала я попытался просто отвернуться и забиться поглубже в подушку, надеясь, что источник раздражения сам исчезнет. Но звонок не прекращался.

Потянувшись, я нащупал телефон. На экране – Тейлор, секретарь моего отца.

– Что бы ты ни хотел, можешь идти в задницу, – пробормотал я в трубку, голос был хриплый, сонный. – Я сплю и даже не собираюсь вникать в разговор.

– Сегодня первый день учёбы, мистер Паркер. Ваш отец просил напомнить вам об этом. Он считает, что у вас… «вечные выходные», – его голос звучал чётко, ровно, почти с удовольствием.

Я представил, как он сидит за столом с идеальной осанкой, поправляет очки на переносице и ставит галочки в своём расписании, как послушный работник года.

– Ты собрал мне рюкзак и ланч-бокс, Тейлор? – Фыркнул я, с трудом поднимаясь с кровати и оглядывая комнату, в которой царил полный бардак. – Или хотя бы вклеил мне расписание на обложку?

– Нет, я позвонил куратору и узнал твоё расписание. Занятие через час, будь добр, не опаздывай. Отец готов забрать твою машину в случае прогулов, а ещё…

Я даже не дослушал. Палец с раздражением скользнул по экрану, сбрасывая звонок. Телефон полетел на подушку, а я с удовлетворением закрыл глаза, проваливаясь обратно в тёплый, ленивый сон.

Я проснулся только спустя час. Но не от будильника – от крика. Громкого, гневного. Голос, способный заставить вздрогнуть даже стены этого особняка. Усмехнувшись и зевнув, я поднялся. Тело ныло от похмелья – под кожей вибрировала усталость, в висках постукивал глухой ритм. Я подошёл к лестнице и взглянул вниз.

– Привет, пап, – протянул я с ироничной полуулыбкой.

– Поднимайся в мой кабинет! Живо!

Он разбудил половину спящих прямо в доме. Люди, не до конца понимая, что происходит, с испуганными лицами начали спешно собираться и покидать особняк, словно сбегавшие от апокалипсиса.

Я не торопясь поднялся и без стука распахнул дверь в кабинет. Отец сидел в своём массивном кожаном кресле – величественный и, как всегда, идеально собранный. Джеймс Паркер. Всё тот же: тонкие очки Moscot, идеально выглаженная белая рубашка, сдержанный галстук, серые брюки. Он даже здесь выглядел как бизнес-икона с обложки журнала.

На миг в его взгляде мелькнуло нечто тёплое. Но стоило мне усесться, развалившись в кресле и натянув свою фирменную ухмылку, как всё исчезло.

– Не буду спрашивать, по лицу вижу, скучал, – усмехнулся я, глядя, как его челюсть медленно напрягается от ярости, которую он так усердно прячет.

– Николас, ты меня в могилу сведёшь. Тебе, чёрт подери, не пятнадцать, а ведёшь себя хуже, чем подросток. У тебя всё есть, но ты ничего не хочешь! – Голос его сорвался, стал резким, напряжённым. – Я устал тащить тебя на себе, устал забивать твою пустую голову хоть чем-то полезным. В какой-то момент, Ник, ты начнёшь выбираться из своих проблем сам, без моей помощи, без моего влияния, без…

Он откинулся на спинку кресла, сжал переносицу пальцами, как будто заглушая головную боль.

Я слушал его без особого интереса, глядя сквозь него.

– Всё сказал? – Сухо произнёс я, с лёгкой полуулыбкой, как будто подстёгивая, зная, что он на грани. И получил желаемую реакцию: его руки сжались на подлокотниках, побелели костяшки пальцев.

– Раз ты меня не уважаешь, то прояви хотя бы уважение к своей матери, – начал он, сдержанно, но тяжело. – Она хотела, чтобы ты чего-то стоил сам, без моих связей и денег. Фелиция бы ненавидела того, кем ты становишься…

Внутри меня что-то сорвалось. Воздух стал тяжёлым. Плотным. Я резко выдохнул и, сжав зубы, прошипел:

– Не думаю, что тебе стоит говорить об уважении к матери, учитывая, как ты поступал с ней и со мной. Поэтому просто закрой рот и не упоминай её. Ты этого не заслуживаешь.

Он хмыкнул, отвёл взгляд и покачал головой, словно ждал подобного ответа.

– Это не твоё дело. Это были наши отношения, Ник. Как бы ты ни злился, ты не имеешь права судить. Я даю тебе всё, о чём другие мечтают. Всё, что делает тебя Паркером. Научись ценить это. Пока не стало поздно.

Я слабо усмехнулся.

– Это угроза? – Спросил я с вызовом. – Как не стыдно. Угрожать собственному сыну. Прекрасный финал для нашего диалога. Плоды твоего воспитания, пап. Поздравляю.

Не дождавшись ответа, я встал и вышел. Не оглядываясь и не прощаясь. Лестница подо мной будто качнулась. Я сжал перила, чувствуя, как руки дрожат. Меня распирало изнутри. Хотелось разбить что-нибудь, закричать, стереть всё до основания.

Вернувшись в комнату, я принял душ, позволяя воде смывать с себя остатки утреннего гнева. Всё равно не до конца. Одевшись, я сел в Агеру, не включая музыку, выехал со двора.

Город встречал меня прохладой, движением, шумом. Я листал телефон, глядя на фото с вечеринки, пока ехал к университету. Публикация у Эмили заставила напрячься. Совместное фото. Она и… Моника.

Я задержал палец на экране, всматриваясь в её лицо. То самое лицо, которое я не мог выбросить из головы весь вечер. Я не хотел признавать ошибку, но той девушкой, с которой меня пытался свести Дастин, была Лидия. Не Моника. И чёрт побери… я облажался.

Кинув взгляд на светофор, я снова уткнулся в экран телефона. Красный – можно было ещё урвать пару секунд, и я задержался на той самой фотографии. Палец по привычке метнулся к отмеченному аккаунту. Закрыт. Закрыт, конечно. Внутри подкатило лёгкое, но ощутимое раздражение, будто кто-то нарочно оставил дверь приоткрытой, а затем резко захлопнул её перед моим носом.