Город грехов: Желание.

– Что?.. – я не поняла смысла, моргнув, и отступила на шаг.

Он склонил голову, всё ещё глядя прямо в глаза, и в его взгляде плескалась наглая, самодовольная уверенность. Он стоял, опираясь на косяк, сложив руки на груди, как будто знал, что производит сильное впечатление его поза была чересчур расслабленной.

– Дастин не соврал, – произнёс он с удовлетворением, будто сделал открытие, его губы изогнулись в ухмылке, которая обнажила белые зубы. Его взгляд скользил по мне слишком внимательно, изучающе, от волос до ног, заставляя кожу гореть.

Внутри что-то отозвалось – не то раздражение, не то любопытство, смешанное с лёгким трепетом. Я тут же подавила это чувство и снова отступила на шаг.

– Я не знаю, с кем ты меня путаешь, но, скорее всего…

– Как тебя зовут? – спросил он, и на его губах заиграла дьявольская ухмылка. – Или ты из тех, кто сразу переходит к делу?

– Для начала застегни ширинку, придурок, – холодно произнесла я, бросив на него ещё один оценивающий взгляд. Он выглядел привлекательно – чёрт возьми, даже очень, с этими каплями воды на коже и мускулами, которые казались высеченными из камня, но эта мысль не развивалась дальше. Учитывая его нахальное поведение, всё это меркло на фоне.

– Я думал, ты пришла как раз за этим, нет? – он приподнял бровь, голос стал ещё ниже, с намёком, который заставил воздух сгуститься.

Его слова звучали многозначительно, словно он накладывал на них особый смысл, который я не готова была принять. Алкоголь в крови делал меня менее сосредоточенной, и наступило тягучее молчание, в котором я ощущала, как время замирает. Мои мысли запутались, но как только его слова повторились в голове, меня накрыл взрыв эмоций.

– Ты что, больной? – вырвалось у меня.

Его ухмылка только шире расползается по лицу, и в его глазах сверкает игривый огонёк.

– Если ты думаешь, что ведя себя как недотрога, это поможет привлечь моё внимание дольше чем на ночь, то ты ошибаешься, – произносит он, проходясь по мне с насмешливым интересом, его плечи слегка приподнимаются, как будто он оценивает меня. – Я знаю, для чего ты здесь, и не против провести время, но бегать за тобой… – он задумывается на мгновение, и в этом паузе слышно его тихое, ироничное фырканье, – я не собираюсь. Поэтому предлагаю перейти сразу к делу, – взгляд едва заметно метнулся к кровати, – и не тратить время на твою игру.

Эти слова обрушиваются на меня, как молот на стекло, внутри всё переворачивается, как будто желудок сжался в комок, а кровь приливает к голове с такой силой, что в ушах начинает звенеть. Но я предпочитаю бы выстрелить себе в голову, нежели показать, что его слова хоть как-то задели меня, вместо этого я выпрямляюсь, чувствуя, как спина напрягается, а подбородок поднимается в вызове.

– Выйди из своих фантазий и спустись на землю, – отвечаю я, не скрывая пренебрежения, и встречаюсь с ним взглядом, позволяя глазам вспыхнуть огнём. Мои пальцы сжимаются в кулаки, ногти впиваются в ладони, оставляя следы, как напоминание о том, что я не сломаюсь. – Спать с такими, как ты, – или с кем-либо ещё из этого бардака я не собираюсь.

Он лишь усмехается шире, его белоснежные зубы сверкнули, так и напрашиваясь получить по ним, и в этом жесте нет ни капли удивления – только скучающая уверенность, словно он слышал это миллион раз и теперь его этим не пронять.

– Не мне читать тебе нотации, – отвечает он, пожимая плечами, и его голос становится мягче, почти успокаивающим, с ноткой цинизма, которая скользит по воздуху. Он делает шаг по направлению ко мне, опуская взгляд и расправляя плечи. – Каждый получает от жизни то, что хочет. Да и быть распущенной не преступление.

– Понятно по какому принципу ты живёшь, – язвительно отзываюсь я, чувствуя, как слова вырываются с горечью, смешанной с презрением, а губы кривятся в саркастической улыбке.

– А про свои принципы ты и забыла или может не вспоминала? – он поддался ближе, заглядывая в мои глаза, и в этом действии было что-то хищное. – Если тебе нужен Дастин, чтобы раскрепоститься, то могу позвать его к нам. Ты же не против быть между нами двумя?

Мне кажется, что это просто шутка и где-то стоит скрытая камера, чтобы посмотреть на мою реакцию. Но шутка совершенно не смешная; у меня появляется комок в горле, как будто кто-то сжал его железной рукой, а сердце пропускает удар. Воздух в комнате становится гуще, пропитанный напряжением, которое висит между нами, как невидимая паутина.

Я мгновенно приближаюсь к нему, замахиваясь и представляя себе удовольствие от того момента, когда моя рука соприкоснётся с его лицом. Но я не учла того момента, что парень способен это предотвратить. Он мгновенно обхватывает мою руку, крепко сжимая её – его пальцы, тёплые и твёрдые, причиняют дискомфорт, который граничит с болью, заставляя меня сжать зубы, чтобы не выдать стон.

– Даже не думай, – взгляд и голос меняются, становясь холодными и жёсткими, его глаза темнеют, теряя игривость, и теперь в них читается угроза, которая заставляет воздух похолодеть.

– Я не та, за кого ты меня принял. Поэтому закрой свой рот и не смей смешивать меня с подобной грязью, – шиплю я, голос дрожит от ярости, но я не отступаю, чувствуя, как кожа на руке горит от его хватки.

На его лице остаётся всё та же маска бесстрастия, его челюсть напрягается, мышцы на шее проступают рельефом, а дыхание становится ровным, контролируемым.

Я сжимаю ладонь в кулак, дёргая и пытаясь вырвать руку, но он притягивает меня к себе с такой силой, что я врезаюсь в его накаченную грудь; соприкосновение вызывает у меня дрожь – его кожа горячая, как раскалённый металл, и я чувствую рельеф мышц, твёрдых и живых под ней. Воздух выбивается из лёгких от неожиданности, как после удара, и я ощущаю себя уязвимой и потерянной.

– Отпусти меня! – я пытаюсь оттолкнуться свободной рукой, но он лишь крепче сжимает мою руку.

– Так мне всё же позвать Дастина? Или тебе хватит меня? – его слова звучат насмешливо, с низкой хрипотцой, которая эхом отдаётся в моей груди, заставляя сердце колотиться, как загнанное животное.

– Вы и вдвоём, думаю, найдёте, чем себя занять.

Я продолжаю брыкаться в его руках, чувствуя как он сильнее вжимает меня в своё тело. И не найдя лучшего способа, я решаю ударить коленом в его пах.

Повернув колено ближе к середине, я мгновенно поднимаю его. Но вместо того чтобы оказаться на свободе, я вдруг ощущаю, как его рука обхватывает моё бедро с такой силой, что возникает чувство западни, накрывающее меня с ног до головы: его пальцы, врезаются в кожу, оставляя следы, которые, я уверена, покраснеют к утру. Он нагло отодвигает ногу в сторону и рывком тянет на себя, крепко прижимая к своему телу.

– Слишком медленно, нужно бить быстрее, – самодовольно произносит он, оглядывая наше положение с ухмылкой на лице, его дыхание, тёплое и пахнущее мятой от зубной пасты, щекочет мою шею, вызывая непрошенную дрожь.

– Спасибо за совет, учту, – сарказм вырывается из меня, хотя я понимаю, что это не лучшее время для шуток. – Давай попробую снова.

В комнате раздаётся низкий, резонирующий и, к сожалению, приятный смех.

– Как-нибудь дам тебе возможность отыграться, но не в этот раз. – его рука продолжает удерживать моё бедро, и я едва чувствую слабое поглаживание пальцами, что заставляет запечь кожу в том месте – лёгкое, почти невинное прикосновение, которое посылает электрические разряды по нервам, заставляя мурашки бегать по спине, несмотря на гнев.

– На чём мы остановились?

– Хватит! – я начинаю брыкаться с новой силой, но каждая попытка оказывается тщетной, его хватка оказывается крепче, и я чувствую себя пойманной птицей в клетке. – Твою мать, я не знаю, что тебе там наговорили, но я пришла не за этим!

– Ты просто заблудилась и зашла ко мне в спальню, когда я переодевался. – в его голосе звучит ирония, вызывающая у меня желание вырвать руку не для того, чтобы освободиться и уйти, а чтобы вдарить ему уже окончательно. Он продолжает удерживать мою руку, будто наслаждается моментом, словно поймал меня на лжи. Но последнее, что я здесь буду делать, так это прятать голову в песок и пытаться оправдываться. Перед ним?!

– Как я уже сказала, – не прекращая попыток вырваться, я стала тяжелее дышать, грудь вздымается и опускается, как после бега, и я стараюсь не вдыхать слишком глубоко, потому что от него исходит сильный аромат геля для душа и духов – свежий, мускусный, с нотками сандала и цитруса, который только раздражает меня сильнее; он находится непозволительно близко, его тепло проникает сквозь ткань моей одежды.

– Я искала уборную и не виновата, что комната была свободной, как мне сначала показалось.

– Охотно верю.

– Если у тебя куча родительских денег, это не значит, что все хотят вешаться тебе на шею и раздвигать ноги в надежде получить твой член, – выпаливаю я. Адреналин бурлит в моих венах; каждое слово словно огненный снаряд, вылетающий из рта с шипением. – И даже если бы я хотела перепихнуться с кем-то из этого дома, – выделяя каждое слово и смотря ему в глаза, – ты был бы последним, с кем бы я это сделала. Ты не в моём вкусе.

В одно мгновение хватка на моём запястье исчезает, и он прикладывает руку к сердцу, растирая его, словно желая уменьшить боль. Его лицо искажено театральной страдальческой гримасой, но довольное выражение губ выдает его плохую актёрскую игру – уголки рта дёргаются, как будто он сдерживает смех.

– Ты ранила меня.

– Всего лишь? Я бы предпочла что похуже.

– Я не в твоём вкусе? – отвечает он вопросом на вопрос, его брови поднимаются, а глаза темнеют.

– Тебя это задело? – я смотрю ему в глаза с вызовом, в моём взгляде пылает ярость и желание вцепиться ему в горло. Его же глаза сверкают удовлетворением и интересом, как будто он жаждет испытать мои пределы. – Я буду кричать, если ты меня сейчас не отпустишь.

– Но почему-то ты этого до сих пор не сделала. Признайся, тебе нравится находиться в моих руках? – его голос становится мягче, но в нём всё ещё слышится провокация, низкая и соблазнительная.

Я издаю произвольные звуки ярости – что-то среднее между рычанием и стоном, и ударяю его в грудь кулаком. Боль проносится по костяшкам, острая и жгучая, как удар о камень, и я сдерживаюсь, чтобы не зашипеть от дискомфорта. Он усмехается, отпуская моё бедро и резко поворачивая меня к себе спиной. Его рука обвивает мою талию, крепко, но не грубо, и я чувствую его дыхание на своей шее.

– Ты устала, не хочешь прилечь отдохнуть, м?

– Какая ты сволочь! – слова вырываются сквозь зубы, полные яда.

– Как некрасиво ты разговариваешь с хозяином вечеринки, – он цокает языком, делая вид, что огорчён этим. Но я знаю, что это всего лишь маска; его улыбка проскальзывает на губах, как тень, и в этот миг меня осеняет: хозяин вечеринки? Это тот самый Николас, о котором говорила Эмили? В голове проносится множество мыслей – воспоминания о её словах. Позади раздаётся довольное мычание, когда мы оказываемся в тишине, и он осознаёт, что происходит в моей голове.

– Похоже, ты слышала про меня, не так ли?

Дверь спальни с тихим скрипом распахивается, прерывая напряжённый момент между нами. На пороге стоят Эмили и Тёрнер; их глаза одновременно распахиваются от удивления. Они переводят взгляд с меня на Николаса, словно пытаясь осознать, что происходит. Неприятная ситуация накаляется, особенно учитывая наш внешний вид: я растрёпанна от попыток вырваться из его хватки, волосы в беспорядке, как после шторма, а он в одних брюках, прижимающий меня к себе!

Мы одновременно произносим совершенно противоположные фразы.

– Это не то, что вы подумали! – восклицаю я, даже не желая думать о том, как это выглядит в их глазах, как сцена из дешёвого фильма.

– Вас не учили стучаться? – Николас с нескрываемым недовольством в голосе, перехватывает меня крепче, чувствуя мои возобновившиеся попытки выбраться.

– Мы вас отвлекли? – произносит Тёрнер, приподняв бровь и кидая на нас взгляд полный недоумения, его голос ровный, но с ноткой иронии.

– Нет! – отвечаю я, не давая ему договорить; моё сердце колотится в груди от неловкости.

– Не видно? – Николас тут же получает удар локтем в рёбра; тихо шикнув от неожиданности, его реакция вызывает у меня чувство победы, несмотря на всю серьёзность ситуации – лёгкий стон, вырвавшийся из его губ, звучит как музыка в моих ушах.

Эмили, не проговорившая ни слова до этого момента, мгновенно хмурится. Она ставит руки на талию; её лицо наполняется решимостью и гневом, словно она готова броситься в бой.

– Николас, что ты творишь?!

– Я тоже скучал по тебе, Эмили, – отвечает он с игривым подмигиванием, будто не замечая нарастающего напряжения.

В разговор вмешивается Тёрнер с серьёзным выражением лица, его голос спокоен, но твёрд:

– Ник, хватит. Отпусти её.

– Ты никогда не умел веселиться.

Руки Николаса плавно скользнули по моей талии словно напоследок, и разжались – его пальцы оставляют лёгкий жар на коже, как след от ожога. Я шагнула вперёд, резко разворачиваясь и сжимая зубы, сурово смотря на его довольное выражение лица.

– Ты в порядке? – голос Эмили прозвучал осторожно, но в нём чувствовались опасные нотки, словно она была готова броситься на него в любую секунду.

– Да, – сквозь зубы, продолжая сверлить Николаса взглядом, – мы просто разговаривали.

– Так оно и было, – иронично протянул он.

– Замолчи уже, – Эмили цокнула, закатив глаза. – Мне туфли натёрли ноги, я хотела поехать домой. Но тебя довольно долго не было, и я стала переживать, поэтому мы поднялись проверить, всё ли в порядке. Как насчёт того, чтобы поехать домой?

– Конечно! Я только этого и желаю, как можно быстрее уехать с этого бардака! – сделав два шага к ней, я остановилась, потому что дорогу перекрыл шагнувший в бок Николас. Он сложил руки на груди, слегка нахмурив брови. Похоже, он нарывался, не зная когда нужно остановиться.

– Как грубо, – кончик его губ приподнялся вверх, – даже не попрощаешься? Или, может, оставишь свой номер?

Глава 2

Флешбек

Гулкие шаги отдавались по мраморному полу аэропорта, отражаясь эхом от высоких стеклянных стен и металлических перекрытий. Воздух был густо пропитан смесью ароматов: свежесваренного кофе из ближайшего киоска, дорожной пыли и тяжелых, приторных духов, которые витали вокруг спешащих пассажирок. Из динамиков, расставленных по углам зала, глухо доносились объявления о рейсах: их задерживали из-за непогоды, переносили на неопределенное время, а иногда и вовсе отменяли, вызывая волну вздохов и ругани. Вокруг кипела жизнь – кто-то громко смеялся в группе друзей, кто-то тихо плакал в телефон, прижавшись к стене, а кто-то, как я, просто желал поскорее оказаться дома.

Поморщившись от пульсирующей боли в висках, я невольно вспомнил вчерашнюю ночь проводов в клубе – слишком громкую, пьяную, и затянутую до рассвета.

Подойдя к стойке регистрации, я увидел девушку в аккуратной форменной блузке с идеальной, вежливой улыбкой, отточенной годами рутины. Блондинка с волосами, собранными в строгий пучок, и шелковым платком на шее, украшенным эмблемой авиакомпании, смотрела на меня вежливо, но отстраненно – как на сотни таких, как я.

– Добрый день, ваш билет? – произнесла она ровным, профессиональным тоном, подняв глаза от экрана компьютера.

Я положил паспорт и посадочный талон на стойку, чувствуя, как пальцы слегка дрожат от усталости. Пока она быстро вбивала данные в систему, я повернул голову и мельком взглянул на огромное табло над головами толпы. Красные цифры показывали время: 16:35. Всего два с половиной часа в воздухе и я буду в Вегасе.

– Прошу вас, проходите. Хорошего полёта, – она протянула документы с той же вежливостью. Я коротко кивнул, пробормотав "спасибо", и, не останавливаясь, направился к залу ожидания, лавируя между чемоданами и семьями с детьми.

Я приехал почти под самый конец регистрации, так что долго ждать не пришлось – всего пара минут на досмотр в очереди и через тридцать минут ожидания, я уже поднимался по узкому металлическому трапу, чувствуя, как прохладный воздух из салона щекочет кожу, обостряя головную боль и заставляя поморщиться. У входа в салон стояли две стюардессы, приветствуя пассажиров:

– Добро пожаловать на борт.

Я прошел внутрь, сразу свернув в VIP-секцию, где кожаные кресла манили комфортом, а приглушённый свет создавал иллюзию уединения. Шаги глухо звучали по толстому ковровому покрытию, глуша внешнюю суету аэропорта и оставляя только тихий гул двигателей на горизонте.

Я опустился в кресло с глубоким выдохом, раздвинув ноги и откинувшись назад, ощущая, как мягкая обивка обволакивает тело. Закрыв глаза, я ненадолго провалился в ощущение тишины. Только тихое гудение кондиционеров и отдалённый скрежет загружаемого багажа в трюме напоминали, что я всё ещё здесь. Двое мужчин в строгих костюмах молча листали газеты – те самые, кто летает на бесконечные переговоры. Пожилая женщина с россыпью золотых украшений на шее сидела чуть дальше, с брезгливым выражением лица, поглаживая меховую накидку, как домашнего зверька.

Стюардессы появились вновь спустя пару минут, их шаги мягко стучали по ковровому покрытию салона. Они раздавали меню и предлагали алкоголь. Когда самолёт начал взлёт, я почувствовал лёгкое давление в груди – не от перепада, а от осознания, что скоро я буду дома.

– Желаете чего-то, сэр? – приглушённо спросила молодая стюардесса, склоняясь надо мной, её упругая грудь чётко предстала перед моими глазами, заставляя задержать взгляд на изгибе униформы, где ткань слегка натянулась.

– Воду без газа, будь добры, – отозвался я с ленивой вежливостью, которая, впрочем, не смогла скрыть нотки интереса в голосе. Она кивнула и, обернувшись, уверенно пошла по широкому проходу, слегка покачивая бёдрами, будто бы случайно. Или, скорее, совсем не случайно. Стараясь не думать о проснувшемся возбуждении, я прислонился к спинке кресла и потёр переносицу, чувствуя, как головная боль отпускает, растворяясь в потоке. Достав телефон, я пролистывал фотографии галереи, решив взглянуть на снимки вчерашнего вечера.

Спустя пять минут появилась стюардесса, поставив передо мной стакан с водой, где тихо позвякивали кубики льда. Она задержалась на пару лишних секунд, прежде чем уйти, не сдерживая огорчённого вздоха, не получив должного внимания, какого ожидала. Я поднял взгляд и успел ей коротко подмигнуть, искривив губы в ухмылке. В её взгляде вспыхнула искра, мгновенно прогнавшая тревогу, а на губах вновь расцвела та самая коварно-соблазнительная улыбка. Её бедра, едва заметно покачиваясь, растворились в проходе между рядами, оставляя в воздухе лёгкий аромат цветочных духов.

Я сделал глоток воды; жидкость приятно полоснула горло, будто возвращая фокус, охлаждая внутренний жар. За иллюминатором разворачивалась величественная панорама: серо-голубой простор Сиэтла, с рядами облаков, похожими на клочки ваты, и далёкими огнями города. Разложив кресло, я с комфортом прикрыл глаза, решив урвать пару минут сна. Спустя, как мне показалось, долгие минуты, я успел задремать, почувствовав неожиданный прилив сил, после пробуждения. Размяв шею, я почувствовал лёгкое, поглаживающее прикосновение подошедшей стюардессы – её пальцы нежно коснулись моего плеча, пробуждая электрический ток.

– Не желаете ещё чего-то? – голос стюардессы вывел меня из оцепенения. Она остановилась рядом, скользнув взглядом по пустому стакану, а затем задержав его на мне. В её глазах читался тонкий подтекст, что-то между предложением и вызовом, с лёгким блеском любопытства и желания.

Я смотрел на неё и думал о совсем другом. И, по тому, как она прикусила губу, будто уловив мои мысли, это чувство было взаимным; её щёки слегка порозовели, а дыхание стало чаще.

– Нет, спасибо, – отозвался я, сдержанно. – Где у вас уборная?

Она едва заметно выдохнула, как будто этого и ждала. Тон её голоса стал мягче и интимнее, с хрипотцой:

– Пройдёмте, я вас провожу.

Я встал, машинально пригладив мятое поло, почувствовав на себе её взгляд – открытый и оценивающий. Он скользнул по моей груди, плечам и остановился чуть ниже, на поясе, где ткань слегка натянулась. Очевидно, ей нравилось то, что она видит. Мы шли по проходу, и каждое её движение будто нарочно было чуть медленнее обычного. Она остановилась у двери в уборную, обернулась через плечо и на миг наши взгляды встретились – в её глазах горел огонь, смешанный с уже обострившимся желанием.

– Я, пожалуй, пойду. – пробормотала она.

Моя рука легла на холодную металлическую ручку, и в следующую секунду я обхватил её за талию, потянув за собой в уборную. Её тело не сопротивлялось, наоборот, она будто только и ждала этого – её губы приоткрылись в тихом вздохе, а руки инстинктивно обвили мою шею, когда дверь захлопнулась за нами, отрезая от мира салона.

– Что это ты делаешь? – с игривым удивлением выдохнула она, при этом обвивая мои плечи крепче, словно продолжая начатый танец. Её пальцы слегка впиваются в мою спину сквозь ткань, а дыхание, горячее и неровное, касается моей шеи, вызывая мурашки по коже.

– По-моему, то, чего ты так сильно хотела, – произношу я низким, чуть хрипловатым голосом, чувствуя, как её дыхание участилось, почти сливаясь с моим. В тесном пространстве уборной воздух становится гуще.

Не желая терять ни секунды на пустые разговоры, я резко прижимаю её к стене, чувствуя, как её тело горячо отзывается на мой напор. Её спина касается холодного металла, а грудь соприкасается с моей, упругая и мягкая под тонкой форменной тканью. Мои губы находят её, и мы сливаемся в поцелуе – жадном, голодном. Я блуждаю руками по её изгибам, ощущая, как каждая линия её тела пульсирует от напряжения, мышцы под пальцами напрягаются и расслабляются в ритме дыхания.

Пальцы легко задирают форменную юбку вверх, и под ней открывается нежная, гладкая кожа бёдер, тёплая и шелковистая на ощупь. Стоит только провести ладонью по внутренней стороне её бедра – медленно, дразняще, – и из её приоткрытых губ срывается низкий, томный стон, вибрирующий в воздухе.

Запустив руку в задний карман брюк, я раздражённо выдыхаю, не нащупывая ничего, кроме пустоты. Проклятье. В этот момент я чувствую её улыбку на своих губах, её тело прижимается ближе, словно предлагая решение.

– У меня есть, – вдруг шепчет она, и, не отрывая взгляда, вытаскивает из нагрудного кармана рубашки тонкую квадратную упаковку. В её пальцах она выглядит почти невинной, но для нас в этот момент – спасение и шанс на продолжение. Её глаза блестят в полумраке, зрачки расширены от желания, а щёки покрыты лёгким румянцем.

– Ты хорошо подготовилась, – одобрительно шепчу я, перехватывая упаковку презерватива, но взгляд мой задерживается на её бейджике, слегка перекосившемся от наших движений. – Хейли, – произношу я, будто пробуя имя на вкус.

Я медленно опускаю руки, ловко стягивая с её бёдер узкие кружевные трусики, оставляя их на щиколотках. Ткань шуршит тихо, а её кожа дрожит под моими пальцами. Внутри уборной становится душно и все мысли уходят на второй план, уступая место инстинктам.

***

Мы выходим почти одновременно, соблюдая небрежную дистанцию, как будто это просто совпадение. Стюардесса идёт позади, но её взгляд чувствуется затылком. На ходу она нервно поправляет форму, приглаживает непослушную прядь волос, но лёгкая растрёпанность всё ещё напоминает о том, что случилось всего полчаса назад: растрёпанные локоны, слегка смятый воротник, и едва заметный след от моих губ на шее.

– Когда позвонишь? – шепчет она почти неслышно, но её глаза горят, как будто продолжение уже запланировано.

Я не могу не усмехнуться, чувствуя прилив удовлетворения и адреналина, который ещё не ушёл.

– Завтра наберу, – короткий кивок, и я отвожу взгляд, будто между нами ничего не было.

Я спускаюсь по трапу на тёплый, слегка шершавый бетон взлётной полосы, ощущая, как горячий, сухой воздух Лас-Вегаса обдувает лицо, пропитанный запахом авиационного топлива и раскалённого асфальта. Пальцы машинально скользят по телефону в кармане джинсов, и я шёпотом добавляю:

– Или никогда.

Я оглядываю толпу в просторном терминале аэропорта Мак-карран. Зал заполнен уставшими лицами: туристы с красными глазами от джетлага, бизнесмены в мятых рубашках, семьи с детьми, тянущими за руки родителей. Громкоговоритель невнятно выкрикивает объявления о рейсах, эхом разносясь по залу, а в углу какой-то парень в гавайской рубашке спорит с таксистом, размахивая руками и повышая голос. Я ищу глазами знакомые лица. Где же они, чёрт побери?

Я поворачиваюсь на месте и наконец замечаю их. Тёрнер сосредоточенно уставился в экран телефона, держа его обеими руками, как будто от этого зависит его жизнь. Рядом с ним Дастин, расслабленно привалившись к стойке информационного киоска, оглядывает проходящих мимо стюардесс с ленивым интересом, его губы слегка изгибаются в ухмылке, а рука поправляет растрёпанные волосы.