Город грехов: Желание

Пару секунд спустя я кинул быстрый взгляд на неё – её губы были сжаты, а скулы напряжены.

– Вбей свой адрес, – глядя на навигатор, я старался сохранить спокойствие, хотя её недовольство чувствовалось физически, как тяжёлая тень, опустившаяся между нами.

– Тебе разве не стыдно?! Кто тебя воспитал?! – Ударяя пальцами по сенсорной панели так яростно, будто её прикосновения могли прожечь пластик. Я украдкой посмотрел на её руки – изящные, ловкие.

– Давай включу музыку, чтобы стало веселее? – Не удержался я, с лёгкой насмешкой в голосе, прекрасно зная, что это лишь сильнее её разозлит. И в каком-то странном смысле – желая этого.

– В твои услуги таксиста не входит опция «молчать»? – Нажимая «старт» после того, как маршрут был проложен, она откинулась на сидение. Всего двадцать минут – по меркам этого вечера, почти мгновение.

– Такси бесплатное, премиум-класса, – хмыкнул я. – Водитель позволяет себе немного больше.

Плотная тишина вновь вернулась, только двигатель и шорох шин по асфальту создавали ритм происходящего. Я откинулся на сиденье, вальяжно держа руль одной рукой, а другой начал шарить в сумке – бумажник с кредитками должен быть где-то здесь. Бензин почти на нуле, а на навигаторе уже светилась ближайшая заправка.

Моника, не выдержав моих неуклюжих попыток, закатила глаза, издала раздражённый вздох и развернулась в кресле, потянувшись к моей сумке. Её движения были резкими, но изящными – я не мог не заметить, как ткань платья натянулась по её бёдрам, очерчивая плавные, притягательные линии. Это зрелище застопорило время – на несколько секунд я забыл, что нужно дышать.

Она схватила сумку, вернулась на место и без лишних слов бросила её мне на колени.

Я подхватил её, чуть улыбнувшись краем губ, но ничего не сказал.

Её взгляд скользнул по интерьеру машины, по обтянутой тёмной кожей панели, по идеально отполированной центральной консоли, и наконец – задержался. Узкое серебристое название, выгравированное с почти вызывающим шиком, бросилось ей в глаза. Koenigsegg Agera R.

Мгновение она просто смотрела. Потом её брови приподнялись – сначала в удивлении, затем в узнавании. Губы медленно разошлись в усмешке, глаза сверкнули.

– Это был ты… – почти шёпотом вырвалось из неё, с оттенком недоверия и одновременно – откровенного раздражения.

Я бросил на неё быстрый взгляд, не понимая, что вызвало такую реакцию.

– О чём ты? – Нахмурился я, стараясь удержать внимание на дороге.

Моника не ответила. Лицо стало отстранённым, будто она углубилась в свои мысли, и я решил больше не спрашивать.

Мы быстро заехали на заправку, и, залив полный бак, я опёрся спиной о крышу машины, тяжело выдыхая.

Усталость навалилась резко, будто кто-то сбросил на плечи. Но дело было не только в бессонной ночи – не столько в ней. Это была не физическая усталость, а что-то глубже. Моника Харрис.

С той самой вечеринки её образ словно въелся в мозг, как заевшая пластинка, как царапина на стекле, которую не оттереть и не забыть. Чем дольше я прокручивал в памяти тот вечер, тем тяжелее становилось дышать.

Я снова и снова возвращался к тому моменту. К её взгляду. В спортивном зале. В нём было что-то такое, что трудно вынести. Она не смотрела на меня. Смотрела сквозь. На Дастина.

И именно тогда, в эту секунду, меня накрыло – я поступил подло. Настолько, что это понял. Этого взгляда хватило, чтобы понять: шрамы, которые я оставил, ещё свежие, пульсирующие, и кровоточащие. Мне нужно было извиниться. Но гордость играла злую шутку. Просто выдавить из себя эти чёртовы слова и похоронить ситуацию, как старую историю, которую уже невозможно переписать.

Мы ехали по пустой ночной трассе. Фары выхватывали из темноты обочины, серые тени деревьев и мерцающие дорожные знаки. Радио играло вполголоса какой-то медленный трек. Я убавил громкость и прочистил горло.

– Насчёт вечеринки… – начал я, но слова тут же застряли в горле, будто их нужно было вытаскивать крюком. Пальцы сжали руль до боли, суставы побелели.

– Я не хочу об этом говорить, – её голос был холодным, ровным, без тени колебания.

Но я уже начал. Я не мог остановиться.

– Это было грубо. С моей стороны. Очень, – выдохнул я, не отрывая взгляда от дороги, будто пытался спрятаться от её реакции в темноту за границей фар.

Она тяжело вздохнула. Протяжно и устало. Этот вздох звучал, как рана, вскрытая заново.

– Ха. Действительно? – Она фыркнула сдержанно и безрадостно. – А я думала, ты всех девушек так… «выставляешь». В своём свете.

Её сарказм резанул по нервам. Но он был заслуженным.

– Ты можешь помолчать? – Сорвалось у меня, слишком резко, и я сразу почувствовал, как гнев на самого себя горячей волной поднимается в груди.

Моника повернулась ко мне, и в её взгляде была ярость.

– Нет! – Выкрикнула она. – Я не собираюсь молчать! Ты меня достал, Николас! Я сказала, что поеду на такси – ты проигнорировал. Сказала, что не хочу говорить о вечеринке – и снова плевать! Всё по-твоему. Всё как тебе удобно! Ты эгоист, Николас! С чего мне вообще молчать?!

Я сжал челюсти, дыхание участилось.

– Да, – выдохнул я, сглотнув с трудом. – Я признаю, поступаю… не очень хорошо.

Она фыркнула, как будто я сказал что-то нелепое. Но я продолжил, потому что молчание было бы трусостью, которую я презирал.

– Но выслушай хотя бы… а потом уже решай, что делать дальше.

– Хорошо, я слушаю, – отрезала она. Как удар хлыстом по нервам. В её голосе не было терпения.

Я глубоко вдохнул, собираясь с мыслями, и ощутил, как грудь стягивает тугой петлёй.

– Так о чём это я… – мой голос стал тише, глуше, будто горло сжало изнутри. Я запнулся. – В тот вечер я…

Мои мысли разбежались, будто кто-то рассыпал их по полу. Она смотрела внимательно, пронизывающе, и я не знал, куда деть глаза. Меня сбивало не то, что она молчит, а как она молчит – с ожиданием.

– Не смущайся, давай говори, – усмехнулась она, насмешливо. – У тебя ведь никогда не было проблем с тем, чтобы говорить. Почему вдруг теперь стесняешься?

Я взглянул на неё – устало, раздражённо – и сказал почти сквозь зубы:

– Давай не будем начинать?

– Это не я начала. Это ты.

– Я могу продолжить? – Слова вырвались сами.

Она замолчала, лицо изменилось – не то чтобы стало мягче, скорее, застыло. Но для меня это было сигналом. Я перевёл взгляд обратно на дорогу и немного сбавил скорость, не потому что нужно было, а чтобы хоть немного унять дрожь в руках.

– В тот вечер я должен был познакомиться с одной девушкой. Её пригласил Дастин.

– И?.. – Её голос был резким, колючим.

Я на мгновение забыл, что хотел сказать.

– У меня были определённые мысли о ней… – начал я, подбирая слова. – Исходя из того, что рассказывал Дастин. Поэтому, когда ты зашла в мою спальню… я не увидел тебя. Я увидел человека, на которого уже навесил ярлык.

– То есть, дешёвку? – Произнесла она это не вопросом, а приговором.

Я сжал руль сильнее, кожа на пальцах натянулась. Мозг внутри черепной коробки словно сжимался, давя изнутри. Мыслей становилось всё меньше, зато напряжения – всё больше. Я чувствовал себя идиотом, загнанным в угол. И Моника… Моника была именно той, кто не давал мне возможности сбежать в оправдания.

– Я знал, какие цели она преследует. И… каких норм придерживается. – Слова давались трудно. – Каждый человек может ошибаться.

Я не смотрел на неё, но чувствовал: её глаза сверлят меня, будто хотят вытащить изнутри всё, до последней капли.

– Значит, ты признаёшь, что совершил ошибку? – Голос её стал тише, но не мягче.

– Я говорю о том, что поспешил с обвинениями. И даже не стал слушать. – Я произнёс это почти механически, пряча эмоции под сухостью интонации.

– То есть ошибки не было?! – Вдруг резко вспыхнула она, хлопнув ладонями по панели. Она развернулась ко мне всем телом.

Я стиснул зубы.

– Не вынуждай меня, Моника.

– Я вынуждаю тебя?! – В её голосе нарастала буря. – Ты себя вообще видел? В ту ночь ты выставил меня шлюхой. Ты вёл себя так, будто я пришла, чтобы… раздвинуть перед тобой ноги! Ты приплёл своего друга, бросил в лицо мерзости и ещё удерживал меня! И теперь ты хочешь, чтобы я…

– Прошу прощения, – перебил я её, хрипло, не в силах слушать дальше.

Мгновенная тишина опустилась в салон. Словно после взрыва, только звон в ушах и эхо эмоций, натянутых до предела. Моника резко замолчала, её губы приоткрылись, как будто она хотела что-то сказать, но не сказала.

– Что?

– Я совершил ошибку, понял это и решил извиниться. – Я выдохнул, будто сбрасывая с плеч груз. – Не знаю, что изменится дальше. Может, ничего. Но я сделал то, что должен был. Вот и всё.

– Это худшее извинение в моей жизни, – сказала она спокойно, но с едкой прямотой.

Я повернул голову в её сторону, и впервые за всё время позволил себе рассмотреть её по-настоящему. Да, я и раньше знал, что у неё характер. Но только сейчас понял, насколько он цельный. Несгибаемый. И это раздражало. Но всё также невыносимо привлекало.

– Другого ты не получишь, – сказал я просто.

Она отвернулась, уставившись в окно. В отражении я увидел, как её взгляд краем скользит по моему профилю – и тут же исчезает. Она избегала встречи глазами. Может быть, чтобы не сказать лишнего. А может, потому что внутри её всё бушевало так же, как и во мне.

По радио заиграла мягкая, будто издалека доносящаяся мелодия – Iyeoka – Simply Falling. Довольно иронично. Я не сдержал кривой усмешки. Просто прекрасно. Лучше и не подберёшь.

– Ну конечно, – пробормотал я, – саундтрек прямо под ситуацию.

Чтобы хоть немного подавить желание взаимного уничтожения, я решил попытаться завести разговор.

– Тебе нравится джаз? – Спросил я с интересом, переводя рычаг на повышенную передачу и плавно нажимая на газ. Машина мягко ускорилась, словно отреагировав на перемену в тоне нашего разговора.

Она не ответила сразу. Несколько секунд повисло в воздухе, как будто слова зависли между нами, не решаясь прозвучать. Я уже почти пожалел, что заговорил, но тут она повернулась ко мне.

– Да. Нравится.

Голос был ровным, почти отрешённым. Любопытство вспыхнуло внутри, вытесняя остатки напряжения:

– А кого предпочитаешь слушать?

Снова пауза, на этот раз короче.

– Билли Холидей и Нина Симон, – наконец ответила она. – Слушаю их почти каждый день. А ещё… много кто нравится. Синатра – классика, Бейкер немного пессимистичный, но в этом его прелесть. А если говорить о соуле1– Сэм Кук, Арета Франклин.

Я удивлённо приподнял бровь, совпадение наших вкусов поразило. А ещё больше, её осведомлённость. Это было неожиданно.

Моника смотрела в окно задумчиво, будто вглядывалась не в мерцающий свет фонарей, а в собственные мысли. Но потом, чуть повернув голову, метнула на меня быстрый взгляд:

– А ты? Что насчёт тебя?

– Знаешь Рэя Чарльза? – Спросил я, краем глаза бросив на неё взгляд.

На секунду наши глаза встретились. Я тут же вернулся к дороге: движение начало сгущаться, машины мигали фарами, подсвечивая ночь.

– Да, конечно.

– Мне нравится его стиль, – сказал я. –  А его игра на пианино была невероятна,

Она кивнула, молча, в знак согласия.

Мы въехали на мост. Вдалеке огни Вегаса рассыпались по горизонту, как бриллианты. Их мерцание отражалось в лобовом стекле, создавая ощущение, что мы едем сквозь мираж.

Она смотрела на огни спокойно, почти умиротворённо. Линии её лица стали мягче, дыхание ровнее. Мне показалось, что именно в этот момент она отпустила часть своей злости. Или, по крайней мере, позволила себе передохнуть.

Я тоже ощутил странное спокойствие, но не от пейзажа за окном.

– Твои родители не будут волноваться, что ты так поздно вернёшься? – Спросил я, и вопрос прозвучал не столько из любопытства, сколько из желания не дать тишине вновь поглотить нас. – Может, позвонишь им?

– Я живу с тётей, – коротко ответила она. – Она знает.

Кивнув, я решил не касаться темы её семьи – слишком личное

Поверив, что теперь мы будем ехать в молчании, я устроился поудобнее, перехватив руль. Но не успел поддаться спокойствию, как услышал её голос:

– Ты занимаешься гонками?

– Нет, – ответил я с удивлением. – А с чего ты это взяла?

– Просто предположила. По машине и по тому, кто тебя окружает.

Я не смог удержать усмешки.

– Профессионально – нет, – признал я. – Иногда катаемся с Дастином и Тёрнером. На треке, по выходным. Это больше хобби.

Она кивнула, не отрывая взгляда от дороги. Мой голос стал чуть ниже, потому что я не мог удержаться.

– Часто думаешь обо мне?

Она не ответила сразу. Но я увидел, как в её отражении на стекле блеснули глаза. Не от гнева. А скорее от того, что она этого ожидала.

– Я едва помню твоё имя, так что – нет, – сказала она с усмешкой, в голосе звучала колкая ирония.

Я прикусил внутреннюю часть щеки, чтобы не рассмеяться вслух. Взглянув на приборную панель, я заметил, что до её дома оставалось меньше десяти минут. Ночь подходила к концу, по крайней мере, наша с ней.

– Согласись, я сегодня хорошо сыграл на игре.

– Тебе просто повезло в нескольких моментах, – мгновенно парировала она, – особенно когда оппоненты не успели занять позиции. Ты просто оказался в нужное время в нужном месте.

– Какие познания… а ведь говорила, что не любишь игры, – прищурился я, будто раскусил её. – И, кстати, это не везение. Я был на высоте, ты просто не готова это признать.

Она демонстративно закатила глаза демонстративно. И в этот момент её телефон зазвонил, мгновенно разрезая беззаботность.

Моника резко потянулась к сумке, достала телефон и ответила. Голос стал более собранным, серьёзным:

– Всё в порядке у вас?

Я сразу узнал голос Эмили на том конце – знакомые интонации, скороговоркой рассказывающие о состоянии отца Тёрнера. Я боковым зрением наблюдал за Моникой, стараясь прочесть по её лицу, насколько всё серьёзно.

– Как он? Они всё ещё в больнице?

Моника кивнула, прошептав, что с отцом всё хорошо, и что они, скорее всего, останутся там до утра. Но вдруг на той стороне воцарилась пауза, и я почувствовал, как в воздухе что-то меняется. Я расплылся в довольной ухмылке, снижая скорость и полностью сосредотачивая внимание на Монике.

– Подожди… кто это рядом с тобой? Это голос Паркера?! – Голос Эмили вспыхнул неожиданным удивлением, почти шоком.

Моника тут же шикнула в трубку, напрягшись:

– Он просто подвёз меня до дома, – сухо, будто выдавливая из себя оправдание, которое вовсе не хотела давать.

Эмили что-то ещё пыталась добавить, но Моника резко оборвала:

– Я перезвоню. Потом, – и почти раздражённо убрала телефон обратно в сумку. – Даже не смей ничего говорить.

– Придётся, – пожал я плечами, глядя на дорогу. – Потому что мы приехали.

Я остановил машину прямо перед её домом. Аккуратный пентхаус, ухоженный газон, приглушённый свет в окне.

– Твой? – уточнил я.

Она кивнула, отстёгивая ремень безопасности, забирая сумку и распахивая дверцу. На миг задержалась, не спеша выходить. Лишь потом ступила на асфальт, но не захлопнула дверь сразу. Моника медленно повернулась ко мне.

– Пока.

– Спокойной ночи, Моника, – ответил я, глядя ей в глаза.

Она аккуратно закрыла дверь, и я ещё несколько секунд смотрел, как она медленно идёт к дому. Лунный свет очерчивал её силуэт. Ветер слегка трепал подол её куртки – моей куртки. Улыбка невольно расплылась по моему лицу.

Моника, уже достав ключи из сумки, будто опомнилась. Она резко обернулась, осознав, что не сняла её. Я увидел, как её глаза встретились с моими – и в следующую секунду я плавно нажал на газ, отъезжая от её дома.

Её фигура стремительно уменьшалась в зеркале, сливаясь с домом, улицей, и ночью.

Глава 5

Моника

Смотря как стремительно отъезжает машина Николаса, я сжала кулаки до побеления костяшек и, развернувшись, направилась к дому. Ключ провернулся в скважине с щелчком, и я вошла, хлопнув дверью. В коридоре, сбросив балетки на полку, я крикнула Эллис, доносящийся из кухни запах жареного намекал на её кулинарные изыски.

– Я вернулась! – Мой голос прозвучал чуть резче, чем я планировала. Сбросив куртку Николаса на кресло – она пахла его дорогими духами и чем-то ещё, непонятным, но приятно терпким, я направилась на кухню.

– Привет, Нони. – Голос Элли был слегка уставшим, но в нём слышалась забота. Я подошла к ней, обнимая со спины, шепнув приветствие в ответ, и, отстранившись, направилась к холодильнику за яблочным соком.

– Как дела?

– Нормально, на работе пришлось задержаться из-за отчётов, но мне помог Стив, поэтому я вернулась не так поздно.

– Он в порядке?

– Лучше всех, – на её лице появилась улыбка. – Идёт на повышение, поэтому часто занят, но говорит, что ему это только нравится.

– На учебе всё хорошо? Ты пришла довольно поздно, я не хотела отвлекать, поэтому не названивала, – её взгляд скользнул по моему лицу, словно пытаясь разгадать какую-то тайну.

О да, всё нормально, подумала я, с лёгкой, несколько нервной усмешкой.  Просто я сегодня умудрилась застрять с Николасом в раздевалке –  запертой, разумеется! Совершить эффектный, пусть и немного панический побег, чуть не отвесить ему пощёчину, и, наконец, доехать с ним до дома. Да, всё более чем хорошо.

– Всё в порядке, не переживай, просто ходила посмотреть на игру в баскетбол, – я постаралась сделать свой голос максимально спокойным, хотя внутри клокотало от пережитых эмоций, – поэтому задержалась. Мне понравилось, на удивление, игра была захватывающей. Хотя, честно говоря, баскетбол был далеко не самым запоминающимся событием сегодняшнего вечера, –  я добавила,  с лёгкой иронией.

Элли кивнула, внимательно слушая меня, её взгляд стал более пристальным. Едва заметная улыбка играла на её губах.

– Я рада, что у тебя такие насыщенные дни, не нужно сидеть дома. Кстати говоря, возможно, я завтра вернусь поздно.

– У тебя проблемы на работе?

– Нет, не в этом дело. – Эллис обернулась ко мне, её глаза сияли, как звёзды на ночном небе, и это не могло не привлечь моё внимание. В душе у меня зародилась надежда на предположение. – Стив решил позвать меня в недавно открывшийся бар, и я решила согласиться.

Господи, да! Стив наконец-то решился!

– В наше время это называют свиданием, – поправила я её, не скрывая радости.

Эллис, подходя к шкафчику с посудой, бросила на меня быстрый взгляд, не скрывая самодовольства.

– Нет, это просто встреча двух коллег. На свидание я ещё не давала согласия, мне нужно подумать. – Она привередливо вздернула подбородок, но не смогла сдержать улыбку, которая появилась на её губах. – Нужно ещё немного подождать и потомить его в ожидании.

– Всё правильно, целоваться на первом свидании не надо, пусть немного помечтает, – сказала я, направляясь к выходу и слыша за спиной её тихий смех.

– Ты такая бесстыжая, что даже не знаю, стоит ли это комментировать. Эй, а для кого я готовила?

– Утром поем!

Когда я проходила мимо куртки Николаса, мой шаг замедлился. Я остановилась, глядя на неё. Решив, что оставлять её здесь –  плохая идея, поэтому я подхватила куртку, чтобы повесить у себя в шкафу, а завтра вернуть этому идиоту.

Поднимаясь по лестнице, я пыталась не думать о том, как сильно она пахнет Николасом.  Его духи, резкие и одновременно сладкие,  оставляли за собой невероятно стойкий шлейф, от которого хотелось вдохнуть глубже и почувствовать аромат сильнее.

Зайдя в свою комнату, я повесила куртку среди своих вещей в шкафу, стараясь не касаться её лишний раз, и закрыла дверцы. На комоде лежала пижама из мягкого хлопка, подхватив её, я направилась в ванную, сбрасывая с себя одежду и бросая её в корзину для белья. В душевой кабинке, я настроила температуру воды, прикрывая глаза от удовольствия, когда тёплые струи обдали моё тело, смывая усталость дня, и напряжение. Я проводила руками по телу, чувствуя, как расслабляются мышцы, но тут в моей голове, словно вспышки, стали появляться воспоминания моментов с Николасом.

Стоп! Я резко распахнула глаза. Во-первых, он извёл меня весь вечер своими глупыми шутками, во-вторых, он посадил меня в машину без моего согласия и отвёз домой, не спросив ни слова, и это ещё не считая того, как он заставил меня надеть свою дурацкую куртку! Я недовольно вздохнула, выходя из душевой кабинки, вытирая тело полотенцем и накидывая чистую пижаму,  решительно отгоняя от себя все мысли о нём.

Закончив с водными процедурами, я выскочила из ванной, с удовольствием прыгнув на кровать и довольно мыча от облегчения – наконец-то я дома! Взяв телефон, я увидела целую кучу сообщений от Эмили. Нажав на значок вызова, я набрала её номер.

– Наконец-то! Я уже извилась вся от ожидания, у отца Тёрнера поднялось высокое давление и заболело сердце, врачи поставили ему капельницу и заверили, что он скоро пойдёт на поправку, –  ответила Эмили, её голос звучал немного напряжённо, но с заметным облегчением. Я улыбнулась, слушая её.

– Рада, что всё хорошо, как сам Тёрнер? – Мой голос звучал ровно с нотками поддержки.

– На удивление лучше, чем я предполагала. Я решила остаться у него дома, лежит отдыхает.

– Да, правильно, ему сейчас не помешает твоё присутствие рядом.

– Слушай, а мы так и будем обходить самую интересную тему? – Спросила Эмили, с лёгким упреком, и я не смогла сдержать смех, она предсказуема.

– Опережая все вопросы, скажу то, что говорила ещё в машине, – начала я,  готовясь к долгому рассказу. – Паркер просто подвёз меня домой.

– Брось, Николас ничего не делает просто так, и я жду рассказа, как ты оказалась с ним наедине. В его машине, – я уже  представляла себе Эмили, сидящую на  диване с попкорном, пока я  рассказываю ей о прошедшем дне,  словно в каком-то реалити-шоу.

Вздохнув, я начала рассказывать о произошедшем с самого начала до конца, Эмили не могла слушать молча, поэтому я слышала её удивленные вопросы и смех на том конце линии.

– Вы просто стоите друг друга! –  Сказала Эмили, когда я закончила свой рассказ. – Но я не ожидала такого от Николаса, похоже между кем-то происходит что-то интересное. – Она присвистнула в трубку.

– Ты с ума сошла?! – Воскликнула я, противясь такому глупому предположению. – Эмили, не помню, чтобы на игре тебе прилетел мяч в голову!

– А что такого? Начало очень даже напоминает сюжет какой-то… –  Эмили начала было развивать свою мысль, но я быстро её прервала.

– Даже не думай заканчивать! –  Сказала я твёрдо. – Последнее, что будет связывать меня с Паркером, это что-то общее.

На заднем фоне послышался голос Тёрнера – его уверенный, чуть хрипловатый тон пробивался сквозь шум.

– У тебя купальник есть? – Спросила Эмили с явным энтузиазмом, после короткого разговора с Тёрнером.

Я замолчала, пытаясь понять, к чему это и что она задумала. Спустя пару секунд повисшего молчания, я неуверенно ответила.

– Ну да, есть. Но…

– Мы хотим поехать на озеро Лейк в выходные. Не хочешь с нами? – Её голос наполнился энергией и ожиданием. Я знала, что если я откажусь, она будет уговаривать меня присоединиться к ним все дни напролёт. Поэтому решила дать ответ сразу, чтобы избежать дальнейших вопросов, тем более предложение действительно хорошее.

– Будто у меня есть выбор. Да, купальник имеется, – я улыбнулась,  тепло благодарности растеклось по груди от того, что она пригласила меня. За окном уже смеркалось, и длинные тени от деревьев ложились на пол комнаты, рисуя причудливые узоры.

– Правильно, в таком случае его нет, мы едем гулять! – Голос Эмили звучал радостно, что вызвало ответную реакцию.

Мы ещё немного поговорили о событиях днях и, наконец, попрощавшись, мы договорились встретиться завтра в университете. Положив телефон на деревянную полку, украшенную маленькими медными фигурками, я услышала короткий, ровный стук в дверь. Не дожидаясь второго, я мгновенно ответила:

– Входи, Элли.

Я лежала на кровати, укрытая мягким пледом, и повернулась на спину,  опираясь на локти. Элли вошла, её лицо, обычно оживлённое и яркое, казалось немного бледным под искусственным светом настольной лампы. Она быстро оглядела комнату, взгляд зацепился за разбросанные книги и фотографию на тумбочке, прежде чем остановиться на мне.

– Я не отвлекаю? – На что я отрицательно покачала головой.

– Что-то случилось?

Эллис вздохнула, как будто все проблемы мира рухнули на её плечи, и, не сказав ни слова, прошла в комнату, захлопнув за собой дверь. Её лицо было безмятежным, она села на край кровати, откинулась назад и положила голову мне на колени, прикрыв глаза. Я удивлённо посмотрела на неё, недоумевая, что могло вызвать такую внезапную смену настроения. Протянув руку, я аккуратно смахнула с её лица пряди волос и повторила вопрос: