Никто не хотел воевать

Приказ гласил: до Многополья выходить одной колонной. Затем колонны разделяется: ВСУ уходит по одной дороге, добровольцы по другой. С раннего утра Богдан с остатками взвода загрузились на броню выделенного для них БМП. Остальные разместился на других БМП, БТРах, Мотолыгах и транспортных автомобилях… Все были готовы к маршу в тот день, 29 августа…

Колонна добровольческих батальонов начала свое движение в седьмом часу. По пути следования до Многополья в нее вливались подразделения ВСУ, которые размещались на блокпостах вокруг Иловайска. Выходящая из окружения колонна по составу техники оказалась весьма разношерстной. Тут кроме старых советских БМП, БТРов, Мотолыг с тонкой броней, имелись бронированные инкассаторские машины, монструазного вида, обшитые железными листами КАМАЗы, транспортные грузовики с кузовами под тентом, всевозможные легковушки, от старых потрепанных УАЗиков, до современных ДЖИПов. Возглавляли колонну два танка Т-72. Техника в основном побитая, многие единицы не на ходу и их тянули на сцепках, у некоторых клинили коробки передач, башни, ходовые. Пока ехали до Многополья, то одна, то другая машины под палящем солнцем «закипали», останавливались, водители выскакивали, поднимали капоты и поливали из бутылок и канистр раскаленные бензонасосы, а колонна, не останавливаясь, обходила их и шла дальше…

Почему ВСУшники и добровольцы уверовали, что им со всем оружием и техникой беспрепятственно позволят покинуть «котел»? Предположить невозможно, но именно из-за этой патологической уверенности можно объяснить наличие в колонне большого количества небронированной и слабо бронированной техники. Впрочем, возможно, если бы «зеленый коридор» обеспечивали только российские части, так бы оно и вышло. Но украинское командование явно переоценило количество российских войск пересекших границу, в уверенности, что они и только они нанесли столь большие потери их армии. На самом деле российских частей вступивших на территорию ДНР было совсем немного. И они не хотели особо светится и после того, как основные задачи разгрома ударных частей ВСУ были решены, выполняли строго вспомогательные функции, осуществляя большей частью лишь моральную поддержку армии ДНР. Таким образом, если на внутреннем обводе «кольца» вокруг иловайского котла действительно стояли подвижные тактические группы армии РФ… То сразу за ними еще одно кольцо образовали подразделения армии ДНР, в рядах которой сражались уже набравшиеся опыта и обозленные местные уроженцы и наемники, для которых война являлась профессией и многие из них этой профессией владели в совершенстве. И те и те уже не первый день воевали с «укропами» и не собирались поступать с ними по-рыцарски благородно. Это относилось, как к личному составу, так и к командованию. Потому, увидев, что как и ожидалось, окруженцы выходят с оружием и боевой техникой, они готовились незамедлительно открыть уничтожающий огонь…

А стрелять ополченцам было из чего. За время боев весной и летом огневая мощь армии ДНР увеличилась на несколько порядков. Разгром украинских колонн начали ГРАДы, после того как они разделились после поселка Многополье. Слабая бортовая броня старых советских БМП, защищала лишь от пуль и сколков. Снаряды прошивали ее насквозь. Впрочем, подбить БМП можно было и из гранатомета. Граната, если и не пробивала броню, то ее фугасное действие оказывало настолько сильное воздействие, что вызывало почти стопроцентную частичную контузию в ней сидящих. В результате БМП выходила из строя, останавливалась и люди выскакивали из нее, мало что соображая. Они тут же попадали под автоматный, пулеметный и снайперский огонь, залегших параллельно шоссе ополченцев. В таких идеальных условиях ПКМ Креста работал с высочайшей эффективностью. Леонид едва успевал подавать новые короба и укладывать ленты из своего РД в опустевшие. За все время боев в городе Крест, наверное, не выпустил столько патронов, сколько за эти полтора-два часа непрерывного… нет не боя, избиения.

– Ух ты… получи… куда ползешь… не уйдешь… все равно не жилец, не мучайся!… – Крест вдохновенно комментировал свои действия, как всегда совсем не думая о том, что убивает людей.

Леонид почти не смотрел на расстреливаемое шоссе, но слыша «комментарии» Креста и зная, как он стреляет, не сомневался, что на дороге творится нечто ужасное, там ад. Эту адскую работу Крест прервал только, когда ствол ПКМ раскалился и стал не стрелять а «плеваться» пулями. Не более трех минут, едва не обжегшись, он менял ствол и вновь возобновил «работу»…

      Стрельба стала стихать, когда колонну частично уничтожили, частично рассеяли. На шоссе горели БМП, автомашины, валялись в различных позах недвижимые тела в комуфляже с желто голубыми шевронами. Какие-то транспортные средства съехали с шоссе и либо застревали и накрывались огнем, либо, буксуя, уходили прямо по полю. Многие из них останавливались по непонятным причинам, из них выскакивали люди и, если им удавалось избежать пуль и осколков, они искали спасения в близлежащих лесопосадках. Лишь небольшая часть добровольческой колонны, ее головная часть, успела проскочить. Таким образом, организованный выход из Иловайска вскоре превратился в прорыв рассеянных маленьких пеших групп. Примерно то же самое происходило и со второй колонной, составленной в основном из частей ВСУ. Но если добровольцы упорно пытались прорваться, то срочники и мобилизованные бойцы, не долго думая, поднимали руки и сдавались. Добровольцы сдавались только в крайних случаях, когда альтернативой плена была неминуемая гибель.

Богдан и еще с десяток бойцов находились на броне БМП, когда миновали первое кольцо окружения. Они увидели БМП без номеров с белыми кругами на бортах, свидетельствующими о принадлежности к ополчению ДНР. Но чувствовалось что прежняя символика и бортовые номера спешно закрашены, а круги тоже нарисованы совсем недавно. Но главное, по находящимся рядом с этой техникой бойцам сразу становилось ясно, что это не ополченцы: во первых слишком молоды, однообразно и качественно экипированы… и главное у них не имелось никаких шевронов и ни на рукавах ни на груди ни каких колорадок, георгиевских ленточек, что в обязательном порядке носили все ополченцы как местные, так и российские наемники. То были явно срочники армии РФ, которых забыли в спешке снабдить этими колорадками. Мимо них колонна проехала беспрепятственно, многие расслабились, в уверенности, что и дальше все обойдется без «приключений». Но, увы, «приключения» начались когда колонна миновала поселок с многозначительным названием «Победа»…

Едва переехали мост через небольшую речушку, из близлежащих зеленок начался прицельный обстрел, вскоре превративший шоссе в кромешный ад. Узкую дорогу, стоявшие в засаде гранатометчики, пулеметчики и минометчики буквально прошивали насквозь. При попадании в борт БМП гранат из «мухи» или мин, сразу детонировал боезапас и все кто находился внутри и на броне неминуемо погибали. Леонида и тех, кто с ним находился на броне спасло то, что таким образом взорвалась БМП шедшая впереди них метрах в тридцати. Их механик водитель инстинктивно затормозил, а командир БМП заорал откинув люк:

– Все соскакивайте, если по нам попадут всем кранты!

Едва успели соскочить, как в борт БМП попала граната. К счастью то был всего лишь ВОГ, граната из подствольника или АГС, которая не обладала достаточной мощью, чтобы пробить броню и вызвать детонацию боезапаса. Тем не менее, машина оказалась выведена из строя, а находящихся внутри полуоглушило. Механик-водитель непроизвольно съехал в кювет, после чего БМП заглохла. Богдана спасло то, что его в результате частичной контузии начал душить приступ кашля, и он инстинктивно спрятался за остановившуюся БМП, тогда как остальные бойцы попали под пулеметный и автоматный огонь. Рядом с ним оказался и Куренчук. Увидев, что Богдана давит кашель, он схватил его за рукав и потянул:

– Давай скорий, николи кашляти! Зараз по бехи запальними почнуть шмалять, живцом сгоришь!

Когда Богдан оправился от кашля, то увидели следующее: те кто только что сидели рядом с ним на броне… они все лежали либо без признаков жизни, либо раненые, с криками и стонами пытаясь отползти по придорожной канаве. Совсем недалеко стояла Мотолыга со снесенной взрывом маленькой башенкой, вся залитая капающей с бортов кровью. Вокруг свистели пули, рвались гранаты и мины, рикошетя осколками от бортов БМП и асфальта. Куренчук успел прикрыть себя и Богдана бронированной задней дверью БМП, по которой гулко стучали пули. Казалось, все вокруг, каждый сантиметр пространства пронизан сплошным горизонтальным свинцовым дождем. Богдан, наконец, полностью справился с приступом и пытался оценить обстановку.

– Бижимо на инту сторону дороги, звидти не стреляють, – потянул Богдана Куренчук.

Он бросился через дорогу и в прыжке скрылся в придорожной канаве. Богдан понял, что это единственный шанс выжить и последовал за ним. Он мобилизовал все физические силы, и потому успел также залечь в канаву на противоположной от той стороны, с которой стреляли. За ними вслед кинулись еще трое легкораненых добровольцев… добежал лишь один. Куренчук бежал впереди полусогнувшись вдоль канавы… Как только достигли места, где огонь сепаратистов оказался менее интенсивным, без команды не сговариваясь разом рванули к лесопосадке. Богдан вновь сам себе удивлялся: в критические моменты, когда отстать и тем более встать было смерти подобно, ни кашля, ни головной боли как не бывало. Конечно, то было лишь временное улучшение, вызванное стрессовой мобилизацией организма. Когда достигли лесопосадки и вероятность получить пулю или осколок резко снизилась, Богдану вновь стало хуже – кашель буквально душил.

– Щось ти "Чечен" зовсим розклеився, – покачал головой Куренчук, оглядываясь на отстающего и едва волочившего свой автомат Богдана.

Третий, боец по касательной раненый в бок, на ходу сам себя перевязал и двигался достаточно быстро. Он с недовольством смотрел на Богдана, который явно тормозил движение.

– Оставьте меня… идите сами… я больше не могу, сил совсем нет, – Богдан дальше просто не мог идти физически.

– Пусть остается, с ним мы далеко не уйдем, – «поддержал» Богдана легкораненый.

– Йди, тебе нихто не держит. А я його не кину. Вин з москалями ще в Чечні воював, коли ти пид стил пишки ходив, там и здоровья залишився, – резко осадил его Куренчук.

Легкораненый не решился идти в одиночку и нехотя остановился, видя, что Куренчук хочет дать передышку выбившемуся из сил Богдану. Но Богдан и после пятнадцатиминутного отдыха оказался не в состоянии идти – его периодически душил кашель, буквально выворачивая наизнанку, и те приступы его буквально обессилевали. Куренчук решил в том леске и заночевать… Определить, что творится вокруг было невозможно. Беспорядочная стрельба возникала, то далеко, то близко и не поймешь в какой стороне и так же неожиданно затихала. По всему, такие же разрозненные мелкие группы добровольцев и ВСУшников, выходящие из окружения, наталкивались, либо на временные блокпосты, либо на засады ополченцев… Ночью Богдан сильно продрог и к утру у него начался жар.

– Доходимо до найближчого житла и там ми тебе залишаемо мисцевим. Тут одному тоби залишатися не можна – здохнешь, – Куренчук уже безоговорочно стал лидером этой мини-группы и по своему усмотрению принимал решения.

Донбасс, регион весьма густо населенный. Селения здесь встречаются довольно часто. Ведя под руки едва держащегося на ногах Богдана, они набрели на таковое, не пройдя и километра. Утренний туман позволил даже при столь невысокой скорости передвигаться скрытно. Они зашли в первый же дом. Там к ним отнеслись настороженно, но внешне вполне доброжелательно, хозяин мужик лет сорока пяти, его жена и двое сыновей-подростков. Добровольцев накормили, Богдана положили в кровать, сделали компресс, дали выпить таблетку Аспирин-Упса, пообещали привести врача… Куренчук на прощание переговорил с Богданом. Тот хоть и весь мокрый после действия таблетки и тяжело дышал, но был в сознании. Он сказал, чтобы забрали его автомат с подсумком и поскорее отсюда выбирались… Куренчук с легкораненым ушли, а Богдан в полубеспамятстве проспал-пробредил день, ночь… А утром следующего дня хозяин привел в дом ополченцев:

– Вот он, больной сильно. А те, что с ним были еще вчера ушли.

Старший ополченец, мужик лет сорока с обязательной георгиевской ленточкой на груди, ударил ногой по спинке кровати:

– Чего разлегся, сука укропская, вставай ответ держать будешь! Зачем в Донбасс с оружием пришел!?… О, да ты совсем плохой… Давай одевайся и соберись. Если дойдешь, мы тебя в штаб отведем, а не дойдешь, в канаве подыхать бросим…

Сутки беспрерывного сна, аспирин и то, что его хоть чем-то накормили, подействовало – Богдану стало заметно лучше. Он смог подняться, одеться, обуться. Его обыскали. Нашли паспорт с винницкой пропиской. Оружия при нем не было, а шеврон, определяющий его принадлежность к добровольческому батальону, перед уходом предусмотрительно с его формы содрал Куренчук. Ополченцам Богдан сказал, что рядовой, призванный по мобилизации. Те, конечно, не поверили… но они оказались не свирепыми. Ополченцы лишь пугали, но увидев насколько пленник слаб и сам долго идти не сможет, они посадили его в кузов какого-то грузовика, и повезли в Иловайск, где собирали таких же пленных.

27

Группу Грача перебросили в район поселка Комсомольское. Там она занималась тем же обстрелом и пленением выходящих из «котла» разрозненных групп противника. Леонид бесчисленное число раз взмок, перебегая-переползая за постоянно меняющим позиции Крестом. Он едва успевал набивать патронами регулярно опорожняемые коробчатые магазины. Креста буквально захлестнул охотничий азарт боя. Он без устали расстреливал всех, кто попадал в прорезь его прицела, иногда не давая даже возможности поднять руки и сдаться в плен. Грач делал все от него зависящее, чтобы его бойцы далеко не отрывались друг от друга. Это особенно не нравилось вошедшему во вкус «свободной охоты» Кресту.

– Командир, я с Мальком от вас отойду. Сам себе позицию надыбаю. А то нас тут много, укропы видят и обходят… Ты меня не неволь, я все одно сделаю, как решил, – ставил Грача перед фактом Крест.

– Смотри, далеко отойдешь, случись чего, мы не успеем вам на помощь прийти, – в свою очередь предупредил Грач, понимая, что удержать Креста все одно не сможет – здесь не армейская дисциплина.

– Да чего тут бояться. Укропы бегут, оружие бросают… Малек, за мной!

Грач не скрывал, что недоволен такой самодеятельностью, и когда Леонид послушно поплелся за Крестом, придержал его:

– Ты там поосторожнее. На вот забей себе номер моего мобильника… Если куда-нибудь врюхаетесь, сразу звони, может дозвонишься если повезет. И особо за ним не лезь. Видишь, у него крыша уже ходуном пошла – ни за грош пропадешь.

Леонид удивился столь неожиданной заботе о себе. Но раздумывать, тем более расспрашивать было некогда. Привычно нагруженный боезапасом он пошел за лихим пулеметчиком. Восхищался ли он Крестом? Пожалуй, нет. Как можно, будучи в здравом уме восхищаться хоть и не киллером, но фактически высокопрофессиональным, влюбленным в свое «ремесло» убийцей, при этом свято верившим, что творит правое дело. Леонид весьма сомневался в той правоте, но неординарность личности Креста действовала на него магически, подавляла волю, и Леонид на «автопилоте» неукоснительно выполнял все его команды, уже привычно следуя за ним.

«Свободная охота» началась с того, что Крест в упор расстрелял трех, судя по возрасту и обмундированию, срочников ВСУ.

– Может их в плен надо было взять? Совсем молодые ведь… – робко высказал свое мнение Леонид.

– А кто их в этот плен конвоировать будет, ты что ли? Некогда нам ерундой заниматься, вперед!

Потом заметили одиночного бойца, перебегавшего открытое место между лесопосадками. Крест снял его со второй очереди. Тот упал и неловко пополз, видимо раненый. Тут его и догнала третья очередь. К убитому не подходили, сразу сменили позицию, залегли и ждали. Если на протяжении получаса никто не появлялся, вновь меняли позицию и снова ждали. Набрели на БМП, с трезубцем на башне, застрявший в болотистой лощине. Механик-водитель копался в моторе, несколько человек стояли и сидели рядом, курили и перекусывали. Крест по лесопосадке подкрался к ним. Он первой очередью снял механика и еще несколькими всех остальных. Они даже не успели сделать в ответ ни одного выстрела, бестолково ползая и бегая вокруг БМП, видимо так и не определив, откуда по ним стреляют. Один, правда догадался спрятаться за БМП и потом стал отползать в сторону противоположной лесопосадки, где его и настигли пули. До сих пор «охота» проходила успешно, никто даже не пытался вести ответный огонь. Это, видимо, расхолодило Креста, он уверовал, что и дальше будет пребывать в роли ничем не рискующего охотника.

Ночевали опять же в лесопосадке, наскоро поужинав сухпаем, и початками с рядом расположенного кукурузного поля. Но ночь оказалась сырой и прохладной и по-хорошему поспать у Леонида не получилось. Креста же, казалось, ничто не брало, он чутко спал, мгновенно просыпаясь, когда Леонид зябко ворочался, но тут же засыпал вновь. С утра опустился густой туман с обильной росой. Леонид основательно продрог. А вот Крест наличию тумана очень обрадовался. Припевая:

            Вышел немец из тумана,

            Вынул ножик из кармана,

            Буду резать, буду бить,

            Все равно тебе водить.

Он приказал замерзшему Леониду следовать за ним, после чего «нырнул» в этот самый туман… В тумане они набрели на заброшенную, не то ферму, не то МТС из советских времен. Толстые стены небольшого административного здания этого некогда очага советского сельского хозяйства, были сложены из силикатного кирпича. Данное обстоятельство очень понравилось Кресту. Здесь и решили устроить свою очередную огневую позицию. Леонид, освободившись от своей нелегкой ноши, без сил повалился на прогнивший дощатый пол. Тут же нашли колодец со вполне приемлемой для питья водой и наскоро позавтракали, не переставая вести наблюдение за окрестностями. Уже в изрядно поредевшем тумане на ферму наткнулись четверо едва бредущих, по всему добровольцев. Двоих Крест снял влет, но оставшиеся успели залечь и отползти. Туман еще до конца не рассеялся, что и позволило им скрыться. Надо было, как и до того сразу же покинуть это место, сменить «засвеченную» огневую позицию. Но сыграло свою роль, что не только Леонид, но и Крест, как следует не выспался, не отдохнул.

– Что, линяем отсюда? – не как обычно приказным тоном, а будто советовался Крест.

Леонид пожал плечами, ему идти никуда не хотелось – не осталось сил. Крест, конечно, вымотался не до такой степени, но ему казалось, что разбитые «укропы» уже никакой опасности не представляют и нет необходимости полностью опираться на опыт чеченской войны: ни в коем случае не оставаться на месте после «работы», даже если ты считаешь, что тебя не «засекли». До этого момента это правило Крест неукоснительно соблюдал. Но сейчас…

– Ладно, остаемся. Позиция уж больно хороша, во все стороны отличный обзор и стены разве что из гаубицы взять можно, – принял решение Крест.

Позвонил Грач, спросил их местонахождение. Крест объяснил. Грач по карте определил их «координаты» и посоветовал перебраться поближе, ибо они забрели слишком далеко на территорию фактически никем не контролируемую. Крест ответил, что пока светло они подождут, а ближе к сумеркам начнут выдвижение в сторону главных сил. Как и рассчитывал Крест по проселку, ведущему на бывшую ферму, вскоре обозначилось движение. Казалось, что это очередная небольшая группа выходящих из окружения. Крест первой же очередью «срезал» впереди идущего, остальные залегли. В отличие от всех предыдущих эти окруженцы не побежали прочь, а открыли ответный огонь. Началась перестрелка. Крест менял позиции, перебегая от окна к окну, чередуя длинные и короткие очереди. Минут через десять перестрелка заглохла.

– Все, ушли… В обход пойдут, – не очень уверенно предположил Крест.

Но он ошибся, о чем возвестила граната из «Мухи», которая влетела в окно и затем, пролетев дверной проем, взорвалась в коридоре. Если бы она не пролетела в дверной проем, а взорвалась в комнате, на двери которой висела старая табличка с надписью «канцелярия», то Креста и Леонида как минимум бы посекло осколками. Но и взорвавшаяся в коридоре граната их обоих оглушила. Уже через мгновение Крест пришел в себя и, припав к ПКМу, начал «поливать» появившиеся в поле зрения фигурки атакующих. Первым делом он подстрелил и тут же добил гранатометчика, но остальные человек пятнадцать-двадцать, взяв кирпичное здание в полукольцо, ползком и мелкими перебежками приближались. Сомнений не возникло, это добровольцы, уже успевшие приобрести боевой опыт. Они явно намеревались взять здание одним броском, но точный огонь Креста не позволил это, он их сдерживал, прижимал к земле. По всему атакующие были тоже изрядно измучены и просто физически не могли очень быстро передвигаться.

– Малек, ленту!– Крест как никогда быстро истратил весь коробчатый магазин.

Леонид еще до конца не пришедший в себя от разрыва гранаты, вяло бросил в сторону Креста снаряженный «коробок». Но снаряжать порожний, он оказался уже не мог – пальцы не слушались. Таким образом, у Креста оставалось всего два «коробка», один в работе и еще один лежал рядом с Леонидом. Он бросил взгляд, на находящегося в «грогги» Леонида и понял, что тот уже не в состоянии выполнять обязанности второго номера. Не переставая стрелять короткими очередями, прокричал:

– Звони Грачу, пусть срочно организует обстрел Градами … они достанут до нас! Пусть прямо по нам жарят, здесь стены толстые. Бог даст, уцелеем, а укропов побьет! Звони быстрее Малек, много их, не удержу!

У Леонида шла кругом голова, он и выстрелы воспринимал, словно через какую-то незримую толщу. Но полные отчаяния крики Креста заставили его собраться, осознать нависшую над ними смертельную опасность – их ведь в плен брать не будут, Крест слишком много положил… Леонид вызвал Грача и как мог объяснил ситуацию:

– Товарищ капитан, нас атакуют много укропов. Мы там же где находились с утра, вы на карте это место отметили… Крест просит, чтобы вы с ГРАДАми договорились и скорректировали их огонь прямо на нас. Мы в крепком здании сидим, стены кирпичные, толстые, смело по нам стреляйте, только быстрее!

– Да где я вам ГРАД… Есть тут недалеко батарея российская, но пока я до них дойду и договорюсь… Слушай Малек… вы держитесь, а если чего ты спрячься, затаись где-нибудь. На Креста не смотри, он знал, на что шел, а тебе с ним пропадать ни к чему… Ладно, я побежал договариваться, – резко оборвал разговор Грач.

Однако Леонид продолжал держать мобильник возле уха, словно надеялся услышать еще что-то. От этого «занятия» Леонида отвлек истошный крик Креста:

– Малек, меня зацепило, давай еще коробок быстрее!

      Крест уже не мог перебегать, менять позиции и потому стрелял лежа на одном месте. По нему же одновременно «гвоздили» не меньше десятка автоматов. Леонид, изловчившись, перебросил ему «коробок» и сообщил, перекрикивая выстрелы:

– До Грача дозвонился, он побежал с ГРАДАми договариваться, но это время займет… А тебя куда ранило?

– Да вот по боку черкануло,– как о чем-то малозначительном сообщил Крест, подсоединяя последний снаряженный «коробок» с сотней патронов.

Леонид пригляделся и увидел, что на боку Креста, там где не прикрывал «бронник» расплывалось темное пятно. Тем не менее, тот нашел силы со стонами, переползти к соседнему окну и уже оттуда стал стрелять короткими очередями. У противника по всему имелось немного гранат в подствольниках, и они подползли достаточно близко, чтобы стрелять из них прицельно. Где-то пара гранат взорвались снаружи перед окном, но одна влетела-таки в комнату и отрикошетив от стены взорвалась… Удар осколка, оставшийся торчать в пластине, Леонид почувствовал через «броник». К счастью ни в руки, ни в ноги не попал ни один. Кресту, по всему повезло меньше. Он буквально взвыл от боли, но продолжал стрелять. Затем сделал короткую передышку и закричал:

– Малек, мне кажись п…ц, беги если можешь, заройся куда-нибудь в мусор, я их сколько смогу держать буду!

То, что начал делать затем Крест было непонятно Леониду. Он вынул из кармана свой мобильник и стал остервенело его разбирать на запчасти, давить ногой, а потом разбрасывать по комнате. СИМ карту он засунул куда-то под кучу мусора. На это у него ушло не более десяти-пятнадцати секунд, и он вновь открыл огонь. Леонид не понял, зачем Крест это делает. Но думать на эту тему было некогда. Осознание, что они сейчас погибнут и надо как-то хотя бы попытаться зацепиться за жизнь… Это подвигло Леонида на нехарактерный поступок. Он будто перестал ощущать все последствия разрыва гранат и того первого оглушающего и второго через бронежилет. Он схватил свой автомат с которого до того стрелял только по мишеням, и полусогнувшись добежал до ближайшего окна. Начал давить на спусковой крючок, но выстрелов не последовало… Догадался, что не снял с предохранителя… Вновь стал стрелять и в горячке выпустил почти весь магазин куда-то туда, наугад… Потом начал не высовываясь кидать в окно гранаты, которые у него имелись в карманах бронежилета. Когда первая не взорвалась вспомнил, что забыл выдернуть чеку. Остальные РГДшки бросал уже вспомнив «науку» Креста и услышал характерные разрывы за окном. Появление второго стрелка и гранатометчика изрядно озадачило атакующих, они ослабили интенсивность огня по Кресту, перенеся его частично на то окно, за которым пригнувшись прятался Леонид.