Холмов трагических убийство

Донлон бесчувственно смотрел в неопределенную точку вперед. Единственным движением на его лице было моргание глаз раз в две с половиной секунды. Очень внезапно его охватил страх и нервозность, о которой он на несколько часов совсем позабыл. “Начал теряться здравый смысл, Джон. Таблетки точно нужны. Нет, держи руль, смотри на с̶т̶е̶к̶л̶о̶ дорогу, смотри на… Это начинает по-настоящему сводить с д̶о̶р̶о̶г̶и̶ ума. Что говорит Уилтерс? Кажется, я уже не различаю ее слов. Почему я вообще ее слушал? Нужны таблетки”.

Джон потянулся в карман куртки и достал оттуда пачку белых капсул, высыпал в ладонь несколько штук и затем, убрав остальные обратно, проглотил их.

“Сходить с ума можно не так уж и медленно и мучительно, шериф, не правда? Почему я опять разговариваю сам с собой?”

В воспоминаниях Джона засияло огнем одно пробирающее его.

“Опять зеленый холм, опять этот голубой ручей, опять эти огненные лучи. Только не это! Смотри на с̶о̶л̶н̶ц̶е̶ дорогу, шериф. Следи за светом с̶о̶л̶н̶ц̶а̶ фар”.

Перед его глазами показалось окровавленное лицо Рона. Оно продолжало становиться все краснее и краснее, пока вдруг не обратилось фигуру Шенк.

“Очнись! Откуда я знаю ее? Знакомое лицо, чертовски знакомое. Какое-то дело, я начинаю припоминать. Или это подействовали препараты? Надо выпить. Еще одна таблетка – и я не жилец. Но без таблеток я не могу”.

Джон достал пакет, взял две капсулы, проглотил.

“Первые пару секунд хорошо, затем начинается сущий кошмар. Так, не терять мысль, не терять мысль. Что говорит Уилтерс? Так, не терять мысль… Шенк, откуда я помню ее? Досье, чье-то досье”.

В неразумных глазах померещилось черно-белое лицо.

“Да, я не знаю какого цвета у нее глаза, фото было черно-белое. Точно досье. Становится хуже, нужны таблетки. О чем говорит Уилтерс? Так, не терять мысль. Шенк, откуда… Ненавижу себя. Ненавижу это проклятое расследование. Нужны таблет… Шенк, не терять мысль, не терять…”

В лоб Джона пустилась тонкая линия холодного света. Патрульная остановилась.

– Кто вы? – послышалось спереди.

Донлон чуть опомнился. Он вернулся в согласие со своими зрачками и увидел впереди себя держащего фонарик человека в форме.

– Шериф, шериф города. – показал через стекло Джон звезду. -У нас тут заключенный.

– Заключенная. – самодовольно поправила Донлона Энн. -Но это ненадолго.

– Хорошо, въезжайте. – открыл ворота тот и отошел в сторону.

“Фрэнсис-Мосс Шенк. Продолжаю вспоминать. Куда ехать? Я не знаю где остановиться, но я остановился. Где? Таблетки. Нужны таблетки”.

Джон вышел из машины и ступил на дорогу, залитую белым светом фонарей. Неосознанно вывел из автомобиля Уилтерс. Сол и Луна, не находящие в поведении шерифа никакие странности и не замечающие его размеренные покачивания из стороны в сторону, спокойно направились за ним внутрь каменного здания. Шериф с пойманной пересекли дверной проем и очутились уже в знакомом зале.

– Нам направо. – вспомнил Джон и резко свернул в сторону. -В безопасное отделение.

“Номер… номер, какой был у него номер? Был ли он вообще? Ладно, неважно, последний отсек в части”.

Не успели они пройти и коридора, как встретили двух бегущих с криками о помощи. Те убегали от неопределенной темноты, в которую вела дорога, и даже не остановились, не обратили внимание на вопрос Джона о том, что произошло. Но что-то явно произошло.

– Нам следует поторопиться. – сказал Сол.

“Ни один человек в здравом уме не пойдет туда”. – продолжил сам с собой шериф. – “Видимо, таблетки не подействовали. Надо идти. Пути назад нет”.

Они немного ускорились. Зайдя за вторую дверь, они стали наблюдать не только испуганных надзирателей, но и мигающие красным цветом лампы.

“Раньше я не замечал их. Думал, что здесь висит всего одна лампа. Какой дурак! Какой дурак!”

Открыл третью дверь. Люди исчезли. Остались только багровые стены с развилками, уходящими к другим клеткам.

Четвертая позади. С каждым коридором следующий все короче предыдущего. Становится страшно.

И вот, пятая дверь. “Надеюсь, что читатель творения Сола никогда не узнает, что таится там, дальше, потому что, по всей видимости, это нечто ужасное”.

Джон тяжелой рукой толкнул дверь и зашел внутрь. На все огромное здание послышалась сирена и властный голос:

– Говард сбежал. Повторяю, Говард сбежал. Всем покинуть шестой отсек второго отделения, повторяю – всем покинуть шестой отсек второго отделения.

Сол, еще не зашедший, посмотрел на стену впереди – на ней цифра “6”. Затем он посмотрел направо, в угол.

Труп. Облитый кровью, с ножом в животе, лежал полицейский.

Левее, Сол, ты точно не хотел увидеть то, что предстало пред тобой по центру комнаты.

Планк уставился ровно в центр квадрата.

Пятно крови. На нем пистолет, серебряный кольт. Золотая звезда.

Сол с ужасом посмотрел на решетку рядом – дверь распахнута, а прутья погнуты. Затем его взгляд перешел на Энн. Зрачки ее тут же уменьшились, в глазах отчетливо горел ужас. Посмотрел на Джона. Тот уже лежал на полу в полном беспамятстве, рядом с ним – выпавший пакет с капсулами. Обернулся в сторону Луны – та со слезами оперлась на стену не в силах держаться на ногах. Она скатилась на пол и через пару секунд тоже потеряла сознание. Тишина. Только тихие всхлипывания Уилтерс.

– Что тут, чтоб ты был проклят, мир, тут происходит? – вопросил Сол сам себя.

Что я говорил про ужас, что настигнет вас? Так вот, это оно самое.

И мир уже совсем не тот,

Каким его ты видел раньше,

В нем ты сведешь концы вот-вот,

Не думай даже о реванше.

Из заметок С. Планка

***

Вдруг Энн приблизилась к пистолету, лежащему около Донлона, и уже собиралась схватить его, как на ее руку, тихо ползущую по холодному бетону, наступил Сол.

– Я не хочу убивать тебя, дай мне убить себя, чертов подлец! – вскрикнула она, не сдерживая слез.

Планк не знал что делать. Он в полусне отпустил ногу и через секунду услышал выстрел. Не оглядываясь по сторонам, он поднял пакет Джона, запихал все содержимое себе в рот, и сквозь мгновение, подобно своим товарищам, дремал во мраке. А может, уже и вовсе был мертв.

Глава 21

Это пробуждение сопровождалось не сияющим солнцем, лучи которого так и норовят пробиться сквозь шторы, а рвотой, вызванной передозировкой лекарством. Первым проснулся Сол – он, стараясь не задумываться о том, что здесь произошло и предпочтя до конца не знать правду о случившемся, сидел на полу в ожидании пробуждения напарников. Голова его кружилась, но тошнота все уходила. Сзади него до сих пор распласталось красное пятно, и мирно лежало мертвое тело. Планк сначала хотел изучить его, но не осмелился и прикоснуться к тому – вид почти насквозь пронзенного желудка был для него невыносимо жутким.

Что-то звонко брякнуло. Нога Донлона пошевелилась, и шериф поднял голову, чтобы осмотреться вокруг.

– Джон, ты очнулся! – обрадовался Сол. -Ты съел чересчур много таблеток, тебе нужно…

– Со мной все в порядке. – медленно убедил Планка Джон. -Как мы тут оказались? И где они, мои таблетки?

Он увидел пустой пакет и разразился:

– Ах ты сволочь!

– Не стоит, шериф. Вам же лучше. – придержал того Сол, потянувшись за отсутствующим в его кармане пистолетом.

– На чем мы остановились? – отпрянув обратно, спросил другой.

– Лучше тебе посмотреть самому. Говард опять устроил заварушку…

– О, нет. – посмотрел он на красное пятно на полу. -Только не говори, что… Просто я не хочу потерять второго напарника.

– Джон, – начал Сол, казалось бы, обещающую быть долгой речь.

– Черт! – он встал на ноги и посмотрел на пол. -А это что еще такое, два трупа в одной комнате! Погоди, это Уилтерс что-ли?

Он пнул ногой мертвую женскую фигуру и увидел под ней револьвер.

– Да что с этим Говардом не так? Пистолет твой?

Сол виновно посмотрел в глаза Джона.

– Ты еще и дал ей убиться, да?

– Она выглядела такой измученной, шериф. Я не мог терпеть ее страдания.

– Опять ты начинаешь оправдываться. Пора понять, что нет чувств в криминалистике! Из-за тебя мы потеряли еще один источник информации.

– Они тоже люди, Джон!

– Тогда почему ты даешь им умереть?! Нету у тебя никакой логики, Планк.

– Не забывай кто воспитывал меня, Джон.

– Я мог оставить тебя доживать свои последние деньки на холодной дороге!

– И тогда бы я не чувствовал сейчас того, что чувствую!

– Да ты эгоист, Сол!

– Кто бы говорил, шериф. Вечно думаешь только о себе, сбежал от нас за Уилтерс, лишив нас возможности продолжить расследование в другом ключе. Даже не обсудил с нами свое странное решение!

– В каком другом ключе, одумайся! Та ситуация была безысходна, так что не стоит создавать иллюзию того, что у нас были варианты.

– Почему я только сейчас заметил, насколько ты лицемерен?

– Послушай себя, Сол! Мы сейчас стоим и выясняем кто из нас прав, когда на кону стоят человеческие жизни. Я хотя бы не отрицаю того, что я не идеален. Я каждый день схожу с ума, и с каждым днем уходит мое время. За последние годы я понял, что быть хорошим для всех – совсем не значит быть хорошим для себя. Я жил в этом колесе, когда ты нравишься всем, когда душа каждого открыта для тебя, и когда ты являешься не просто любимцем толпы, но и настоящим примером для подражания. А потом меня охватило какое-то странное, но очень, очень-очень сладкое чувство. Будто я могу отказаться от всего этого, ничего не потеряв. Я переоценил свой идеал, но одновременно с этим отказался от него, потому что думал, что его необязательно поддерживать. После этого вся моя жизнь покатилась к чертям, но я не могу измениться. Сколько людей уже умерло от моих рук и сколько еще умрет? Хватит думать, что все вокруг, кто желает тебе мира и добра, на самом деле стремятся сделать все наше существование таким. Все мы жалкие существа, каждый рыщет по свету со своей целью, и если кто-то делает что-то для тебя, то в первую очередь он все равно думает о себе.

– Ты не прав, Джон. Ты ужасен, поистине отвратен.

– Хватит, Сол. Тебе не надоела жизнь идиота, который только и делает, что пытается искупить свои грехи? Разве тебе не нравилась та жизнь, которой ты жил пару лет назад?

– Ты не знаешь о ней ничего.

– Я воспитывал тебя, и знаю о тебе все!

– Тогда ты просто сидел в своем кабинете и выпивал с самого утра, а затем ночами напролет не выходил из-за стола, переслушивая очередную кассету. Не тогда ли тебя покинуло желание наслаждаться тем, что ты делаешь?

– Знаешь, вот сейчас это именно то, чего я желаю. И не пытайся забрать у меня то единственное, чем я еще горю. Ты даже не представляешь, как это легко. Сначала все идет лучше твоих самых счастливых представлений, а затем за секунду, ровно за секунду – ни мигом больше, ни мигом меньше, ты теряешь весь энтузиазм, что наполнял тебя.

– Ты серьезно думаешь, что я пытаюсь испортить твою жизнь? – сердито взмахнул руками Сол. -Нельзя испортить то, что переживает свои худшие времена. Твоя карьера на закате, и ты это понимаешь. Будучи в силах устроить себе счастливое будущее, ты истратил всего себя на мелкие погони. Вспомни, как все начиналось.

– Ты не знаешь как все начиналось.

– Нет, но я знаю что происходит сейчас. Ты убиваешь себя, поедая эти таблетки, не спишь ночами в раздумьях кто бы мог совершить все это. Час за часом становится все хуже, а ты продолжаешь общаться с самим собой в отчетах, видеть смысл во всем, что ты делаешь, продолжаешь совершать совершенно необдуманные поступки.

– Сол, – в глазах шефа показалась вспышка, которую ему не терпелось передать. -Только ты мог так понять меня. День изо дня я пытаюсь достичь того, в чем не уверен, продолжаю писать эти отчеты, и эти таблетки… Боже, да ты ведь понимаешь меня, всей душой и всем сердцем знаешь каково это!

Радость запела в выражении лица Донлона.

– Нет, жизненные встречи просто так не происходят. Теперь-то я в этом окончательно убедился. Ты тот, кого я ждал всю свою жизнь! А ты всегда был рядом, рядом со мной! – восхитился шериф.

– Джон! – воскликнул Планк. -Меня переполняет злость за то, что я не рассказал раньше.

– Меня тоже! – по щекам Донлона покатились слезы.

– Я думал, я один в…

– Этой непроглядной тьме,

– Постоянно пытающейся сжечь тебя,

– Поглотить тебя всем своим весом,

– Сделать так, чтоб о тебе все позабыли,

– Оставить без шанса на спасение,

– Совсем одиноким и непонятым.

Они крепко обнялись. Сошлись душами, единым жестом слились воедино и так же гармонично отпустили друг друга.

Это было не объятие понимания, а скорее объятие сочувствия, которого нам обоим так не хватало. Я, конечно, не фаталист, но полагать, что наша встреча была совсем не случайна, мне нравится больше, чем разбираться в сути наших характеров.

– Джефферсон предал нас. Чуть не убил Луну… нам нельзя возвращаться в дом.

– Я так и думал. Ему нужна наша помощь…

– Он сделал свой выбор. Он чувствует, что знает цену убийства…

– Но ведь это не так. Нам нужно его остановить, предотвратить рождение еще одного зла.

– Мы неспособны помешать ему – процесс уничтожения, в отличие от процесса создания, невероятно прочен.

– Нет уж, Сол. Я породил не один ужас на этот свет, и должен хотя бы раз исправить свою ошибку. Все это время я слепо ходил по кругу, и наконец-то выбился из него. Ты не представляешь, как я благодарен тебе за…

– Не стоит слов. Молчание сейчас лучшее, что может произойти с нами. По крайней мере, нам стоит поменять тему, не желаю больше тратить времени на душевные разговоры. Ты многому научил меня, но самое важное – то, что никогда не стоит придавать этой жизни слишком большое значение.

– Это точно. – тепло улыбнулся Донлон.

Они еще чуть-чуть простояли в объятиях, и затем одновременно отошли друг от друга, и оба начали ходить по комнате взад и вперед; их шаги были медленными, но ни один не напрасен – будто бы именно они были связующим звеном между мыслями, охватывающими и Сола, и Джона.

– Бенсон мертв, да? – безнадежно спросил Джон.

– Не знаю. Все указывает на это, но его тела почему-то нет.

– Кто-то опять помог Говарду. Убил всех возможных свидетелей, а затем еще и припрятал труп Мика. Мы окончательно потеряли связь с самим Говардом, а значит и потеряли единственного человека, который мог бы нам помочь. Искать его – уже не наше дело, шансов у нас практически нет. За ним, скорее всего, уже выпустили несколько отрядов констеблей. Но у них ничего не выйдет, я уверен.

Перед Джоном опять проскользнуло лицо Шенк.

– Вот оно! Уйди, не попадайся мне больше. – сердито вскрикнул он.

– Что происходит, Джон? – испугался Сол.

– Это все таблетки, мне начала видеться Шенк. Но ее изображение все время черно-белое, я даже не могу вспомнить цвет ее глаз.

– Ты можешь описать ее?

– Могу ли… что? Нет, она появляется на мгновенье, и какое-то время после этого я еще помню ее, но затем я напрочь забываю ее лицо.

– Так, сам факт того, что ты можешь интерпретировать ее вид уже занимателен. Когда мы вернемся, нужно будет снабдить тебя листами, и в следующий раз, когда ты увидишь ее, будешь дополнять ее портрет.

– Но это ведь издевательство! Я не буду принимать эти таблетки еще, они не дают мне спокойно спать. Да и жить, в целом.

– Думаю, дело не только в них. Обычно образы всплывают в голове, когда…

– Ты сумасшедший, Сол. Они появляются только тогда, когда у тебя начинает ехать крыша. Не надо пытаться списать все на то, что я и вправду знаю эту “чертовку”.

– Хорошо, ты не будешь делать этого. – легко отбросил идею Сол. -Тогда что предлагаешь ты?

– У нас есть имя “Генри Мэдден”. Вот только мне непонятно, почему они выдают одного за другим, и продолжают говорить, что кто-то их спасет. На месте их предполагаемого спасителя я бы давно продал их души, которые, во всяком случае, почти ничего не стоят. Как можно так легко называть имя за именем, зная, что ты сдаешь знакомых людей, которые могли быть тебе ближе всего на свете?

– Говард говорил что-то про конец Семерки. Он сказал, что он был “разрушительным”, если мне не изменяет память. Возможно, они не так уж и дороги друг другу.

– Тогда зачем они вообще создали ее? Кстати, а ведь правда – мы даже не знаем цель ее существования. Что может объединять Говарда, Уилтерс, Уэбли и Шенк, которая не пойми как там затесалась? Говард и Уэбли – люди разных идей, Вилли – журналист, а Уэбли – полисмен. О Уилтерс мы толком почти ничего не знаем, но они никак не могли иметь общих интересов. Хотя… чем-то она с Говардом похожа. Есть у них обоих какая-то вера в светлое будущее, оба уж слишком много говорят странностей. – задумался Джон.

– Не факт, что эти странности так странны, как ты считаешь. – приложил руку к подбородку Планк. -Они, на самом-то деле, не такие уж и отдаленные от реальности. Говард хотел на помочь, это было видно. Особенно в последние дни его пребывания здесь, когда он рассказал нам слишком многое.

– Тогда почему не все?

– Возможно, не был до конца уверен в истинности своих действий, не до конца верил своему разуму.

– Нам нельзя быть такими критичными. Мы обязаны взирать только на факты, иначе все станет переплетаться, и мы точно сойдем с ума.

Послышался шорох. Шериф с юным детективом вместе обратили свой взгляд к стене, у которой он раздался.

– Луна! – бросился к очнувшейся подруге Планк.

– Что за!? – оглядела она окровавленный пол. -Черт, я вспомнила. Только не говорите, что вы уже уверены в смерти Бенсона.

– Еще нет, но похоже, что так и есть. – потеряв любую надежду, уставился в пол Джон, еще не осознавая цену потери. -Как ты?

– Я совершенно ничего не помню. Только она. – она показала на золотую переливающуюся красным светом звезду. -Она хорошо запомнилась мне. Сколько мы проспали?

– Пока не знаем, как и не знаем что нам вообще делать.

Опять лицо Шенк.

“Уберись из моей головы, уберись! – про себя сказал Джон. -Нет, она просто так не уйдет. Нужно быстрее со всем этим заканчивать. Почему мне кажется нормальным, что я говорю сам с собой? Или мне кажется это странным? Я ничего не понимаю, я вижу лишь ровный путь, но все, что находится по его сторонам недоступно моему пониманию. Ничто раньше не могло настолько сильно впечатлить меня. Но это лицо Шенк! Оно кажется мне чудовищным, будто бы сам дьявол смотрит в мою душу. Она сделал что-то ужасное, я чувствую это. Но мне нельзя опираться на чувства, я, черт подери, шериф! Видимо, мое время и вправду истекает, все, что приносило мне удовольствие, скоро станет лишь воспоминаниями. Что же мне делать? Что же мне делать? Опять Шенк! Уберись!”

– Нам нужно бы раздобыть что-то о Генри Мэддене, но все, что мы знаем – это имя. Нужно будет проведать Перри, его тело должно до сих пор лежать там, если, конечно, никто не учуял тот мерзкий запах из его комнаты. – предложил Сол.

– Что мы можем там найти? – вернулся в эту реальность Джон.

– А мы ее вообще обыскивали? – резонно подметила Луна. -Нам не помешало бы вернуться, чтобы разобраться что там произошло.

– Что непонятного? Уилтерс задушила его, из-за чего нет никаких следов ранений.

– Мы можем найти там что-нибудь интересное. Перри… кто он?

– Библиотекарь, кажется. – почесал затылок Сол. -Но ты ведь не думаешь, что нас пытались защитить, и это все он ночами крал твои листы.

– Почему бы тогда ему не украсть сразу все? – спросил Джон.

– Это другой вопрос, но мы не можем ставить все на Говарда. Я понимаю, это безумие, но это может быть и не он. Нужно перечитать все мои записи…

“Темнота в глазах. Черт! – опять разразился голос внутри Донлона. -Записи, они не нравятся мне. Неужели я буду героем какого-то детективчика? Нет, я не хочу быть героем такого романа – лучше уж я паду смертью храбрых в психологическом рассуждении, словно старый дух его автора. Опять пошли странные мысли. Кажется, я ищу смысла там, где его нет. И не могу остановиться. Если я герой романа, то и все остальные – тоже! Но я ведь буду самым ужасным среди них, верно? Не хочу быть антагонистом в этой жалкой истории. А-ах, с каждым днем мне все больше приходится заставлять себя не думать. Не знаю хорошо ли это? Вот опять, как же мне не думать об этом? Все вокруг смотрят на меня? Только не это, только не это. Что? Я точно разговариваю с кем-то извне. И почему меня не волнует смерть Бенсона? Все ведет к тому, что мне безразличен мир. О да, ведь именно к этому я стремился всю свою жизнь, да, чертова судьба?”

– Нам нужно съездить к Перри, это единственный человек, местонахождение которого мы знаем.

– Мертвый человек. – подчеркнул Сол. -Это несколько усложняет всю ситуацию, потому что никто и ничто не может подсказать нам, был ли кто-то в его номере после нашего ухода.

“Я слаб. Ничего не могу поделать ни с собой, ни с другими. Почему в последнее время я начал так часто вести разговоры про себя? Я что-то скрываю? Возможно. Погоди, почему “возможно”? Я не уверен в явлении своих секретов? Боже, какой я бессильный! Ведь мог допросить Говарда о его прошлом, как бы нам это помогло! Столько одновременно совпадений и несостыковок во всем деле! Почему я не говорю это другим? Нет, лучше не надо, иначе меня точно сочтут за сумасшедшего. Или все же стоит? Черт!… почему в моих мыслях так много слов, связанных с тем, что ждет меня после смерти? Эта проклятая жизнь меня уже изрядно вымотала”.

– Надеюсь никто не заподозрит нас в том, что мы убили Перри. Потому что если там не будет его трупа, то им явно заинтересовались. – сказала Луна.

– В любом случае нам следует ехать на Уотермелон-бич, где и находится тот отель, в котором мы обнаружили Оскара. А где Джеффер… а-а, точно, он ведь возомнил себя мстителем, которого обделила судьба. – недовольно пожаловалась Паркинсон. -Он теперь готов убить нас, кто-то забил в его голову мысль о том, что все, что он делал было неправильным.

– Им нам еще предстоит заняться. – запланировал вновь пришедший в себя Джон. – Мы не можем оставить его на той стороне, он ведь помогал нам с самого начала.

– Помогал? – спросила Луна. -Он, конечно, может быть в расследовании больше чем я, но он точно сыграл уж больше противоречивую роль, чем…

– Не говори так. – холодно вымолвил Донлон. -Ты не можешь судить о нем, ты не знаешь…

– Мм, не знаю своего родного брата…

– С которым не провела и четверти своей жизни, Луна! Где Несси, Уилл, которые должны заботиться о вас? Не забывай, что я тоже имею смысл в твоей жизни, и тоже знаю что вас связывает.

– Ничего. Он далек от меня, как и я от него, и вообще – я не выбирала проводить большую часть времени с тобой!

– Как и не выбирала появляться на этот свет. Не помнишь, как ты продолжала, все время, начиная с нашей первой встречи, просить меня рассказать тебе об очередном деле, которое ты пыталась зарисовать в своем альбоме. Я знаю больше, чем тебе кажется. Может хватит воспринимать меня как чужого человека? Может я и не знаю Джеффа, но ты для меня совершенно прозрачна.

– Брось ты, Джон! Я не хочу преуменьшать то, что ты сделал для меня…

– Ты уже это сделала! – язвительно воскликнул шериф.

– Не придавай всем моим словам столько значения, Джон. Да, я не смогла бы прожить без тебя, но, по правде говоря, большую часть времени, что ты проводил со мной, ты тратил лишь на рассказы о себе. И почему ты никогда не пытался поговорить с Джефферсоном? Он ведь старше меня, должен понимать тебя лучше.

“Что отвечать? Сказать ли правду? Сказать при Соле? Ох, меня ждут долгие разговоры. Лишь бы не выскочила Шенк, прошу”.

– Хватит с меня споров! – решил сменить тему шеф. -Ты права, нам нужно ехать к…

Он состроил вопрошающую гримасу, всем своим видом намекая на то, что совсем забыл имя, которое хотел произнести.

– Перри. – резко сделавшись чуть добрее, напомнила ему Луна.

– Точно, к Оскару Перри. – дополнил Донлон и почесал затылок. -Совсем выпало его имя из головы. Но сперва следует изучить все в этой комнате, пока нас отсюда не вывели насильно.

– Неужели никто не заходил сюда после побега Говарда? – поинтересовалась Луна.

– Из осторожно охраняемой тюрьмы сбежал псих, который убил детектива и еще несколько надзирателей. Думаю, что ни один адекватный человек не ступил бы сюда ногой после такого. – усмехнулся Джон.

– Справедливо. – согласилась Паркинсон. -Давайте тогда быстрее все тут осмотрим и уйдем отсюда к чертям собачьим, а то кто знает, что может поджидать нас еще.

– Пра-виль-но! – категорично высказался шериф и подошел к все смирно лежащей звезде.

Он нагнулся и взял ее в руки, не боясь испачкать кровью свои и без того грязные руки. В ее блеске он увидел свое отражение.