Холмов трагических убийство

– Просто… Я не хочу, чтобы ты закончил, как все…

– Уж лучше так, чем отпустить мерзавца без ответного удара. Можешь не помогать мне, дальше наши дороги расходятся.

– Ты ведь понимаешь, что это убийство мы объяснить не сможем.

– Именно поэтому я тебя и отпускаю. Лети на волю! Ты – все еще орел, который не утерял своих сил.

Донлон промолчал. Планк проверил заряжен ли кольт. Убедившись в том, что он готов к обещанному отмщению, он измученно спросил:

– Ну так что? Почему не уходишь?

– Я не могу, Сол. Я не найду себе места, если узнаю, что он убил тебя, а меня не было рядом. Это все равно, что… бросить друга в самом конце долгого пути.

– Уж лучше тебе уйти. Не кори себя за мою возможную смерть, я на это пошел сам. Еще одна потеря, и мне ее не пережить.

– Пойми, как я могу….

– Я настаиваю. Не надо всюду следовать за мной, я устал от этого. Мне надо побыть наедине.

– Хорошо. – будто разрывая последнюю связь между будущим и прошлым, уступил Джон и напоследок сообщил. -Это тебе ключи от участка, если он будет вдруг закрыт. И если будешь проходить мимо, не забудь заглянуть в кабинет Бенсона, там могут быть очень полезные документы и записки. Я не буду рыться в них до того, как сделаешь это ты. Надеюсь, мы видимся не в последний раз.

– И я тоже. – вздохнув, сказал Сол и поднялся на ноги. -Ты был хорошим напарником.

– А ты – хорошим другом, Сол. Все мы встречаемся не случайно, каждое наше столкновение служит тому, что заполняет в нас пустоты, укрепляя наши души.

– И именно поэтому чем мы старше, тем становимся неизменчивее?

– Да… – шепотом сорвалось с языка у Джона. -Ты мудр, как никто другой, Планк.

– Все, не надо больше слов благодарности. Мне их говорили немного, но они кажутся такими сладостными!

– Ладно. Я, тогда, с тобой прощаюсь. Если вдруг судьба тебя когда-то еще затянет в этот город, не пожалей времени заехать ко мне, мне будет не хватать тебя.

На этот раз промолчал Сол. Он опустил голову и вернулся взглядом к Луне.

– Я виноват, и не смогу себе этого простить. – сказал он себе, дождавшись, когда Джон отступит. -Единственный путь к очищению души – это месть. Она-то и искупит все грехи.

С удивительной настойчивостью он согласился с своим суждением и сел рядом с Паркинсон; небо показалось ему фиолетовым, словно скоро настанет рассвет. Но до него было еще долго – около шести часов, половину из которых Сол потратил на резко наступивший сон возле у̶б̶и̶т̶о̶й̶ любимой.

Осознание приходит не сразу? Чушь. Для каждого свое время, как же я мог этого не понимать? Я был так глуп и так наивен!

Из заметок С. Планка

***

Планка разбудило падение во сне, которое обычно прерывает действо на самом захватывающем моменте. Он сразу вспомнил какое несчастье настигло его, и вспомнил слова Джона о том, чтобы он проверил комнату Мика. Оставив лежащую одну под кроной дуба, он побежал к отделению, чтобы найти то, о чем с такой таинственностью говорил Донлон. Потеряв всякий энтузиазм, он горел лишь желанием отпустить все дело. Но отпускать без ответа не мог, не мог хранить незакончившуюся историю в душе вечно.

Добежав до участка, он дернул дверь. Та не открылась. Тогда он сунул ключ в скважину и повернул его. Послышался щелчок, и Сол зашел внутрь. Лучи, сопровождающие, кажется, любого человека почти каждое летнее утро пробились во все комнаты. Планк пробежал по ступенькам наверх, пересек коридор и зашел в кабинет Бенсона.

“Ну и что же он тут прячет?” – с легким интересом спросил Планк у себя и открыл первый попавшийся шкаф. Ничего.

Прошел дальше вдоль стены, потянул за еще одну ручку. Тоже ничего. С неким облегчением от того, что еще не обнаружил ничего повергшего его в шок, он открыл верхний отсек в тумбе около стола. Тут его и ждало разочарование.

“Я совсем позабыл об отчетах! Когда последний раз писал их? Я совсем оставил мою рукопись в этой всей суматохе, но не должен был так делать. Так я окончательно потерял связь между своими действиями, хотя… Из-за этих же отчетов и начал ее терять. Так, мне надо увидеть все эти записи – убедиться, что все эти записи не чистого рода сумасшествие”.

Сол открыл первый лист и стал быстро смотреть на строки, вспоминая каждый день, когда он их писал. Вспомнил солнечный вечер в середине июня, затем переместился в дождливый день начала июля, потом ему вспомнилась теплая ночь. Не пропускал он глазами и фразы, о написании которых совершенно не помнил. Но теперь точно знал, что написал их не он; и был в этом чистосердечно уверен. Он находил все те же фразы, какие наполняли и истощали его разум. Все это время они были лишь отголосками текста, который он прочитал. Ведя диалог с другим человеком и думая, что он общается с собой же, Сол осознал довольно многое. Но он никак не мог поверить в то, что поймет намного больше, когда прочитает эти строки вновь.

Пролистав все страницы до конца, он в полном замешательстве откинулся на стул.

“Бенсон мертв. Но это как-то оказалось в его кабинете. Либо кто-то действительно хотел подставить нашего товарища, либо он совсем уж и не товарищ”.

Планк, не находя выхода в том, что обнаружил, продолжил искать – открыл ящик ниже и вот тут-то, наконец, развеял все мифы о невозможности решения дела.

Белый лист с непонятной записью лежал на дне отсека. Планк прочитал:

“Поставить будильник и закрыть дверь.

Не забудь ключ: ьчь, бнк шбууь фиэжюдцс щечхлэп м упямю тауетьена чт ырэм. йплр”.

– Что за чертовщина происходила в голове у того, кто это писал? Они все, что ли, как и мы, посходили с ума? Или погодите-ка, это ведь шифр! Точно, тут что-то упрятано. Слово “ключ” неспроста, мне нужно срочно разгадать это сообщение!

“Ты не хочешь знать правду. Прекрати сейчас же! Иначе мне придется расправится с тобой до того, как ты выйдешь отсюда! Не мешай мне, я не остановлюсь. Тебе не убить меня, пистолет остался у дуба. Я ведь ударю тебе в голову, и ты будешь поражен. Как и ты”. – Сола нисколько не пугало явление своего внутреннего голоса – а даже наоборот, его забавляли никчемные выходки внутреннего “я”.

Я не знаю, что тогда заставило не бояться его. Я знал, что он может закончить мою жизнь, но почему-то не мог признать это. Видимо, тяга моя к теориям заговора, приданная от Джефферсона, спасла меня в тот момент.

Из трудов “Дело о Безликой Семерке”

Первая мысль его была о шифре Цезаря, но тут он промахнулся – насколько бы не сдвигал буквы в странном сочетании, ничего осмысленного у него не выходило. Затем в голову пришла идея поразмыслить над положением букв, быстро надоевшая ему. Он задумался о слове “ключ”. Джефферсон говорил ему что-то о таком… Шифр Виженера, да! “Ключом является буквенное выражение, точно!” – вспомнил Сол.

Он быстро начертил таблицу, где в каждой клетке верхней строки и первого столбца написал буквы в алфавитном порядке, и стал заполнять остальные квадраты: на пересечении двух “а” он написал “б”4, на пересечении “б” с “б” написал “г” и так далее. Потратив на все про все около десяти минут, он, подняв над собой листок с таблицей, который начало просвечивать солнцем, стал изменять показавшееся ему странным выражением другим, скрытым и имеющим смысл.

– М-м-и-к, он-ни п-оочт-и р-аск-ры-ли Сем-ерку и ско-ро до-бе-ру-тся до тебя. Бе-ги. – проговаривал он каждую букву, которую оставлял на листке.

Перечитав сообщение целиком, он почувствовал себя одновременно и гением, и дураком. Он не торопился с известием, он опять задумался о том, что никогда до этого они не пытались копать глубже, в самую суть преступления. Из-за этого все совершенные ошибки стали заметны ему. Все их упущения привели ко всему, что они получили. Сол чуть было не впал в печальную дремоту, но взял себя в руки, и с ощущением напрасности своих долгих бессмысленных похождений, рванулся на встречу с врагом, личность которого уже знал.

“Убью его, убью. Он предал не только нас. Он предал всех, всех своих бывалых знакомых! Что он сделал с Говардом, как ему удалось так легко и фальшиво инсценировать свою смерть, чтобы мы это не заметили? Все ведь было так очевидно! На месте трупа не могла лежать одна звезда, это ведь неправдоподобно! Господи, мы так ошибались, так медлили! Что ж, пора покончить с этим всем”.

Для грандиозности своих чувств, думаю, мы пересечем немного временную ветвь и перепрыгнем через несколько глав:

ГЛАВА XXIV

ГЛАВА XXV

ГЛАВА XXVI

ГЛАВА XXVII

ГЛАВА XXVIII

ГЛАВА XXIX

ГЛАВА XXX

Да, так-то лучше. Может, конечно, это эхо моего голоса, но как бы там ни было – значимое событие должно быть совершено и описано на максимальном уровне. Это я понял, когда описывал последнюю схватку в своей последней, до этого, работе – комедийной научной фантастике. Кажется, временные линии опять оборвались.

Из поздних заметок С. Планка

Я к вам с мольбой не раз уж приходил,

Но все не можете меня утешить

О чем с надеждой вам не говорил!

И все же не получится уверить…

Я знаю: был я очень глуп -

Искал судьбы своей ответы,

Пока повсюду все мне врут,

Не знал я прошлого заветы.

Но стоит ль жизни отдавать

За выбор скорый и печальный,

И стоит ль судьбы обсуждать

Людей в округе жизни бальной?

Холмы, бескрайние просторы,

Ответьте на один вопрос:

Зачем бесславные укоры?

Уж лучше размышленья роз!

Сол добежал до места, откуда этой же ночью сбежал. Там, с тех времен, ничего не переменилось: все тот же молчаливый дуб, его переливающиеся в солнечном свете листья, а под ними – жертва любви и медлительных чувств. Планк устремился очами за горизонт – на небе возвышалось холодно-желтое солнце. Он оперся на дуб и стал смотреть за его движением – медленным и завораживающим, как полет капель дождя.

“А что, если он не придет? Что, если обманул нас. Но тогда в чем смысл всего совершенного? Не мог ведь он убивать людей ради убийства. Не мог ведь предавать ради предательства. Нет, он будет с часу на час, с минуты на минуту, с секунды на секунду. Его появление вот-вот должно обрадовать меня и мое желание убить”.

Сол, сам того не замечая, начал давить указательным пальцем на курок револьвера, ему не терпелось вложить в него всю свою ненависть и нажать на него. Позади пролился шорох травы.

– Ну что же? Пришло время ответов на все вопросы! – вышел из-за ствола дерева знакомый Солу человек.

– Бенсон, и все-таки ты такой бесчеловечный! – обернулся, крепко удерживая пистолет, Сол к злосчастному предателю.

– Пока никто из нас не погиб, давай разъясню тебе свой гениальный план. Мое самолюбие не может жить спокойно, пока я не рассказал вам всю правду.

– Какого черта я должен тебе верить и полагать, что во время своего монолога не убьешь меня? Ты предал не одного человека, так что у меня нет причин доверять тебе.

– Ты прав, Сол. Поэтому я брошу пистолет. Правда, мы должны сделать это оба, все-таки ведь ты тоже хочешь равной битвы?

Планк молча отбросил пистолет в сторону.

– Отличненько. Теперь можно начинать. – торжественно воскликнул Мик, повесив черный плащ на одну из веток. -Думаю, тебе стоит рассказать все с самого начала.

– Без лишних разглагольствований, не надо заговаривать мне зубы, ясно? – гневно предупредил Планк и продолжил слушать.

– Разумеется. – улыбнулся в ответ Бенсон и начал. -С самого начала, когда вы только начали это идиотское расследование, я увидел в нем способ одурачить общественность и заполучить все деньги мира! Только подумай, что только-только прибывший в неизвестный город детектив раскрывает одно из самых загадочных убийств за последние десять лет! Именно желание разбогатеть и устроить лучшую жизнь двигало мной тогда и движет сейчас. Кого вы первого поймали, не напомните?

– Говарда. Вилли Говарда. – холодно произнес Сол.

– Да-да, точно. Рассказать, как он сбежал?

– Он сбежал с Уэбли.

– Ты прав, но ты не знаешь кто свел Уэбли и Говарда, кто вселил в них веру в счастье! – развел руками в стороны Бенсон.

– Я догадываюсь, поверь мне. – убедил того Планк. -Лучше расскажи-ка мне как тебе удалось свести всех членов Семерки в одно место и подчинить их себе.

– Вера в лучшее, она непреодолима, Сол! А боязнь и вера в лучшее вместе – еще непреодолимее. Без угроз не обошлось, конечно, но в большинстве случаев убеждение строилось исключительно на наивной вере. Вся Семерка состояла из непонятых, брошенных на произвол судьбы, а потому эта вера была им необходима. Каждый Безликий не знал, чего он хочет, и я умело играл на этом, использовал это!

– Твоя смерть… Ты убил Говарда?

– О, ты спросил о моей любимой части. Как все-таки легко убедить людей, что ты умер. Особенно, когда они наполовину не верят себе же. На самом деле, основным делом было одурачить вас, оставить вас наедине с вашим “голосом”; как легко использовать отчеты другого человека, чтобы захватить его жизнь целиком и полностью. Я, если честно, думал, что вы продержитесь чуть дольше. Так вот, всего лишь намеренно бросив звезду, я заставил вас поверить в то, что меня убил Говард! Я не думал, что вы все настолько наивные.

– И ты убил всех тех констеблей?

– Ну… мне помог Говард, но в целом да, их смерти – моих рук дело. Ну а что мне оставалось делать? Они сами начали сопротивляться, поэтому не надо обвинять меня во всех смертных грехах. Почему нельзя было просто скрыться? Эм… я хотел избежать конкуренции в погоне за славой. Смотри: если бы я не отпустил Говарда из Блессуорта, он бы до конца своей жизни помнил, как я затащил его сначала в участок, а затем в тюрьму, а потом еще и сам заполучил все признание. Он не такой уж обычный человек, если так подумать – он, скажу по правде, по-настоящему пугал меня. Все время твердил что-то странное и вытворял какие-то странные вещи. Брр! Не хочу даже вспоминать, как он расправился с одним из бедных полисменов.

– Ты ожидал, что он убьет Уэбли?

– Для меня это был полный шок! У нас, у гениальных планировщиков, тоже бывают свои изъяны. Я и подумать не мог, что он убьет его, в его голове тогда творилась полная чертовщина.

– Мне кажется, он понял, что ты собираешься предать его. Когда в дело вступила Уилтерс, вот тогда он и осознал, что его обманывают. Я заметил, как он резко стал заботиться о своей жизни, чего до этого я в нем не замечал.

– Вообще, он и мне казался довольно странным. Ну… на то она и Семерка – у всех у нас разные судьбы! Помнишь про письмо с наставлением уезжать? – улыбнулся Бенсон.

– Припоминаю… Да, Джефферсон сказал мне о нем, но было уже слишком поздно. Его оставил ты, да?

–Именно! Услышав от вас же, что вам нужен “некий” Стив Лоун, я сразу понял что к чему. Мой вам ответ не заставил себя долго ждать, хе-хе.

– Вы действовали с Уилтерс сообща?

– Да, но нет. Оказывается, она все время, пока я скитался по миру, преследовала меня. Больная женщина, что сказать! Перри убила она; и в доме за твоими записями ходила она; я думал, что так мы не только отведем подозрения от моей персоны, но и в конец запутаем вас. Но тут сыграло ваше искусственное сумасшествие – вы и без того были запутаны, и поэтому совсем перестали опираться на реальные факты. Это ее красный родстер был замечен на фотографиях, но она не была убийцей. Убийцей Шенк был я. Хотя, если быть точнее, ее звали Бонни Питерс. Она сменила имя после того, как они все дружно убили Генри Мэддена.

– Погоди, все стало запутываться. Шенк убила Генри Мэддена? Зачем?

– Тут все чуть сложнее: если говорить начистоту, то технически Мэддена убил я. Мы с Шенк были почти одной душой, и каждый из нас это прекрасно понимал. Но нашим отношениям мешал этот грязный негодяй, из-за которого мне потом пришлось убить и саму Шенк.

– Как это связано, я начинаю кардинально ничего не понимать?

– После того, как она убила Мэддена, Семерка распалась на две половины – те, кто были за распад Безликих и те, что не могли жить без других ее членов. На Шенк давили со всех сторон, именно она была корнем всех проблем тогда. Я не мог терпеть, как мои хорошие, на тот момент, друзья пытаются сожрать друг друга и как давят на Бонни, и мне пришлось убить сразу двух зайцев – я избавился и от источника проблемы, и от самой проблемы.

– Ты выбрал самый простой путь, который был тебе удобен. Нет, ты выбрал путь самозванца!

– Пойми меня, до этого я все время был не понят обществом, и тут я обрел людей, разделяющих мои взгляды. И глядя на то, как все это теряется, что другое я мог выбрать?

– Все вы были не поняты обществом… А может, нужно было просто хорошенько пораздумать над своими поступками?

– Ах-ах-ах! Ты веришь в то, что человек может меняться? Мы все часто подвергаемся моральному насилию, которое впитывает в нас тягу к созиданию, понимаешь?

– Нет, и не хочу понимать. Вы все как были психами, так и остались ими. А в какой-то момент я даже считал Говарда нормальным. Это все твои дурацкие приемы с записками из отчетов, они виновны в моих мучениях.

– Я не думал, что у меня получится обойти вас так легко! В самый первый раз, когда вы спрашивали меня о Лоуне… Я знал его имя, знал откуда его знаете вы, и тогда моя реакция сказала все сама за себя. Не понимаю, как вы в тот момент этого не поняли. На самом деле, весь мой план строится на ваших ошибках и управлением вашими жизнями, строящимся на подрывании ваших разумов. Тянет меня, все-таки, в психологию!

– Я ведь сказал – без разглагольствований.

– Ладно-ладно… Так, о чем бы еще рассказать?

Тут из-за холма вылетела пуля. Она вонзилась в колено Бенсону, и тот ринулся к своему пистолету.

– Ты убил всех их! – так же желая отмщения, выкрикнул, поднявшись на самый верх склона, Донлон.

– Джон, ты ведь обещал не приходить. Что ты делаешь? Он убьет нас двоих.

Мик, несильно пострадавший от ранения, взял пистолет и, левой рукой держа свой серебряный кольт, выстрелил в шерифа. Две пули разрезали его рубаху, а третья попала в бедро.

– “Осознание приходит не сразу, да?” – саркастично спросил Мик и подбежал к шерифу.

Он ударил Джона в живот рукояткой, и тот упал на спину.

– Песенка ваша спета!

С ног Мика сбил Сол. Он налетел на того с такой силой, что сразу же повалил его на землю и стал наносить удары по голове. В каждом его взмахе сконцентрировалась ненависть, и с каждым ударом она не угасала. Закрывая лицо руками, Бенсон пытался столкнуть Планка с себя, но у него ничего не удавалось. Тогда он пожертвовал одной рукой, отдав ее на растерзанье разгневанному Солу, а второй стал перезаряжать револьвер. Вспышка! и почти подбежавший к двум валяющимся Джон был откинут пулей в живот. Еще одна вспышка! Из плеча Планка полилась кровь.

– Донлон, не припомнишь меня? Не помнишь меня до того, как я стал твоим помощником? – отбившись от ударов, спросил, переводя дух, Мик.

– Опять ты, как и Говард, со своим бредом! – еле вдыхая воздух, проворчал шериф, придерживая рану рукой.

– А давай-ка перечислим участников Семерки, а? Я, Шенк, Мэдден, Уилтерс, Уэбли, Говард, и кто-то последний, да? Твоя душевная болезнь точно заставила тебя забыть. Джон, все это время ты раскрывал преступление, в котором сам же участвовал! Ты – последний, Седьмой Безликий. Попал в Семерку как и все остальные – потому что не видел другого выхода быть понятым, да? Убил жену, признал сам себя сумасшедшим и ушел навеки из криминальной жизни. А потом ты встретил нас. – гостеприимно расставил руки Мик.

– Нет, этого не может быть! – Сол не поверил услышанному. -Джон, это правда?

Донлон лишь глубоко вдыхал и выдыхал. Он бестолково глядел на траву и не мог ничего сказать.

– Ты опять пытаешься свести нас с ума! – еще раз набросился на Бенсона Планк и выбил у того из рук пистолет.

Бенсон хитро улыбнулся – он явно был доволен, что у них обоих теперь равные шансы. Он ударил Сола в правый бок, а затем в живот, на что получил ответный удар в челюсть и лицо.

– А ты, я смотрю, мстительный малый! Убил твою подружку, а теперь ты желаешь отомстить. Месть не заставит исчезнуть вине, глупец!

Услышав слова о Луне, пределы злобы Планка и вовсе исчезли – он сжал руку в кулак и нанес еще один удар в щеку. В воздухе разлетелась кровь. Но его это не остановило: с другой стороны его кулак столкнулся с виском Мика. Тот упал на землю во второй раз.

– Второй выстрел всегда точный. – иронично заметил он и лежащим подле камнем разбил лоб Планку.

Юноша в ответ ударил локтем того в живот. Изо рта детектива брызнула кровь.

– Твоя жестокость тебя же и погубит! Хе-хе-хе! – потеряв сознательность, радостно воскликнул Мик. -Все мы были или будем отвергнуты другими, но ты этого не понимаешь! Это убийство… – он замолчал от очередного удара, пришедшего по скуле. -Не принесет тебе ничего хорошего.

– Заткнись! Я буду с радостью вспоминать твое размазанное на траве лицо!

Сол взял выброшенный ранее пистолет и стал наносить удары им. Когда лицо Бенсона полностью было утоплено в крови, он стал быстрыми движениями перезаряжать его.

– Раз, два, три, четыре, пять… есть! – посчитал он и стал пускать все пули в лицо Мика.

Тот пытался прикрыться рукой, но защитился лишь от одной пули – четыре другие разделили его физиономию на пять кусков.

Планк не переставал быстро дышать – он делал вдох за вдохом, пытаясь усмирить свои порывы. Он посмотрел на Джона. Тот сидел, опираясь на дуб, и с ужасом смотрел на уже мертвого Бенсона. Он дрожал и во взгляде его был бесконечный страх. Сол понял: оставаться больше он здесь не может. Он быстро вытер перемешанную со слезами кровь с лица и встал на ноги.

– Все произошло так быстро… – заплакал Джон, показывая правой рукой прощальный жест. Он понимал – сейчас они в последний раз встретятся своими искренними и наполненными чувствами взглядами.

“Это убийство мы объяснить не сможем”. – повторил про себя Джон и тоже зарыдал.

Планк в последний раз увидел своего самого близкого, из живых, человека и начал бежать в сторону кукурузных полей. Он перепрыгнул через небольшую оградку, пробежал сквозь поле одуванчиков и ромашек, и попал в безграничные леса колосьев, где никто не мог его увидеть, и никто не мог найти. Он посмотрел наверх – увидел голубо-розовое небо. Попытался еще раз встретить глазами Луну, но не смог – пшеница была слишком высока. Зеленые тонкие полосы окружили его в прощальном танце, обвивая каждый изгиб на его рубашке.

И отпустил он свою судьбу, и отпустил судьбы других людей. Он лишь бежал в неведении в всепоглощающем поле, все дальше убегая от раневших его сердце зеленых западных холмов; холмов, что подарили ему все; холмов, что забрали у него столько всего. Холмов, о которых он знал так мало.

***

– Сэр Донлон, повторите, пожалуйста:

Буря.

Единение.

Нонсенс.

Сон.

Одурачивание.

Неизвестность.

– Это ведь все бессмысленно, я уже много раз повторял это.

– Вы можете вспомнить что-то, с чем можно связать эти слова?

– Если я скажу, вы точно сочтете меня за психа. – сказал пациент и услышал хохот ответственного врача.

Испытуемый сначала недоумевая посмотрел на того, а затем тоже рассмеялся:

– Все это так странно! Та-ак стра-анно!

Примечания

1

Здесь: каким.

2

Вид деревьев рода Альбиция семейства Бобовые.

3

Конец (исп.)

4

Прим. автора: “а” – первая буква в алфавите, поэтому она эквивалентна ключу “1”.