Холмов трагических убийство

Он пнул камень, и тот, наверняка пробыв в неподвижном состоянии немало времени, покатился по склону.

– Пора начать новую жизнь. – решил он и посмотрел на остановившийся у самого подножия песчаник.

Он хотел ринуться вперед, но не мог – его желание угасло, и он сел на зелень, распрямив колени. Не зная что делать и не ведая того, как ему действовать, он, выбрав путь смирения, крепко заснул.

***

Его разбудил чей-то шаг поблизости. Услышав шелест травинок, он моментально открыл глаза, и увидел чьи-то белые туфельки. Он не припомнил ни одного человека, который мог бы носить их. Он не стал смотреть на подошедшую фигуру, а сначала окинул взглядом небо. На том сияло всплывающее из-за горизонта солнце, а вокруг него расходились облака. Он почувствовал множество капель на руке, и понял – он проспал тут больше, чем ожидал.

– Проснулся, Сол. Я не стала тревожить тебя, когда увидела тебя здесь. Когда-то и я убегала сюда, чтобы уединиться. Прекрасный вид, не правда? – спросил у него до боли знакомый милый голос.

Планк посмотрел наверх: глаза его дошли до черной юбки, затем прицепились к такой же темной блузке, и, быстро пробежав вдоль шеи, только по лицу он узнал в силуэте свою приятельницу.

– Луна! – вдохновенно воскликнул он. -Что ты тут…

– Не стоит слов, Сол. – она тихонько села рядом с ним, не боясь запачкаться. -Нам нужно поговорить, ты и сам это знаешь.

Планк посмотрел в глаза говорящей. Она продолжила:

– Мы оба жертвы той несправедливости, которая пытается погубить наши судьбы.

– Что ты имеешь в виду? – не думая, спросил Сол.

– У тебя умерли родители, а у меня… думаешь, у меня все лучше? Они вечно пребывают на съемках, этих изнуряющих и не дающих покоя съемках. Они поглощены работой, навещают нас с Джеффом всего пару раз в месяц! Я понимаю тебя как никто другой, поверь мне, Сол. – она хотела коснуться его щеки, но осторожно остановила руку.

– И о чем ты хочешь поговорить? – не сопротивляясь, но и не с энтузиазмом, спросил юноша.

– О том, о чем до этого ты не осмеливался говорить. – она улыбнулась и крепко взяла его чуть дрожащую руку. -Я читала все твои записи, от первой страницы до той, что ты написал несколько дней назад.

– Что? Когда ты это делаешь, и… делаешь ли ты это в одно время? – озаботившись деталями происходящего, суетливо задал вопрос Планк.

– Не волнуйся, я не вижу в этом ничего необычного. Я каждый вечер поднимаюсь на чердак с надеждой, что сегодня ты написал что-то. Я подумала, что если вы не хотите допустить, чтобы я оказалась в опасности, то лучше последую вашему совету, и буду узнавать о всех событиях из твоих отчетов.

– Но я не против того, чтобы ты была в опас… А-а, неважно. – он сбился с мысли и замолчал.

– Сол, ты не хочешь говорить со мной? – наивно предположила Луна.

– Почему ты так решила? Вовсе нет, я совсем не против…

– Так начни! Дай своей душе выплеснуть то, что так долго ее отравляло.

– Но разве я могу поступать так с человеком, которого я совсем не зна…

– Ты ошибаешься, Сол. Ты знаешь меня куда больше, чем думаешь. И к тому же – кто может выслушать тебя, если не я?

Планк не мог спорить сам с собой. Он, отдавшись слову сердца, принял флаг, отданный Луной:

– Я так больше не могу – все вокруг начинают ненавидеть меня, сходить с ума. Мне самому порой кажется, что я не могу мыслить здраво. Джефф сказал, что слышит по ночам шаги.

– Я их тоже слышу. – нечаянно перебила Паркинсон с удивительной беззаботностью. -Но в последнее время они исчезли.

– И не сказала мне раньше? – с укором воскликнул Сол.

– Я не хотела тревожить тебя, но мне было очень, очень-очень страшно. Ты не представляешь себе…

– Представляю, Луна! Представляю, каково это жить, зная, что тот единственный, кто кажется тебе…

–близким,…

–находится в…

–опасности…

Они, сами не ожидая, что продолжат мысли друг друга, удивленно посмотрели друг на друга.

– Мы испытывали одни и те же чувства на протяжении всего этого времени! – озарило Сола. -Но почему мы не замечали этого?

– Потому что были сосредоточены, слишком погружены в свои собственные размышления, Сол. Я говорю это, потому что те чувства, что мы испытывали, совсем не обыкновенные, и я понимаю это. Чувствую, что между нами…

– Нет. – опустил голову другой. -Я ведь не могу так, Луна. Что же ты делаешь?

Та еще крепче сжала руку второго.

– Почему не можешь? Мы оба знаем, что мы нужны друг другу, неужели ты откажешься от этого? – сказала она, будто сразу вкладывая это в мозг Планка.

Тот не мог ничего поделать. Он, доверившись чутью, сказал:

– Я не хочу видеть тебя, замертво лежащей на земле. – признался он. -И не хочу знать, что если это произойдет, то только из-за меня.

– Но разве не лучше вести красочную жизнь, чем вечно дожидаться, когда наступит время? Жизнь слишком коротка, чтобы искать в ней потайной смысл – просто делай то, что хочешь: будь собой, не отказывай себе ни в чем, считай себя единственным на свете и веди себя так, словно никто не может тебе ничего сказать.

– Это неправильно, я не могу так, понимаешь?

– Правильно, Сол! Что тебе мешало взять расследование в свои руки, почему сейчас им занимаешься не ты, а эти два полисмена, которые воспользовались тобой, и потом заберут всю награду себе? Тебе мешал сам ты, и ты это понимаешь. Ты не уверен в своих действиях, потому что ищешь одобрения от других. Одобрение – плод зависти, который очень сладок на вкус, но на деле совсем горек.

– Но откуда ты знаешь это?

– Чувствую сердцем. – захихикала она. -Ну а как же еще детективы распознают настоящих преступников, а?

Она слегка толкнула его плечом в бок и положила голову на его руку.

– Ну так что, начнем нашу собственную историю? – протянув руку, спросила Луна.

Ни о чем не задумываясь, Сол невольно согласился. Он снова посмотрел в ее голубые глаза и теперь уж точно не мог отказать – его охватило вдохновение, и, поглядев на возвышающееся солнце, понял – это было то, что он искал так долго.

Лучи уже почти не доходили до земли, и солнце вот-вот должно было спрятаться за другую сторону планеты.

– Джон тоже пишет отчеты, и мне кажется, что он тоже сходит с ума.

– Почему “тоже”?

– Ты не видела те странные записи?

– Видела-видела, но ты ведь не думаешь, что это ты их пишешь? Если честно, я думаю, что их оставляет тот, кто пробирается по ночам в дом.

– Тогда кто писал их последние четыре дня? В эти дни шагов не было, и ты это знаешь. Я ничего не помню, ни что я писал предыдущим днем, ни что тогда произошло. Я и вправду начинаю сходить с ума, все вокруг только и говорят, что я замешан на одной лишь идее раскрыть это дело.

– Но это ведь не так, Сол! Ты ведь почти не думаешь о…

– Так выглядит, что я не думаю. Каждый день я собираюсь с мыслями и пытаюсь рассуждать с самим с собой о своих поступках, понимаешь насколько я свихнулся? Говорю сам с собой, и даже не помню этого! Я просыпаюсь в неведении кто я, с чувством того, что вчерашний день я провел впустую, и уже с самого утра я опустошен этой навязчивой мыслью. Ты не понимаешь, что происходит в моей голове, когда я день за днем не ведаю, что творю, и в чем моя цель, ради чего я делаю все это?

– Я понимаю тебя, Сол. Всю свою жизнь я живу подобно твоему, и чувствую, что никому не нужна. Я не знаю, почему нахожусь сейчас тут, когда могла находиться в любом другом месте. Неужели это определено судьбой и мне не суждено изменить все? Я не ощущаю время, которое я потратила на раздумья какую бы книгу почитать, но это не значит, что оно невелико. Думаешь, я с пользой потратила времени больше, чем ты?

– Вопрос не в этом, Луна!

– А в чем тогда? Люди вечно не добиваются целей, потому что им не хватает времени! Они идут к ней годами, а потом останавливаются, и то убегает от них. В конечном счете и человек, и цель остановятся, но когда это сделает вторая, будет уже слишком поздно. У тебя есть все, чтобы не заканчивать расследование. И ты должен воспользоваться шансом, данным тебе жизнью. Джону такая возможность выпала только сейчас, и он ей по-настоящему дорожит, для него это дело всей жизни. А для тебя – это всего маленькая шалость, которой ты и полгода не посвятишь. Напомни, ради чего ты затеял все это? Богатств! Ради богатств ты начал расследовать дело. В твоей голове мысль о славе привела тебя к мысли о преступлении, а она, в свою очередь, вывела тебя на Семерку. Но скажи мне, ради чего ты занимаешься этим сейчас, когда цена ошибки возросла в разы? Ты можешь сказать, что ради чести нашего города и жизни тысяч людей, но соврешь. Ты почувствовал вдохновение, но потом оно угасло. А людям всегда нужно то, что будет их вдохновлять, понимаешь? Ты же потерял страсть к жизни, ты вдохновлялся ради вдохновения. Тебя заставляло жить дело о Безликих, чтобы дать тебе раскрыть дело о Безликих, это просто невозможно. Рано или поздно это должно было случиться – тебя переставало интересовать как само расследование, так и все твои записи, и ты начал искать выход. Знаешь, если в своей жизни ты не знаешь ответ на вопрос, его знает кто-то другой. Это может быть любой посторонний, а может быть бесконечно близкий человек. Но как бы там ни было, ни одна встреча в жизни не случайна.

– Я, конечно, не фаталист, но полагать, что и наша с тобой встреча не случайна, мне нравится.

– И мне тоже. – улыбнулась Луна. -Так что не падай духом и возвращайся к Джону – он как никто другой знает тебя, ведь провел с тобой почти всю твою жизнь.

Сол ничего не ответил. Он поднялся на ноги и, не до конца понимая, кому адресован этот вопрос – Луне или небу – спросил:

– А что будет с Джеффом?

– Ну… Ты ведь не оставишь его одного?

– Не знаю. Я стал замечать, что наши пути расходятся…

– А возможно ты просто ошибаешься. Дороги не могут сойтись воедино без острого соприкосновения, не так ли? Может быть это только исток ваших схожих взглядов на мир. А хотя… разве схожие взгляды на мир заставляют дорожить? – не дав договорить Солу, вздохнула Паркинсон.

– Тут я ошибаться не могу. Я знаю вкус этого мгновенья, когда ты понимаешь, что больше не можешь быть так близок к другому человеку, как ранее.

– Ты еще слишком молод, Сол! – вновь рассмеялась Луна и, тоже встав с влажной почвы, положила руку на шею юноши. -Как и я! Так… что мы будем делать дальше?

Этот вопрос когда-то давно изрядно потрепал Планка, но в этот раз он с чистой душой ответил, впервые так легко и искренне:

– Что повелит судьба.

Они оба восхищенно окинули взором все поле и с счастливым взглядом в будущее пошли восвояси – в то место, где их никто не ждет, но которое подарило им лучшее время в жизни.

В конец с ума сошел! Ведь теперь я знаю, какой удар будет самым болезненным, знаю, что вызовет у тебя непременное чувство вины. Ты об этом еще пожалеешь, очень сильно пожалеешь. И опять слова повторяются у тебя в голове, и опять, и опять! Ты знаешь, что не закончишь дело, Сол, что ты делаешь? У тебя не останется ничего, просто прислушайся: Н-И-Ч-Е-Г-О. Ты убьешь себя сам, но моему другу ты еще нужен. Он что-то нашел в тебе, он хочет приобщить тебя к своим грандиозным планам. “Говоришь загадками, говоришь загадками!” – он все время нашептывает мне, и говорит, чтобы я писал все, что говорит он. И я тут всего лишь связующее звено, но зато такое важное и загадочное! Как не прийти в восторг от моего явления, не правда ли?

Из “Дела о Б̶е̶з̶л̶и̶к̶о̶й̶ Предавших ̶С̶е̶м̶е̶р̶к̶е̶ Идиотах”

Дверь в участок распахнулась, и внутрь забежал Сол, а за ним – Луна. Они пробежали мимо констеблей и проскользнули в кабинет шерифа.

– Джон, я был неправ. – начал Сол, открыв дверь.

Но в комнате никого не было. На столе лишь лежала записка: “Отель Грасиас. В десяти часах езды”.

– Он решил закончить дело сам. – переглянулись друзья.

– Мы должны ехать за ним. – твердил Сол.

– Он вернется уже завтра, вместе с этой чертовкой Уилтерс. Он не может взять и допросить ее в гостинице.

– Это не мешало ему допрашивать всех остальных. Надо срочно ему позвонить. Но как?

Планк начал искать глазами рацию или телефонную трубку, и, увидя на столе белый телефон, без раздумий схватил его:

– Один-семь-ноль-два-три-пять-семь… Алло?

Послышался писк рации где-то в этой же комнате. Луна открыла нижний ящик в тумбе и увидела лежащий в ней аппарат с мигающей антенной.

– Он не взял ничего, ничего кроме… – Сол начал рыскать по всему кабинету в поисках чего-то неизвестного.

Посмотрев на каждой полке и в каждой коробке, он, не увидя того, что искал, с облегчением сказал:

– Пистолета. Его он взять не забыл.

– Мне кажется, все остальное он вовсе не забыл. Даже наоборот – прекрасно помнил о каждом предмете, с которого до него можно достучаться. Он знал, что ты вернешься.

– Какой же я дурак! – разозлился Сол.

– Нет, Планк. Еще не поздно все изменить, но ехать за ним – полное сумасшествие. Нужно узнать где Бенсон. Вряд ли он взял его туда – думаю, он хотел побыть один.

Но им было не видать спокойствия и после того, как они проверят все отделение – сделав это, они не только убедились в том, что их выводы о Мике неверны, но и в том, что теперь у них стало только больше вопросов.

– Получается, нет ни Мика, ни Джона. Отлично! – подытожил авантюрный детектив, расхаживая вдоль стены. -Погоди, а где тогда Джефф?

– Мы вместе зашли сюда с ним, и затем, увидев тихо сидевшего шерифа решили не тревожить его и тут же вышли; затем он свернул куда-то на повороте по направлению к нашему дому, а я еще несколько часов расхаживала, чтобы найти тебя.

– Сейчас же бежим в дом, сейчас же!

Они вдвоем ринулись из здания к своему товарищу, о судьбе которого они могли только догадываться. Начали появляться устрашающие мысли, роющих в голове у обоих бесконечный тоннель, и странные видения. План пытался избавиться от них, но ничего не получалось.

Добравшись, они открыли дверь, и в доме показалось удивительно тихо. Все лампы, стулья, столы – все отдавало какой-то необъяснимой мрачностью. Повсюду темнота. Она захватывала и заглатывала в свою бездну все, что могла. Сол хотел было включить свет, как перед вошедшими показался револьвер. Планк отпрянул в сторону, и услышал:

– Тише, тише, глупые влюбленные! Не хватало еще, чтобы кто-то услышал, как с вами жестоко расправляются. Джон уехал, как жаль. Некому теперь прийти на помощь и спасти вас. Знаете, что отличает хищника от жертвы?… Умение ждать, ничего более.

Они даже не могли понять, с какой стороны доносится до них этот голос, он было словно вездесущ.

– Пришел час расплаты, и расплата эта будет безумно горька.

Произошел выстрел. Луна сделала кувырок за стену, и спряталась за углом, пока Планк слепо пытался нащупать руками источник звука. Голос размножился эхом и стал удаляться в темную пучину. Сол вел рукой по стене, пока не наткнулся на выключатель света. Он невольно нажал на него, и вся комната залилась светом. Планк взял кольт, но было поздно – никого в комнате видно уже не было.

– Сбежал! – выкрикнул Планк и, поднявшись на второй этаж, забежал в комнату Джефферсона.

В ней лишь скрипело настежь открытое окно.

– Черт! Луна, нам нужно искать Джеффа, его тут нет.

Паркинсон открыла входную дверь, как перед ней появился ее брат. Он, одетый в черный плащ, держал револьвер в руках и был готов стрелять. Выбежавший с лестницы Планк чуть не споткнулся о последнюю ступеньку, и явно не ожидал такой встречи.

– Категорически приветствую. – холодно сказал Джефф, переступая через порог и параллельно закрывая дверь. -Не ожидали, верно? Все произошло так быстро! Жаль, что он не убил вас.

– Что? О чем ты говоришь, Джефф? – спросила у того Луна. -Ты теперь…

– Это именно то, о чем вы подумали. Я подумал: “Раз никто из добросовестных расследователей не хочет работать слаженно, отчего у них ни черта не получается, то почему бы мне не застать их врасплох”. Вот я и здесь. На самом деле, я подумывал об этом намного раньше, можно сказать, почти с самого начала, когда со мной обходились как с подопытным.

– Но никто ведь не…

– Хватит, Сол. Как бы там ни было: были ли несправедливы вы ко мне, или же я просто сильнее желаю богатств, все равно из нас живым уйдет лишь один. Может, конечно, это произойдет и не сейчас, но, как в финале любой истории, нас ждет горькая кульминация.

Планк взял пистолет.

– Брось оружие. – одной рукой придержал он своего, пожалуй, прежнего друга.

– Не буду. – на Джеффа не подействовал и поднятый к его лицу револьвер. -Теперь мы отстаиваем противоположные интересы, и как же все-таки это метафорично! Вот теперь-то наши жизни стали поистине интересными!

– Джефф, ты сошел с ума! – воскликнула из угла Луна, в дрожащих руках тоже держа пистолет. -Ты не понимаешь, что делаешь! Просто стираешь все, что было между всеми нами!

– Все это было ложью! Пусть и сладкой, но ложью. Когда ты начал заниматься делом, Сол, я, наконец, открыл для себя твое истинное лицо – эгоистичное и самовлюбленное. Не думая ни о ком, ты продолжал делать то, что тебе нравится, не обращая внимания ни на кого и ни на что. Каково это быть обычной испытуемой крысой, за счет которой ты добиваешься таких успехов!? Только я знаю ответ. Все время насмехался надо мной, не давал возможности почувствовать то же, что чувствовал ты.

– О чем ты говоришь? Я не понимаю, как ты мог обратить все в…

– Я говорю правду, Сол! Никому из нас троих терять нечего – мы не ценим никого, и никто не ценит нас. Мы все бездушные смертники, Планк. Так что не лучше ли покончить со всем сейчас?

– Закрой рот, Джефф! Как ты можешь говорить такое о нем? Он ведь не сделал тебе…

– Вот именно – он ничего не сделал для меня: не отдал того, что дал ему я. Но пришло время оплаты по счетам.

Луна и Сол переглянулись, и по взгляду друг друга поняли, что пора пробовать осуществить побег. Первая, все еще прячась в углу, выстрелила в пол, чем оглушила ничего не подозревающего брата, сама выбежала из комнаты и вырвалась за дверь. За ней, пытаясь не смотреть назад, впопыхах помчался и Планк.

Он малость споткнулся о порог, но успел перешагнуть и толкнул дверь назад. Ударил еще один выстрел, но в этот раз пуля пролетела над головой Сола и приземлилась где-то далеко на дороге. Выбежавший под палящее солнце, он попытался разглядеть что-то, но в глазах его был полный мрак. Затем стали немного различаться очертания деревьев, и тут он посмотрел наверх – на небо. Последнее, что он увидел – это убегающую в неизвестность Луну, после чего его сразу же ударило что-то по голове, и он упал без сознания.

***

И эти звездочки средь текста,

Что части его дробью бьют,

Там расположены лишь к месту,

И часто тайну создают.

Послышался стук биты о чью-то руку. Затем произошел удар, и Планк очнулся от его разлившегося по всей комнате грома.

– Как же приятно осознавать, что сейчас наступит месть! – вышел из тени Джефферсон.

– Джефф, что ты задумал? – мгновенно пришел в себя Сол.

– Показать, что я чего-то да стою. – он поднял подбородок и закинул оружие на плечо.

Он повернулся к Планку спиной и дважды топнул ногой. За это время Сол попытался выдернуть руки из скрепляющих их с ручками стула ремешков, но у него ничего не вышло. Он посмотрел на единственную лампу и оглядел все серые стены.

Паркинсон опять развернулся и на его хитром лице появилась улыбка. Сол по привычке хотел взять пистолет, но за поясом его не оказалось.

– Ты наверняка ищешь это. – Джефф подкатил к ногам того револьвер. -Можешь думать, что я спятил, но я-то знаю, что я в любом случае буду прав. Думаешь каково это – день за днем убеждаться в том, что ты второстепенен и тебя никто не замечает, даже не пытается найти в тебе каплю потенциала, которыми ты преисполнен! Когда с каждым днем ты только больше и больше разбираешься в этой проклятой чертовщине, в которой никто не думает о других. Я так больше не могу, Сол.

– Почему бы тебе не спросить Джона? – до последнего не желая задавать этот вопрос, все же спросил Планк.

– М-м… Перекладывать вину на других – это в твоем вкусе. Ищешь крайнего, пытаешься избежать ответственности, да? Знаешь, что привело тебя сюда? Твое самолюбие и эгоизм, Сол. А сейчас пришло время расплаты. Можешь сказать свое последнее слово, и обещаю, я буду помнить о твоей смерти до последнего дня. А, вспомнил! Как же я могу не познакомить тебя с местом твоей смерти, верно? Может, у тебя есть предположения?

Планк молчал.

– Знаешь, почему я растягиваю этот момент? Потому что с друзьями нельзя прощаться быстро, нужно прочувствовать каждую деталь этого прощания, остановиться в ней на точной ноте. Знаешь, можешь не переживать – говорят, квантовое бессмертие возможно. Это когда ты умираешь, а затем начинаешь жить жизнью одной из бесконечных твоих версий в других вселенных. Так что, может ты даже станешь тому первым подтверждением.

– Что за чушь ты несешь? Освободи меня сейчас же!

– Ты, видимо, не понял, что я серьезен как никогда. Последнее слово, Сол. Мне уже не терпится совершить задуманное.

– В чем смысл моей жертвы? – спросил Планк, пытаясь оторвать руки от стула. -Мы никогда не задумывались о том, что это может обидеть тебя, что…

– Это не обида, Сол. Это понимание бытия и восстание, которое начнется с твоей смерти. Я бы мог сделать это с помощью легкого выстрела, но тогда цена этого убийства не будет ощущаться в полной мере. Все, мне надоело ждать. – он резко замахнулся и ударил Сола битой по лицу.

На пол хлынули брызги крови. Планк заревел и стал судорожно трясти руками с еще большей надеждой на спасение. Второй удар – и на лице показалось рассечение.

Посреди возгласов Сола в дверь пробился тонкий луч света. Затем еще один, еще. Пронесся третий удар, и все замолкло – Планк от беспамятства, а Джефф от рокового испуга. Звон за звоном разносились на весь дом, вселяя веру на счастливый исход в Сола. Когда, в конце концов, послышался характерный “бряк”, дверь медленно, но оттого не менее неожиданно распахнулась. За нею показалась Луна, уверенно держащая револьвер. Она с некоторым удивлением качнула головой и сказала:

– Оказывается, замок здесь и не такой уж прочный, как я думала.

После этого, увидев лежащего на кресле Сола, она уверенно сделала два выстрела – один попал ровно в ручку биты, отчего та молниеносно выпала из рук Джефферсона, а второй промчался мимо.

– Что ты сделал с ним, ублюдок? – ее настроение моментально переменилось – она разразилась громким возгласом, и пригрозив пистолетом обидчику ее друга, аккуратно подняла биту с пола. -Если он мертв, то тебе конец. Сол, очнись! Сол, что с тобой!?

Паркинсон хотел было уже напасть на свою сестру, но та выпустила еще две пули – одна из которых вонзилась тому точно в ногу. Он с криком упал на пол и стал визжать.

– Вечно ты не в то время не в том месте! Узнала, чертовка, что я заперся в проклятом подвале, знала ведь, что никакого другого места я бы не выбрал!

– Я всегда знала, что ты ненормальный. Никогда не показываешь свои чувства, потому что боишься быть непонятым, что твое настоящее нутро вскроется наружу.

– А-а, чтоб тебя! – продолжал всхлипывать раненый, попытавшийся пронзить сестру мимо кинутым кухонным ножом. -Был бы тут Джон, он бы утащил тебя за решетку!

Но Луна уже не слышала его слов – она была озабочена только мыслью о Планке. О том, жив ли он, и если жив, то насколько страшны его увечья. Тот не подавал никаких признаков жизни, но в душе Паркинсон не угасал тот огонек, что на протяжении тысячелетий связывал людей. Она не переставала умолять:

– Сол, очнись, ты не можешь покинуть меня сейчас! В любой момент, но только не сейчас. Что я буду делать в этом никчемном мире без тебя, на кой черт мне существование, когда я знаю, что никогда больше не увижу тебя?

Она, как и на холме, сжала его руку и прижала к сердцу.

– Так кончаются жизни, Луна. Он был той занозой, которая разъединила нас еще много лет назад! Помнишь, какими дружными мы были тогда, когда не знали о нем, когда мы даже не знали кто такой этот Донлон!? Какие были времена… – Джефферсон, уже в полусне, пытался достучаться до сестры.

– Просто заткнись. Ты совсем сошел с ума, уже не понимаешь, чего стоят жизни людей!

– Ах, разве это плохо? Это прекрасно, когда ты можешь расправиться с другим человеком и не остаться с чувством вины.

– Ты и вправду сошел с ума. – покачала головой Луна, стараясь держать себя в руках.

– Как видишь, брат с сестрой не всегда находят общий язык. – развел руками лежащий на холодном полу. -А я-то думал, мы с тобой родные души!

– Замолчи сейчас же. – та направила на своего брата пистолет и вернулась к предмету своего внимания. -Сол, просто дай знак, что ты еще будешь жить, пожалуйста. Ничто не сможет скрасить мою жизнь, кроме тебя!