Затерянный в реальности

– Не сегодня, – впервые он не старался смягчить отказ и взяв кружку удалился, даже не посмотрев на нее.

Последние часы рабочего дня тянулись невыносимо медленно. Максим смотрел в окно, наблюдая, как солнце неторопливо клонится к горизонту, окрашивая стеклянные фасады в кровавые тона. Где-то там, за этими стенами, возможно, шла по своим делам та самая девушка. Жила своей жизнью, даже не подозревая, что стала для кого-то последним напоминанием о том, что в этом мире еще есть что-то настоящее.

Когда стрелки наконец показали 18:00, Максим с неописуемым чувством облегчения выключил компьютер и избежав привычного церемониала прощения с коллегами, поспешил как можно скорее покинуть эту тюрьму.

Загадочный амулет

Максим вырвался из офисного здания, как узник, совершающий побег. Тёплые лучи заходящего солнца обожгли его лицо, и он на мгновение зажмурился, вдыхая полной грудью воздух, ещё не успевший остыть после дневного зноя. Вместо привычной дороги к метро ноги сами понесли его по незнакомому маршруту, будто какая-то неведомая сила направляла каждый шаг. Он не стал противиться и решил прогуляться. Город вокруг преображался – стеклянные небоскрёбы центра постепенно сменялись старинными особняками, а широкие проспекты сужались до уютных улочек, вымощенных брусчаткой. И вот он оказался перед небольшим магазинчиком, затерявшимся между вековых зданий. Вывеска на фасаде была едва заметна среди буйства летней зелени, но не название привлекло внимание Максима, а странный символ, начертанный золотыми буквами на тёмном дереве и три сплетённых треугольника, окружённые стилизованными звёздами. Его сердце бешено заколотилось. Этот знак он знал лучше собственного имени – он видел его на приборных панелях звёздных кораблей, на боевых эмблемах, на мундирах высших офицеров из своего сна.

Дверь, едва он толкнул ее, скрипнула и приотворилась. Внутри царил полумрак, пропитанный ароматами старой бумаги, воска и чего-то ещё, едва уловимого. Полки ломились от странных артефактов: механизмы с непостижимым назначением, книги в кожаных переплётах с тиснёными символами, коллекция часов, стрелки которых показывали разное время.

В глубине, за прилавком, сидел пожилой мужчина, но не взирая на свой возраст, его глаза светились юношеской энергией и были пронзительно острыми. Он окинул посетителя равнодушным взором и вернулся к чтению какой-то книги. Максим же не мог оторвать взгляда от витрины, где среди безделушек лежал металлический диск с тем самым символом и небольшим камнем в центре. Внезапно перед глазами Максима вспыхнуло видение: он стоит на мостике крейсера, голос бортового компьютера подтверждает его личность, а за иллюминаторами звёзды начинают двигаться неестественно, складываясь в знакомые созвездия.

– Позволите взглянуть, – робко обратился Максим к продавцу протягивая руку в направлении диска.

Мужчина так же безучастно, даже не поднимая глаз, снял диск с витрины и протянул вперед.

Максим осторожно коснулся его и сжал в руке. Металл оказался тёплым на ощупь, будто хранил в себе незримую энергию. В момент, когда пальцы Максима сомкнулись вокруг артефакта, по его телу пробежали мурашки, а в ушах раздался низкий гул, напоминающий звук пробуждающихся двигателей, которые он слышал в своем сне и еще… образ очень красивой девушки с фиолетовыми глазами.

Лучи убывающего солнца играющие на гравированной поверхности, заставили переплетенные треугольники казаться объемными, почти живыми. Он провел подушечкой пальца по спирали Млечного Пути, выгравированной по краю артефакта, и вдруг почувствовал легкое пощипывание, словно поверхность была наэлектризована.

– Странно… – прошептал он, не отрывая взгляд от диска. Где-то в глубинах сознания шевельнулось смутное воспоминание – его руки уже касались этого предмета. Но когда? Во сне? В другой жизни?!

Продавец, казалось, совершенно забыв о его существовании, снова погрузился в чтение пожелтевшего фолианта. Его морщинистые пальцы медленно перелистывали страницы, будто искали что-то важное.

– Сколько? – наконец спросил Максим, отрываясь от созерцания диска.

Продавец поднял на него взгляд, и Максиму показалось, что в его глазах вспыхнул загадочный огонёк. Долгих пять секунд мужчина изучал его лицо, затем его губы сложились в едва заметную улыбку.

– Пятьсот рублей, – спокойно произнес он.

Максим замер в недоумении. Такой артефакт, явно древний и содержащий в себе какую-то тайну, не мог стоить дешевле бутылки посредственного вина. Но продавец явно не шутил.

– Он ваш, – уверенно добавил тот, словно прочитав сомнения Максима, и протянул руку за деньгами.

Сердце Максима бешено колотилось, когда он отсчитывал купюры, а пальцы дрожали, когда принимали диск – металл словно живым пульсом отозвался в его руке.

Забрав покупку и не произнося ни слова Максим устремился наружу, опасаясь, что продавец в любой момент может передумать.

На улице, он удалился на приличное расстояние от магазинчика и еще раз сжав диск в руке, стал пристально его рассматривать. Блики солнечного света играли на поверхности переливаясь и преломляясь о его грани. Максиму показалось, что диск стал гораздо тяжелее, словно солнечные лучи наполняли его невидимой тяжеловесной энергией. Наконец сполна наигравшись, Максим сунул её во внутренний карман пиджака и направился домой.

В метро он не мог удержаться чтобы еще раз не взглянуть на свою покупку. Под тусклым светом вагонных ламп, гравировка казалась еще более загадочной. Максим водил пальцами по линиям, пытаясь понять, почему они кажутся такими знакомыми. Но чем больше он вглядывался, тем сильнее ускользали от него обрывки воспоминаний. Образы из сна: командный мостик, голос, называющий «Командором», звезды за иллюминатором – всё это расплывалось, как дым. Даже яркие впечатления текущего дня – девушка в кафе, разговор с коллегами – предстали блеклыми и утратившими прежние краски.

Добравшись наконец до квартиры и повинуясь привычке, выработанной годами, он сразу же включил телевизор. На экране мелькали кадры военных учений, а диктор что-то монотонно вещал о нарастающей напряженности между Россией и Западом:

«…эксперты не исключают эскалации вплоть до применения тактического ядерного оружия в случае…»

Максим перестал вслушиваться и расположился на диване. Прижав к груди теплеющий диск, он наблюдал, как тени за окном становятся длиннее. Его тело было тяжелым, как свинцовое, но сознание странно ясным. Даже обычно раздражающие звуки извне: скрип паркета у соседей справа, ритмичные звуки каблуков о ламинат у соседей сверху, пьяный бас на улице, орущий что-то про «пацанов и уважение» и возражающий ему женский визгливый голос – все это оставляло Максима абсолютно спокойным.

«Насколько же бессмысленна подобная жизнь» – произвольно мелькнула мысль. «Нужно отвлечься и посмотреть что-нибудь».

Но едва рука потянулась к пульту, как сама мысль о пустой картинке, рассчитанной на безмозглое стадо, у которого столь дешевым способом, похищают их драгоценное время, вызвала физическое отвращение, словно он вознамерился пожевать картон.

Максим повернулся на бок, натянул плед до подбородка, сомкнул веки и погрузился в мир грёз.

Знакомство

Утро встретило Максима спокойным светом первых лучей солнца. Будильник безмолвствовал. Глаза автоматически уставились в электронное табло часов: 5.50. В сознании пронеслось несколько ругательств:

«Еще час мог бы спокойно спать. Какая нелегкая подняла так рано?!»

Рука случайно наткнулась на диск, лежащий возле подушки. Максим с неким разочарованием поднес его к лицу – теперь это был просто холодный кусок металла, лишенный вчерашнего ореола таинственности. Максим крепко сжал его в кулаке, надеясь вызвать хоть какую-то реакцию, или получить отклик от подсознания, но всё было тщетно. Разочарование накатывало волнами, смешиваясь с горечью осознания, что вчерашние события и красочный сон оказались не более чем плод воображения. Максим провел рукой по лицу, чувствуя, как реальность смыкается плотным кольцом, заключая в жесткие объятия привычных обязанностей и обязательств.

Рутинные процедуры казались сегодня более тоскливыми чем обычно: душ, зубная щетка, бритва, идеальный узел на галстуке и чашка наспех заваренного кофе.

Дожевывая бутерброд с маслом, Максим тоскливо смотрел в окно, где раннее солнце золотило крыши многоэтажек, и думал, как легко рассеивается магия перед лицом суровых будней. Вчера он был на пороге иного мира, а сегодня снова стал маленьким винтиком в огромной корпоративной машине.

Диск в кармане пиджака внезапно дрогнул, едва уловимо, но Максим это почувствовал. Он замер, ожидая продолжения, но его не последовало.

– Воображение, – пробормотал он себе под нос, поправляя галстук. Телевизор фоном вещал что-то о политических кризисах, об усиливающимся санкционном давлении, но слова сливались в белый шум, не достигая его сознания.

Когда за спиной захлопнулась дверь квартиры, Максиму на мгновение представилось, что в тарахтении старой иномарки под окном он слышит гул генераторов космического крейсера, однако он тут же обреченно тряхнул головой и нажал кнопку лифта. Впереди был обычный день: метро, офис, коллеги, бумаги. Реальность брала свое.

Максим вошел в офис, и привычная атмосфера безжалостно обрушилась на него – гул голосов, стук клавиатур, запах дешевого кофе из автомата. В зоне отдыха уже собралась привычная компания: Андрей размахивал руками, вещая что-то о последних политических событиях, Димка кивал, делая вид, что слушает, а Инга из бухгалтерии, как всегда, пыталась вставить в разговор что-то «умное».

– …и, если они надеются, что мы просто поднимем лапки кверху… – горячился Андрей, его лицо покраснело от возбуждения.

Максим на мгновение остановился, пытаясь вникнуть в суть спора. Всего неделю назад он сам мог часами обсуждать эти темы, приводить аргументы, спорить до хрипоты. Но сейчас… Слова коллег казались пустым звуком, бессмысленной игрой в «важные разговоры». Он заварил зеленый чай и молча направился к своему рабочему месту.

Его стол, обособленный перегородками в небольшую кабинку, выглядел сегодня особо уныло. Максим поставил кружку, включил компьютер и, убедившись, что никто не смотрит в его сторону, достал диск из внутреннего кармана пиджака. Металл был прохладным, гравировка четко прощупывалась под пальцами. Он крутил диск под светом ламп, пытаясь разглядеть хоть намек на вчерашнее сияние, но символы оставались безликой красивой гравировкой.

«Что же с тобой не так?» – мысленно спросил он артефакт, проводя большим пальцем по спирали Млечного Пути. В ответ – лишь тишина. Ни вспышек, ни тепла, ни того странного чувства – связи с чем-то большим.

Издалека продолжали доносится обрывки разговора коллег:

«– …я тебе говорю, это все пиндосы…»

«—…а вот в 45-м году…»

«—…ну не может же это продолжаться вечно…»

Максим вздохнул и положил диск обратно в карман как раз в тот момент, когда к его столу подошла Лера.

– Ты чего опять такой угрюмый сегодня? – она наклонилась, демонстрируя глубокий вырез блузки и его шикарное содержимое. – Снова не выспался?

– Да нет, все путем, просто работы много, – на автомате ответил он.

Она продолжала что-то говорить, но он уже не слушал. Его пальцы в кармане сжимали диск, и вдруг, едва уловимо, металл словно стал теплее. Или это ему показалось?

На мониторе загрузилась система. На экране – привычный рабочий стол, папки с отчетами, календарь с пометками о встречах. Обычный день. Обычной жизни.

Помещение постепенно стало наполняться коллегами и жизнь муравейника стала приходить в своё привычное рабочее русло. Он даже не заметил, уход Леры и совершенно не помнил её болтовню. С одной стороны, было неловко за подобную бестактность, а с другой, ему было совершенно безразлично.

Время до обеда тянулось мучительно долго. Максим залип над экраном монитора и с видом постояльца клиники душевно больных раз в несколько минут однообразно водил мышкой по столу, чтобы монитор не ушел в спящий режим и не выдал окружающим его бездарного сливания рабочего времени. Он не мог и не хотел сейчас думать о работе, единственная мысль была поскорее оказаться на обеденном перерыве и хотя бы на час перевести дух от этого рабского состояния в которое он сам себя определил несколько лет назад, когда предпочел офисную работу и предал свои истинные интересы.

Взгляд Максима уставился в одну точку, а глаза замерли.

«А что для него было этими самыми интересами?»

Он вдруг осознал, что никогда не задавался этим вопросом и теперь даже не знал, а есть ли что-то, что интересно именно ему и чем бы он предпочел заниматься, не будь этого коллективного давления, когда за тебя решают другие. Вначале родители – как ты должен учится и как вести себя, затем они же настаивают в какое учебное заведение необходимо поступить, затем общество помогает определится в какую сферу стоит трудоустроиться, дабы иметь максимальные шансы на достижение успеха…

«Успеха» – от этого слова его просто тошнило. Что такое этот эфемерный успех и почему критерии успешности задает и определяет узкоочерченный круг лиц и почему достижения в каких-то иных сферах, выходящих за рамки их понятия, не могут свидетельствовать об успешности. И вообще делает ли успех счастливыми этих людей, кто трубит о нем из каждого утюга. Максим обескураженно откинулся к спинке кресла.

«А он сам счастлив? И что для него включает в себя это понятие?»

Скулы на лице судорожно заходили и Максим понял, что ничем не отличается от всех пафосных персон, которых столь пренебрежительно оценивал несколько секунд назад, ибо его радости, делавшие его счастливым, такие же пустые и никчемные, только более дешевые и примитивные.

Чья-то рука неожиданно легла на плечо и вырвала из тяжкого процесса обесценивания. Он резко оглянулся. Перед ним находилось улыбающееся лицо Димки.

– Пошли стахановец, пока не перетрудился, – с усмешкой произнес он, заметив темный экран монитора с мерцающим курсором.

Максим только сейчас заметил, что компьютер после перезагрузки находится в режиме ввода пароля.

– Вот черт! –пронеслось в голове, – видимо опять перебои с напряжением были. Интересно давно я так пялюсь в пустой монитор?! И кто еще это заметил?! Хотя плевать, пусть думают, что хотят.

Димка беспристрастно отстранился и направился в сторону коридора.

– Догоняй, ждем в столовке.

– Я сегодня пас, нужно кое-что сделать, – кинул Максим ему в вдогонку. Затем, бросив быстрый взгляд в сторону холла и убедившись, что коллеги скрылись за дверью лифта, он выскользнул из офиса.

Вчерашнее кафе манило тишиной, возможностью остаться наедине со своими мыслями – и с тем странным диском, который, несмотря на свою молчаливость, все еще не отпускал его сознание.

Кафе «Бриз» встретило тем же уютным полумраком, запахом свежесмолотого кофе и легким звоном колокольчика над дверью. Он выбрал тот же столик в углу, где его никто не мог бы случайно заметить. Официантка, та самая, что вчера подавала ему кофе, кивнула в знак приветствия – видимо, запомнила.

– Эспрессо и сэндвич с курицей, – сказал он, даже не глядя в меню.

Пока ждал заказ, Максим достал диск и положил его на стол перед собой. Солнечный свет, пробиваясь сквозь занавески, играл на гравировке, подчеркивая каждую линию символа. Он водил пальцем по спирали Млечного Пути, пытаясь снова ощутить то странное тепло, ту связь, что чувствовал вчера. Но сегодня металл оставался холодным и безмолвным.

«Может, это и впрямь просто безделушка и тот старичок до сих пор рад что сбагрил её хоть за сколько-то?» – гневно пронеслось в голове.

Но нет. Он не мог в это поверить. Да и потом его сон… Это всё не могло быть банальным совпадением.

Кофе принесли довольно быстро. Максим отпил глоток, ощущая горьковатый вкус на языке, и снова уставился на диск. Он нервно провёл пальцами по гравировке, ощущая, как его собственное дыхание стало неровным. Вдруг кожу затылка защекотало странное ощущение – кто-то наблюдает. Он резко обернулся и замер – в двух шагах от него стояла та самая девушка, которую он видел здесь вчера. Она застыла в нерешительности. Её широко распахнутые голубые глаза были прикованы к диску в его руке, в них читалось неподдельное любопытство.

Когда их взгляды встретились, по её лицу разлился тёплый румянец.

– Простите, я не хотела… – её голос, лёгкий как летний ветерок, оборвался, когда она поспешно опустила ресницы. Пальцы крепко сжали стакан с холодным фрэшем, выдавая смущение. Она быстро отошла к столику позади него, оставив после себя тонкий шлейф аромата – не тяжёлых духов, а чего-то свежего, словно дождевая вода на нагретых солнцем травах.

Максим ощутил, как ладони стали влажными. Он судорожно сглотнул, пытаясь придумать хоть какие-то слова, но мозг отказывался сотрудничать. Сердце учащенно отбивало свой ритм, а в груди разливалось странное тепло. Боковым зрением он уловил её силуэт – лёгкий сарафан из струящейся ткани, который при солнечном свете чуть просвечивал, обрисовывая изгибы тела, а каждый жест был преисполнен необъяснимой грации.

– Я… это… – Максим бешено пытался сообразить какую-нибудь фразу для начала разговора и подойти, но вместо ожидаемого мягкого тембра, получался хрипловатый шёпот, а слова застревали в горле. Он сильно сжал диск, пытаясь собраться с мыслями и придать себе уверенности.

– Можно присесть? – внезапно раздался её голос. Она стояла рядом, указывая на свободное место за столом. В её руке дрожал стакан с фрэшем, а в глазах, сквозь кажущуюся уверенность, читалась та же робость, что терзала его самого.

Максим, словно потеряв дар речи, издал нечто похожее на глухое мычание и нервным движением руки сделал приглашающий жест.

Девушка плавно опустилась на диванчик напротив, и Максим почувствовал, как воздух вокруг наполнился едва уловимым ароматом цветущего миндаля – свежим, с легкой горьковатой ноткой. Солнечные лучи, проникая сквозь оконное стекло, создавали вокруг ее силуэта золотистый ореол, словно она излучала собственный свет. Ее волосы, сегодня свободно ниспадающие каскадом медных волн до середины спины, переливались на свету, будто сотканные из осенних листьев. Глаза – не просто голубые, а цвета полярных льдов, с едва заметными серебристыми вкраплениями вокруг зрачков – смотрели на него с любопытством, отчего в глубине его живота пробежали трепетные мурашки.

Между ними повисла неловкая тишина, наполненная лишь стуком его сердца. Максим заметил, как ее пальцы нервно перебирают край сарафана, а облегающая ткань при каждом движении обрисовывает шикарную фигуру. В свете от окна, силуэт ее ног просвечивался сквозь материал, заставляя кровь в его висках бешено пульсировать.

– Извини, что побеспокоила… – наконец прервала она молчание. – Но ты первый, кто интересуется Гипербореей… Я хотела сказать среди тех, кого мне довелось встретить вживую. Поэтому, не смогла воспротивится искушению познакомится с коллегой по цеху, так сказать, – со слегка смущенной улыбкой произнесла она.

Максим почувствовал, как его лоб покрывается испариной.

«Гиперборея?» Это слово звучало как заклинание из древнего мифа, но в его памяти не было ни одной зацепки. Под столом пальцы лихорадочно задвигались по экрану смартфона, набирая в поисковике это таинственное слово. Он видел, как ее глаза – эти бездонные ледниковые озера, изучают его с возрастающим интересом, и боялся, что одно неверное слово разрушит этот хрупкий момент.

– Я… э… – он кашлянул, пытаясь выиграть время, пока на экране мелькали результаты поиска: мифическая северная страна… прародина ариев… утерянные технологии… высокоразвитая цивилизация…

– Ты имеешь в виду… первородную цивилизацию? – рискнул он предположить, цепляясь за первые попавшиеся слова из краткого описания.

Её алые губы – слегка влажные от блеска, растянулись в улыбке, обнажив ровный жемчужный ряд зубов.

– Ты действительно в теме! – она оживилась, и её глаза вспыхнули странным азартом.

Максим лихорадочно скролил статью под столом, пытаясь уловить хоть какие-то детали, чтобы поддержать разговор. Но в самый неподходящий момент палец случайно соскользнул и активировал голосового помощника.

«Вот что удалось найти по вашему запросу: Гиперборея – мифическая северная страна, упоминаемая в древних текстах…»

Громкий, механический голос разнесся по кафе, заставив нескольких посетителей обернуться. Максим почувствовал, как жар разливается по лицу, а сердце бешено колотится. Он судорожно нажал на кнопку отключения, но было уже поздно. Это был провал.

Девушка замерла. Ее улыбка исчезла, а глаза, еще секунду назад сиявшие интересом, стали холодными. Она потянулась за стаканом, явно собираясь уйти.

«Всё, конец», – пронеслось в голове у Максима. Но в этот момент что-то внутри него перевернулось. Страх потерять ее, возможно, навсегда, оказался сильнее стеснения. Он резко вскочил, преградив ей путь.

– Подожди!

Его голос прозвучал тверже, чем он ожидал. Девушка на мгновение застыла, удивленная его внезапной решительностью.

– Да, я ничего не знал о Гиперборее до этой минуты, – признался он, глядя ей прямо в глаза. – Но этот знак… этот диск… Я видел их во сне. Они для меня не просто безделушка. Они значат что-то важное. А теперь, благодаря тебе, я знаю хоть что-то. И… я надеюсь, ты поможешь мне разобраться.

Он замолчал, ожидая ее реакции. В голове проносились одна за одной тревожные мысли: «Глупо. Она сейчас развернется и уйдет».

Но она осталась. Её пальцы разжались, отпустив стакан. Глаза снова заинтересованно блеснули.

– Ты… правда видел это во сне? – спросила она, изучая его лицо.

Максим кивнул.

– Тогда, возможно, ты не случайно нашел этот диск, – она медленно откинулась к спинке. – И не случайно встретил меня.

Максим расслабился, его плечи опустились, а дыхание стало ровным и глубоким. Он ловил себя на мысли, что начал чувствовать себя с ней так же естественно, как после третьего бокала хорошего вина – тепло, раскованно, без тени сомнений. Ее взгляд, еще несколько минут назад казавшийся оценивающим, теперь просто с интересом скользил по его лицу, и в этом было что-то невероятно… домашнее.

– Никогда бы не подумал, что такую красивую девушку может интересовать что-то наподобие… Гипер-бррр… – он забавно затрусил губами, изображая неудачную попытку выговорить сложное слово, и она рассмеялась – звонко, без прикрас, слегка запрокинув голову. Солнечный свет играл в ямочках у ее губ, и Максим вдруг осознал, что никогда раньше не видел, чтобы кто-то смеялся так искренне.

– В твоем понимании красивая девушка – это бездушная кукла, которая кроме своих ноготков и модных шмоток больше ничем не интересуется? – она склонила голову набок, и прядь медовых волос упала на щеку.

Максим пожал плечами, больше не пытаясь казаться лучше, чем он есть.

– Если честно, так думает подавляющее большинство мужчин.

Она вдруг оживилась, поставила локти на стол, сложив ладони домиком, и водрузила на них подбородок. Этот жест разрушил последние остатки дистанции между ними.

– Интересно, а что ты подумал обо мне, когда увидел?

Максим почувствовал, как по его спине пробежали мурашки. Он мог бы соврать, придумать что-то возвышенное… но почему-то очень хотелось быть честным.

– Что такую дорогую игрушку могут позволить себе только очень богатенькие мальчики, – выдавил он из себя, заранее готовясь, что она вспыхнет гневом и тут же покинет его. Но вместо этого ее губы растянулись в медленной, хищной улыбке, а глаза сузились, как у кошки, поймавшей солнечного зайчика.

– А ты смелее, чем показался вначале, – мягким голосом произнесла она и протянув руку взяла диск, легонько коснувшись пальцами его запястья.

Она бережно перевернула его в своих тонких пальцах и стала внимательно рассматривать. Тень от ресниц падала на скулы, придавая лицу задумчивое, почти отрешенное выражение.

– Я Лика, кстати, – бросила она, словно между делом, не отрывая взгляда от загадочных символов.

– А я Максим, – еле слышно ответил он.

Вновь повисла тишина.

– Ну что ж, раз у нас пошла такая пьянка, то откровенность за откровенность…

Она отложила диск и посмотрела на Максима. В ее глазах промелькнула необъяснимая усталость.

– Знаешь, как тяжело быть красивой девушкой с мозгами? Все подруги обсуждают только макияж, шмотки и кого с кем застукали в туалете клуба. А парни…

Она резко выдохнула, скривив губы.

– Для них ты либо трофей, либо вызов.

Ее пальцы нервно постучали по краю стола.

– Да, внешность – это преимущество, но тяжело быть просто красивой картинкой, или украшением чьей-то жизни, когда здесь, – она коснулась пальцем виска, – чуть больше, чем у среднестатистической крашеной блондинки… и ты должна определиться между одиночеством и выбором, за который до конца жизни будешь себя презирать.