скачать книгу бесплатно
Но это не так.
Да, можно надеяться на правильность курса корабля. На его прочность. Но на самом деле, никто не защищён от буйства стихии, способной развернуть судно. Или вообще утопить его.
Поэтому, как знал Демьян, главное в планировании – надежда на удачу. И собственный драйв. Настрой.
Всё пошло не так с самого начала.
– Вставай, – сказал Демьян борову.
Тот не обратил на его слова никакого внимания.
Демьян отложил карабин. Поднялся.
Попробовал одеть борова: натянуть поверх его кофты куртку. Это было всё равно что пытаться управлять стаей океанских косаток. Тяжеленные и вялые его руки никак не просовывались в узкие рукава; подходящей ему обуви тоже не нашлось.
– Что это ты делаешь? – спросила Асмира, появившись в комнате; в руке её была уляпанная красным ложка.
– Есть одна идея, – сказал Демьян, пробуя поднять борова с кресла.
– Всё уже готово, – сказала Асмира. – Можно садиться. Не начинай ничего.
– Нам нужно уехать, – сказал Демьян. – Ешь одна.
Они поедут в лабораторию. Демьян уколет борова, прикажет ему уложить охрану. Ему самому нужно держать голову ясной, а этот… этому всё равно.
Они захватят Герхарда Рихардовича. Тот объяснит, как можно выкачивать из людей память. Демьян заберёт все их шарики. А потом продаст и технологию, и воспоминания.
Легко и просто.
Выигрыш из проигрышной ситуации. Классика.
– Никуда вы не поедете, – властно сказала Асмира; даже голос у неё стал другим. Знакомым. Заставляющим ёжиться, втягивать шею. – Мой руки и иди на кухню.
– А ты кто такая? – сказал ей Демьян. – Кто? Ты ничего мне не запретишь. Поняла?
– Дёма, – сказала Асмира. – Давай не будем начинать.
Демьян ничего не ответил. Ему удалось приподнять борова с кресла, но он тут же опустил его обратно. Так они далеко не уйдут. Значит, буст ему нужно было давать сейчас. Может, так даже лучше.
Он сходил, отодвинув Асмиру, на кухню, потом вернулся в комнату. Распахнул саквояж.
– Ты это что? – Асмира подошла ближе. – Дёма! Ты что такое придумал?
– Я тебе не Дёма никакой! – закричал Демьян. – Ясно? Не Дёма! Поняла? Отвяжись от меня!
– Давай немного сбавим тональность, – сказала Асмира. – Держи себя в руках.
– Это ты держи! – крикнул Демьян. – Ты! Какого хрена ты тут притворяешься?
На настоящую его мать он бы, конечно, не смог орать. Ему и говорить-то с ней было тяжело. Так, отделывался общими фразами, надеясь поскорее закончить тягостное это общение, убежать. Скрыться. Не видеть её.
– Не трогай Жосура, пожалуйста, – сказала Асмира. – Будь так добр. Давай закончим это варьете и пойдём поедим. Обсудим всё. Поговорим. Если захочешь.
– Ешь сама, – сказал Демьян.
– Сегодня борщ. С чесночком. С укропом. Как ты любишь. Пойдём.
– Ты, – сказал ей в лицо Демьян. – Ты одного домучила. А теперь за меня хочешь взяться? Нет! Нет! Поняла? Как ты вообще это всё… Ты же из Узбекистана! Или откуда там? Ты не моя мать! Не моя! Отвяжись от меня!
– Да я и не привязываюсь. Успокойся. Давай поедим.
– А врача за что? – закричал Демьян, чувствуя, что сейчас сорвётся и начнёт делать какие-нибудь глупости. – Он-то здесь при чём? Одного убила, а потом отомстила другому?
– Не понимаю, о чём ты, – невозмутимо сказала Асмира. – Успокойся, пожалуйста.
Демьян, пробуя прийти в себя, – в себя? – закрыл глаза. Длинно выдохнул.
Сейчас перед ним – как бы фантастично это ни было – стояла его мать. В теле малолетней этой узбечки. Говорила знакомыми оборотами. Называла его так, как мать. Борщ вот сделала. С чесноком. Как ему нравилось.
Как? Как такое могло произойти? Что они сделали с ней в лаборатории? Как провернули такое?
Это невероятно.
Словно из фильма ужасов какого-нибудь.
Он чувствовал, что сейчас или упадёт в обморок, или сделает что-то неправильное. То, о чём будет потом жалеть. Нужно было держаться. Не отпускать себя. Контролировать. Изо всех сил. Как на последнем повторении, когда мышцы уже крупно дрожат, но движение всё равно нужно сделать до конца.
До конца.
И с верной техникой.
Тогда, два года назад, когда она окончательно залечила отца до полукоматозного состояния, – «Лера, пожалуйста, можно дать мне спокойно… уйти, а? Прошу тебя. Я не могу больше… Не могу. Не жизнь это… Пожалуйста… Сил моих нет больше… Не могу, не могу терпеть… Пожалуйста! Что же это… Да как ты можешь такое мне говорить прямо в лицо! Я что, все эти годы ухайдокивалась ради вот этого разговора? Ради неблагодарности этой? На трёх работах ведь! Чтобы лекарства купить! Каждый день! Без выходных! Я даже слышать этого не хочу! Совесть есть у тебя? Ты жив! Жив! Это самое главное! Мы вместе это сделали! Прекрати реветь как девчонка! Соберись! Возьми себя в руки! Так. А теперь давай проколемся, как обычно… Утреннюю нашу последовательность. Ну? Ну, что ты… Давай на бочок. Ну вот, вот и отлично, вот и молодец, вот и всё получается у нас» – когда он не смог уже ни реагировать на слова, ни поворачиваться самостоятельно, она отвезла его всё-таки в клинику, а там, на следующий уже день, он и ушёл.
Мать приехала, нашла дежурного врача той смены.
И ударила его скальпелем в шею.
Скальпелем.
В шею.
Скальпелем – в шею.
Ей дали шесть лет.
Демьяну было тогда двадцать два.
И вот теперь…
– Как тебя зовут? – спросил Демьян.
– Асмира, – ответила она просто.
Ярость накатила на Демьяна огненной волной. Он решительно вытащил из саквояжа шприц, всадил его в первый попавшийся шарик, подошёл к борову, раскрыл ему рот.
– Стой! – сказала Асмира, но он уже воткнул шприц ему в нёбо. – Не смей так делать! Зачем ты так?
Она толкнула Демьяна, но движение у неё вышло слабым.
– Отойди, – сказал Демьян, подхватывая куртку, чтобы потом, уже на улице, дать её борову: пусть сам заботится о себе.
– Он как ребёнок! Как маленький ребёнок! В беду попадёт! Он же не умеет себя вести… Жосур! Жосур! Любимый мой! Жосур!
Голос у Асмиры сломался, она обессиленно упала рядом. Схватила Демьяна за колени.
– Ты меня не обманешь, – сказал Демьян; он чувствовал, как бешенство подбирается всё ближе, чтобы захлёстнуть его с головой. – Не обманешь! Ясно?
– Тогда я тоже! – слабо прошептала она и потянулась к саквояжу; Демьян отбросил её руку в сторону.
– Сиди тут! – сказал он. – Мы вернёмся.
Он, прихватив саквояж и карабин, оделся. Натянул раздолбанные ботинки. Нужно было бы как-то успокоить Асмиру… привязать её к батарее? Он подошёл, потянул её на себя, приобнял и отвёл на диван.
– Жосур… – шепнула она Демьяну в ухо. – Жосур… Милый мой… Не оставляй меня… Пожалуйста…
– Шарик съешь, – сказал ей Демьян.
Он подбил ей поудобнее подушку, укутал одеялом. Поставил рядом саквояж. Развернулся. Боров хлопал глазами, лицо его стягивалось в неподвижную маску, щёки неконтролируемо шевелились, подёргивались: деревенели.
– Сейчас, – громко сказал ему Демьян, – мы пойдём. Ты будешь слушаться меня. Понял? Будешь делать то, что я скажу тебе. Исполнять точно. Сразу! Любые мои приказы! Не думать! Не сомневаться! Делать то, что говорю. Понял меня?
Боров встал. Посмотрел в глаза Демьяна.
И молниеносным движением вырвал из рук у него карабин.
***
Всегда люди хотели заглянуть в душу соседа, в его мысли, понять, о чём же думает тот, кто рядом; но появись такой ментальный рентген, все увидели бы на экране неопрятную квартиру, загромождённую хаотично наваленными обрывками образов, несказанных слов, задавленных желаний.
Может, и к лучшему, что всё это пёстрое месиво, медленно шевелящееся внутри каждого из нас, недоступно целиком для восприятия.
Мы можем лишь наблюдать проявления – как неверные тени на стенах пещеры – внутреннего мира: слова, поступки; наблюдать, и гадать, что же было их причиной. Можем просмотреть – пережить – отдельные воспоминания.
Но тот, кто смог бы единым взглядом окинуть весь внутренний мир другого человека, был бы шокирован затхлостью и запутанностью его содержимого.
Двигался боров непредсказуемо. Порывисто. То с сумасшедшей скоростью устремлялся по улице, то останавливался и начинал пристально всматриваться в какую-нибудь ерунду: шевелящееся на ветру объявление, ободранные кусты, мусорку. На ногах у него ничего не было, и Демьян непроизвольно вспомнил тот свой забег, приведший его к «Пятёрочке». Боров направлялся куда-то в ту же сторону.
– Стой! – крикнул ему Демьян. – Стоять! На месте!
Боров не обращал на его крики никакого внимания.
Его вынесло на остановку; люди, видя растрёпанного босого человека с оружием, бросились подальше, роняя сумки.
Подъехал автобус.
Боров вышел на проезжую часть, дёрнул затвор и от бедра выстрелил в лобовое стекло; оно разлетелось вдребезги, повисло на уплотнителях. Внутри закричали.
– Открывай! – заорал боров молодому парню за рулём: глаза у того были выпучены, рот приоткрыт.
Двери вскрылись, и боров запрыгнул внутрь. Поднял карабин над головой.
Сердце Демьяна студенисто содрогнулось, но он, задавив начавшее его поглощать желание просто убежать, спрятаться, заскочил вслед. Внутри было страшно.
Пассажиры – в основном женщины, две девочки лет по пятнадцать, несколько мужчин, старички – сгрудились на задней площадке, пытаясь вжаться в стены. Боров шагнул к ним.
– Деньги сюда давайте, – гулко сказал он и направил карабин в толпу.
Женщины стали плакать.
– Что ты делаешь, придурок, – сказал Демьян и потянул ствол на себя. – Ты щас тут…
– Деньги! – закричал боров и толкнул Демьяна, тот ударился в стекло кабины и чуть не вылетел наружу. – Все свои кошельки положили вот на это сиденье! Быстро!
– Вот! – женщина положила кошелёк и потянула на выход с собой маленькую совсем девочку, лет, может, пять-шесть. – Можно, мы выйдем?
– Стоять! – направил на них карабин боров. – Никто никуда не пойдёт. Все останутся тут.
Мужской голос из-за скучившихся спин утробно завыл, запричитал, а потом захлебнулся и утих.
– Давайте! – обернулась ко всем женщина. – Дайте ему деньги.
– С чего это? – капризно сказал из-за спин мужчина. – Я их заработал. Не отдам.
– Вот, – подошли к сиденью и положили несколько бумажек подростки; одна из девочек, как видел Демьян, втихушку снимала происходящее на телефон. – Больше нет.
– Назад! – крикнул на них боров. – Стойте там!
Задняя дверь вдруг со стонущим скрипом распахнулась.
Боров метнулся к водительской кабине, вынес прикладом стекло и ткнул стволом в водителя. Тот поднял руки. Ткнулся головой в рулевое колесо.
– Быстро закрыл! – крикнул боров. – Быстро!
Через долгие секунды парень вжал кнопку, двери печально вздохнули и прикрылись; на площадке остались девочки-подростки, два потрёпанных старичка, тётка с дочкой, и непонятно отчего зазевавшийся мужчина с недовольным лицом.
Боров подошёл к каждому и, угрожая стволом, собрал кошельки. Сложил всё на одном сиденье. Вытащил купюры и монеты, на удивление быстро рассортировал их по номиналам, а потом разложил в несколько кучек.
Демьян видел, что водитель что-то тихо наговаривает в телефон: видимо, звонит в полицию.
