Лабиринт №7

– Правильно, запах. Ты помнишь, как выбираешь очередной шампунь?

– Открываю и нюхаю. Смотрю, насколько «жирный».

– Браво! Сначала нюхаю, потом думаю. О чем? А много ли туда положено? В этом вся соль!

– Сам ты Зюскинд! И при чем тут соль?

– Притом, что «жирным» или вязким шампунь (пусть будет шампунь) делает только соль. А ты как думала?

– Что же, я солью голову мою?

– Мертвого моря… Не только, но это не важно. Важно, что я использую твои представления о содержании. И знаю, как это сделать. Вот, пожалуй, в этом и есть вся соль моей профессии.

– Мастер иллюзий.

– Не совсем. Ты потребляешь мои средства и остаешься «в форме». И придешь за ними снова.

– Уверен?

– Не за моими – тогда, за другими. Значит, либо я плохо работаю. Либо другие – тоже мои. Ты идешь за удовольствием. И я должен его тебе предоставить.

– А польза? Вон смотри, сколько понаписано на каждом флаконе.

– Ты про что? Про биологические добавки?

– Они ведь полезны?

– Теоретически – да.

– А практически?

– Давай представим. Ты идешь в баню. Завариваешь в кипятке березовый веник и ополаскиваешь этим настоем волосы. Они становятся густыми и шелковистыми. Почему? Потому что в природе все взаимосвязано. И плавно перетекает одно в другое. А в растениях очень много активных компонентов. И они, соединяясь с белками, из которых состоят волосы и кожа, восстанавливают их эластичность. И главное – люди об этом прекрасно знают. Все замечательно, но для результата необходимо, чтобы этих веществ было ДОСТАТОЧНО. Не меньше, чем в том тазике, где ты заварила березовый веник. Ну и вот… В косметику их тоже вводят как и всякие другие витамины. И тут опять дилемма. Если положить много, продукт станет слишком дорогим – не всякий купит. И тогда об этом специально пишут. Смотрите, сколько у нас тут намешано! Но не все у нас могут позволить себе быть как Yves Rosher. Поэтому добавляют мало в качестве «маркетингового хода». И тогда выбор определяется глубиной народных представлений или эффектностью наименования – брусника или арника. – Он покатал на языке произносимые созвучия, – гамамелис или макадамия. Продукт мистифицируют. А в итоге получаются «Народный доктор» или «Рецепты Бабушки Агафьи».

– Ты меня расстроил! – Анна показательно надула губки.

– Но почему? Волосы же не выпадают, кожа имеет здоровый вид. Ароматы витают. Что еще надо? Капельку волшебства? Я могу сделать, чтобы твоя прическа стояла дыбом или спадала волной, курчавилась или разлетелась как пух. Разве это не маленькое чудо? Только с химическим подтекстом. Продолжим о кремах?

– В следующий раз. И так голова уже пухнет. – Начался сериал: «Секс в большом городе». Анна отправилась смотреть телевизор.

Подошел Новый год, а вместе с ним и корпоративная вечеринка. Идти на нее Сергей не хотел смертельно. Но пришлось – соблюл приличия. И даже не пожалел об этом.

Следить за выражением лиц, когда вместе собирается весь персонал – от хозяина до последнего грузчика – одно удовольствие. А тут еще девчушки из офиса – все в боевой раскраске. Евдокия с томным взглядом салонной львицы. Настенька в черном брючном костюме.

Припомнив, должно быть, что-то из прошлых разговоров, он пригласил ее танцевать. Музыка располагала. Они плавно двигались на небольшом подиуме, и в голове не было ни одной внятной мысли.

– Слишком взрослые мужчины не в моем вкусе… – сказала партнерша, наморщив носик. – Взять хотя бы Вас. Вы уже занимались онанизмом, когда я кроме соски ничего еще во рту не держала. Меня это настораживает. А Вас?

Сергей не нашелся, что ответить. Ощутил себя перезрелым мужчиной. Неловко промолчал остаток мелодии. Пошел в свой угол, ворча про малолетних пигалиц и припоминая свои отроческие сексуальные переживания.

За столом было весело. Коллеги пили за грядущий прогресс и мир во всем мире, так что он быстро перестал думать о всякой ерунде, размяк, балагурил, произнес спич, поучаствовал в массовых сценах, получил презент и даже мило поболтал с директором по маркетингу, пока тот не решил выпростать ноги из свежекупленных модельных туфель. Весь оставшийся вечер Сергей усиленно делал вид, что не чувствует запаха потных носок из-под стола.

В новогоднюю ночь они были с Анной. Сидели при свечах. Пили шампанское. Смотрели телевизор. Слушали телефон. Потом Анна демонстрировала свой новый набор нижнего белья. Потом… Праздник прошел на удивление спокойно.

Рождественские каникулы для тех, кто не смылся в Египет – затяжная спячка на фоне метели за окном и залихватских передач по телику.

– А давай сходим куда-нибудь… – проворковала Анна, открыв глаза после очередного соития.

– Куда? – не понял Сергей.

– Куда-нибудь. В театр, например.

– А… – протянул мужчина, отчаянно пытаясь вернуть себя в мысли.

– Мы совсем нигде не бываем вместе… – в голосе ее проступила нежная грусть.

– Почему в театр?

– У меня бабушка на пенсии подрабатывала капельдинером в Малом драматическом. И я смотрела все, что они ставили…

– Повезло тебе…

– Не обязательно в Малый.

На следующий день Сергей взял билеты на аншлаговую антрепризу. Давали «Смерть Тарелкина». Играли отменно. Сергей загрустил. Выходило, что как не изгаляйся, все равно тот, кто полномочен, тебя поимеет. И не раз.

– Тебе не понравилось? – cпросила Анна уже в гардеробе.

– Нет, напротив. Но как-то грустно.

– Пойдем еще куда-нибудь?

– Пошли. У меня дедушка на пенсии подрабатывал вышибалой в «Мани-Хани».

Анна засмеялась. Они поймали машину и отправились пить пиво в рок-н-рольный Night-Club. А более – танцевать.

– Мы с тобой здорово смотримся. – Шептала партнерша, прижимаясь к нему в медленном танце. – Посмотри, как мужики глазеют.

– Это на тебя.

– Ты не ревнуешь?

– Пусть завидуют.

– И только? А я тебя … – остальных слов он не расслышал за ревом динамиков. – … Ну, скажи хоть что-нибудь!

– Ты восхитительная!

– Но?

– Что – но?

– Я отчетливо слышу «но» в твоем голосе.

– Никаких «НО»!

– Вот и славно… Я восхитительная… Только с тобой.... Давай выпьем шампанского. За нас! – Вечер оборачивался ночью.

Они вышли на улицу. Он поднял голову и увидел звездное небо. Мелькнул метеор. Слишком быстро, чтобы успеть загадать желание.

Зашел навестить Сашка. Сидели, болтали. Анна устроила настоящую чайную церемонию.

– Как, решил проблему со своей нимфой? – поинтересовался гость, пока дама возилась на кухне.

– Не знаю…

– А что – отменный экземпляр. – Он кивнул головой в сторону двери. – Везет же тебе с женским полом!

– А сам?

– А что сам? Я вот вчера пришел домой и трахнул соседку. Такой вот мой жизнеутверждающий принцип. Но я, заметь, под это романтическую базу не подвожу. Знаешь, что мне больше всего нравится в лице моей подруги? Милые ямочки на ягодицах… И за какое-такое только тебя, Васильцев, бабы любят?

– Кто сказал, что любит? Мы играем с ней в кошки-мышки. Остается только решить, какая шкура мне больше к лицу.

– Крокодила. – Сашка закурил сигарету, сделал пару затяжек и бросил ее в форточку. – Все бы тебе слезы лить.

– Как здорово, что хоть кто-то меня понимает!

– Так таки, да!

– Чай подан! – В дверях появилась Анна с подносом. Удивительно вовремя.

– Мы тут про чакры рассуждаем. – Пояснил даме Сашка. – Что Вы об этом думаете?

– Надо открывать по возможности. – Ответила Анна. – А общаться лучше на «ты».

– Заметано! И по поводу чакр. Я тут совершенно согласен! Открывать и чистить. Регулярно. А как же?

Прошло несколько недель. А может быть месяцев. Начиналась Весна. Атмосфера на фирме становилась все более напряженной.

Компания готовила к выводу на рынок серию мужской косметики: «Смесь разумной иронии и изящной беспечности». Она включала в себя даже шампунь для людей с фолликулярными проблемами – читай – лысых. Казалось, какие могут быть поводы для раздоров. Но последний разговор с Евдокией никак не выходил у Сергея из головы.

«Что ж, – зло ухмылялся Сергей, – у меня всегда найдется адекватный ответ. Мой друг «Белый Полянин» наведет такого шороху! Стоит только его пригласить принять участие…» Мысли были запретными и оттого будоражили еще больше. В один из вечеров он задержался на работе до ночи и провел синтез смертоносного препарата. Со всеми предосторожностями запаковал его в специальную склянку и спрятал в шкаф с ароматическими смесями. Средство имелось. Осталось выбрать цель.

Отношения с Анной вошли в стадию размеренного сосуществования, так что даже мелкие размолвки, которые поначалу должны были приводить в трепет, потом нервировать, в итоге превратились в неизбежный антураж совмещенного быта.

Как-то раз Анна сказала, что у нее дела и исчезла на несколько дней. Сперва Сергей решил поволноваться – уже собрался разыскивать ее по известным адресам и телефонам, но потом не стал делать этого. Свободные же люди…

Она появилась на пятый день. Принесла сумку с продуктами. Начала готовить.

Сергей взялся подметать полы, твердя себе под нос с упорством музыкального автомата (который заел): «Ничего не скажу ей об этом… Ничего не скажу ей об этом! Ничего…»

– Все хорошо? – проворковала женщина.

– Немного не выспался.

– Да?

– Да.

– И только-то? – она взяла в руки тарелку, видимо, помечтала, как смачно было бы залепить ей в стену, и положила в раковину. – И все…

– А что? – он подошел и попробовал обнять ее.

– Послушай! – она высвободилась. – И тебе совсем не хочется знать, где я была? Ты не обиделся? Да!?

– И?

– Ты ведь обиделся! Так почему не сказать?

– И?

– Прекрати икать! Ты бы сказал мне. А я бы все тебе объяснила. Мы бы помирились. И все!

– Но мы и не ссорились!

– А зря! – заявила Анна, достала из раковины и шарахнула тарелку об пол. – Ты невыносим!

– А знаешь, чего я очень боюсь? – сказала Анна в другой раз. Глаза у нее потемнели. – Окончить свои дни как Ника Турбина.

– К чему это? – насторожился ее возлюбленный.

– А так. Эта девочка успела догнать свою мечту. И она отравила ей остаток жизни. – Она замолчала.

Сергей не ответил. Долго смотрел во двор, разбирая мелькание огней за стеклом и все еще надеясь, что не он явился поводом для этих мыслей.

«Мне нравится думать о том, как она меня любит. Только и всего?» – стало еще тоскливей. Он отошел от окна, улыбнулся, сказал:

– Понимаю…

– Ой ли! Ладно, не стоит об этом. Завтра на работу…

Следующим вечером Сергей смотрел футбол, пил пиво и не думал о вечном. В дверь позвонили. «Ключ потеряла», – решил жилец и пошел открывать. В дверях стояла Ольга. Он машинально посторонился.

– Сестры сегодня не будет, – сказала она, проходя в квартиру. – Как тут у вас?

– Живу…

– Как насчет кофе?

– Извините. Конечно.

– Разве мы не на ты?

– Наверно, – растерялся хозяин и отправился в кухню.

– Ага, – подтвердила Ольга, входя следом. И, пока он возился с джезвой, расставила чашки и извлекла сливки из холодильника. – Удачно это Аничка ко мне тогда заглянула, – продолжила она, помешивая ложечкой в наполненной чашке. – И ведь не заходит больше. Вот в чем фокус.

– Есть причины?

– Видимо, все причины напротив сидят. А мне любопытно. Знаешь? Это самая страшная женская слабость – любопытство. Из-за нее всегда и пропадаем. – Тон она выбрала доверительный. Даже слишком.

«Не многовато ли вокруг меня женщин? – подумал Сергей. – Это поощрение или испытание?»

– Анна знает, что я думаю о ней, – произнес он и запнулся, запутавшись в двусмысленности собственной фразы.

Ольга не обратила на это никакого внимания. Она поднялась и, держа блюдце с чашечкой на ладони, обошла квартиру.

– А здесь неплохо. Со вкусом… Я надеюсь, что если мне понадобятся мужские руки, я смогу тебя попросить еще разик.

– Отчего же только разик? – ухмыльнулся хозяин.

– Как тебе моя прошлая вечеринка?

– Очень даже…

– Ага, это потому что Аня.

– Вовсе нет. Было, действительно, забавно.

– Было-то – было, да только тебя не было. Ладно. Не стоит привередничать. Пойду, пожалуй, – она поднялась и направилась к двери.

– Зачем приходила? – недоумевал Сергей, защелкивая замок.

Все стало ясно уже на следующий день, когда Ольга снова появилась в его квартире. Он дежурно пригласил ее выпить кофе, и она согласилась. Они сидели напротив друг друга и произносили слова, но этот обмен фразами вряд ли можно было назвать разговором.

– Тебе не показалось, Васильцев, – неожиданно сказала Ольга, когда открылась дверь, и в квартире появилась Анна. – Что я была недостаточно нежна с тобой вчера вечером, – сказала отчетливо, так, чтобы сестра обязательно услышала это. – Ну не буду вам мешать. Привет Аничка. Заходи как-нибудь. – Проворковала ангельским голоском и покинула помещение.

Немая сцена.

Анна поставила у дверей сумку с продуктами, молча прошла в комнату и прихватила оттуда какие-то вещи, сгребла в пакет свою косметику и вышла из квартиры. Сергей, наконец, сообразил, что происходит, и бросился следом.

– Ты куда?!

– А ты не понял?

– Но почему?!!

– Надо объяснять?

– Вернись, пожалуйста!!! – она остановилась.

– И?

– Давай поговорим.

– Попробуй…

– Ты же знаешь свою сестру?

– До сих пор думала, что да.

– Может быть, тогда ты знаешь, зачем она это сделала?

Ее зрачки потемнели так, что в глазах начали вспыхивать искорки. Она думала.

– Хорошо. – Анна поднялась, вошла в квартиру и притворила дверь. – Что моя сестрица всегда была, есть, будет влюблена в свое превосходство – да, я это знаю. Но знаю также и то, что она никогда не использует безосновательные сюжеты. Она ведь была у тебя вчера, не так ли?

– Мы выпили кофе и все.

– Зачем ты ее пригласил?

– Я ее не приглашал. Сама пришла.

– Ага, зачем ты ее пустил тогда? Знал, что меня не будет дома…

– Она ведь сестра твоя!

– Тем более! Скажи, ты меня хоть чуточку любишь? – всхлипнула Анна.

– Угу, – пробурчал Сергей.

– Отчего же ты никогда не говоришь мне об этом?

Надо было произнести что-нибудь ласковое, но ничего не приходило в голову.

– Слова слишком ненадежная штука…

– Ну все, с меня хватит! – выкрикнула она, и снова выскочила из квартиры.

На следующий день Сергея уволили.

Утром его вызвали к шефу. Он собрал уже готовые материалы и бодро зашагал к его кабинету. А, войдя туда, увидел, как напряглось лицо хозяина.

– Не обижайся, меня настойчиво попросили, – попытался оправдаться шеф.

– Очень настойчиво?

– Не откажешься.

– Кто?

– А ты не знаешь? Держатель акций одной очень крупной конторы. Ему взять нас – только облизнуться.

– Так ты за идею выступаешь…

– А знаешь, он недавно тут связал свою жизнь с молодой эффектной блондинкой. – Сказал шеф безразличным тоном.

– А я здесь при чем?

– Я думал, ты знаешь.

– Вот как! Фигня какая-то. Это же мужик совсем из другого…

– Вот именно, с другого уровня полномочий. Мне-то можешь сказать, ты действительно с его…

– Это он с моей… Не важно. Слушай, ты не находишь, что в этом случае меня бы просто грохнули.

– Может быть, он не хочет обострять ситуацию. Но объясни мне тогда, с чего бы это такого человека заинтересовала именно твоя персона.

– Да, конечно, невелика птица!

– Не в этом дело! Мне была названо именно твое имя. Понимаешь, что это значит? Не ездил бы ты пока на машине.

– Без машины ему сложнее будет меня уделать?!

– Будет сложнее тебя подставить! Слушай, знаешь, я ведь тоже весь извелся, прежде чем начать этот разговор.

– Мне надо сейчас тебя пожалеть? Ладно, не стану подставляться. Пока.

– Подожди. Мы тут не будем, ну, ты понимаешь. Получишь отступные по максимуму и прочее. Только обещай пока не выводить информацию… Обещаешь? Ты ведь хозяин своего слова?

– Я – хозяин своего слова. Захотел – дал. Захотел – взял. Все, пока!

– Слушай, не горячись. Ты ведь так не думаешь. Сделай мне, пожалуйста, последнюю услугу.

– Да?

– Проведем твое увольнение решением совета директоров за то что… Ну скажем, за несоблюдение графика работ. Чтобы панику не наводить. А?

– Хорошо, – перебил его Сергей. – Делай, как знаешь. Я тебе помогу. В последний раз.

– Не сомневаюсь в успехе Вашего шедеврального плана! – сказал Сергей под конец производственного совещания. Присутствующие тщательно избегали его взгляда. – Видимо, все уже решено без меня. Простите, если что не так. Всего доброго… «Прошло, будто репетировали не раз. Как кинулись… Они ведь не знают… Или?… За что все-таки они меня так? – проплыл в голове бесполезный вопрос. – Слишком умный, а таких не любят. Раз не любят, значит, не слишком умный, а просто чужой здесь. Спасибо шефу, продемонстрировал суть явления. Пора уходить».

И это был самый прямой выход из положения. Исчезнуть отсюда. Сунуть голову в другой мир как страус в песок.

– Не дай себе сделать что-нибудь назло! – проговорил он вслух, когда остался совсем один. – Тоже мне – «Белый Полянин». Да у тебя духу не хватит! – Он достал из ящика баночку с приготовленным раствором. В это время в комнату вошла Евдокия. И он сунул зелье в карман.

По дороге домой отставленный начальник отдела науки и развития зашел в маленький бар и позвонил Юльке.

– Меня уволили, – сказал Сергей, когда тот уселся за его столик.

– Еще чего! – не поверил друг.

– Еще как! – улыбнулся наш герой.

– И что теперь?

– Да ничего. Хреново.

– Формулировка?

– Нелоятельность.

– Как?

– Начали с нелояльности, закончили несостоятельностью. Если сложить вместе все сказанное за последние два часа, я выхожу в роли пришельца из страны непуганых идиотов.

– Веско. Что делать будешь?

– Путешествовать, – он не врал.

– Знаешь, что тут недавно вычитал? «С приходом общества потребления, когда основные потребности уже удовлетворены, человеку необходимо найти оправдание продолжения своего существования». Что думаешь?

– Думаю, что автор прав, и все на свете определяет объем продаж.

– Брось, ты так не думаешь.

– Какая разница, что я думаю, а что не думаю. Если я за бортом. И мое мнение – просто тьфу. Дерьмо на палочке.

– Но мы же у тебя есть. Сейчас я Сашке позвоню. Или его Настасье – даже лучше.

– Не стоит. Меня сегодня и без того наждаком протерли. Больше не выдержу.

– Позвони своей женщине.

– Какой? С последней мы в ссоре, а той, которую я хотел бы видеть, похоже, и вообще здесь не существует.

– И ты расстроен теперь?

– Не очень. Или вру… Потому что у меня с детства в башку забита формула: «Мы в ответе за того, кого приручили». Понимаешь, – сказал Сергей дежурное слово, – Мы все стремимся сохранить то, что имеем, и жертвуем лучшим ради хорошего. Мы думаем, что будущее все равно окажется менее значимым, чем настоящее. И поэтому теряем это будущее. А, потеряв, начинаем бояться, что ничего уже больше и не будет. Поскольку есть прецедент… Вот смотри, на стене висят часы с маятником, и каждый его взмах отхватывает ломоть времени и швыряет его мне за спину. Я не оглядываюсь. Я знаю, что его проглотил кто-то другой…

– Любишь ты фигурально выражаться. Но, послушай, ведь ты сам предпочитаешь лучшее, не так ли? Но хочешь сохранить все. Это жадность, – возразил Юлька.

– Может быть, – согласился Сергей. – Только сейчас в качестве альтернативы получается всего лишь мечта.

– Романтик.

– Скорее сумасшедший.

– Не преувеличивай! А ты не находишь, – выговорил, наконец, Юлий, – что превратил свои поиски в фетиш, а женщину в иллюзию.

– Ну и пусть, ведь эта иллюзия помогает мне жить.

– Иллюзии опасны, они лишены недостатков.

– Можно и по-другому – их недостатки оборачиваются достоинствами.

– Как так?

– Они делают их живыми.

– А хочешь, – глаза Юльки стали загадочными. – Я тебе тоже одну байку расскажу?

– Валяй!

– Про наш с Настасьей роман слышал. Нет? Тем более. Девочки часто влюбляются в друзей старших братьев. Это нормально. Так и вышло. А я и представить не мог, что буду настолько опрометчив. Ты же знаешь, с тех пор как мой благородный отец умер на собственной секретарше, у меня некоторым образом комплекс на эту тему. Но тут! История с матерью Харитоши только-только зашла в тупик, а жизнь – в минор. Так что это юное создание оказалось весьма кстати. Как она мне рассказывала о своих страстях! Поэма! Ты не представляешь! Я, во всяком случае, так решил. Влюбился, конечно. Мы же любим, когда нас любят. А дальше был роман с мечтами о нашем будущем вначале и долгими объяснениями затем. Потом она вышла замуж за бизнесмена много старше себя, но все еще твердила, про «жить без меня не может» и прочее. Я тоже так думал и даже захаживал к ней в гости, покуда муж решал свои проблемы. Легкий флирт по окончании больших страстей. Все как у всех. Но я- то еще чувствовал эти страсти. Как мне казалось, и она тоже. Знаешь, чем кончилось? Я заглянул к ней просто поболтать. Мы сидели, чинно беседовали, что-то там пили. И тут звонок. И я увидел ее глаза. То, что она суетилась, прятала вещи – все фигня. Я и сам выглядел полным идиотом. И тщетно пытался принять величественную позу, но больше походил на таракана, которому перекрыли ход в заветную щель… Короче, пришел сантехник проверять стояки. Может и к лучшему, что пришел. Я увидел глаза Настасьи, и меня там больше не было. Вот так. Других объяснений не потребовалось. Я ушел.

– Вы же видитесь.

– Ну да, видимся, если все вместе. Она и сейчас живет с кем-то третьим. Планида у нее такая. А по мне так все или ничего. Так что, получается, я сам этого хотел. Так что все иллюзии живут, пока не придет сантехник, помяни мое слово.

Сергей мог бы и согласиться, да только как же «все или ничего», если с самого начала есть кто-то третий, и сантехник к нему пока не пришел.

– Может быть и мне попробовать… – стал размышлять он вслух.

– Только чтоб я не знал! – вскинулся Юлька.

– А ты и так уже знаешь…

«Несколько лет назад, – припомнил автор, – в одном из Мюнхенских пивных ресторанов я так увлекся чтением настенных надписей дегенеративно-философического содержания типа: «Брак – великий институт для того, кто любит институты» и тому подобной белиберды, что проворонил, как мою девушку склеил местный проходимец. И Бог ей судия! Но я больше никогда ни с кем не веду умозрительные диалоги в общественных местах».

Ночью он лежал на спине и смотрел в потолок. И мысли вписывались в квадратуру комнаты. Образы в них походили на фрагменты кинохроники. Отчетливые и конкретные. В последнее время его начала раздражать излишняя четкость воспоминаний, которые не могли сосуществовать друг с другом. И чем дольше он об этом думал, тем больше его одолевали сомнения – сколько в этой ясной и отчетливой картине правды, а насколько она – всего лишь воображение. Псевдореальность. Или в случае Сергея – Другой мир. И что этот Другой мир может дать ему, кроме безнаказанности?

«Сейчас я могу сотворить, что угодно, и исчезнуть в очередном вагоне метро, – подумал он. – Только, кто же здесь останется после меня? Впечатление такое, будто я в Лабиринте. Что же теперь со мной происходит?» И он не смог ответить на этот вопрос.

«И потом, как мог тот – ее новый друг – достать его здесь – в другой логике событий. – Эта мысль постоянно сверлила его мозги. – Безнаказанность, говоришь. Посмотрим!»

Словно готовясь к переходу в ирреальность, подсознание услужливо рассыпало во снах калейдоскоп сюжетов. В одном из них из соснового бора вышел медведь, зарычал и превратился в тотемного идола, который расположился на письменном столе его бывшей подруги. Женщина раздевалась, чтобы принять душ, и вдруг объявила, что на самом деле она – его мать, и даже не мать, а отец, сняла с головы длинные волосы, оказавшиеся париком, и обнажила мозг. Лучики солнца играли на его извилинах как на елочной игрушке в новогоднюю ночь. И что-то очень важное показалось на мгновение в этих переливах. И тут же растаяло.

Тело между тем вынуло из-за спины и протянуло ему желтый листок обычного формата.

– Что это? – прошептал спящий.

– Это карта! – ответило существо.

– Но на ней ничего нет!

– И не надо. Это карта судьбы. Ты увидишь ее, когда будешь знать, где находишься. И куда держать путь. И помни о ключе…

– Каком ключе? – хотел было спросить Сергей, но уже проснулся.

Разговор с Анной вышел до ужаса коротким. Когда Сергей шел к ней, надеялся зацепиться, остаться, попытаться объяснить хоть что-то, сделать ее частью своего существования. Ему все еще хотелось быть с этой женщиной. Он поднялся в квартиру. Но так и остался стоять в коридоре. Снял ботинки, начал расстегивать куртку. И замер, поймав отчуждение во взгляде хозяйки.