Он(а). Книга 1

Симона вышла, не дождавшись его ответа. Села в машину и направилась домой.

– Я такая же, как и всегда. Почему они говорят, что год назад я была другой? Такая же. Может, просто повзрослела? Пора бы. Четвёртый десяток идёт,– лениво думала Симона, пока ехала до дома.

Поднялась домой. Переоделась. Поставила чайник. Пошла искать себе одежду на завтра. Направилась в спальню к шкафу-купе, потому что помнила, что там есть белое платье. Открыла дверцу. Начала перебирать вешалки с одеждой и, не глядя, вытащила нужную и машинально кинула на постель. Закрыла шкаф и обернулась. В комнате был полумрак, горел лишь ночник. Симона включила общий свет.

На платье явственно просматривались огромные бледно-красноватые пятна, различимые только при сильном освещении. Подол платья был каким-то поношенным, виднелись явные более тонкие области ткани, такое ощущение, что протёртые. Сердце Симоны кольнуло, но девушка не обратила на это внимания.

– Вино или краска не отстиралась? Или вода была с ржавчиной? – недоумевала про себя Симона. – Нужно будет постирать с отбеливателем. Если не отстирается – выкину.

Симона повесила платье обратно в шкаф и захлопнула его.

Пробуждение

Шесть часов спустя после грозы.

Нога затекла в неудобной позе. Эонару открыл глаза: трава лесом возвышалась над ним, капли дождя сверкали бриллиантами на солнце. Одежда была мокрой и прилипла к телу, в колено больно упёрся камень. Юноша прислушался к себе: нигде ли ничего не болит или не сломано.

– Вроде нет.

Приподнялся на руках и сел. Вся футболка и шорты спереди были в грязи, лицу повезло больше: удар падения пришёлся на шлем. Осмотрелся. Роковая гроза шла на юг и была почти у горизонта. Высоко светило и припекало солнце, испарина поднималась от влажной земли.

Расколотый шлем валялся в полуметре от Эонару. Попытавшись отряхнуть руки от грязи, он начал прощупывать голову на предмет шишек и открытых ран. Волосы густо закрывали голову, и на них лишь прилипло несколько травинок. Волосы… Густо… Что?!

Эонару схватился двумя руками за голову и провёл по волосам: длинные, густые и прямые волосы спадали на землю серебристым потоком. Он попытался взять все волосы в одну руку. Не получилось. Все волосы можно было удержать только в двух руках. Тяжёлая копна. Килограмм пять.

Эонару помнил всё, что произошло с ним и кто он сейчас. Но про «нюансы», видимо, его «не просветили». Ехидно думал в голове. Нет, просветили. Он знал, что обрезать волосы нет смысла – отрастут за три часа, потеряв, по массе отрезанных волос, вес тела. Волосы слабо пачкаются и их не нужно как-то укладывать. Он может управлять их свойствами! И не только свойствами волос, но и внешностью, в небольших пределах. Что ещё?

Он стал выше на пять сантиметров, лишился всей растительности по телу, кроме бровей, ресниц и, собственно, волос на голове. Не осталось лишнего жира, стал немного шире в плечах. В общем, исчезли многие физические недостатки внешности, при этом он был Эонару, а не другим человеком. Хотя человеком он, как раз, и не был.

Он «вспомнил» о самой главной особенности своего преобразования: изменять голос по своему усмотрению, мог повторить любой человеческий глас, неважно, мужской или женский. Вторая пара голосовых связок могла расщепляться на несколько новых пар, и таким образом Эонару мог даже хор изобразить с множеством разных тембров. При этом, каждый голос шел независимо от остальных, то есть он мог говорить многими «людьми» сразу и контролировать каждого. И вишенка на торте: громкость и мощность звука Эонару могла на порядок-два превосходить человеческие.

На это и поставил Эонару. План действий только зарождался в его голове. Времени раскачиваться не было. Он дал себе год на всю реализацию и действовать нужно было немедленно.

Закинув расколотый шлем в рюкзак, завязал часть волос в несколько кос и закинул вместе со свободными под футболку, они предательски вылезли из-под нее. Пришлось заправить в шорты. Поднял велосипед. Осмотрел его. Вроде поломок нет, проверил шины, ладонью стряхнул грязь с седла и запрыгнул на него. Он явно стал сильнее, так как ему было очень легко крутить педали, даже в горку. Несся домой на всех порах.

На сердце была тревога и радость. Он был полон решимости исполнить грандиозный план, что вырисовывался в его голове.

Глава 12

Темные века

Мир Души Симоны. 3853 год по местному летоисчислению.

Крупные хлопья снега валили плотной пеленой. Костёр трещал на морозе, и от порывов ледяного ветра пламя мерцало в отсветах сугробов. Глубокие непроницаемые тени растянулись позади Аделии и Жасмин, сидящих друг напротив друга. Адский холод, видимо, нисколько не смущал девушек, платья которых трепали порывы колючего воздуха. Аделия впервые за пару веков сменила причёску и теперь носила косу толщиной с полторы её руки, свисающую до поясницы. Жасмин, наоборот, распустила волосы, и её золотая копна развевалась, как флаг. Обе сидели, обхватив колени руками, и смотрели в костёр – огоньки веселились в зрачках Стражей.

Они переселились сюда сорок пять лет назад. В этот холодный мир, где самая высокая температура – минус 32 градуса, а самая низкая, как сейчас, – 174 градуса ниже ноля. Когда-то это был тропический мир среднего пояса Вселенной. Ядро Души практически остыло. Только в самых внутренних звёздных системах ещё можно было найти лето. Количество существующих цивилизаций опустилось до менее десяти тысяч из более чем двухсот восьмидесяти когда-то.

Форпост. Так теперь называли Стражи эту планету. Самая удалённая планета от центра Души. Более полвека назад девушки потушили местную звезду, и планета, оставшаяся без родного светила, понеслась прочь, выброшенная центробежными силами к краю Вселенной.

Девушки приходили сюда ждать и наблюдать. Их жизненная сила была практически на исходе. На лице Аделии пролегли глубокие морщины, а синяки под глазами не проходили уже несколько лет, она осунулась, кожа стала ещё более бледной и прозрачной, а вены вновь выступили. Как когда-то. Почти двести лет назад. Жасмин знала, что ждёт Аделию, если ничего не произойдёт в течение следующих пары десятилетий. Аделия тоже знала, но виду не показывала и всем своим отношением давала понять, что не хочет это обсуждать и тем более принимать жалость сестры.

Жасмин выглядела немногим лучше, но, не потрёпанная тысячелетними сражениями, она сохранила гораздо больше внутренних сил, нежели сестра. Даже её жизненная красота почти не угасла, хотя она понимала, что протянет ненамного больше Аделии. У неё были все шансы увидеть коллапс Души и искренне надеялась, что её истощение раньше сведёт в беспамятство и забытьё.

Стражи стали живыми памятниками прошлых эпох, ещё помнящих времена, когда эта Вселенная была наполнена жизнью и красотой. Да, местами это была опасная Вселенная, но сёстры с достоинством оберегали покой живущих. До событий двенадцативековой давности. Не отрывая взгляда от пламени, Жасмин спросила:

– Адель, расскажи, что случилось в тот день. Я почти ничего не помню. Только отрывками и не уверена в их правдивости…

Аделия молчала. Жасмин уже подумала, что зря завела этот разговор, как сестра начала рассказ…

Тот день

2652 год по местному летоисчислению. Планета Самалия-8. Равнина Приграничная.

«Прошло почти тысяча двести лет, а я так и не смогла забыть весь тот ужас и отчаяние, что пережила тогда. Будь моя воля, я бы стерла все события и тот день навсегда из своей головы. Периодически меня мучают кошмары… как тебя забирают из этого мира.

Прости, я отвлеклась. Мы явились на Самалию-8, потому что пришёл сигнал о нападении. Это была уже четырнадцатая попытка за год. Единственное, что успели сделать защитники крепости у подножья гор – это закрыть переходы на планету и с планеты. Потом связь оборвалась с этой звёздной системой. Мы добрались туда своими силами. Выскочили в полной боевой готовности в нескольких километрах от города-крепости. Ничего не обнаружили, засады на месте прибытия не было. Мои сканирующие способности говорили, что весь город и был засадой. Можно было бы его спалить вместе с мрицами и дело с концом, но там оставались защитники, что укрылись в подземельях, и к ним ломились адские собаки.

Недолго думая, мы понеслись в бой. Тогда цена разумной жизни была куда выше, нежели сейчас. Даже если нам удавалось спасти всего одну жизнь из лап демонов, мы считали, что всё не зря. Хм, даже как-то забавно вспоминать эти времена.

Пока шли, мы рассуждали, почему именно тут и столько раз подряд. Ты ещё тогда предположила, что где-то в горах или за ними защита от Тёмных миров имеет или брешь, или менее плотную структуру, что позволяет проникать исчадиям тьмы.

Я скептически отнеслась к твоей теории, хоть впоследствии она и подтвердилась. А причина моего скептицизма была в том, что Вселенная Симоны переживала самые тёмные века в своей истории. На тот момент, конечно. Ты помнишь, что тогда происходило? Нет? Большой же у тебя пробел в памяти…

Симоне тогда стукнуло двадцать один год. Самый рассвет юности и самый мрачный год жизни девушки. За неполные двадцать лет у нас и два месяца в реальном мире, Симона хлебнула столько горя, что некоторые только за всю жизнь смогут набрать такой «список». Родители погибли в автокатастрофе. Единственная бабушка умерла спустя две недели, не выдержав горя от потери дочери. Молодой человек предал её и ушёл к другой, даже не выждав время, пока Симона переживёт гибель всей семьи.

Мы всё видели и всё принимали, что Симона пыталась сделать со своей Душой. Мы ни в чём её не винили. Просто тихо делали свою работу.

Симону захлестнула волна горя и отчаяния. Она плакала сутками, проклиная свой мир за несправедливость и жестокость. Навзрыд кричала: «За что!?» и «Почему я осталась жива?!». Не замечала, как тёмные мысли и силы начали проникать в её разум и Душу.

По всей Вселенной начались войны и восстания между цивилизациями. Противоречие на противоречии. Душу мотало, как воздушного змея на ветру. Ещё и орды демонов нашли лазейку. Они заполонили все приграничные миры. Тогда их цель был захват и подчинение, а не уничтожение, как было почти сто пятьдесят лет назад. Да, они были куда умнее и хитрее. И тьма в тот раз расползалась, как болезнь, и ничего её не останавливало, а даже наоборот многое способствовало. Ведь сладкие обещания избавления от боли и страданий открывали ворота городов и проходы меж мирами.

Мы тщетно пытались убедить всех, что это ложь и только время сможет, если не излечить раны, то унять острую боль. Волшебной таблетки не существует, и нужно было пройти этот путь. Сохранить себя. Нас не слушали. Лапы зла уже подобрались к средним мирам, а тогда там не существовало такого понятия, как тьма или война. Попади туда этот яд – всё было бы потеряно.

Было принято решение. Самое сложное и страшное на тот момент: убить всех, кто потворствует тьме, и запечатать все межпространственные переходы, парализовав продвижение зла. Да, так и Душу сковывали, но мы решили, что это меньшее из зол. Да и управиться надеялись за десять или двадцать лет, очищая от ядовитой скверны. Оставили самое малое число переходов для минимальной жизнедеятельности Души и которые мы могли полностью держать под контролем.

Провели ритуал. Моря планет были красными от крови. Плач и стон стояли по всей Душе. Спазмы боли шли волнами по Вселенной. Симона была явно против такого решения, но кто сказал, что лечение должно быть приятным?

Тогда и начали поступать сообщения о проникновениях мриц с севера на Самалии-8. Первые стаи мы уничтожали с тобой вдвоём, потом возвели крепость прямо напротив горного лаза. Её цель была сдерживать до нашего прибытия и не позволять прорваться к переходам, так как там проходил критически важный путь из центра Души к периферии.

Всё шло как задумано, ровно до четырнадцатого вторжения, с чего я и начала рассказ. Мы ворвались в город, кишащий мрицами, их были тысячи, десятки тысяч. Мы поняли, почему пограничники закрыли переходы, раньше с гор больше пары сотен адских созданий не вылезало. На такое количество осаждающих демонов крепость не была рассчитана, и она пала почти моментально. Смели числом.

Мы не поняли всё коварство ловушки, в которую мы попали. Симона, страдающая от душевной боли и уставшая от нескончаемых слёз, решила избавиться от эмоций. Будь она обычным человеком, ничего бы из этого не вышло. Но даже мы тогда не поняли, как проморгали такого слона в посудной лавке. Как такое произошло – до сих пор не могу понять. Симона могла, в крайних случаях и в определённых местах, вторгаться в Душу. И Приграничная Равнина была именно таким местом. Это Симона впустила демонов, чтобы привлечь нас защищать Душу. И забрать ТЕБЯ.

Да, Жасмин, это правда, тебя отправила в Тёмные миры сама Симона, полностью отчаявшаяся и не понимающая, что творит. И с одним желанием в голове: прекратить страдания. Устранение тебя ей казалось выходом. Нет Жасмин – нет эмоций. Нет эмоций – нет страданий. Нам было поздно, да и невозможно, доносить, что реальность окажется совсем не такой, как Симона себе представляет. Как она дошла до всего этого и как привела в действие – не знаю. Я думаю, что разум в какой-то момент просто отключился от переизбытка чувств, и управление перехватила Истинная Сущность Симоны, ещё дикая и необузданная, она повиновалась приказам подсознания и действовала прямо, не взирая на последствия. Подсознание, как и сознание, хотело обрести душевный покой. Сказано – сделано. Повторюсь, Жас, это моя догадка, но думаю, что она недалека от правды.

На нас бросились все мрицы, что были в крепости. Мы за полминуты израсходовали все готовые заклинания, но в ограниченном пространстве толку от них было немного. Бой перешёл в рукопашную. Спина к спине, мы сражались на мечах с толпами мриц.

В какой-то момент небеса разверзлись, и в крепость рухнул столб света, окруживший тебя. От этого сгорели все мрицы, но и ты оказалась заточена в этой… клетке. Ты стояла за полупрозрачной светящейся пеленой, пыталась мечом, руками, зубами пробить барьер и выбраться наружу. Магия на него не действовала. Я снаружи пыталась сделать то же самое.

(Молчание)

Свет столба начал усиливаться и нагреваться. Стало понятно, что он вот-вот взорвется. Я в ярости долбила по нему в бессильных попытках нанести хотя бы царапину… Сломала меч.

Ты стояла внутри и смотрела на меня, глаза были полны слёз. Звук столб не пропускал. Ты приложила руку к уже раскалённой внутренней поверхности… Я приложила со своей стороны, несмотря на ожоги…

Свет стал ослепительным, земля задрожала, вихрь пыли, камней и прочего мусора начал смерчем носиться вокруг этого света…

Я помню, что на миг ты каким-то чудом смогла объединить наши сознания и сказать:

– Я люблю тебя… Адель… Береги себя… и… прости, – спокойным и уверенным голосом.

Я ничего не успела ответить, среагировать, как столб взорвался… Тут я сама плохо помню. Знаю, что меня закинуло от ударной волны на противоположную сторону планеты…»

Аделия умолкла. Глаза её были мокрые от слёз.

Откровение

Языки пламени танцевали на морозном ветру. Срываясь от костра, они вспыхивали чуть ярче, чтобы угаснуть навсегда. Тени носились по лицам сестёр в ритм танца огня. Откровение Аделии заставило вновь пережить все те события, которые сёстры так долго старались, если не забыть, то хотя бы не вспоминать. Не ворошить эту незаживающую рану. Жасмин была подавлена, Аделия словно отсутствовала, её взгляд смотрел на пламя и ничего не выражал.

– Это я тебя закинула на другую сторону планеты… – почти неслышно произнесла Жасмин. Аделия подняла удивлённые глаза на сестру. – Я вспомнила… Когда мы стояли по разные стороны столба…

Было видно, что слова ей даются с огромным трудом, и ещё труднее было Жасмин не встать и не убежать куда глаза глядят – от себя и нахлынувших воспоминаний.

– …в объединённом сознании я увидела способ спасти тебя. Взрыв столба, созданный Симоной, скорее всего, тебя бы убил. Я тогда так думала… И воспользовалась нашей детской забавой: через объединённое сознание управлять магией с помощью тебя… – спокойно, подбирая слова, шептала Жасмин. – Уловка удалась, ты явно не ожидала такой простой хитрости, и я взорвала под твоими ногами термоядерный фугас. Твоими же способностями. За миг до преобразования столба. Да, это не взрыв света оставил на месте крепости Долину Памяти, а местность рядом – Пустоши Тревоги, а взрыв твоего самого мощного заклинания физического воздействия. Я знала, что ты отделаешься синяками и ушибами, но останешься цела и будешь далеко, когда…

Жасмин сделала паузу. Глубоко вздохнула.

– Преобразования столба?! – стараясь сохранить самообладание, спросила Аделия. – Ты о чём?

– Думаю, ты поняла, о чём я, – ответила Жасмин. – Столб начал скручиваться, и на его месте, в метрах пятидесяти от земли, открылась чёрная дыра – переход в Тёмные миры. Я не была уверена, что ты не ринешься за мной в саму преисподнюю, поэтому и закинула тебя подальше…

Аделию одолевала ярость. Она всю жизнь думала, что это взрыв столба разлучил её с сестрой в последние мгновения их единения, а это была Жасмин, не позволившая пойти за ней. Пусть даже и в Ад.

– Зачем?.. – сквозь зубы процедила Аделия. – Я бы тебя вытащила!

– Не говори ерунды, – отмахнулась Жасмин, словно они обсуждали что-то несущественное. – Чего я точно не могла допустить – это оставить Душу без защиты. Оставить Симону одну, наедине со всем этим ужасом! Да, это по её вине меня забрали, но это не повод бросать всю Вселенную на произвол судьбы! Ты лучше меня это понимаешь. И между мной и Симоной ты должна была сделать единственно верный выбор, но чувства мешали тебе. Я помогла тебе поступить правильно… Ты нужна была Симоне, как никогда, хоть она это и не осознавала. Ты справилась лучше, чем кто-либо. Невзирая на все события последних двух сотен лет, целое тысячелетие в Душе стоял мир и покой. Благодаря тебе, Адель.

Взгляд Аделии утратил гневный огонь, она выдохнула:

– Ты права, Жасмин, но тогда мне казалось, что потерять тебя – значит потерять всё. В тех чувствах я была готова обменять всю Душу на тебя…

– Вот именно. Хорошо, что ты это понимаешь, – несколько учительским тоном прокомментировала Жасмин. – И ещё… Не было никаких гарантий, что ты бы выжила в Тёмных мирах или тебя не обратили, как и меня. Нужно расписывать последствия такого развития событий?

– Нет, я всё прекрасно понимаю. Теперь понимаю, – сдавленно произнесла Аделия. – Прости, Жас…

Жасмин улыбнулась, встала на ноги и, скрипя снегом под сапогами, перебралась под бок к сестре. Обняла её одной рукой.

– Ты большая молодец, Адель, – весело заговорила Жасмин. – Без твоего упорства, силы, доброты и целеустремлённости не было бы этих десяти веков, и я бы тут не сидела. Опуская подробности, ты же меня привела обратно, к свету.

Уголки губ сестры дрогнули в слабой улыбке. Аделия уложила голову на плечо Жасмин, а та – на её. Снег кружился, выписывая причудливые пируэты, занося две женские фигурки своим белым пухом…

Осознание

– Когда ты поняла, что Симона – не человек? – прервала тишину Жасмин.

Аделия сухой палочкой что-то теребила в пламени костра. Судя по её взгляду и выражению лица, она была очень далеко от этого холодного мира. Когда смысл слов дошёл до её сознания, она перестала елозить веточкой и подняла глаза на Жасмин:

– Когда мы столкнулись в смертельном ударе… – подбирая каждое слово, вымолвила Аделия.

– Когда меч прошёл меня насквозь? – как-то слишком беззаботно спросила сестра.

– Да… – отозвалась Аделия и надолго умолкла. – До нашей встречи мне и раньше встречались мертворождённые. Они начали появляться лет за двести-триста. Каждый раз они принимали облик различных людей, даже в образе Симоны были, искаженном образе. Все мертворождённые, Самюэли, были пустыми оболочками, и после смерти они рассыпались в прах, без остатка. Крови они попили моей изрядно. Попадались и в твоей ипостаси… Поэтому я и не допускала мысли, что в теле Самюэль – ты. Очередная пустышка, главной целью которой убить меня, а если не получится, то вытянуть как можно больше сил. Могущество этих… демонов… росло с каждым их появлением. До роковой встречи они уже почти пятьдесят лет не появлялись. Готовилась к худшему. Поэтому в бою я не могла даже подумать, что сражаюсь с тобой, хотя подсознание вопило о том, что стиль боя очень знакомый. Когда я смертельно ранила Самюэль и чёрная магия начала отпускать тебя, меня как ударило молнией, осенило, что всё это время ты была жива и что именно Симона тебя забрала в Тёмные миры. И тут же пришло новое озарение: Симона – не человек, а что-то большее.

Аделия закончила монолог, смотря на языки пламени. Позади выла вьюга.

– Но ты не сильно удивилась?

– Если честно, то я не совсем до сих пор осознала. И смогу ли? – приглушённо произнесла Аделия. – Это означает, что Симона может появиться здесь, в своём «земном» обличье. А пока стоит барьер – это невозможно.

– Я тут задумалась, – как-то оживилась Жасмин. – Что мы ей скажем, когда она придёт сюда?

– Если придёт? – скептически скривила губы сестра.

– Адель, не начинай, пожалуйста, – взмолилась Жасмин. – Мы это сто раз обсуждали.

– Я не смогу посмотреть ей в глаза… – честно призналась Аделия. – Из-за наших разборок она чуть не погибла…

– Стоп! – прервала её Жасмин. – Ты не знала, что раны, нанесённые друг другу, проявятся и на Симоне?!

– Нет, – тихо произнесла Аделия. – Я же сказала, что поняла, что Симона не человек, когда уже лезвие вздымалось из твоей спины, Жас… В бою я отключаю связь с Душой, чтобы ничего не отвлекало… Когда всё кончилось, я чуть с ума не сошла от возможных последствий сражения.

– Она придёт, Адель, и простит нас, я уверена в этом, – склонив голову и улыбаясь самой себе, говорила Жасмин. – А помнишь, как мы, будучи ещё маленькими, соревновались, кто больше звёзд зажжёт?

– Как такое забыть… – еле сдерживая улыбку, ответила сестра. – Мы носились с такой скоростью по Душе, что цивилизации принимали нас за кометы и за стихийное бедствие. Кажется, я тогда победила?

– Да, по количеству, а у меня суммарная масса вышла больше и голубых звёзд было больше!

– Уговор был о количестве звёзд, а не о массе звёздного вещества и тем более о том, сколько конкретного типа звёзд у каждой…

Спор из далёких времён беззаботного детства унес их ненадолго от мрачного и безысходного времени настоящего туда, где главная проблема – почему на небе так мало звёзд и красивых созвездий…

Глава 13. Интерлюдия

Кутаясь в осенний тёмно-серый плащ, Симона стояла на берегу холодного северного моря. Шум волн раскатывался по пустынному пляжу. Накрапывал мелкий, противный дождь. Девушка смотрела серо-бирюзовыми впавшими глазами куда-то перед собой. Взор её был направлен внутрь себя. Почему она здесь? Почему её жизнь катится в преисподнюю? С каждым днём осмысление неизбежности конца переставало накатывать огненным валом на её психику…

Врачи разводили руками на её вопросы, что с ней. Все показатели здоровья медленно ухудшались. Найти причину за последние пару месяцев так и не смогли. Вердикт один: она здорова, так как нет ни одной патологии или болезни. Симона просто угасала. Вены оплели почти всё её тело, они стояли густым плетением уже под подбородком, руки были похожи на дельты рек на карте. Месяц назад весь этот «древесный» рисунок начал приобретать синеву. От кончиков пальцев к плечам, с каждым днём всё ближе к месту, откуда они выходят – к сердцу. Симона знала, что когда синий оттенок дойдёт до своих «корней», наступит её смерть.

Самое странное, что мысль, наводившая панику ещё месяц назад, уже не кажется такой пугающей. Она не смирилась, не опустила руки – просто отключился страх смерти. Как десять лет назад… когда не стало всех близких. Но тогда что-то было по-другому, её кто-то словно вытащил из липких лап отчаяния и бесконечных кругов страданий. Симону вели к свету, через очищающую боль, но всё-таки показали путь из дебрей заполонившего разум страха и безумия. А сейчас ничего такого нет. Она одна. Никто ей не может помочь.

– Это всё?.. – шепнула Симона морю под ногами. Оно лишь шумело своими буйными волнами, этот язык Симона не понимала. – Даже слёз нет.

– Когда я последний раз плакала? – продолжала говорить незримому собеседнику девушка. – Почти два года назад… Я что, разучилась лить слёзы? Мне осталось недолго, неужели я не могу оплакать свою собственную смерть?..

Никто не знал, что Симона умирает, её отношения со всеми почти сошли на нет. Люди, окружающие её, стали утомлять, она тратила много сил просто чтобы находиться в их кругу. Она подняла глаза к серому небу, быстро бегущему над её головой. Настолько же серой она ощущала себя внутри. Затянула потуже тёмно-бардовый шарф, чтобы скрыть сетку синих сосудов, и медленно побрела по песчаному берегу. Мир, события, увлечения, люди, отношения – всё поблекло, стало бесцветным, неинтересным и ровным, как пульс покойника. Хотя… было одно, что оставило хотя бы царапину на её заледеневшем сердце.