Он(а). Книга 1

Несколько тварей успели врезаться в щит, окружавший сестер и переход, как реальность взорвалась в вихре энергии и магии, скручивающихся в конец копья в руке Аделии. Сеть сжала пространство в подобие пружины диаметром несколько сантиметров, и Аделия рывком отправила копье в сторону Его Вселенной. Пружина ускорения разжалась.

На всей территории Вселенной, во всех мирах, которые были обращены в сторону Зарницы-17, вспыхнуло новое солнце. Даже если там стояла ночь, стало светло как днем, правда, свет «солнца» был холодным, синеватым и очень неприятным для глаз. После того, как свечение начало угасать, на небе жители Вселенной увидели белесый росчерк луча, уходивший далеко в темень пустоты…

В пожаре бушующих стихий сестры со всех ног бросились к прямому переходу. Бежали по «дну» щита, ставшим единственной опорой после уничтожения материи. Зеркало перехода начало рябить из-за разрушающейся реальности, и за мгновение до схлопывания Стражи прыжком залетели в межпространственный тоннель. Луч надежды был отправлен в путь.

Глава 4. Доказательства

Четыре дня спустя после «сна».

Был погожий летний день, до середины лета еще далеко, на улице тепло, но не жарко. Симона, сидя за рулем, размышляла о событиях почти недельной давности. Сплошная зеленая стена проносилась с обеих сторон дороги. Встречных машин практически не было.

В первый день, вечером, после того как девушка вернулась с репетиции, Симона сбросила обувь, прошла в спальню, задернула окна плотными шторами, включила весь свет, что был в комнате, скинула всю одежду с себя и встала перед зеркалом в полный рост, что находилось на двери огромного шкафа-купе. Она подошла вплотную к зеркалу, ища отметины огромной раны, чтобыла ею получена ТОГДА. Смотря себе же в глаза, указательным пальцем провела по линии пореза, ни на миллиметр не отклоняясь от траектории следования меча Самюэль. Проходя место, где порез пересекал сквозное ранение, рука Симоны остановилась. Воспоминания сплошным видеорядом понеслись у Симоны перед глазами, она видела все так же отчетливо, как смотрела бы кино или наблюдала происходящее собственным взором.

– Это не сон, – подумала Симона, когда прервала поток воспоминаний.

– Эти сестры, Стражи, существуют во мне или это плод моей воспаленной фантазии? Если нет, то они защищают меня? – продолжала размышлять Симона. – Так, стоп, откуда я знаю, что они СТРАЖИ?

Она видела их, запомнила в мельчайших подробностях. Девушки были очень похожи на Симону, и будь они одним целым – были бы Симоной.

– Или у меня раздвоение личности, или это все происходит на самом деле, – выныривая из воспоминаний, думала девушка, пока вела машину. – Есть только один способ проверить.

Просились вековые сосны, солнце играло в прятки с облаками. Скрипнув шинами, Симона повернула на грунтовую дорогу. Сердце начало бешено биться, дыхание стало глубоким и частым при приближении к ее уединенному уголку.

Симона остановила машину в нескольких метрах от того места, где бросила машину во «сне». Заглушила двигатель, отстегнула ремень и несколько секунд просто сидела, смотря на то место перед собой. Набравшись храбрости, вышла из машины. Ворох звуков окатил ее слух. Лес жил, кричали птицы, поскрипывали стволы сосен, над головой пробегали облака. Симона медленным шагом подошла туда, где в «прошлый» раз стояла машина. Присела на корточки, пытаясь рассмотреть следы протектора. Головой понимала, что дожди, прошедшие пару дней назад, смыли все следы, даже если они и были. Поднявшись, Симона осмотрелась, нашла глазами проход, через который она побежала в глубь леса, и направилась туда.

Симона вошла в сосновую рощу и неспешно пошла по пройденному уже ТОГДА пути. Глазами искала следы и сломанные ветки, которые цеплялись за платье.

– Платье!!! – пронеслось у нее молниеносная мысль. – Как я забыла о платье!!!

У Симоны действительно было белое платье, висящее в том самом шкафу-купе.

Тревога начала захватывать Симону, с трудом подавляя порывы побежать, девушка шла, разглядывая землю, но следов на хвойной подстилке не было. Ускорив шаг, Симона вышла к оврагу, где стоял большой камень с плоской стороной, обращенной к лесу. Солнце зашло за большое облако, тени исчезли. Симона остолбенела, выпучив глаза, смотрела на камень. Медленно, еле поднимая ноги, приблизилась к нему.

В глазах потемнело, накатила тошнота, Симона оперлась рукой о валун, продолжая пялится на его поверхность. Темные линии рассекали плоскость камня, кривой линией уходя к низу и резко обрываясь у кромки рваным краем. Девушка рухнула на колени и смотрела на бордово-коричневые следы на серой глади камня. Точно такие же следы она видела, когда очнулась ТАМ. Или все-таки ЗДЕСЬ? Взгляд скользнул на землю у валуна, дыхание перехватило от увиденного: желтая хвоя местами была в темных пятнах, а чуть в стороне явственно виделось коричневое пятно на фоне светлой подстилки. Мысли покинули голову, пустым взором смотрела на доказательство реальности произошедшего.

Нечеловеческий крик вырвался из груди Симоны, слезы ручьем покатились из глаз. Голос рыжеволосой девушки эхом носился по лесу, она кричала, кричала от отчаяния, что нахлынуло на нее. Крик оборвался также внезапно, как и появился. Симона лежала на мягкой земле и рыдала, ее тело содрогалось при каждом всхлипе. В груди болело, словно сердце прошили иглами…

Симона не знала, что в этот самый момент Аделия и Жасмин сократили оставшееся ей время, но взамен подарили надежду на возрождение, оправив луч к ее Судьбе.

Глава 5. Барьер

Три секунды спустя по местному времени.

Аделия и Жасмин вывалились из перехода и сразу же упали наземь. Переход за ними моментально схлопнулся. Исчез, будто ничего и не было. Девушки лежали лицом на песке, обессиленные и уставшие: Жасмин попыталась привстать на руках, но стоило ей приподняться на десяток сантиметров, как силы оставили ее, и снова встретилась лицом с холодным и колючим песком; Аделия, более трезво оценив свои силы, просто перевернулась на спину и смотрела на ночное пустынное небо с редкими прозрачными облаками, лениво плывущими мимо полумесяца местной луны. Стояла тихая ночь. Чертыхаясь и отплевывая набившийся в рот песок, Жасмин тоже перевернулась на спину.

– Успели, – ни к кому необращаясь,произнесла она.

– Угу, – почти промычала Аделия, не в силах вымолвить что-то более осмысленное.

Взяв волю в кулак, Аделия села. С доспехов текла талая вода, платье под ними тоже промокло и теперь мерзко прилипало к телу.

– Нужно идти… – обретя дар речи,выпалила Аделия. – …Ставить барьер.

Оправка луча полностью истощила магические силы девушек, они это понимали, поэтому будут использовать снова энергию Ядра. Она все равно потребуется в астрономических размерах для создания барьера вокруг Вселенной, на этом фоне несколько глотков магии для Стражей – сущая мелочь. Хотя даже эту «мелочь» девушки принимали очень неохотно, ибо каждое обращение к Ядру – минус к жизни Симоны. Ждать естественного восстановления сил сестры тоже не могли: на это уйдет минимум неделя, если не больше, а барьер нужно ставить сейчас, да и демоны не будут сидеть, пока Хранительницы отлеживаются.

Аделия прикоснулась к живительной магии Ядра, и моментально ее разум прояснился. Жасмин сделала то же самое. Девушки поднялись, высушили одежды и доспехи. Аделия спросила:

– Мы здесь можем создать барьер? – Аделия смотрела на первые намеки на рассвет.

– Да, – тихим голосом ответила Жасмин. Аделия резко обернулась и посмотрела на сестру.

– Жасмин, что не так? – тревога выступила на лице девушки. Многозначительное молчание Жасмин затягивалось. – Не молчи, пожалуйста…

– Симона потеряет часть памяти… – выдавила из себя Жасмин.

Повисла пауза. Аделия смотрела, не мигая, на сестру. Ветер тихо завывал в щелях доспехов Стражей.

– Барьер можно будет поставить только там, где сила Ядра достаточна, чтобы поддерживать жизнь и сдерживать Тьму, – начала Жасмин, набрав побольше воздуха в грудь и не сводя взора с Аделии. – Я это поняла на Зарнице-17. Там полностью властвовала Тьма и пустота, я не ощущала связи с Ядром. Ведь ты тоже почувствовала это?

– Да, – ответила Аделия.

– Барьер пройдет только по границе живой Вселенной. Самалия-8 уже за этой границей. Щит полностью обрубит все связи по ту сторону, а значит, Симона забудет о том, что случилось с ней несколько дней назад, не вспоминая о том, что любая, даже косвенная, связь между подсознанием Симоны и Душой, то есть нами, также оборвется… – закончила на одном дыхании Жасмин.

– Что еще сотрется из памяти? – жестким голосом спросила Аделия. Было видно, что она едва сдерживает ярость, руки сжались в кулаки, глаза закрыты, тело натянуто как струна и неподвижно. Жасмин знала, что гнев направлен не на нее, а на бессилие и жертвы, на которые приходится идти и так сверх меры.

– Еще кое-что совсем неважное, но самое главное я озвучила. Свежие воспоминания находятся на самой периферии Вселенной и со временем, если они важны, перемещаются вглубь к Ядру или в Ядро. Система Самалии-8 только начала движение, когда вторглись демоны. Сейчас – это глубокий тыл Тьмы, – твердо ответила Жасмин.

– Через сколько Самалия-8 достигнет живой Вселенной? – сквозь зубы процедила Аделия. Было видно, что она цепляется за любую возможность, чтобы сохранить столь ценные воспоминания. Она чувствовала, как и Жасмин, что события нескольких прошедших дней еще сыграют свою роль в будущем.

– При нынешнем темпе – лет десять-пятнадцать, если мы будем столько ждать, то рискуем погибнуть от полчищ демонов. Ведь их число должно удваиваться каждый год, судя по темпам увеличения их численности, – рассуждала Жасмин. Она смотрела на сестру, сердце Жасмин дрогнуло, ей было больно видеть ее бессильную ярость.

– А если переместить насильно за границу? – уже умоляюще спросила Аделия. Они обе знали ответ на этот вопрос, но Жасмин все равно ответила:

– Нужно будет вновь использовать энергию Ядра Души. Минус пятьдесят лет минимум или…

– Полгода для Симоны, – закончила за сестру Аделия. – Или потерять важные воспоминания, или еще сократить жизнь Симоны?

Аделия села на песок и обхватила колени руками, уткнула подбородок между коленей, сестра пристроилась справа от нее. Обе молчали. Горизонт стал белеть, и у самой кромки уже показались желтые прожилки восходящего солнца. Стояла гробовая тишина, даже ветер стих.

– Думать нечего, – вдруг заговорила Аделия. – Мы и так поставили на неопределённость взамен на два года жизни Симоны. Хватит! Ставим барьер!

– Если так будет легче, то она забудет на какое-то время весь тот кошмар, что ей пришлось пережить из-за наших разборок – это действительно меньшее из зол в данной ситуации, – проговорила Жасмин, поднимаясь на ноги и отряхивая песок с доспехов.

– Слабое утешение, – отозвалась Аделия, вставая за сестрой. – Ладно, давай начинать…

Сестры встали друг перед другом, взялись за руки выше запястья, соединили сознания в одно целое и потянулись к Ядру Души. В последний раз.

Первые лучи озарили пустыню, на многие километры ставшей плоской. Небо было бело-голубое со стороны рассвета и иссиня-черное со стороны ночи. Звезды, месяц и восходящее солнце одновременно соседствовали в этот миг на небе. Зрелище удивительно прекрасное!

Было довольно прохладно и при этом очень сухо. Все так же стояла тишина, только маленький вихрь начал кружиться под ногами сестер. Маленький, ненавязчивый, он ютился вокруг сапог Стражей. Девушки произносили в унисон слова заклинания. Ленты света начали слетаться отовсюду и встраиваться в этот непоседливый вихрь. Наполненный чистой магией, он начал разрастаться, становясь все больше и могучее. Впитывал все новые порции света, закручиваясь все сильнее и вращаясь все быстрее. Волшебницы стояли неподвижно внутри него, шквальный ветер трепал их волосы и заставлял поскрипывать доспехи и звенеть ножны, ударяющейся об стальную броню. Жасмин и Аделия словно не замечали всего этого. Вихрь стал настолько огромен, что уже подпирал само небо, тонны песка и пыли неслись по кругу с огромной скоростью. Молнии сверкали от статического электричества.

Девушки подняли руки и, не расцепляя их, скрепили в замки ладони друг друга. Они стали похожи на изящную арку, выполненную гениальным скульптором.

Вихрь оторвался от земли, взлетел над головами сестер, сбросил все материальное с себя: песок, камни и прочий поднятый материал с земли – и превратился в огромный огненный шар, из которого то и дело били в землю молнии.

– Прости, Симона, у нас нет другого выхода, – звучал единый голос. – Мы вверяем твою и свои жизни Ему. Надеемся, что ты простишь нас когда-нибудь. До встречи, Симона! Мы любим тебя!

Расцепили руки. Звуки оставили реальность. Искрящийся шар со сверхсветовой скоростью начал расширяться. Жасмин и Аделия смотрели, как он уносится к границе живой Вселенной. Слеза покатилась по щеке Жасмин. Еле сдерживая слезы, она произнесла:

– До свиданья, Симона, прости, что была плохим Стражем… – рыдая, уткнулась в плечо Аделии, которая стояла с каменным лицом, словно не веря в то, что они сделали. Она прижала сестру к себе и срывающимся голосом промолвила:

– Ты – лучшая, Жасмин, намного лучше меня, даже спустя тысячелетие заточения в пустоте, ты осталась такой же девочкой, что и была до того дня… – вкус слез почувствовался на губах Аделии. Свет удаляющегося барьера уже блек на фоне разгорающегося рассвета. Аделию начали бить судороги рыданий.

– Я так и не успела… побыть с ней… только мы нашли друг друга, как мы вынуждены отгородиться… от… Симоны… – заикалась с капающими слезами говорила Жасмин.

– Так… нужно… – только и смогла выговорить Аделия.

Девушек захлестнула волна скорби, словно они только что потеряли родную мать. Стояли на коленях на холодном безжизненном песке, в объятиях друг друга, не в силах остановить слезы печали.

Жасмин и Аделия не заметили, как взошло солнце и стало стремительно теплеть. Сколько они рыдали – неизвестно, но в какой-то момент слез не осталось и лишь всхлипывания иногда сотрясали девушек.

– Пойдем, – севшим голосом сказала Аделия. – Нам пора возвращаться…

Глава 6. Раскол

Симона лежала на мягкой хвое. Сколько прошло времени она не знала. Час, два? Слезы как-то резко прошли, в сердце наступила странная пустота. Опухшие глаза стали болеть. Симона села, смотрела перед собой ничего не видящим взглядом, стараясь не поворачиваться к камню, встала и побрела к машине.

Опустошенность рухнула на душу тяжелым грузом. Симона брела не в силах что-то почувствовать. Она не помнила, как добралась до авто. Начали спускаться сумерки. Девушка села в водительское кресло, на автоматизме пристегнула ремень, завела двигатель и поехала в сторону шоссе. Всю дорогу Симона старалась не вспоминать увиденное и не думать об этом. Боялась вновь поймать волну ужаса и боли.

Дорога до дома прошла одним кадром. Солнце уже село. Включили ночное освещение. Город жил своей бурной летней жизнью, даже после заката. Симона никого не слышала и никого не замечала. Припарковала машину. Вышла и направилась к дому. Снова все на автопилоте. С ней вроде даже поздоровались соседи, а она не понимала было ли это на самом деле или это ей причудилось. А если нет, то что она ответила? Все как в тумане, как в немом кино, только субтитров не хватает внизу кадра.

Симона долго пыталась открыть дверь, не могла побрать ключ. А это вообще ее дверь? С какого-то момента она подалась, и девушка шагнула в дом. Нащупала выключатель, зажегся свет в коридоре. Как-то стянула обувь с ног, причем с один носком вместе. Даже не заметив этого, Симона побрела в комнату. Не включая свет, рухнула на кровать лицом вниз. Ее не волновало, что на ней уличная одежда, не волновало, что лежит по поперек, лишь повернула голову на левый бок.

Одинокая слеза потекла из правого глаза, медленно преодолевая препятствия в виде переносицы… Симона не поняла почему она плачет. Что случилось, что ей так плохо? Обрывки мысли бродили в проваливающем в забытье разуме, и Симона могла лишь только наблюдать их небыстрый бег без возможности осознания.

Симона смотрела, не моргая на шкаф-купе и не могла вспомнить, почему он пришел ей в голову и что ей нужно в нем посмотреть или достать.

– Наверное, что-то неважное, раз не могу вспомнить… – подумала Симона. – Завтра, может быть вспомню…

Глаза Симоны медленно закрылись, и девушка провалилась в сон без сновидений. Она не знала, что утром, проснувшись, забудет события последних нескольких дней: и «сон», и поездку в лес, и что она там обнаружила; и ужас, и боль, что испытала; и то, что она поняла, что жизнь ее изменилась…

Глава 7. Гроза

Десять месяцев спустя, в трех тысячах километров на восток.

– Вроде все взял?.. – подумал про себя Эонару, рассматривая уже закрытый потрепанный портфель. – Да, вроде все…

Чувство, чего-то забытого часто посещало юношу, особенно, когда он собирался в далекую прогулку на велосипеде.

Эонару было двадцать восемь лет, но выглядел он немного старше своих лет. Не сказать, что прям красив, но внешность не вызывает отторжения или отвращения. Обычный парень для своих лет и местности. Глаза-хамелеоны изменяли цвет радужки от серого до темно-карих по настроению, магнитных бурь и положения Венеры относительно Плутона, в общем, очень случайно. Юноша носил короткую стрижку светло-русых волос, нос был средних размеров с небольшой горбиной, рот обрамляли пухловатые губы, что для данных широт встречалось не часто.

Несмотря на молодость, взгляд был ничего не выражающий, искра жизни или потухла, или задвинута подальше от «зеркал души». Вообще его мало, что волновало по жизни в плане эмоций, найти то, что его зацепит – был тот еще квест. Не цепляли даже собственные проблемы, не говоря уже о чьих-то других. Многие считали, что он относится к жизни по-филосовски или «познал дзен», кто-то считал, что Эонару просто равнодушный и бесчувственный, как прибрежный утес. В реальности, скорее всего, он вобрал в себе все эти характеристики, взяв от каждой понемногу.

Жизнь была расписана, как машинный код: дом-работа-дом. Наступали выходные – куда-то вылезти на природу, если позволяла погода. Эонару очень не любил спонтанные события в своей жизни, разрушающие его стройный и лаконичный образ жизни, поэтому его вынести рядом с собой, хоть какое-то столь продолжительное время, почти никто не мог. Из-за «своеобразных» привычек ни одна девушка с ним не уживалась более года; последние пару лет юноша жил один и уже не стремился к новым отношениям. Он понимал, что проблема в нем, но менять кардинально свою жизнь явно не собирался, поэтому лелеял надежду найти свою истинную судьбу, хоть и понимал всю абсурдность данных мечтаний.

Характер был мягкий, можно даже сказать покладистый, если не задевать его «своеобразные» привычки: за них Эонару мог стоять насмерть. Добрый, даже заботливый, но не хватает эмпатии, за что очень часто попадал в крайне неприятные ситуации. По той же причине мог не понимать намеков, особенно касающихся дел душевных. Неконфликтный, причем данная черта почти возведена в абсолют: часто, когда спор или обсуждение начинали выливаться в конфликт, переходящий в острую фазу, то Эонару было проще «подписать полную и безоговорочную капитуляцию», чтобы сохранить свои нервы, при этом оставшись при своем мнении, и отношения с оппонентом, а когда последний остынет – можно попробовать на холодную голову еще раз обсудить спорные моменты. Не сказать, что это работало всегда, но определённо толк от этого был, некоторые, из-за данной черты считали парня «скользким типом», хотя никаких злых умыслов Эонару не вынашивал.

Посмотрел в последний раз на прогулочный рюкзак, вышел в коридор, напялил обувь, закинул велосипед на плечо и вышел в подъезд. В раскоряку закрыл дверь и спустился на улицу.

Субботний день выдался особенно погожим: солнце стояло в зените, теплый ветер шуршал в летней листве, ребятишки с визгом носились по двору, машины лениво ползли по своим делам. Народу было сегодня особенно много, только пару дней назад закончились дожди, наступило по-настоящему июльское лето, и народ высыпал на улицу погреться на солнышке и провести время вне душных квартир и домов.

Напялив шлем на голову и рюкзак за спину, Эонару запрыгнул на велосипед и выехал со двора. Вырулив на дорогу, встроился в крайний правый ряд и понесся с потоком машин за город. Пыльный горячий воздух бил в лицо, палящее солнце припекало руки на руле, перед взглядом проносился серый асфальт с мелькающими белыми полосами. Шум ветра в ушах заглушал почти все остальные звуки.

Ощущение свободы чувствовал каждый раз, как садился Эонару за руль, не привязанный ни к чему и ни к кому: только дорога и шелест покрышек. В эти моменты лучше всего думалось, пока километры проносятся перед глазами, а мерное вращение педалей успокаивало буйный разум. Если спросить, когда Эонару жил по-настоящему, то не раздумывая, он бы ответил, что «на колесах».

Так прошли несколько километров, пока не выбрался за город. Автомобилей и грузового транспорта стало сильно меньше, дорога уже, воздух чище, а лес нависал арочным сводом. Миновав зеленый тоннель, Эонару выехал на открытую местность, спустя еще километров десять, повернул на грунтовую тропу, ведущую далеко в глубь полей.

Пейзаж стал однообразным: с обеих сторон кромки заросших полей, вдалеке видны стены лесов и дымка над городом. Небо было абсолютно безоблачным, так думал, Эонару, пока не обернулся. Сзади шел, на пол неба, черный грозовой фронт. Темно-синие облака плыли со стороны дороги, готовые излиться в любую минуту.

– Сегодня и завтра дождей не обещали же… – юноша остановился, скинул рюкзак и достал оттуда телефон, проверил прогноз погоды. Ничего, вообще ничего, ни капли не упадет в радиусе пятисот километров. По крайней мере так предсказывал прогноз.

– Тучи идут против ветра что ли? Ветер юго-западный, а гроза идет с севера. Меня уже глючит что ли? – рассуждал в голове Эонару, смотря на приближающийся фронт и пока пил воду из фляжки. Вода нагрелась и не утоляла жажду, как хотелось бы. – Надеюсь, пронесет.

Сев на велосипед, Эонару решил прибавить скорости, он как раз проехал половину круга и находился в самой дальней точке маршрута.

– В пятнадцати километрах должен быть лес, а там и до города рукой подать. Полчаса езды. – только подумал об этом, как резко потемнело, солнце скрылось за грозовыми облаками. Эонару задрал голову и увидел с какой скоростью неслись тучи, обернулся – края грозе не видно, до самого горизонта темно-серое покрывало неба. Начал накрапывать дождь.

– Этого еще не хватало! – пришлось остановиться, вытащить дождевик и надеть его на рюкзак. Пока затягивал последнюю лямку вспышка на небе озарила все вокруг и через секунду ужасной силы гром расколол небо.

– Так близко! – страх овладел Эонару. Он знал, что находится на открытой местности и является хорошей мишенью для молнии. Запрыгнув на педали, дал деру, что есть сил. Дождь перешел в ливень. Грязь летела в лицо. Сверкало почти каждую секунду, гром не умолкал. Дыхание сбилось, в рот заливался дождь, глаза щипал пот, текущий со лба, и почти ничего не видели. Сплошная стена дождя сократила видимость до нескольких метров.

– Только найти бы укрыт…

Белая стена окружила Эонару, становясь все ярче, пока не стала невыносимой для зрения. Под колесо попал камень. Юношу подбросило. Свободное падение. Удар. Темнота.

Главы 8-13

Глава 8. Открытие

Тишина. Гробовая тишина. Что-то шершавое. Эонару с трудом понял, что он думает.

– Что произошло?! Я упал с велосипеда!– промелькнуло в голове.

Тут начались нестыковки: лежал Эонару на брусчатом полу, шершавый камень неприятно холодил левый бок лица. Юноша попытался привстать – и ему это удалось. Боли нигде не было, даже не затекло ничего. Велосипеда рядом не было. Природы вокруг и грозы над головой – тоже.

–Где я? Что это за место?– начал было задавать себе в панике вопросы, но остановился. Что-то приоткрывалось его внутреннему взору.

Осмотрелся. Тоннель. Каменный тоннель. Приглушённо освещён. Источника света не было видно. Метрах в тридцати впереди – лестница, уходящая вниз. Сзади – наглухо закрытая массивная дверь. Путь был только вперёд. Что-то сдуло все его мысли из головы, и, словно зачарованный, он пошёл к спуску. Звук шагов эхом разносился под ногами. Судя по состоянию, этому месту несколько сотен или тысяч лет. Пыли не было. Камни стен и пола были подогнаны с филигранной точностью – иголку не просунешь.

Лестница. Эонару остановился у неё. Ступеней двадцать вниз. Неуверенно зашагал вниз. У основания лестницы – такая же массивная дверь. Юноша посмотрел на петли: открывается наружу. Толкнул её. Открылась.

Перед ним был подъёмник, занимающий всю маленькую комнату, с одной кнопкой со стрелкой, указывающей вниз. Здесь было относительно светло, казалось, что само пространство светится. Ни лампочки, ни факелов – ничего не обнаружил. Перила были со следами коррозии непонятного цвета, краска местами вспучилась и осыпалась.