Он(а). Книга 1

– Может, я хочу посмотреть на тень своего прошлого в этом парне? Или девушке? Увидеть и умереть, – Симона про себя усмехнулась злой иронии судьбы. – Почему меня не удивляет, на что он способен? Это ведь противоестественно и невозможно. Кто бы говорил… Умирать без причины тоже противоестественно…

После инцидента с Ником она проплакала весь тот вечер, даже пыталась заглушить свои страдания алкоголем, но после первого же глотка вина её вывернуло наизнанку. Благо, успела добежать до ванной. Так и прорыдала, лёжа на кровати, пока не уснула без сновидений. На следующий день Симона поехала в студию, чтобы забрать кое-какие вещи. Девушка уже была морально готова к тому, что Ник мог всё всем рассказать. И Симона даже его не винила: с его стороны, увиденные им руки и внешний вид Симоны напоминали наркоманку со стажем, а её поведение хорошо укладывалось в эту теорию. В целом, ей было всё равно. В чём себе Симона не могла признаться – что ехала как раз из любопытства: рассказал всё Ник или нет.

– Главное, чтобы не прикасались ко мне, иначе прольётся кровь, – ровно думала тогда Симона по дороге в студию.

Она вошла в помещение, на работе был только Ник и Сэм. По субботам обычно были почти все, но после «преображения» Симоны эта добрая традиция ушла в прошлое. Девушка перестала приходить на эти дружеские посиделки. Сэм что-то играл на гитаре, увидев Симону, поднял руку в знак приветствия, но ничего не сказал. Девушка в ответ коротко кивнула и прошла в «аквариум». Ник, как всегда, сидел за пультом, сводя или создавая музыку. Он был в наушниках и не слышал приближения к себе со спины. Симона быстро прошла в «аквариум» мимо Ника, тот, встрепенувшись, стащил наушники с ушей на шею и молча наблюдал, как девушка перебирает какую-то мелочёвку. Он встал и облокотился в дверном проёме «аквариума».

– Симона, прости… – грустно произнёс Ник. Девушка остановилась и подняла глаза на Ника. Всё такие же пустые и равнодушные, нет, уже мёртвые. Ник поёжился. – Я должен был догадаться и не делать глупых поступков.

– Всё хорошо, – без эмоций ответила Симона, немного подумав, прибавила: – Догадаться о чём?

– Что ты болеешь, и все эти изменения с тобой связаны с этим. Скажи, пожалуйста, это серьёзно? – почти умолял её мужчина. – Ты не переживай, я никому ничего не сказал!

– Всё хорошо, – тем же тоном, не отрывая взгляда от коллеги.

Ник сдался, он понял, что ничего не вытащит из неё, а калёными клещами вытаскивать из неё что-то – так себе затея. Симона могла за это вытащить сердце. Буквально. Плечи у него поникли, он вздохнул и вернулся на своё место, надев наушники на уши. Грусть опустилась на его ещё молодое лицо. Симона закончила. Внутренне немного порадовалась, что не придётся отвечать на глупые вопросы, а стерпеть жалость Ника она вполне могла. Не столь большая плата, как могла бы быть.

Медленно проплывали в памяти все эти события. Каждый прошлый день наутро становился историей, далёкой и почти нереальной. Если спросить, как жить «одним днём», то Симона могла бы в красках рассказать: на будущий рассвет надеяться не стоит, а прошлое, не важно – вчера или десять лет назад, воспринимается одинаково тускло.

– Почему я не боюсь? Почему согласилась?– одни и те же вопросы задавала себе девушка. Раньше ей мог ответить кто-то внутри. Тихий и невнятный, но такой родной голос. Интуиция или подсознание, или что там живёт внутри. – Неплохая преемница, эта Нефрита, если подумать…

***

Дни на Рассветных Сумерках, материнской планете Аделии и Жасмин, становились всё более тёмными и холодными. Родная звезда Лилиан была как полная луна, а тепла вообще не давала. Остывшее Ядро ещё поддерживало скудную жизнь на небесном теле. Жасмин проводила всё время у кровати сестры. Аделия больше не приходила в себя. Черты лица у спящей девушки разгладились, ушла серость кожи и общее сходство с мёртвой. Состояние всё больше напоминало летаргический сон.

Жасмин начала замечать за собой, что она плохо помнит события, вроде бы, недавнего времени. Воссоединение с сестрой, сражения с демонами, установка барьера и призыв воспринимались как что-то мутное, придуманное больной фантазией. Правда это всё или иллюзия агонизирующего разума? Проблесками сознания Страж понимала, что вот оно – начало беспамятства. До полной смерти Души было ещё несколько десятков лет, а Жасмин боялась оставлять сестру с самой собой в таком безрассудном состоянии. Дело было не в беспамятстве как таковом, а в тёмном прошлом Жасмин, когда она была мертворождённой Самюэль.

Девушка не видела в себе ни тёмного влияния, ни остатков яда Самюэль, но уверенность не была абсолютной. Страж не хотела проверять, проснётся что-то в ней или нет, перейдёт ли простое забытьё в безумие? Она не могла подвергать Аделию такой опасности. Набравшись мужества, Жасмин решила подчерпнуть немного энергии Ядра Души. Да и сейчас запасы оставшейся энергии в главной звезде были колоссальны, и то количество, что заберёт Жасмин, – капля в море, ниже статистической погрешности.

Больше ста лет назад они с Аделией решили больше не восстанавливать свои силы за счёт Ядра, дабы сохранить больше жизни для Симоны. Своих сил и способностей у Стражей не осталось очень давно. Выбор между тем, подвергать ли сестру опасности или немного прийти в себя, хоть и отняв наносекунду жизни Симоны, Жасмин выбрала второе. В случае гибели одного из Стражей, в таком нестабильном состоянии Души, произойдёт коллапс Ядра, и Симона умрёт ещё раньше, чем ей отведено сейчас.

Жасмин приглушила яркость шаров, левитирующих под потолком комнаты, нагнулась к Аделии и поцеловала её в лоб, тихо промолвив:

– Я ненадолго, хочу в последний раз осмотреть, что осталось от нашего некогда цветущего мира. Жаль, что ты не можешь пойти со мной…

Девушка встала, поправила доспехи, повесила на пояс меч и затянула потуже хвост золотых волос. Бесшумно вышла, закрыла дверь и накрыла весь домик защитными и сигнальными заклинаниями, и направилась в открытый космос.

Абсолютный ноль в Душе – на пятьдесят один градус ниже реальной Вселенной, то есть минус 324 по Цельсию. Такая разница обусловлена наличием Тёмных миров, которые могут существовать только при температурах ниже минус двухсот семидесяти пяти градусов по Цельсию. А свет и тепло – нет. Поэтому Ядро каждой Души прогревает своё жизненное пространство, чтобы звёзды горели, а жизнь могла начать развиваться в такой Вселенной. В мире Эонару температура была выше абсолютного нуля на шестьдесят три градуса, а у Симоны теперь почти во всей Душе – ниже на одиннадцать. Только у Ядра оставалось кольцо в несколько сотен световых лет, где ещё теплилась жизнь, а звёзды могли её кое-как поддерживать.

– Несколько сотен световых лет против более одного миллиона когда-то…– с мрачной грустью говорила сама себе Жасмин. – Чуть более полутора тысяч оставшихся цивилизаций против немногим менее трёхсот тысяч…

Жасмин неслась в пространстве мёртвого космоса, где горели холодные, прогревающие лишь пространство вокруг себя, звёзды. Тысячи и миллионы планетарных систем угасли в морозной смерти. Жизнь доживала последний век – век мрака и пустоты, где свет настолько же холоден, как лёд, и настолько же больно на него смотреть, словно в глаза попало что-то едкое.

Страж старалась не думать об этом. Мимо мелькали миры, где даже на поверхности звезды появилась наледь. Чем ближе к барьеру, тем монументальнее памятники жизни в своей смерти. Планета Форпост – самый дальний объект этой Вселенной, от него до барьера всего несколько световых лет. Атмосферы на планете больше не существовало, она вся лежала в виде снега причудливых цветов на поверхности. Словно масляная плёнка была разлита на белоснежном одеяле. Жасмин опустилась на самую высокую точку планеты, обращённую к рубежу. Обернувшись, девушка ожидала увидеть светлую точку Ядра, но ошиблась: на небе были куда более яркие объекты. Раньше центр Души можно было увидеть с любой планеты Вселенной, если ничего не заслоняло прямой обзор, а теперь… Жасмин почувствовала себя одинокой и брошенной. В том месте, где должна была быть главная звезда, не было ничего – свет больше не доходил до края мира, рассеиваясь во мраке пустоты.

Страж смотрела в бездонную и непроглядную стену Тёмных миров. Без засветки родной Вселенной тут была почти абсолютная темнота. Почти. Что-то мерцало очень далеко и было очень маленьким. Приблизив для себя эту область, у Жасмин замерло сердце…

На самом краю Вселенной Эонару, в нескольких десятках световых лет от границы, где Душа сдерживала Тёмные миры, была зажжена бело-голубая исполинская звезда. Размер её был настолько колоссален, что атмосфера Маяка – так называлась звезда – если бы её поместить в центр Солнечной системы, была бы за орбитой Альфы Центавра, что находится в четырёх с половиной световых годах от Солнца. Маяк был небольшой массы, и его гравитационно зафиксировали на одном месте, несмотря на вращение Вселенной. На орбите звезды разместили огромные панели, на таком расстоянии и в таком количестве, чтобы сияние перекрывалось полностью один раз в секунду. Направлен свет Маяка был в сторону Души Симоны. Эонару надеялся, что кто-нибудь из Стражей увидит мерцающий огонёк на чёрном небосводе.

Жасмин стояла как поражённая молнией, щит, обволакивающий её и оберегающий от агрессивной внешней среды, слегка искрился. Не отрывая взора от мерно мигающей точки, Жасмин не верила своим глазам, рот приоткрыт в так и не сказанных словах, по щеке покатилась одинокая слеза. Время утратило свою значимость, тьма больше не была столь отчаянно безнадёжной и угнетающей. Казалось, давно уже потухший огонёк надежды в сердце Стража разгорался с новой силой.

– Он знает… – смогла выдавить из себя девушка, когда слеза перечеркнула линию губ. – Он знает…

Жасмин опустилась на колени, смотря в сторону Вселенной Эонару. Это мигание дарило ей покой. Две мокрые линии расчертили прекрасное лицо девушки.

– Адель, жаль, что ты этого не видишь… Это самое красивое, что я видела за всю свою долгую жизнь… – улыбаясь, молвила Жасмин Аделии, лежащей далеко отсюда. – Надежда зажглась…

Часть третья. Зажигая звезды… Главы 20-22

Глава 20. Последние приготовления

Эонару редко пользовался способностями Носителя – не было особой надобности, а с появлением Кода – и вовсе отпала. Сейчас же, в полутора тысячах километров над поверхностью Артора, пришлось вспомнить, кто он такой. В защите силового поля, что давало голубоватую ауру вокруг очертаний юноши, он созерцал раскинувшееся перед ним грандиозное зрелище. Эонару стоял на краю гигантской трубы ствола Объекта-55. За ним – двести миллионов километров орудия, таких масштабов в земных условиях невозможно было представить. Исполинские опоры, диаметром с два земных, уходили глубоко под землю и опирались прямо на иттриевое ядро планеты. С такой высоты очертания орудия были смутно-дымчатыми, а ствол, как игла, протыкал тонкую атмосферу планеты. Юноша смотрел совсем не на это. Он смотрел вдаль, где, занимая уже полнеба, медленно вращалась Вселенная Симоны.

Диск Вселенной был с редкими вкраплениями звёзд, что ещё остались в холодном и почти мёртвом пространстве. Чёрное ядро было окружено жёлтой полосой света, очень тонкой, и казалось, что за чёрным диском находится небольшая свечка. В отсвете Вселенной Эонару, юноша, видел зияющие дыры в рваном полотне звёздных скоплений, огромные тёмные скопления звёздных остатков и планетарных систем. И барьер. Его не было видно при прямом взгляде, но если скользнуть взором выше, то можно было увидеть искажения света и радужные переливы на границе сферической поверхности. У барьера, словно водоросли вокруг камня, были видны тёмные тени областей, оставленных очень давно, – там поселились демоны из Тёмных миров, они только и ждут, когда рубеж рухнет. За барьером догорала последняя жизнь, а вместе с ней и надежда на возрождение. Через пару часов начнётся битва за Душу и Жизнь Симоны. Эонару поглядел ещё несколько минут и вернулся в передовой пункт управления на поверхности Артора.

– Код, полный отчёт на данный момент, – приказал юноша.

– Все приготовления к выступлению завершены, а именно: закончен монтаж и прокладка всех энерголиний, а также гравитационные манёвры для очистки канала передачи. Все двенадцать накопителей Объекта-55 полностью исправны и готовы к работе. Подготовка ствола орудия и Объектов-57 завершена. Процедура «Око» готова к исполнению. Мы готовы к стрельбе. Все десять колец обороны приведены в полную боевую готовность. Уже сейчас фиксируем повышенную активность демонов, но ситуация находится под полным контролем. Минные поля взведены на дежурство. Ремонтные и прочие обслуживающие машины изготовлены с двукратным запасом. На данный момент у нас боеприпасов на три месяца стрельбы реального времени. Тактическое и стратегическое ядерное оружие готово к использованию. Мы ждём начала.

– Хорошо, – ответил Эонару. – Что показывают твои измерения по барьеру? Всё готово к тому моменту, когда пройдём за барьер?

– Всё, как и предсказывали: 0,98 световых года в том месте, где мы будем бурить. На время бурения будет синхронизировано вращение вашей Души вокруг Души Симоны. Да, всё готово к моменту прохождения толщины барьера. Перенаправление энергии будет выполнено с максимальной скоростью и точностью.

– Не сомневаюсь, – улыбнулся парень. – И последнее: состояние проекта «Лазарь»?

– Я надеюсь, до этого дело не дойдёт… – начал было Код, явно не желавший отвечать на данный вопрос.

– Код? – повторил юноша.

– Всё готово для проекта «Лазарь», – «вздохнул» ИИ, хотя он был искусственным интеллектом, заключённым в огромный компьютер, но Эонару дал ему человеческую модель поведения, чтобы было не так скучно общаться с машиной и понимать, что «думает» ИИ по тому или иному вопросу. По этому вопросу у него явно были возражения.

– Оставляю всё на тебя до моего возвращения, Код, до встречи! – попрощался Эонару и вышел в реальный мир.

Тот же балкон концертного комплекса. Нефрита открыла глаза, по жёлто-оранжевому цвету домов было видно, что солнце начало свой путь к закату. Дул тёплый июньский ветерок. Город дышал своей спешной и никуда не успевающей жизнью: машины и автобусы носились туда-сюда, прохожие, от мала до велика, радостные и грустные, серьёзные и беззаботные, шли по своим делам, зелень махала своими копнами всем, кто проходил или проезжал мимо неё. Нефрита держала руки на тех же прогретых перилах ограждения. На ней было чёрное вечернее платье, которое было, наверное, слишком… вечерним, но Виктория настояла именно на нём. Подол платья облегал ноги чуть выше колен. Ноги и руки, открытые от одежды, тоже пришлось несколько изменить, чтобы в них не угадывались мужские. Судя по отвалившимся челюстям друзей, они явно думали, что изменения касаются только головы.

– Нефрита, а ты точно парень внутри? – съязвил Артём, ехидно улыбаясь в тот момент.

– Вы бы слюни подобрали с пола лучше, – парировала Нефрита, напяливая туфли на высоком каблуке.

Рыжие волнистые волосы были всё так же собраны в хвост, она распустит их перед самым выходом на сцену, а пока ей удобнее было так. Звук шагов вырвал Нефриту из медитативного созерцания и вернул на балкон. Сзади стояла Виктория, в красивом синем платье и на каблуках. Она смотрела в спину Нефрите. Обе молчали.

– Что тебя тревожит, Вик? – добродушно спросила Нефрита. Виктория, чуть поколебавшись, ответила:

– Я боюсь, что не смогу выполнить своего обещания тебе. Мне кажется, что мне не хватит сил…

Нефрита обернулась к девушке и медленно подошла на расстояние двух шагов.

– При любом раскладе я искренне благодарна, что ты вообще согласилась взвалить это бремя. Я понимаю, что эта ноша может оказаться непосильной, ведь таких ситуаций в жизни у тебя не было… Но я чувствую, Вик, что ты намного сильнее, чем о себе думаешь. Я не в праве тебя заставлять, но если у тебя получится, то завтра солнце взойдёт не только для меня или тебя, но и для Симоны, – с мягкой улыбкой на лице говорила Нефрита. Она обняла Викторию, та крепко обняла в ответ.

– Я не хочу тебя потерять… – начала было Виктория.

– Так, не реветь! – приказала Нефрита, улыбаясь. – До начала всего ничего, а ты не успеешь нанести новый макияж. Иди, дай мне ещё немного побыть одной.

Виктория глубоко вздохнула, аккуратно смахнула первые и последние навернувшиеся слёзы и пошла прочь. Нефрита развернулась к городу, сложила руки за спиной. Через пару минут вновь послышались тяжёлые шаги. Их звук прервался в дверном проходе.

– Да, Лёш? – ровно произнесла Нефрита.

– Мне кажется, что ты не вернёшься с этой сцены, – слишком наигранно спокойно сказал Алексей, не удивившись, как Нефрита узнала, что это он. Никому из друзей ни разу не удалось застать её врасплох. Нефрита с полминуты молчала, явно подбирая слова.

– Такая вероятность есть, Лёш, но я стараюсь сделать всё, чтобы она не наступила…

– Вчера вечером, когда мы отдыхали, ты вела себя так, словно со всеми прощалась. Думаю, не один я это заметил, – сдавленно произнёс Алексей. Нефрита развернулась лицом к нему. В бирюзовых глазах была твёрдость и решимость довести всё до конца, она слегка улыбнулась.

– Нет, не прощалась. Я не люблю игры с нулевой суммой. Поэтому я вернусь с Симоной, – мягко, но очень настойчиво ответила Нефрита. Алексей кивнул и сразу вышел. Оставалось ещё почти два часа до начала.

Симону била мелкая дрожь, несмотря на жару на улице, она куталась в свой плащ, шарф натянула почти до носа. Состояние было близко к обмороку, но не наступающему обмороку. Чтобы её походка была внешне твёрдой, девушка прикладывала для этого немало сил, а сейчас она обмякла на заднем сиденье машины.

За рулём был Сэм, рядом с ним сидел Ник, они о чём-то весело переговаривались. Слева от Симоны сидел Том, смотрящий в своё окно и не участвующий в разговоре мужчин спереди. Том всегда был малословен и никогда не лез в чужие дела, пока не попросишь его об этом. Поэтому Симона порадовалась внутри себя, что расселись они именно так, и никто на неё не смотрит и не донимает вопросами. Сложив руки под грудью и положив голову на окно задней двери машины, на её бело-сером лице играли солнечные зайчики, пробегающие сквозь густую листву деревьев, растущих вдоль проспекта. Немигающими глазами она смотрела, как проносится замысловатыми линиями разметка и серый асфальт.

– Последнее моё путешествие, – мысль была настолько чёрно-белой, что даже зрачки Симоны невольно сузились.

– Следующее – только на тот свет, – тень усмешки скользнула на лице девушки. Она не могла сказать, что её позабавило: игра слов или вся абсурдность последнего года жизни.

За этими мрачными мыслями девушка не заметила, как задремала. Ожидая во сне увидеть снова разверзнувшиеся пучины ужаса, она даже не поняла, где оказалась. Она стояла на каком-то уступе на краю мира. Полы длинного белого платья колыхались на ветру, и складки хлопали друг о друга, распущенные длинные волосы путались и извивались в потоках воздуха. Ни шарфа, ни перчаток. Синий узор вен расчертил все открытые участки тела Симоны, шея и низ подбородка были похожи на рисунок брусчатки, но девушку это не волновало, она уставилась на небо. Точнее, на то, что там было.

Гигантская спиральная галактика заполнила собой почти всё небо с белым и ярким центром. Мириады звёзд всех цветов и размеров иногда подмигивали девушке. Зрелище было невероятно захватывающим и красивым, она не могла оторвать глаз от него. Центр галактики начал медленно пульсировать, немного изменяя свою яркость. Вначале это казалось вполне естественным, но потом Симона заметила, что яркость пульсаций начинает увеличиваться вместе с частотой.

В какой-то момент яркость стала ослепительной, и девушка прикрыла глаза «сетчатой» рукой. Она не могла ни побежать, ни закричать, словно ноги приварили к земле. Вдруг вспышка такой силы, что Симона почувствовала приближение ударной волны, всё заполонил нестерпимый свет. Удар сбил её с ног и ударил об землю… Симона вздрогнула и открыла глаза, немного привстав и помотав головой, девушка поняла, что заснула, а они всё ещё едут.

– «Впервые такой сон видела…» – размышляла девушка. – «Настолько реальный, что я не поняла, что это сон… Бред умирающего разума?»

Симона поёжилась в кресле, вновь пристраиваясь головой к окну.

Глава 21. Больше нет пути назад

Зал был набит битком. Всюду шум разговоров людей. Оркестр и хор уже заняли свои места. Зал периодически взрывался овациями. Свет на сцене приглушён, видны лишь силуэты. За кулисами шли последние проверки оборудования: Артём осматривал гитары Дениса и Алексея, Дарья давала последние указания техническому персоналу. За последние два часа никто не видел её на одном месте дольше, чем секунд тридцать. Виктория суетилась вокруг Нефриты: с явным страхом она ввела иглу в тело девушки, закрепила ремни и прикрыла всё декоративными элементами платья. Стряхнула невидимую пыль с плеч девушки, развернула Нефриту к себе, внимательно осмотрела её с ног до головы и одобрительно улыбнулась.

– Ты неотразима! – с неподдельной искренностью сказала Виктория. Ещё два часа назад волнение переполняло всех, а сейчас опустилось сосредоточенное спокойствие.

– Есть сигналы с датчиков, – произнёс Артём, смерив двухметровую Нефриту взглядом. Она подошла к Артёму, склонившемуся над экраном ноутбука. Индикатор был чуть выше середины зелёной зоны. Справа, в углу, было условное изображение шести ампул: пять зелёных с одинаковым промежутком между друг другом и ещё одна, на большем расстоянии, аварийная. Остальные показатели тоже были в норме. – Ты готова, Нефрита.

Нефрита в ответ кивнула и сняла резинку, стягивающую волосы в густой хвост. Почуяв свободу и гравитацию, рыжие потоки устремились вниз, резко остановились у поясницы, спружинили невысоко обратно и успокоились. Нефрита встала на каблуки – до этого момента ходила босиком, так как ей предстояло почти три часа стоять на них без передышки. Невольно пожалела всех женщин, идущих на такие пытки ради красоты. Хоть к платью успела привыкнуть, но ощущение скованности не покидало до сих пор. Оставалось несколько минут до начала представления. Оркестр и хор начали «прогрев». Зал вдруг взревел.

– Что это? – поднял брови Артём.

– Симона с группой пришли в зал, – ответила Дарья и, не останавливаясь, прошла дальше. Все оглянулись ей вслед.

Для Симоны и группы были отдельные сидячие места на возвышении недалеко от сцены. Эонару исполнял их песни, и они, как почётные гости, были размещены в месте с наилучшим обзором и акустикой. Нефрита глубоко вздохнула. Виктория заглянула в её морские глаза.

– Пойдёт до конца, если нужно будет умереть, ведь перешагнёт эту черту, дрянная девка!– подумала Виктория, но внешне никак не изменилась в лице. Она уже успела оплакать смерть Эонару и Нефриты, решила, что будет лучше подготовиться к худшему и не потерять рассудок в самый ответственный момент. Нефрита ласково улыбнулась, Виктория улыбнулась в ответ.

– Готовность – одна минута! – прозвучал голос Дарьи в наушниках, так как без них находиться за кулисами, вблизи зала и мощных колонок, было невозможно. Виктория поднялась на цыпочки, вытащила наушник из уха Нефриты и прошептала в него:

– Вернись. Вернись с Симоной!

– Вернёмся, – одними губами произнесла Нефрита.

– Начинаем! – голос Дарьи в наушниках.

Загремела музыка. Зажглись софиты. Первые ноты первой композиции. Нефрита набрала полную грудь воздуха и шагнула на сцену, за ней – Алексей, Денис и Илья. Зрители поприветствовали исполнителей овациями. Нефрита шла и смотрела вперёд твёрдым взглядом. Все заняли свои места. Поймала на себе скользящий взгляд Симоны, заставила себя никак не отреагировать на него. Шоу началось.

Эонару ураганом спустился в пункт управления.

– Начинаем!!! – прокричал парень. – Все энергетические коллекторы запустить! Начать накопление энергии! Ждать моей команды!

– Коллекторы с первого до двести пятидесятого запущены, все шлюзы опущены. Все автоматические системы приведены в максимальную готовность. Все остальные и вспомогательные цепи работают в штатном режиме, – отчитался Код. – Ждём Вашей команды.

– Накопители готовы, поток энергии извне на уровне сорока трёх процентов и растёт. Последние корректировки прицельных устройств и гравитационных ловушек, – монотонно говорил Код. – Корректировки завершены. Душа готова к пробитию барьера.

– Огонь из всех орудий! – громко сказал Эонару. – Вывести мне на экран место поражения. Выпускай автоматические станции для отвлечения на себя демонов.

– Есть, – коротко ответил Код.

Из всех приграничных миров белыми, жёлтыми, красными линиями трассеры расчертили небольшое пространство между Душами. Били в одну точку, если смотреть с расстояния нескольких десятков миллионов световых лет. На барьер обрушились миллионы тонн стали и тротила, вырывая огромные бесформенные куски стеклоподобного вещества. Бутоны взрывов расцвели пышным букетом, но в масштабах Вселенных этот локальный ад нельзя было рассмотреть даже с Форпоста. На каждой приграничной планете, на каждой луне, на каждом астероиде, больше футбольного поля, были установлены пушки, ракетные установки и другие устройства, умеющие стрелять.