Он(а). Книга 1

– Отлично, – удовлетворился Эонару. – Идём с небольшим опережением графика…

Эонару готовился преобразовывать в Душе эмоциональную энергию зрителей при выступлении, чтобы она стала «осязаемой». На «Уровне 1», в Радиоактивных Пустошах, шло строительство тех самых коллекторов: день и ночь автоматоны – так называл все автоматические машины с зачаточным ИИ – возводили огромные монументальные сооружения, напоминающие перевёрнутый конус, основание которого уходило вглубь бронеплиты «Уровня 1». Количество энерголиний Эонару заложил вдвое больше необходимого, чтобы избежать проблем, когда понадобится максимальная пропускная способность, да и агрессивная среда Пустошей могла вывести часть из строя.

Всё это нужно, чтобы обеспечить энергией миллионы установок и машин в приграничной области Вселенной для пробития барьера. Рубеж был толщиной около одного светового года – примерно 9,5 квадриллиардов километров. По отношению к размеру Души – сущая скорлупа, но в этой толще нужно было проделать тоннель диаметром около тысячи километров и, главное, не отклониться от ровной прямой. Иначе луч Души, вместо того чтобы зажигать Ядро Симоны, будет пробиваться сквозь барьер, выравнивая его или расширяя, если он будет меньшего диаметра. На это уйдут исполинские значения энергии. Эонару не мог этого допустить, ведь по размерам ядер у него и Симоны почти паритет. Для создания начального углубления в барьере Эонару и понадобилось столько вооружения, чтобы можно было на прокопанную снарядами и взрывами воронку навести Объект-55 на планете Артор.

Артор – самая крупная безжизненная железоиттриевая планета Вселенной Эонару. Планету перенесли на самый край Вселенной для установки на поверхности Объекта-55. Небесное тело было диаметром больше орбиты Урана, с гравитацией треть от земной, было пустынным и безводным миром, с тонкой атмосферой и ядром из антигравитационных элементов в смеси с иттрием. Планету зафиксировали в гравитационной ловушке с помощью шести сверхмассивных «чёрных звёзд». На земле, в районе северного полюса, шла грандиозная стройка Объекта-55.

Под кодовым названием «Объект-55» понимался ускоритель вещества «чёрных звёзд». В простонародье – сверхпушка. Данное орудие имело длину в двести миллионов километров, из них на ствол приходилось более ста девяносто миллионов километров. В стволе разгонялся до нескольких сотен тысяч световых скоростей снаряд из вещества «чёрных звёзд», Объект-57. С помощью данной пушки и того, чем она стреляла, Эонару надеялся пробить барьер, ведь было понятно, что «обычным» вооружением он будет «бурить» барьер сотни лет, а ему нужно успеть за пару часов. Опыты над осколками собственного рубежа показали, что сильно разогнанное «чёрное вещество» в столкновении с барьером аннигилирует с ним в соотношении сто тысяч атомов «чёрного вещества» на один метр барьера. В дополнение, отверстие будет идеально ровным, а выстрел не будет подвержен влиянию гравитации и баллистики.

Эонару стоял под фермой, удерживающей часть будущего ствола, диаметр которого был тысяча сто километров, при толщине стенки орудия в двести километров. Парень, задрав голову, созерцал габариты первой секции ствола, уходящего далеко за пределы атмосферы и исчезающего в пыльно-серой дымке высоко над головой.

– Сколько ресурс ствола? – спросил Эонару.

– Не больше трёх выстрелов, на больше рассчитывать не можем, мне не хватает времени, чтобы закончить разработку более износостойкого материала. И не факт, что такой вообще есть, – начал объяснять Код. – Чёрное вещество медленно аннигилирует с обычным, в спайке с ним, но зато такое покрытие позволяет использовать Объекты-57. С каждым выстрелом защитный слой будет всё тоньше, и после третьего выстрела ствол разрушится. Нарастить толщину слоя тоже не можем: чем больше объём и масса «чёрного вещества», тем быстрее оно аннигилирует, поэтому внутреннюю поверхность ствола собираем в последнюю очередь, перед выступлением.

– Три выстрела… – думал вслух Эонару. – Очень большой риск… Но, видимо, ничего лучше у нас нет. Ты уверен, про Процедуру Око?

– Нет, не уверен. В тот момент выступления, если мои расчёты верны, энергии в вашем теле будет или ровно сколько требуется, или, скорее всего, меньше, что почти означает кому от истощения, – ответил Код и, немного помолчав, что для сверх ИИ – вечность, произнёс: – Я нашёл состав смеси веществ, которые все есть на Земле. Если ты сможешь изготовить её, то у тебя появятся «батарейки» для поддержания жизнедеятельности.

– Наркотики? – недоверчиво хмыкнул Эонару.

– Нет, конечно, нет, – весело ответил Код. – Если кратко, то сверхпитательная смесь с калорийностью в 200 ккал на грамм состава. Если её создать и упаковать в устройство для связи с микрофоном, что будет висеть на поясе, то у тебя будет подстраховка.

– 200 ккал на грамм?! Как это возможно? – ошарашенно вскликнул Эонару. – Но как я её буду пить на сцене? Мешать с водой?

– Нет, если всё рассчитал правильно, то смесь будет практически мгновенно разлагаться при контакте с воздухом, а точнее с кислородом и азотом. Предлагаю катетерную систему впрыска, так мы избежим соприкосновения с воздухом и напрямую будем подавать в кровь.

– Но как мы узнаем, когда подавать состав? – задумался Эонару. – Если рано, то организм будет просто тратить полученную энергию и всё, если поздно – уже ничего не сможет с ней сделать.

– У вас, в реальном мире, все эти устройства для отслеживания состояния организма уже давно придуманы, только нужно софт нормально написать, чтобы данные с датчиков корректно интерпретировались. Причём, эта сеть датчиков будет незаметной, а для электропитания хватит одной батарейки-таблетки. Мы будем подавать состав, когда организм будет истощён, но ещё работоспособен, режим берсерка, если угодно. В таком состоянии ваше тело отключает все ненужные для выживания функции и очень экономно расходует оставшуюся энергию. Это тот самый момент. Мы немного подправим механизм, чтобы голос, мимика и сопутствующие функции тела работали. Будет срабатывать чуть раньше, чем оптимально, но не критично.

– Ты точно из моей головы, а не из другой Вселенной? – улыбнулся Эонару.

– Я из Вашей Вселенной, Носитель, – гордо ответил Код монументальным голосом.

***

Все в этот день волновались, носились, как ужалённые, готовя Эонару. Сам юноша, конечно, тоже переживал, но не понимал до конца, почему остальные так «с цепи сорвались». Эонару сидел за своим столом, читая документ на экране монитора, перед ним стояла чашка кофе с молоком – судя по отсутствию пара и образовавшейся пенке на поверхности, уже давно остывшее. На нём была белая рубашка свободного кроя, лёгкие светло-серые брюки, волосы убраны в высокий и тугой хвост. Стол стоял у окна, занавешенного плотными шторами, и именно сегодня, за многие пасмурные и тёмные дни, решило выглянуть солнце.

– Ты готов? – смущённо спросила Татьяна из-за плеча Эонару.

– Честно, нет, я не знаю, кого я увижу… но уверен, что не истинную Симону, – грустно вздохнул юноша, повернувшись к девушке. – Я очень удивлён, что она ответила на наш запрос и согласилась на видеоразговор, надеюсь, мне удастся её убедить, иначе всё пропало.

– Не сгущай краски, – улыбнулась Татьяна. – Тебе не идёт. И потом, она – твоя возлюбленная…

– На это я и рассчитываю, – уголки губ юноши дрогнули в тени улыбки. Он боялся, что его может «понести» или начнёт нести околесицу от волнения, хоть и понимал, что всё это ему почти чуждо, но…

– Мы с ребятами держим за тебя кулачки, – твёрдо и немного пафосно произнесла Татьяна. – Чтобы тебе не мешать, мы будем в другой комнате, если что – зови, кричи.

– Хорошо, – засмеявшись, ответил Эонару. Татьяна вышла из комнаты, закрыв за собой дверь. Скрипнули петли, щёлкнул замок, затихли шаги в коридоре и установилась тишина.

– Что ж… Всё в моих руках. Не облажайся

Несколько томительных минут прошли как целые жизни, секунды, как назло, медленно бежали. На экране появилось окно видеовызова, Эонару, затаив дыхание, нажал кнопку «Ответить»…

Развернулся чёрный экран, через несколько мгновений Эонару увидел Симону, сидящую перед ним. Время споткнулось и упало. Всё замерло. Симона сидела с опущенными серыми глазами. Под ними были синяки, тональный крем уже не спасал. Кожа была белой и полупрозрачной. Об скулы можно было порезаться. Губы чуть-розовые, но на контрасте с кожей выглядели яркими и живыми. На шее намотан тёмно-бордовый шарф, закрывающий часть подбородка, рыжие волосы распущены и спадали за спину. Руки на столе в белых перчатках с длинными рукавами. Такого же цвета водолазка.

– Так далеко всё зашло… Вены уже под подбородком и, наверняка, уже синие, раз все открытые места закрыты… У меня очень мало времени! Симона, любовь моя, продержись ещё немного. Прошу тебя!– молил Эонару про себя.

– Я получила Ваше письмо, Эонару, можно сразу на ты? – стальным голосом начала Симона, без приветствий и сразу к делу. – Меня заинтересовало то, что ты собираешься сделать. Очень амбициозно и, судя по тем документам и отчётам, что ты прислал в письме, многое уже сделано. Я удивлена, что такое удалось организовать человеку, ещё полгода назад бывшему никем по факту. Если вкратце, то ты хочешь исполнить мои песни, моим голосом и в моём образе. Признаюсь честно, я очень скептически отношусь к подобным громким заявлениям…

Эонару начал медленно меняться, как в первый раз, чтобы Симона успела осознать и понять. Симона смотрела, зрачки медленно начали расширяться, на неё смотрела Нефрита, неотличимая от Симоны, но Симоны прошлого, до того, как жизнь девушки начала сгорать. Нефрита смотрела в пустые и равнодушные глаза Симоны, ужасаясь глубине тьмы, что за ними пряталась. Словно смотрели друг на друга живой человек и его загробная ипостась.

– Да, всё правильно, я хочу исполнить твои песни, Симона, список песен и их последовательность отправлю чуть позже, – проговорила Нефрита голосом Симоны. Это немного проняло певицу, зрачки немного сузились и в них появился блеклый огонёк.

– Спой мне что-нибудь, прямо здесь, прямо сейчас, – почти приказным тоном попросила Симона.

Нефрита, словно ожидая такого вызова, прикрыла глаза, распустила волосы, взмахнула головой, расправляя рыжую копну, и тихо начала петь, с каждым словом распеваясь всё громче и ярче. Слова заполнили всю комнату, притаившиеся под дверью друзья удивлённо переглянулись. Нефрита умела изменять голос под акустику небольшого помещения и создавать атмосферу студии записи, где есть только голос, обволакивающий слушателя. В бирюзовых глазах Симоны на мгновение что-то прояснилось, она посмотрела на поющую Нефриту каким-то другим взором – юным и живым. Оно угасло так же быстро, как и появилось. Снова пришла чёрная пустота. Нефрита закончила.

Повисла пауза. В кадре появился Сэм, Симона его явно не заметила, он положил руку на плечо Симоны, задев шарф. Симону как током ударило, она резким движением плеча скинула руку Сэма, второй в тот же момент придержала шарф, и девушка развернулась к Сэму. Смотрела на него яростным взглядом, готовая разорвать голыми руками, дыхание стало глубоким и частым, глаза не мигали, тело натянуто, как струна.

– Симона, прости, не хотел тебя напугать, – весело сказал Сэм, явно не понимая истинную причину такой реакции. – Я услышал пение и решил посмотреть…

– Сэм. Уйди. Пожалуйста, – чеканя каждое слово, выпалила Симона. – Я же по-хорошему вас попросила мне не мешать!

Симона сверлила взглядом Сэма, если бы взором можно было убить, то от Сэма ничего бы не осталось. Мужчина, поняв, что ходит по очень тонкому льду, решил не испытывать на себе судьбу и гнев Симоны, повёл плечами, развернулся и вышел. Нефрита поняла, что дело не в испуге, а в задетом шарфе, закрывающем рисунок смерти на её шее.

– Никто ничего не знает… – осенило Нефриту, но в лице не поменялась, проницательно смотря на Симону через экран.

– Я хотела бы, чтобы ты присутствовала на моём концерте в качестве почётного гостя. Можно анонимно, если это важно. Я хочу, чтобы ты услышала всё сама, а не по записи, – мягко произнесла Нефрита.

Симона подняла глаза на Нефриту. Дыхание её успокаивалось. Гнев ушёл так же быстро, как и появился. Девушка явно размышляла. После долгой паузы:

– Я согласна, – твёрдо, но безэмоционально ответила Симона.

***

Нефрита попрощалась с Симоной, и звонок завершился. Нефрита без сил облокотилась на спинку кресла. После недолгого молчания произнесла:

– Можете входить, – громко произнесла Нефрита. – Я знаю, что вы за дверьми.

Послышалось какое-то шуршание, и дверь открылась, в комнату ввалились друзья Нефриты. Она развернулась на кресле к ним, пока все рассаживались на диване, подлокотниках и на полу. Пять пар глаз взволнованно и с нетерпением смотрели на Нефриту, а она всё так же сидела, обмякнув в кресле, с закрытыми глазами. Нефрита спустилась в Душу, чтобы просто проораться от бессилия, отчаяния и ярости. По материнской планете пронеслись ударные звуковые волны от крика Эонару. В океанах поднялись многометровые волны, повсеместно начались шторма и ураганы, кое-где начал меняться ландшафт. Крик продолжался несколько минут, пока ярость не начала угасать… Со сбитым дыханием, Эонару осел на землю, сжимая в руке горсть тёплой земли. Успокоившись, юноша взял свои эмоции под контроль и вернулся в реальный мир.

Нефрита открыла глаза, прошло секунд пять, как она спустилась. Друзья ждали, не перебивая тишину.

– Всё хуже, чем я думала, – начала Нефрита тихим, но уверенным голосом. – Физическое угасание уже охватило всё тело Симоны. Ей приходится носить шарф и перчатки, чтобы скрыть это от других.

– Неужели никто не знает? И она не обращалась ко врачам? – спросил Алексей.

– Да, никто не знает, – Нефрита вкратце пересказала ситуацию с Сэмом. – Скорее всего, она обращалась к специалистам, но я полностью уверена, что ничего не нашли. Парадокс такой… болезни… в том, что Симона полностью здорова, прямо патологически здорова, но умирает.

– Сколько? – неуверенно и шёпотом спросила Татьяна.

– Месяцев пять-шесть до впадения в забытье и ещё месяц-полтора после этого – до смерти, – поняв, о чём Татьяна, печально произнесла Нефрита. – Через три месяца мы даём концерт.

Последние слова прозвучали громко и чётко, как скала, противостоящая всем стихиям с начала времён. Все притихли и смотрели на Нефриту, зрачки сузились, черты заострились.

– Мы обязаны обогнать смерть в этой гонке, – не обращаясь ни к кому, сказала Нефрита. – Слишком многое уже сделано, чтобы проиграть этот забег.

– Код, готовь Проект «Лазарь», – сказал Эонару.

Глава 19. Интерлюдия

Две недели до выступления. Конец мая, цветет сирень, и весь город утопает в приземленных облачках всех оттенков фиолетового и белого. Уже довольно жарко. Деревья стоят в изумруде молодой листвы, хвастаясь ею на ветру. Одуванчики желтыми коврами застилают все зеленые области. Жизнь расцвела своей невообразимой и многогранной красотой после долгой, зимней и серой спячки.

Месяц назад пришлось в срочном порядке менять место: слишком много желающих захотели прийти, причем не только из родной страны Эонару, но и из других стран. Репетиции проходили в полном составе: Нефрита, Алексей, Денис, Илья, оркестр и хор – все свободное время проводили в бесконечных перепевках и просмотрах записей репетиций, чтобы найти ошибки и недочеты. Все очень уставали, но не опускали руки. Генеральная репетиция в полном хронометраже запланирована за сутки до концерта: день отдыха и выступление. Нефрита пахала, как ломовая лошадь, за что получала постоянные нагоняи от друзей.

Нефрита стояла в черном облегающем платье с распущенными волосами, туфли стояли рядом, а сама девушка была босиком на деревянном полу сцены. В руках она держала некое устройство. Друзья собрались вокруг нее, недоуменно разглядывая вещицу.

– Ты это хотел нам показать? Передатчик от беспроводного микрофона? – скривил брови Денис.

– Не совсем, – отщелкнув заднюю крышку, сказала Нефрита.

Все уставились на внутреннее убранство передатчика: большая часть пространства была занята пятью маленькими ампулами и странной системой, их обслуживающей. Плата, аккумулятор явно были сделаны под заказ, потому что имели очень причудливую форму. С тыльной стороны, где крепились фиксирующие ремни, был углубленный выступ наподобие штуцера.

– Что это?! – выкрикнул Денис, остальные тоже уставились на Нефриту.

– Это моя подстраховка, – вздохнула девушка. – Вы знаете, как много у меня отнимает сил быть Нефритой и петь голосом Симоны. На концерте, в дополнение к этому, нужно будет заниматься перезапуском Ядра Души Симоны. Я не хочу упасть от истощения в самый ответственный момент, и по формулам Кода было изготовлено это вещество в ампулах. В каждой – десять тысяч килокалорий, итого пятьдесят тысяч, еще одна аварийная упрятана в этом кармане, за пластиковой скобой. Сюда подключаются датчики, крепящиеся на тело в разных местах, а сюда, на штуцер, надевается игла. Все это крепится на пояс, а игла вводится в тело и держится ремнями передатчика. Состав очень быстро разлагается на воздухе, поэтому такой негуманный метод введения в организм.

– Здесь, – Нефрита нажала на кнопку, и обойма с ампулами выскочила наружу, – можно быстро сменить ампулы. У меня три обоймы вместе с этой. Восемнадцать ампул. На большее не хватило средств… слишком экзотические вещества входят в состав. Держите наготове запасную обойму, чтобы оперативно сменить опустевшую.

– Тут, – девушка подошла к столу, где стоял ноутбук. – Программа по мониторингу. Это одно окно, больше ничего нет, здесь нет кнопок – просто отображение. Связь с датчиками по беспроводному протоколу. Слева – сегментированная шкала, от зеленого до черного. Это мое физическое состояние в общем виде. Берется по худшему из показателей. Тут пульс, тут нервная активность и еще несколько показателей. Итак, зеленый – самый большой сегмент, все хорошо, энергии много, проблем нет. Желтый – втрое меньший сегмент, если описывать кратко – усталость. Оранжевый – сильная усталость и еще меньше по размеру. Красный… вдвое больше желтого, состояние истощения организма. Черный – в виде точки, смерть.

Нефрита остановилась, чтобы дать друзьям переварить информацию. Было видно, что многие удивлены, а, например, Виктория – напугана. Наличие черной зоны было явно лишним, но Нефрита решила не скрывать возможные крайние последствия. Продолжила дальше:

– На красном сегменте есть метка справа от шкалы, вот она, – указала пальцем на треугольник, чуть выше середины, ближе к оранжевой области. – Когда индикатор пройдет эту метку, начнут срабатывать ампулы. По одной. Одна ампула, в зависимости от условий и состояния организма в частности, поднимает уровень либо в оранжевую, либо в начало красной. Пока снова не пройдет метку. Все повторится заново.

Молчание. Гробовое молчание.

– Может, стоило сказать об этом несколько раньше? – подумала про себя Нефрита.

– Почему срабатывает так поздно? – задал вопрос Алексей голосом, в котором звенели стальные нотки.

– Особенности моего организма. Если кратко, то это оптимальная зона, когда энергия пойдет именно на поддержание жизни, а не покрытие ненужных для выживания потребностей, – ответила Нефрита.

Ответ явно не устроил Алексея. Он сложил руки на груди. Дарья твердым голосом спросила:

– Почему ты раньше нам не сказал, а говоришь почти в последний момент? По сути, ставишь перед фактом. Что еще ты скрываешь?

– Ампулы пришли только сегодня утром, неожиданно, – проговорила Нефрита, специально игнорируя раздраженные нотки Дарьи. – Простите, что не сказала раньше, но я сама не знала, получится или нет, а давать надежду и потом ее отобрать мне показалось слишком жестоко.

– Я не об этом, – уже не скрывая гнев, процедила Дарья. – Я о том, что ты можешь рухнуть от истощения или вообще умереть! Ты столько времени молчала об этом! Ты о чем вообще думаешь? Или как нам, прикажешь, реагировать на твои слова?!

Нефрита молчала, потупив взгляд. Сейчас было бессмысленно апеллировать к разуму друзей. Оставалось принимать моральные оплеухи. И не сказать, что незаслуженные. С их стороны, они правы, и можно понять, как это все выглядит. Она не могла всего им рассказать, иначе они просто сорвут всю затею, сочтя ее слишком опасной. Ибо две смерти хуже, чем одна. Нефрита в этом аспекте была с ними корне не согласна, но вслух озвучивать такое не решилась бы. Побьют, и, в принципе, правильно сделают. Молчание затягивалось, нужно было что-то сказать, пока ситуация не вышла из-под контроля.

– Ты права, Даша, во всем права, – почти шепотом говорила Нефрита. – Вся затея – риск, и не в праве была утаивать всю глубину этого риска. Простите. Но согласились бы вы помогать мне, зная все это вначале? Не надо отвечать. Для меня жить, зная, что я ничего не сделала, чтобы спасти Симону, ту, которую люблю больше своей жизни, потому что «это опасно», равносильно смерти.

Гнев Дарьи начал угасать. Татьяна потупила взгляд. Алексей опустил руки. Илья и Денис нервно переглядывались. Артем был все так же невозмутим. Внешне. Только Виктория смотрела на нее все еще неотрывным взором.

– Ладно… – произнесла Дарья. – Хоть перестраховалась и сделала эту штуку. С тебя бы сталось и так пойти.

– Я не самоубийца, – немного отрешенно сказала Нефрита.

– Если вся затея не извращенная форма самоубийства, то что же это? – цинично отмахнулась Виктория. Развернулась и пошла за кулисы. Остальные уставились ей вслед. Нефрита закрыла ноутбук, собрала обратно передатчик и положила его рядом. Парни вернулись к гитарам и барабанам, Дарья и Татьяна немного посверлили Нефриту взглядом и тоже направились по своим делам.

Нефрита вышла на балкон, который находился на последнем этаже концертного комплекса и выходил на противоположную сторону от входа, то есть балкон был за и над сценой. Встав у перил, девушка положила руки на нагретые стальные прутья. Здесь была тень, но всё равно было довольно жарко и душно, но хоть солнце не палило в лицо. Нефрита закрыла глаза. Очистила голову от мыслей. Стояла и была единым целым с этим миром. Миром, который очень жесток и несправедлив, но всё-таки очень красив.

– Ты не вернёшься… – сдавленный голос прозвучал за спиной Нефриты. – Ведь так?

Нефрита стояла и не двигалась, она слышала приближение Виктории и знала, зачем та идёт к ней. Нефрита молчала, ждала продолжения. Не оборачивалась, всё так же стоя спиной.

– Ты изначально знала, что эта затея в один конец? Так?! – голос Виктории стал срываться. – Нельзя вернуть одну жизнь, не пожертвовав другой! Законы мироздания непреложны! ТЫ РЕШИЛА ОБМЕНЯТЬ СВОЮ ЖИЗНЬ НА ЖИЗНЬ СИМОНЫ!!!

Последние слова были почти криком, криком Души, что рвётся в бессильных метаниях отчаяния. Нефрита развернулась. Лицо было каменное и не выражало никаких эмоций. У Виктории всё наоборот: сидя на корточках у входа, её била дрожь, она беззвучно рыдала, роняя капли солёных слёз на перегретый бетон балкона, где они моментально высыхали без следа. Нефрита подошла к Виктории и села рядом с ней.

– Я действительно решила обменять свою жизнь на жизнь Симоны, – спокойно начала Нефрита. – Но я не планирую умирать, точнее, это в планы не входит. Повторюсь, я не самоубийца. Если всё пойдёт по самому… сложному сценарию… я буду близка к смерти или даже за этой чертой, но… Не перебивай. Я вернусь! Вернусь с Симоной.

Нефрита надолго умолкла.

– Вика, ты можешь мне кое-что пообещать?

Виктория уставилась на Нефриту опухшими от слёз глазами. Нефрита твёрдо смотрела на девушку.

– Ч-ч-то поо-о-обеща-а-ать? – еле выдавила Виктория.

– Что не дашь другим прервать концерт. Что бы ни происходило на сцене. Пусть там апокалипсис случится, но шоу должно продолжаться! Слышишь? Иначе… – Нефрита оборвалась. – Мы потеряем всё.

Повисла пауза. Обе девушки сидели и смотрели перед собой. Виктория обняла колени.

– Ты единственная всё поняла и не стала никому говорить, – прервала тишину Нефрита. – Остальным я не смогу всё объяснить. Я знаю, что взваливаю на твои плечи непосильное бремя, но мне больше некому довериться… Ты сможешь мне пообещать?

– Обещаю, – сипло произнесла Виктория. Ей было больно, и ещё больнее было от того, что она мало того, что ничего не сможет сделать, ещё и других нужно будет остановить.

– Спасибо, – ласково сказала Нефрита, взяла руку Виктории в свою и несильно сжала её. – Я вернусь, даю слово.

На балконе сидели две девушки, обнимая собственные колени, на лицах обеих была печаль, вокруг проносилась весна, плавно переходящая в лето…

***

– Почему ты согласилась?– размышляла Симона, сидя на заднем пассажирском месте в такси. Она ехала за город, хотела развеяться и старалась избегать всех людей. Машину уже давно не водила из-за всё усиливающейся слабости и замедленной реакции на неожиданные ситуации. Смотрела в окно, как проносятся лесные стены, цветным пятном появляются и исчезают проезжающие навстречу машины. Плащ, шарф, перчатки – полный комплект, и это на конец мая. На неё обращали косые взгляды прохожие. Никто её не узнавал, она, по правде, сама себя давно уже не узнавала в зеркале.