Караван. Исторический роман. Том II

– Долго ты ещё, будешь играть в молчанку? – прервав затянувшуюся паузу, спросил Боброк у Буги, – Что ты на этот раз скажешь в своё оправдание?

– Вероятно самаркандец, который меня сюда послал, перепутал пакеты, – начал рассуждать Буга, – Другой причины я предположить не могу. Но почему вы мне не верите? Я говорю, сущую правду, клянусь господом! Что мне ещё сделать, чтобы вы, наконец, мне поверили? Мне легче было выбросить этот пакет, и никто бы ничего не узнал, да и у меня бы не было никаких проблем.

– Уточни сначала, каким господом? – перебил его Боброк, – А ещё нам уточни вот что. В каком таком месте, наш похищенный дружинник, писал под диктовку твоего самаркандца это послание, и как вы с ним в то место попали?

– Я принадлежу той же вере, что и вы, – начал оправдываться Буга, – А послание, ваш дружинник писал в стане* разбойника Кудеяра, что в тонбовских* лесах и болотах. Когда в прошлый раз мы отправились из Москвы, этот Игнат был ранен тамошними волками, потому его и оставили у Кудеяра, чтобы вылечить. На этот раз, мы с самаркандцем Бури вернулись в тот стан* ещё раз. Там мы и нашли уже выздоровевшего, вашего дружинника. Он у разбойников выращивает в ямах волков, а те, сдирают с них шкуры и продают, в том числе вам и за кордон. Шкуры у тех зверей ценные. А попали мы в этот раз, по велению главного самаркандского посланника Камола, что тот раз приводил миссию в Москву. Мне было велено, после Кудеяра, следовать сюда, а Бури остаться там, чтобы ждать указаний Камола. Тогда Бури и велел Игнату написать это послание, что бы вы это чтиво, сами прочесть смогли.

– Так значит, второго самаркандского посланника Бури зовут? – уточняя, молвил Боброк, – Послание это, Игнат при тебе писал?

– Нет. При его написании я не присутствовал, и даже не знал, что это именно он его написал, пока тот, ночью, перед моим отъездом, сам мне о том не поведал, – ответил Буга.

– А в Москву тебя на этот раз, зачем Камол решил послать? – не унимался воевода.

– Cобирать сведения о туфангах*, – выпалил Буга и осёкся. Ему не нужно было упоминать о туфангах*, что могло для него трагически кончиться. Буга с ужасом посмотрел на князя с воеводой. Эта реплика не осталась незамеченной всеми присутствующими. Они, с какими-то странными гримасами, переглянулись между собой.

– И опять, туфанги*, туфанги, туфанги! – взявшись за голову обеими руками, задумчиво произнёс Дмитрий Донской.

– Так Бури тоже в прошлом году был здесь с Камолом? – спросил у Буги Василий Непряда.

– Да, был, – ответил Буга, – Это он в тот раз похитил вашего дружинника Игната. Он был нужен, как умеющий стрелять из этих, злосчастных туфангов*.

– Как он выглядит? – опять спросил Непряда, – Опиши поподробнее.

– Высокого роста, хорошо сложен, плечи широкие, глаза карие, волосы тёмные, почти чёрные. На левой брови шрам, на кисти правой руки длинный шрам, от мизинца, до соединения большого пальца с кистью. На кисти левой руки, след от ожога, – закончил Буга.

– Я провожал из Москвы всю самаркандскую миссию, в том числе этого человека, – Непряда показал князю с воеводой на Бугу, – Потому, с уверенностью могу сказать, что среди членов этой миссии, описанного им человека не было. Иначе, по таким приметам, я бы его, безусловно, запомнил.

– Ты когда брешишь, себя хоть слышишь*? – вновь обратился к Буге, Дмитрий Боброк, – Послушай, какой ты нам сейчас «ахинеи» наговорил! Самаркандская миссия в прошлом году прибыла в Москву, чтобы каким-то образом получить здесь туфанги*. Тут вопросов нет. Не получив, того, что хотели, миссионеры похитили княжьего дружинника Тюфягина, который, якобы, умеет стрелять из туфангов*. Интересно, зачем он нужет самаркандцам, если туфанги*, те всё равно не добыли? Пойдём дальше. Раненого Тюфягина, самаркандцы оставляют разбойникам служить у тех «псарём» и кормить волков. Опять непонятно. Зачем его воровать, чтобы потом оставить каким-то лесным чучелам? Те что, своих бы «псарей» не нашли? Не получив туфанги* сами, самаркандцы посылают за ними в Москву ни кого нибудь, а первого встречного проводника караванов «сомнительного происхождения». Опять вопрос. Зачем? У Аксака-Тимура что, перевелись настоящие лазутчики? Дальше, больше! Самаркандский лазутчик, добыл из под самого носа у ордынского царя* очень важные и особо-секретные сведения. Но, почему-то, не стал отправлять их в ставку своего правителя в Самарканд, а взял на болота к мало кому известному лесному татю*, к которому он, неизвестно зачем приехал. Наверное, поохотиться на тех самых тонбовских волков*. Опять неувязка. Зачем такие сведения нужны на болотах? Потом почему-то, тимуровский лазутчик вдруг сжалился над русскими князьями и решил с ними поделиться бесценными тайными сведениями о коварных планах Тохтамыша. С чего бы это вдруг? Дальше. Этот самый супер-лазутчик, ничего лучшего не придумал, как взять и передать переписанные иным языком сведения не кем нибудь, а своим же лазутчиком, которого самаркандцы тайно направляют в Москву для сбора сведений об имеющемся здесь секретном оружии. Опять вопрос! Аксак-Тимур что, оглупел окончательно? Ну и последнее. Самаркандский лазутчик, прибывший сюда, чтобы шпионить за нашим огнестрельным оружием, а заодно и известить нас, русских, о коварных планах Тохтамыша, обнаглел до такой степени, что решил ещё с нас, за сведения, переданные самаркандцами, содрать деньги, и причём, немалые. За чужой-то пакет! Отсюда вывод. Среди нас, кто-то полный идиот. Вопрос, кто? Мы, здесь присутствующие, Тимур и его команда, или ты, считающий себя самым умным хазаретянином*, – сказав это, Боброк показал на Бугу, – Ну так кто здесь потвоему идиот, а кто за идиотов других «держит»?

Буга растерянно молчал, стараясь подобрать хоть какие-то слова оправдания, чтобы внятно ответить Дмитрию Михайловичу.

– Ладно, – не стал дожидаться ответа Боброк, – Не будем «толочь воду в ступе» и «переливать с пустого в порожнее». В расход его, и нечего попусту цацкаться!

– За что-о-о-? – буквально завопил Буга.

– Было бы за что, вообще бы повесили! – произнёс боярин Иван Собакин, – А мы тебе, всего лишь голову отрубим.

Собакин с Непрядой подхватили Бугу подруки и попытались тащить на улицу.

– Стойте! – остановил их Дмитрий Донской, – Казнить мы его всегда успеем. Этот человек нам принёс ценнейшие вести, благодаря которым у нас есть возможность спасти себя и свой народ от гибели, а мы его за это, ещё и казним. То, что он наговорил, это конечно полная чушь, но он это мог «наплести» и от волнения, и от перепуга. Да мало ли причин! Если бы он был настоящим лазутчиком и желал нам зла, он бы так подготовился, что «комар носа не подточил» бы. А мы с вами, никогда, и ни за что бы, его не «раскусили». А потому, повелеваю! Поместить этого человека в острог до выяснения обстоятельств. Тех, что он нам поведал, и не только! Относиться с арестантом бережно, не трогать его и пальцем, да кормить, как знатного человека. Пусть он будет у нас, своего рода почётным пленником. А сейчас, уведите его в острог, и делайте, что я сказал.

Собакин и Непряда увели Бугу в острог, а там, отвели ему более просторное помещение с окном на солнечную сторону. Буга перевёл дух. Кажется, пронесло!!! Он ещё живой, и это пока, самое главное. Вот тебе и «яргу»* нойона* Адама Москвалика*, о которых ему по пути в Москву, намекал самаркандец Бури*. Он вспомнил и про одну притчу, которую пытался «вбить» ему в голову этот самаркандец. Заключалась же она в том, что для людей их службы, мало выполнить задачу, или сделать другое «доброе дело». За содеянное, тебе возможно, даже своим же, придётся ещё долго, упорно и бесполезно, как выразился Бури, доказывать, что ты не индюк, да при этом, ещё и не сопливый.

А тем временем, оставшись вдвоём, князь Дмитрий Иванович Донской, и его воевода Дмитрий Михайлович Боброк-Волынский, продолжили обсуждение полученных от Буги вестей. Двумя днями ранее, весть о возможной войне, принёс ещё и один из голубей, прилетевший из города Самара*. Её, с этой птицей, направил «засланный» в Москву булгарин Салимбег. Теперь же, эта весть, имела уже более весомое подтверждение.

– Если бы мы получили весть, действительно написанную рукой Игната, я бы ей ни за что не поверил, – признался воевода князю, – А то, что мы имеем сейчас, вызывает куда большее доверие.

– Ну вот, – усмехнулся Дмитрий Донской, – А ты человека, за такую, не имеющую цены весть, чуть было на казнь не отправил.

– Да это так лишь! Я его, всего-то и пытался лишь припугнуть для острастки, – оправдывался Боброк, – С крыльца, я Ивана с Василием непременно бы вернул. Просто проверил этого несчастного «на вшивость».

– Ничего себе проверочка! – покачал головой Дмитрий Иванович, – Человек, чуть разрыв сердца не получил!

– А как ещё истины добиваться в нашем-то деле? – оправдывался Дмитрий Михайлович, – Здесь ещё и не до такого додумаешься, ради дела-то! Разве я не прав?

– Возможно, ты и прав, – согласился с ним Дмитрий Иванович, – Только нам теперь, уже надо вновь собирать наши потрёпанные дружины, да готовить встречу «незваному гостю» Тохтамышу. Другого тут не дано!

Глава 5: События в торговом городе Казане

Когда Камол ад-Дин со своими спутниками прибыли в Булгар, то Байондура, с его кешиктенами*, там уже не было. Ещё по пути следования в этот город, им были направлены в Арбухим* и Симбер* соответственно, кешиктены* Иландур и Сарыбек, со своими дахами*. По прибытии же в Булгар*, Байондур передал царский фарман* улусбеку* Сабану. В нём указывалось, что Сабан, во главе Булгарского тумена*, должен был заблаговременно прибыть в Арбухим* и там, не переправляясь через Итиль*, ожидать прибытия основных сил Орды*, под непосредственным командованием Тохтамыша. По прибытии к городу, Сабану было велено распустить среди его жителей слухи, что Булгарский тумен* будет ждать там другие, Башкортский и Тюменский тумены*. Дождавшись, они вместе должны проследовать дальше, к Сараю*. У столицы, якобы, должен будет состояться общий сбор всего ордынского войска, выступающего в поход куда-то на юг, для усмирения одного из взбунтовавшихся народов. Кроме этого, Сабану было велено выделить хазар* аскеров*, и передать его под командование вновь назначенного эмира*, булгарина Бек-Тута. Во главе этого хазара*, Бек-Тут должен проследовать в Казан*, для выполнения «важной миссии». Вдальнейшем же, он соединится с объединённым войском Тохтамыша, следующим к Москве, став у Сабана манкылой*. Сабан при этом, ознакомившись с фарманом*, поморщился. Великий царь* ему перестал доверять даже то, что теперь наверняка знают эти простые, прибывшие вместе с Байондуром, кешиктены*, так как замысел этой «важной миссии», от него был скрыт. Кроме того, Тохтамыш в его тумен*, назначил командовать манкылой* незнакомого ему доселе эмира*, но при этом, даже не посоветовавшись с Сабаном. Подобного, со времён Берке*, не позволял себе ни один ордынский правитель, включая Узбека с Джанибеком. Но после фиаско на Саснак Кыры*, Сабан прекрасно понимал своё положение. Поэтому, он безоговорочно передал в распоряжение Бек-Тута манкылу* своего тумена*. Последний, приняв командование, вместе с Байондуром и оставшимися кешиктенами*, поспешили покинуть Булгар* и отбыть в Казан*. Сабан же, продолжил спешно готовить к выступлению в поход Булгарский тумен*. Не застав Байондура, Камол ад-Дин со своим сопровождением, также не стал задерживаться в этом городе. Пополнив провиант, он сразу поспешил следом за Байондуром и Бек-Тутом.

Прибыв в Казан*, миссия Камол ад-Дина остановилась в караван-сарае* с необычным для восприятия посланца* названием – Татарстан. Глядя на арабскую вязь с названием, Камол ад-Дин невольно подумал: «Кыпчаки считают себя татарами*! Булгары стали именовать себя татарами*! А мы тогда кто»? При этом, посланец* имел в виду чагатайцев*, которых тоже принято было называть татарами*. Он прекрасно знал историю этого понятия. Войско Великого полководца и завоевателя Чингисхана делилось на монголов и татар. При этом, татарами звались все воины немонгольского происхождения. В основном, это были представители завоёванных каганом* народов, влившихся затем в войско своего завоевателя. Монголы в этом войске составляли явное меньшинство, но это была его элита. К татарам же они, относились с пренебрежением, потому и само это понятие, тогда было скорее нарицательным. Но как всё изменилось за менее чем пару сотен лет! Монголы, как таковые, почти растворились среди завоёванных ими же народами. Коренной улус* Угедэя, стал китайским. Там даже коренных монголов, по большей части считают такими же китайцами. В улусах* Джучи и Джагатая, даже потомки Покорителя вселенной* предпочитают называть себя татарами*, не говоря уже о живущих здесь народах. Некоторые, такие как кыпчаки, булгары и прочие, да и его, Камол ад-Дина чагатайцы*, даже гордятся новым для себя наименованием. При этом, наоборот, наименование монголы, стало нарицательным. Чисто же монгольские наименования «мужчина» и «женщина», теперь прочно закрепились в сознании большинства народов, как неприличные, матерные слова. И никто даже не утруждает себя узнать их элементарный смысл. А оставшийся четвёртый улус*, так тот лучше вообще в этом отношении не упоминать. Там или не знают, или знать не желают, не только о прошлой принадлежности к Великой державе Покорителя вселенной*, но даже и о самом Чингисхане.

Устроившись, Камол ад-Дин дал своим людям отдохнуть до утра следующего дня. В отдыхе нуждался и он сам, так как следовал со своей миссией от Самара*, буквально изгоном*, не останавливаясь даже в Булгаре, где до этого мечтал побыть несколько дней и посетить знакомых с прошлого года, местных жителей.

Рано утром посланец* разбудил Чембара с Вождей и объяснил им, как искать дорогу в селение Таш-Кичу**, где их должен будет ожидать Хлын, или кто-то другой, но знающий обоих братьев в лицо. Когда они уехали, Камол ад-Дин собрался сам и пошёл искать миссию Байондура, которая, по его представлению, должна была остановиться тоже в каком нибудь караван-сарае*. К обеду, он их обошёл практически все, но нужной для него, так и не было. Камол ад-Дин решил отыскать миссию своего приятеля, при содействии местного вали*. Он проследовал в городской эмират*, где и встретил Байондура. Тот, в свою очередь, тоже решил отыскать Камол ад-Дина, при помощи этого же эмирата*. Байондур рассказал, что прибыв в Казан*, аскеры* Бек-Тута разбили на пустынном месте на краю города стан* из отаков*. Так как поблизости караван-сараев* не оказалось, а кешиктены* Байондура хотели находиться поближе к аскерам* Бек-Тута, то нашлись отаки* и для них. Байондур предложил и Камол ад-Дину с его людьми переселиться в отаки*, но тот отказался. Причина была в том, что посланец* уже успел отправить двоих своих людей к ушкуйникам*. А этим его людям, был известен лишь караван-сарай* Татарстан. Поэтому, Чембар с Вождей, могут не сориентироваться, после прибытия от ушкуйников*, решил Камол ад-Дин. Тогда, решено было, устроить в караван-сарае* Татарстан, конного чопара* из аскеров* Бек-Тута, чтобы в случае какой необходимости, была возможность быстро предупредить эмиров* хазара* о готовности ушкуйников* к нападению на урусовских* торговцев.

Прошло четыре дня, но Чембар с Вождей не появлялись. Камол ад-Дин, Бек-Тут, Байондур, Нахал и Дурбай, ежедневно выходили и раз за разом осматривали лабазы* и уйнинги* урусовских* торговцев. Их также интересовали причалы, возле которых скопились торговые суда урусов*, близрасположенные тораки* булгар, проживавших в предместье Казанской цитадели*. В первый день «прогулки», «гостей» сопровождал, сам вали* города, рассказывая в подробностях, где и что расположено, а также, кому и что принадлежит. Мимоходом, им вали*, также пояснял, где, какие и сколько товаров может храниться в многочисленных зенджирах* на берегу Волги*. В остальные дни, эти люди уже прогуливались сами, высматривая и «вынюхивая» всё, что каждого из них интересовало. Больше всех, в этом преуспевал Бек-Тут. Ведь ему, со своими аскерами*, вскоре практически придётся «штурмовать» эти строения. Поэтому, от того, как он загодя всё разведает, зависел успех намечаемого дела. В течении трёх дней, все разведывательно-поисковые мероприятия были закончены. На четвёртый день, эти люди также вышли на прогулку, но уже скорее бесцельную. Шли они по исследованным местам, весело разговаривали ни о чём, или просто глазели по сторонам. Вдруг Бек-Тут обратил внимание на голубятню, стоявшую на крыше одного из зенджиров*. В ней с голубями возился русоволосый паренёк, лет десяти. Бек-Тут попросил своих спутников замедлить шаг, а сам по прибитой к стене зенджира лестнице, поднялся на голубятню. Его спутники прошли ешё шагов двадцать и остановились, в ожидании Бек-Тута. А тот, в это время, завёл разговор с мальчуганом.

– Тебя как зовут? – обратился он к мальчугану.

– Ивашка, – ответил парень.

– Голуби твои? Ивашка! – спросил Бек-Тут.

– Мои, – ответил паренёк, – Чьи же ещё?

– Я тоже любитель голубей, – сказал Бек-Тут, – Ты ими, случайно, не торгуешь?

– Торгую, – ответил парень, – Выбирай, какие нравятся.

Бек-Тут внимательно осмотрел голубятню и голубей. Возле одной из её стен, были смонтированы отдельные четыре клетки, в каждой из которых сидело от трёх, до пяти голубей. Остальные голуби крутились вокруг парня в общем помещении голубятни. Над ней в это время кружило ещё с десяток голубей.

– Мне нравится вон тот, рыжий, и тот, белый, – показал Бек-Тут на голубей, сидевших в клетках вдоль стены.

– Эти не продаются, – ответил парнишка, – Это голуби моего тяти. Он их даже из клеток не велит мне выпускать. Занимается с ними только сам. Мне разрешено их лишь кормить и поить.

– Почему же они такие бесценные? – спросил Бек-Тут, – Они что, золотые яйца несут?

– Золотые яйца не несут, – ответил парень, – Но свезли их сюда издалека. В этой клетке, из Рязани; в этой, из Нижнего; в этой, из Москвы; а в этой, аж из Твери.

– И зачем их из такой дали нужно было везти? – спросил Бек-Тут.

– А мне почём знать? – ответил парнишка, – Это знает только мой тятя, да старшие братья.

– Ивашка! – окрикнул парня женский голос снаружи, – Вылазь, пора домой.

Бек-Тут посмотрел наружу, откуда раздался женский голос. Возле зенджира*, где находилась их голубятня, стояла красивая девушка. К ней тут же подошёл Нахал и начал приставать, говоря всякие пошлости и хватая девушку своими руками за различные части тела.

– Он пристаёт к Марусе, моей сестрёнке, – пожаловался Бек-Туту парнишка, при этом начав вылезать из голубятни.

– Ладно! Насчёт голубей поговорим завтра, – сказал Бек-Тут, также вылезая из голубятни, – А с этим хамом, я сейчас поговорю по душам и разберусь, как следует.

Бек-Тут схватил Нахала за руку и стал оттаскивать от девушки.

– Давай отойдём в сторону и поговорим, – предложил он охамевшему кешиктену*.

– Ты что сюда лезешь? – стал «наезжать» на него Нахал, – Тебе что, больше всех надо? И вообще, кто ты такой? Ты никто, и звать тебя, никак! А я, знаешь, кто я такой есть? Да я тебя сейчас …!

Другие же ордынцы в возникший конфликт не вмешивались. Маруся, схватив Ивашку за руку, стала тоже покидать место конфликта. Нахал вырвался от Бек-Тута и попытался преследовать девушку. Но Бек-Тут вновь поймал его за одежду, не давая высвободиться из своих цепких рук. Однако, Нахал продолжал двигаться вслед за девушкой с парнишкой, волоча за себой и Бек-Тута. Все остальные потихоньку следовали за ними. Это «преследование» продолжалось значительное время, пока девушка и парнишка не подошли, вероятно. к своему дому, а потом скрылись во дворе за калиткой.

– Я завтра обязательно сюда приду и непременно её засватаю, – не унимался Нахал, высказывая недовольство в адрес Бек-Тута, – А ты занимайся своим делом и не лезь туда, куда тебя не просят, булгарин. Ты меня понял?

– Вот завтра иди и сватай, – ответил Бек-Тут, – А сегодня, ты, как раз мешаешь мне заниматься своим делом.

– Я кешиктен*, или мандалина? – никак не мог успокоиться Нахал, – Почему мне мешают всякие тут …?

Предвидя нежелательные последствия, в конфликт вмешались и остальные присутствовавшие. Байондур и Дурбай подхватили Нахала под руки и все вместе вернулись в расположение временного ордынского стана*. Камол ад-Дин же, вернулся к себе в караван-сарай*. Там ему и сообщили, что Чембар с Вождей, пока не вернулись.

Утром, когда солнце уже достаточно поднялось над небосводом, но ещё недостаточно прогрело воздух и землю, Бек-Тут разбудил слишком заспавшехся Байондура и Нахала.

– Что спать мешаешь? – недовольно хмыкнул Нахал, – Нам сегодня ведь спешить не куда?

– Ты же свататься собирался? – напомнил ему Бек-Тут, – Невесту ведь проспать можешь?

– А твоё какое дело? – недовольно промычал Нахал, – Ты теперь целый эмир*, а мы всего лишь скромные кешиктены*. Вот и занимайся своими аскерами*, а к нам не лезь. Мы теперь с тобой, как гусь и баран. У нас своя «свадьба», а у тебя своя.

– Нет уж! – возразил Бек-Тут, – Пока мы в этом городе, я среди вас катта*! Я головой отвечаю перед царём* за успех порученного нам дела. Потому, с этого момента, будете мне повиноваться беспрекославно. У меня здесь главная военная сила! Ещё кто вякнет, хоть одно слово, голову мигом с плечь снесу, а царю* доложу, что так и было.

– Постой, – с недоумением взглянул на него Байондур, – Это как же получается?

– А так и получается! – Бек-Тут встал, взял свою походную сумку, вытащил оттуда фарман* и протянул Байондуру. На фармане стояла печать самого Тохтамыша. Нахал придвинулся к Байондуру и они, молча, начали читать. В фармане* говорилось, что с момента прибытия в Казан* и до окончания следования в Арбухим*, обязанности катта* эмира* над всеми, возлагаются на Бек-Тута. Всем остальным предписывалось повиноваться ему беспрекословно. За неповиновение, Бек-Туту предоставлялось право, казнить провинившихся на месте, без каких либо разбирательств. До этого момента, о существовании данного фармана*, ничего не знал даже Байондур. Для всех остальных, этот «сюрприз» Бек-Тута, также явился полной неожиданностью.

– Ну что же, сегодня твоя взяла, – недовольно произнёс Нахал, закончив читать фарман*, – Но что ты будешь делать, когда твоя власть надо мной закончится? Мы ещё не последний день живём на этом свете?

– Для кого-то, он может стать и последним, – стал намекать Бек-Тут, – Кого-то, возможно даже завтра придётся хоронить со всеми воинскими почестями. Это война, у которой свои законы!

– Ладно, что от меня требуется? – сразу поменял тон разговора Нахал, зная крутой нрав Бек-Тута. Тот редко когда просто так «бросал слова на ветер».

– Сейчас ты пойдёшь «свататься» в дом вчерашней девушки, – начал пояснять Бек-Тут, – Делай там что хочешь. Развлекай, всех кто будет в тораке*, смеши их как клоун, обещай золотые горы. Можешь даже немного прелюбодействовать, если «невеста» тебе позволит. Не мне тебя в этом учить! Нужно сделать так, чтобы никто из них, как можно дольше, не смог выйти из уйнинга* и наведаться на вчерашнюю голубятню. Байондур тебе поможет. Это на случай, если в уйнинге* окажутся лишние люди. Нужно будет сделать что-то ещё, чтобы их остановить, пока я буду заниматься той самой голубятней. Но смотрите, за жизнь девушки и вчерашнего мальчёнки, отвечаете головой. Ясно?

– Мне будет лучше находиться в караван-сарае* вместе с Камолом, – возразил Байондур, – Возможно сегодня, от ушкуйников* вернутся его люди. А меня пусть заменит Кутлук-Бек.

– Я пойду с Нахалом, – вызвался Дурбай.

– Хорошо, – согласился Бек-Тут, – Быстро собираемся, и уходим. С голубятней, я думаю, закончу быстро. Потом вернусь сюда и буду у себя.

Собравшись, Байондур вскочил на лошадь и умчался в караван-сарай*, где проживал Камол ад-Дин. Бек-Тут, Нахал и Дурбай, пешком направились к предместью, где проживали торговцы-урусы*. Их уйнинги* и булгарские тораки*, разделяла полоса, застроенная зенджирами* урусов*. Ордынцы* подошли к нужному строению. В голубятне и рядом с ней, никого не было.

– Слава Всевыщнему, мы успели! – произнёс Бек-Тут, – Дальше ваша очередь. Делайте, как я сказал, и смотрите не осрамитесь.

– Нахал с Дурбаем ушли дальше. Подойдя к знакомому со вчерашнего дня тораку*, они вошли во двор. Дверь в уйнинг* оказалась открытой и кешиктены* без труда оказались внутри помещения. В горнице находились лишь Маруся с Ивашкой.

– Вы что, здесь совсем одни? – осведомился Нахал.

– Отец с братьями, в лабазах*, мать на базаре*, – ответила девушка, – Мы вот тоже уходить собираемся.

– Куда уходить? – начал возмущаться Нахал, – Я к ней свататься пожаловал, а она уходить? Нет уж, будем ждать родителей. Такие женихи как я, редкость. Я правильно говорю, а, Дурбай?

– Это у нас жених нарасхват, – начал вторить ему Дурбай, – Лучше, в нашем городе, ты век не сышешь.

– Родители придут только к вечеру, – ответила Маруся, – А жених мне не нужен. У меня он уже есть. А вы лучше уходите из дома, пожалуйста! Мне нужно закрывать дом. У нас с Ивашкой, ещё много дел.