Караван. Исторический роман. Том II

– Совсем пошла в разнос, обнаглевшая новгородская дерьмократия, – выпалил он, – До самого Казана* добралась!

Нахал сразу воспринял сказанное, как намёк на то, что собеседник принял его сторону и обрадовано воскрикнул, – Ну чтож вы стоите, развязывайте!

– Ни в коем случае! – собрав все силы и хрипя от раны в лёгкое, закричал Карп, – Он вас обманет. Это джандар* самого ордынского царя*. Он здесь по очень важному и тайному делу.

Анфал внимательно посмотрел на Нахала. Судя по одежде, это действительно могла быть «важная птица» из Сарая*. В отличие от простых ушкуйников*, Анфал узнал от Хлына, что ордынцы* хотят их использовать для нападения на купеческие корабли, а потом, вместе с оставшимися торговцами, уничтожить. Знал он и о намерениях некого посланника, из далёкой страны, «ватмана» Темирбека, о котором так много ходит слухов по всем базарам* ордынских, да и не только, городов. Нужно бы расспросить этого несчастного, пока не подох, что ему известно о готовящемся завтра деле.

– Ты кто такой есть? – обратился Анфал к Карпу, – И что здесь делаешь в ночь-то глухую?

– Зовут меня Карпом, – хрипя, начал отвечать тот, – Я сын казанского купца Никифора. Мой отец, здесь ещё и староста среди местных купцов. А сюда я приплыл, чтобы казнить этого подонка, который обесчестил мою сестру. Вот я и хотел его поджарить как поросёнка, а потом одеть в кабанью шкуру и оставить стервятникам. Мне лишь жаль, что так всё случилось, и я не смог этого сделать.

– Я и сам вижу, что он конченый негодяй, – ответил Анфал, – А ты оказывается, смелый человек, купцов сын! Не побоялся в одного, пленить этого верзилу, да ещё забрести с ним для казни в такую глушь?

– Он врёт! Он был не один, – завопил Нахал, – Тут, где-то спрятались его брат-отрок и красавица-сестра. Поищите их. Далеко они уйти не могли.

– Не верь ему, он врёт, – с силой выдавил Карп, – Я здесь, абсолютно один. А его, не вздумайте развязывать. Он вас обманет и удерёт.

– Брешите вы оба, – сказал Анфал, – А ватману брехать, нехорошо! Я ведь, могу и обидеться! Отпускать же я никого не собираюсь. Анфал свидетелей не оставляет, ни плохих, ни хороших, ни правых, ни виноватых, ни старых, ни малых. Зарубите это себе на носу! Просто так, я никого не казню. Но!!! Если ты купцов сын выживешь, что врядли, то у тебя одна дорога, к нам в ушкуйники*. А тебе, царский холуй, если хочешь жить, придётся мне послужить. Но вначале ты мне расскажешь всю правду, зачем ты, и такие как ты, приехали в Казан*, и что собираетесь делать дальше. Если соврёшь, а я кое-что уже знаю, мы сделаем то, что не успел купцов сын. Свинная шкура, у нас осталась. Отрока и девчёнку мы сейчас найдём. Нука братва лесная! Кто из вас первым найдёт девчёнку, тому я отдаю её до утра понаслаждаться. Это вполне справедливо! Да, купцов сын? Ты что, уже неживой?

Анфал подошёл ближе и толкнул голову Карпа носком ноги. Та, безжизненно откинулась в другую сторону. Карп был мёртв.

– Жалко! – произнёс Анфол, – Он бы нам ещё понадобился. Ну чтож, ищите тогда его брата с сестрой. Моё слово, остаётся в силе.

Большая часть ушкуйников разбежалась по кустам искать предполагаемых родственников умершего.

– А ты, что притих, давай рассказывай! – напомнил Анфал Нахалу.

– Я об этом ничего не знаю, – попытался уйти от ответа кешиктен*, – Цель прибытия сюда, известна лишь нашему эмиру* Бек-Туту. Мы люди подневольные и не должны знать о задумках своих эмиров*.

– Разве я тебя спросил, знаешь ты, или не знаешь? – задал вопрос Анфал, – Меня это, совершенно не интересует! Я велел тебе всё честно рассказать. Второй раз, вопрос повторять не буду. А коли ты ничего не знаешь, тогда, как я обещал, мы продолжим экзекуцию. Думаю, это тоже будет очень даже полезно и справедливо.

Анфал взял из костра наполовину обгоревшую палку, и её горящим концом, вставил через одежду, в орку* Нахалу. Тот дико вскрикнул от боли, и подпрыгнул на кресте.

– Не надо! – закричал он истощным голосом, – Пощадите меня! Вы что, не люди? Я всё расскажу, как есть.

– Он вспомнил, что мы, оказывается, тоже люди! – ехидно усмехнулся Анфал, – А он тогда кто? Но, насчёт желания рассказать, это уже совсем иной разговор! Надеюсь, ты помнишь, что врать нехорошо, а ты уже, два раза соврал. Третьего, уважаемый, я тебе позволить не могу. Меня мои люди, просто уважать перестанут. Давай, начинай. У нас мало времени, и так с тобой бестолку провозились тут …!

– Сюда мы прибыли, чтобы отобрать корабли у торговцев-урусов*, – сбивчиво начал Нахал, – Нам, в этом, должны помочь ушкуйники*. Потом, этих ушкуйников*, а с ними и торговцев, Бек-Тут должен будет истребить, как никому не нужных. Запомните, это поручено Бек-Туту, а ни мне! Он особо ненавидит всяких джете*, и очень жестоко с ними расправляется.

– Не надо философии, мы не греки, – поправил его Анфал, – Давай дальше.

– Захваченные корабли, мы должны перегнать в Арбухим*, – продолжил Нахал, – Туда, подойдёт с войском Тохтамыш. Он идёт воевать на Москву. Поэтому, мы переправим его войско на правый берег в Симбер*. Переправа между этими городами слабая, и по ней войско будет переправляться очень долго. Поэтому, Тохтамышу и понадобились корабли урусов*. Когда войско будет переправлено, корабли по течению будут сплавлены в Хаджи-Тархан*, где из них будет создана торговая флотилия, которой у Орды* до сих пор пока нет. Для сплавки кораблей в Хаджи-Тархан*, сюда прибыл кешиктен* нашего царя*, Кутлук-Бек, который раньше был алдакчи* и знает толк в этом деле. Все ценные товары, которые будут захвачены на кораблях и в береговых лабазах* торговцев, этими же кораблями будут доставлены в Сарай-Калмук*, а оттуда переправлены в Сарай*. Доставить их туда сразу, этими же кораблями, возможности нет. Кутлук-Бек говорит, что на реке Саре*, много отмелей, где большие суда не пройдут, сядут на мель. Тохтамыш же идёт на Москву, чтобы наказать урусов* за Саснак Кыры*, где те разбили беклярибека* Мамая.

– Довольно! – прервал его Анфал, – Дальше, уже философия. Она, нам не интересна. За то, что рассказал, мы пока оставуляем тебе жизнь. Ну а дальше, как будешь себя вести. Я тебя, назначаю крестоносцем. Да не дёргайся ты так! Что шарахаешься не по делу? Веры менять тебе не надо. Будешь, следовать с нами туда, куда понадобиться и тащить за собой этот каменный крест, на котором сейчас сидишь. И как тебя ещё после при этом называть? Ты теперь и есть крестоносец, в прямом смысле! А чтобы ты, ничего худого не задумал и не пытался сотворить, например, удрать, за тобой будет посматривать наш надёжный человек. Пахом, подойди сюда!

Из толпы, стоявших полукругом ушкуйников* вышел огромного роста и телосложения верзила. Он подошёл к Анфалу с Нахалом.

– Это теперь, твой «ангел-хранитель», – представил Пахома Анфал, – Слушайся его во всём, и не вздумай «дёргаться». Мало того, что он может из тебя шашлык сделать, он, кроме всего прочего, единственный среди ушкуйников*, как это у вас называется? Вспомнил, болавоз*. Он ялдонит всё живое, что только движется. Если будешь плохо себя вести, он в тебя так свою ялду впендюрит, мало не покажется. Пахома может выдержать разве что его собственная ослиха, да и та, при случке с ним, потом долго орёт от ужаса «и-а, и-а». Так что имей это в виду! А твоя ослица, Пахом, пусть помогает этому чудаку на букву «мыслете»*, крест таскать, иначе мы его надорвём раньше времени, а он нам ещё понадобится. Тягловая сила никогда и никому не была лишней.

Стоявшие полукругом люди, разразились весёлым хохотом.

– Ну а теперь, всем всё приготовить, и ждать моей команды, – обратился он к своим ушкуйникам*.

Тем временем Авмросий, переплыв через Волгу*, прибежал домой к отцу, и всё рассказал о случившемся за Волгой*.

– Где ты в последний раз видел Карпуху с Маруськой? – спросил у него Никифор.

– Я их только слышал, – ответил тот.

– Где это было? – переспросил купец.

– Они кричали с берега и звали меня к себе. Но я не мог к ним пробраться. Между нами было много этих, страшных людей, и я сразу кинулся в реку.

– Ясно, они могли ещё ждать, пока ты уже плыл сюда, – сказал Никифор, – Побудь здесь с Ивашкой, а я пойду, покараулю их на берегу.

Купец прибежал на берег Волги*. Он долго бегал вдоль берега, присматривался к воде и всматривался в другой берег. Кроме тихого всплеска волн о берег, Никифор ничего больше не слышал. Когда он ещё раз внимательно всмотрелся в очертания противоположного берега, то ему показалось, что вдоль круч, действительно мерцают едва заметные огоньки, и их, не так уж и мало! Покричав ещё немного, купец потерял всякую надежду дождаться своих детей, и вернулся домой.

– Ты помнишь своего благодетеля-голубятника в лицо? – спросил он у Ивашки.

Передумав к тому времени всё что можно, Никифор решился на последний рискованный шаг, обратиться за помощью к тем самым ордынским аскерам*, что расположились в стане, на краю города. «Двум бедам не бывать, а одной не миновать», вспомнил купец известную пословицу. Он, теперь начал обдумывать, как лучше соврать ордынцам*, если начнут распрашивать, об ихнем негодяе и его голубятне. Задумок было несколько, но какая из них предпочтительней, купец впопыхах не мог определиться.

– Я его запомнил, – не сразу, но ответил Ивашка.

– Тогда бежим в стан, – сказал Никифор детям, и добавил, – Сразу, все втроём.

Они прибыли в ордынский стан* и спросили у караульных, где найти ихнего «большого человека». Ивашка стал описывать, как тот выглядит.

– Он у себя в алычаке*, – сказал один из караульных, не дожидаясь, пока тот закончит описание. Одновременно, караульный указал рукой на шатёр эмира*. Через мгновение, все трое буквально влетели внутрь, да так, что караульный на входе, даже не успел сделать какого либо движения, чтобы их остановить.

В этот самый момент, в середине шатра находились Бек-Тут с Кутлук-Беком, обсуждая дела на завтра.

– Это ещё кто такие? – выкрикнул Кутлук-Бек, – Кто разрешил?

– Оставь их, – успокоил его Бек-Тут, – Кое-кого я уже знаю. Просто так эти люди сюда прибыть не должны. Значит, что-то у них действительно случилось серьёзное, или непоправимое.

– Случилось! – воскликнул Никифор, – И может случиться куда хуже, если вы, ордынцы*, не примете меры.

– Переведи дух и расскажи толково, – посоветовал ему Бек-Тут, – Что у вас там случилось?

– В городе разбойники, – начал купец, – Когда ещё были сумерки, они возле причалов кораблей схватили одного вашего, и двоих моих сыновей с дочерью. Посадили их в лодку, и увезли на тот берег. У вашего на шее оберег* такой, из золота, да рогатым конём. На том берегу, они их привели к каменному кресту стригольников*, где пытали. Но вот он, смог от них сбежать и приплыть обратно, – Никифор указал на Авмроську, – А до этого днём, те тати* расхаживали вдоль причалов и лабазов*, и что-то высматривали. Соседский парень Асташка, пытался у них выяснить, что эти тати* тут делают. Так те на него напали и ранили саблей в живот. Он, вот только что умер у себя дома.

Немного придя в себя, Никифор понял, что складно врать, у него не совсем получается. А эмир* спокойно смотрел на купца. О завтрешнем нападении ушкуйников* Бек-Тут конечно знал, но то, что они так бестолково поступят, тем самым обнаружив себя, для эмира* было невдомёк и естественно нежелательным, как и все прочие нежилательные неожиданности. Бек-Тут обдумывал, что ответить посетителям и делать дальше. Неожиданно в шатёр вошёл его ясаул* и сообщил, что эмира* хочет видеть только что вернувшийся из побывки, сотник Бек-Ярык, который был родом из какого-то пригородного селения. Эмир* велел отпускника в шатёр не пускать, а подождать снаружи. Затем, он велел Кутлук-Беку присмотреть за посетителями, а сам вышел из шатра.

– Что случилось? – спросил эмир* Бек-Ярыка.

– Беда, – ответил сотник, – Я узнал от родни, что сегодня утром ушкуйники* напали на селение Таш-Кичу**, что в пяти фарсахах* от Казана*. Они перебили всех жителей, а само селение сожгли дотла. К Таш-Кичу**, они приплыли по речке, что течёт через это селение со стороны вятских лесов, а уплыли по ней же, но в сторону Волги*.

Глава 6: Головные боли Исы-Бека и признания Насреддина.

Перед самым началом похода Тохтамыша и его войска на Москву, из Самарканда в Сарай ал-Джедид* вновь прибыл Насреддин. Но был он не один. Вместе с ним, Умар-Шейх направил молодого, но талантливого тимуровского амира* Нур ад-Дина. Тот был специально отозван из похода Тимура в Мазандаран* для участия в московском походе в составе ордынского войска. Нур ад-Дин должен был, наблюдая со стороны, оценить уровень боевой подготовки данного войска, при взятии достаточно укреплённой крепости. При этом, он также должен был заимствовать у ордынцев* наиболее приемлемые методы штурма крепостей, которые будут обороняються от натиска штурмующих, имеющимся у их защитников огнестрельным оружием. С этой целью, Умар-Шейх велел амиру*, пребывать в Орде* инкогнито. Он перевоплотился в торговца Вули, якобы закупающего для нужд войска Тимура, пеньку. Это являлось хорошей ширмой для того, чтобы вмсте с ордынским войском отправиться в земли урусов*, где данный товар производился в избытке. Насреддину же при этом, ставилась лишь одна задача, препроводить Нур ад-Дина к месту назначения, то есть в город Сарай ал-Джедид*. Чтобы меньше привлекать к себе внимание, Умар-Шейх велел им добираться до ордынской столицы без вооружённого сопровождения. Но так как одиночное, и даже путешествие по голодной степи парой, были делом неоправданно рискованным, то Насреддину с Нур ад-Дином было рекомендовано добираться в Сарай ал-Джедид*, присоединившись к попутному каравану, который обязательно сопровождался бы, хотя бы слабым охранением. По прибытии в Сарай*, Нур-ад-Дин должен был связаться с посланцем* Тимура Камол ад-Дином, а тот уже вывести его на Урлук-Тимура*, или Ак-Бугу*. Те же, в свою очередь, и должны были решить вопрос отправки «Вули» с ордынским войском к Москве. Однако, прибыв в Сарай ал-Джедид*, чагатайцы, Камол ад-Дина там не застали. У Нур ад-Дина оставался другой вариант, данный Умар-Шейхом на крайний случай. Он должен был обратиться к Ак-Буге* напрямую. В то же время, Насреддин об этом варианте ничего не знал, да и знать был не должен.

Поселившись, как было заранее обговорено, в караван-сарае* Ашулук, Насреддин посоветовал сопровождаемому напарнику, поискать другой вариант. Он вознамерился обратиться к уже знакомым ему до этого, влиятельным ордынцам*. При этом, Насреддин имел в виду Ису-Бека, при посредничестве которого, принимал под своё командование тумен* его брата Едигея*. Нур ад-Дин согласился, оговорив при этом, что тоже попробует кое-что предпринять. На следующий день, Насреддин отправился в город на поиски Исы-Бека. Воспользовавшись этим случаем, Нур ад-Дин в свою очередь направился искать бек-сарай*, в котором проживали тимуровские советники ордынского царя*, Урлук-Тимур* и Ак-Буга*. Связавшись с последним, «Вули» узнал, что оба советника царя* также намерены отправиться в московский поход.

– Нельзя ли обеспечить для меня в ордынском войске хотя бы место простого аскара*? – спросил Нур ад-Дин у Ак-Буги*.

– Ну и зачем нам это надо? – ответил царский советник, – Тебя в первом же бою может сразить какая нибудь шальная стрела, а мы за это будем в ответе? Кому это нужно? Лучше я возьму тебя к себе простым нукером*, и будешь наблюдать за боем сколько угодно вместе со мной. Давай только придумаем тебе какое нибудь имя!

– Мне его уже дал сам Умар-Шейх. Теперь я Вули.

– Вот и прекрасно, – согласился Ак-Буга, – Готовься к походу.

Нур ад-Дин вернулся назад в Ашулук, где отдахая с дороги, стал дожидаться Насреддина. А тот, тем временем, как и хотел, разыскал Ису-Бека. Проблем при этом, не возникло. Зная, что Иса-Бек является здесь амиром-темником*, или по ордынски эмиром-темником*, Насреддину не составило труда установить места дислокации сарайских туменов*, что были подчинены непосредственно царю* Тохтамышу. Он также знал, что два из них, были сформированы совсем недавно, и причём на базе тех частей тимуровских туменов*, что не пожелали вернуться к Великому амиру* из Хаджи-Тархана* и Маджара*. Один тумен*, достался Тохтамышу в наследство от прежних правителей Орды. С другим же туменом*, под командованием как раз Исы-Бека, царь* прибыл в Сарай* из Сыгнака*, где до этого успел побыть правителем Синей Орды*. Кроме этого, Насреддину также стало известно, что один из вновь сформированых туменов*, под командованием Едигея*, Тохтамыш направил в Сыгнак*, для охраны южных рубежей Орды*. А второй, такой же, под командованием Казанчи, на днях должен отправиться с ним в московский поход. Теперь, будет чем отчитаться и перед Умаром-Шейхом, подумал Насреддин! Вскоре он отыскал кош* тумена* Исы-Бека, и явился к нему в алычак*. Темник был на месте.

– Ас-саляму алейкум! – поприветствовал его Насреддин, – Рад видеть тебя в полном здравии.

– Ва-алейкум ас-салям, – ответил Иса-Бек, с удивлением посмотрев на чагатайца*, – Какими судьбами в наших краях?

– Я здесь по делам нашей торговой миссии, – начал выдумывать на ходу Насреддин, – Я оставил прежний куч* и теперь занимаюсь торговлей, снабжаю вашу страну когазом*. Наша миссия называется «Самарканд ак-когаз»*, может, слышал о такой?

– Немного приходилось, – ответил Иса-Бек, а затем спросил, – Если у тебя ко мне дело, то скажи какое? Иначе, я собираюсь отбыть в город.

– Дело тоже есть, – ответил Насреддин, – Не мог бы ты пристроить к вашему маршевому войску, одного моего соотечественника? Он хотел бы поучаствовать в походе на Москву и получить там определённый опыт.

– А он хоть знает, что такое военный куч*? – cпросил Иса-Бек, – Для его обучения, времени совсем не осталось.

– Да, он был аскаром*, и в том самом тумене*, который твой брат передал мне в Маджаре*. Но тогда, он предпочёл уйти со мной, а не оставаться с Идигу*. Теперь же, его как и меня, «попросили» из войска Великого амира*, и он подыскивает, чем зарабатывать на жизнь.

– А за что тебя-то уволили? – поинтересовался Иса-Бек.

– За то, что привёл Тимуру тумены* не в полном составе, – ответил чагатаец*.

Иса-Бек посмотрел на него с недоверием. Надо бы арестовать этого, вполне возможного айгокчи*, да передать его, если не самому Али-Беку*, то хотя бы одному из его людей. Но учитывая предпоходное состояние ордынского воинства, врядли кто, с ним всерьёз будет возиться! Тем более, с представителем дружественной на данный момент страны. Кроме того, у Исы-Бека и своих «головных болей» хватало. Перед отбытием в Сыгнак*, резкое недовольство высказал его брат Идигу*. Тот расчитывал, что в благодарность за уход от Тимура, Тохтамыш его определит если не в столице, то по крайней мере, где нибудь вблизи неё. Но что ему придётся последовать в дальнее приграничье, Едигей* и в страшном сне не мог себе предположить. Кроме того, странным образом повёл себя Койричак*, за которого, в своё время, перед ордынским царём* лично поручился Иса-Бек. По велению Тохтамыша, тот должен был следовать в Сыгнак* вместе с Идигу* и своим племянником Тимуром-Кутлугом*, которому Идигу* покровительствовал. Но зная, что те его сильно ненавидят, Койричак начал предпринимать всё от него зависящее, чтобы туда не поехать. На одной из ездовых скачек он упал с лошади, и якобы сильно повредил себе ногу. Происходило это действо при зрителях. На время лечения, Койричак* куда-то исчез и не появлялся до тех пор, пока Едигей, со своим туменом* и Тимуром-Кутлугом*, не покинули Сарай ал-Джедид*, удалившись от столицы Орды* на полдесятка дневных переходов. Появившись, Койричак стал просить Ису-Бека, похлопотать за него по поводу участия в московском походе. Основами военного искуства Койричак овладел в должной мере и теперь, якобы, ему хотелось проявить себя именно в этом походе. Но у Тохтамыша по поводу него, были свои планы. В первую очередь, царя* не устраивала возможная преждевременная гибель этого оглана*. Оставлять его в столице, тоже было нельзя. При поддержке такого устомон* уркак тулки*, каким был темник* Хасан-Бек-сарай, тот мог без труда занять даже царский трон. Поэтому, когда Иса-Бек пошел к Тохтамышу хлопотать за этого оглана*, царь* обругал темника* «на чём свет стоит». Койричаку* же, он приказал поступить в распоряжение темника Казанчи* до окончания похода, то есть, определил его в резерв. И тут вдруг вновь появился «старый знакомый* с «подмоченной» репутацией, да ещё, по крайней мере, очень странной и «сомнительной» просьбой. Ему, Исе-Беку, только и не доставало того, чтобы ещё раз хлопотать перед хаваши* царя*, о взятии на службу в их войско, «кота в мешке»*. Этому не бывать, решил темник*.

– Теперь, этого сделать не получится, – отказал в просьбе Иса-Бек, – У Тохтамыша и его хаваши*, перед походом чрезмерная подозрительность к инородцам. Царю* и его иренам*, во всех неордынцах мерещатся айгокчи*. На службу к Тохтамышу, нужно было поступать заблаговременно, когда ему это предлагалось.

Распрощавшись с темником*, Насреддин вернулся в караван-сарай*.

– Ничего не вышло, – сообщил он Нур ад-Дину.

– Уже ничего и не надо, – ответил тот, – У меня всё получилось.

– Как тебе удалось? – cпросил его Насреддин.

– Очень просто, – зевнув, ответил Нур ад-Дин, – Я нанялся к ним нукером*. Мне-то, какая разница?

Прошло ещё дней десять, пока к Сараю ал-Джедиду* подошёл Хозтороканский тумен* улусбека* Яглы-Бия. Собственные силы Тохтамыша, заявленые им для похода, с нетерпением ожидали хозтороканцев в стане возле города. Соеденившись, ордынское войско, возглавляемое самим Тохтамышем, двинулось в поход по Старой сакме*.

После отбытия Нур ад-Дина, Насреддин продолжал проживать в Ашулуке, ежедневно слоняясь по караван-сараям* Сарай ал-Джедида* в поисках попутного каравана, который следовал бы в Самарканд. Обходил он их дважды в день, утром и вечером, а в оставшееся время, бесцельно слонялся по городу. Лишь через неделю, ему наконец-то улыбнулась удача. Из «Башкорта»*, туда двигался караван, «доверху» гружёный недавно собранным мёдом и воском. Насреддин договорился с хозяином каравана, взять его с собой в качестве попутчика, а заодно, и включить в охрану данного шествия. Купец согласился, но предупредил, что караван задержится в Сарае* всего на сутки. Чагатаец* должен прибыть в караван-сарай* Кок-Тан, где остановились путники, утром, и как можно раньше. Насреддин так и сделал. Но торговцы ещё долго готовили караван в дорогу. Мёд был залит в ёмкости из обожжённой глины, которые аккуратно ставили в деревянные приспособления, а лишь потом навешивали их, на уже стоявших на ногах бактрианов*.

– Бедные животные, – посетовал Насреддин, – Тащить в такую даль, такой груз!

– Это, ещё что! – промолвил купец, – Вот на обратном пути, действительно помучимся!

– А что будет на обратном пути? – поинтересовался чагатаец*.

– На обратном пути будет стекло, – ответил купец.

Ничего не сказав, Насреддин лишь покачал головой. Этим торговцам уж точно никак не позавидуешь! Стекло действительно было хлопотно транспортировать, так как товар был очень хрупким и требовал много хлопот. Но дело это, было стоящим. Его производство освоили не везде, а требовалось данного товара, всё больше и больше. Его, в больших количествах, научились делать в Китае. В достаточной мере производство этого изделия освоил и Мавераннахр*. Во времена хана Джанибека, выплавка стекла, а также изготовление из него посуды и других вещей, было налажено даже и в Орде*. Однако, во времена «замятни»*, о нём забыли. С приходом Тохтамыша, было решено вновь восстановить его производство. В Сарае ал-Джедиде*, и других городах Орды*, даже оставались печи, где стекло производилось, однако, по всей стране невозможно было найти ни одного стеклодува, который бы смог помочь восстановить это ремесло. Приходилось закупать этот товар втридорога в других странах и везти сюда. При этом, бой стекла при его транспортировке, тоже был немыслимым.

Пока купеческие торговцы возились со своей поклажей, Насреддин несколько раз проверил и переложил свою, которую должна была везни его заводная* лошадь, оставшаяся от Нур ад-Дина. Мимоходом, чагатаец* заметил, что кроме него, в караване как-то странно суетиться ещё один человек, не характерной для большинства караванщиков внешности. Вначале Насреддин подумал, что к ним хочет присоединиться ещё один попутчик, но посуетившись между верблюдами, тот незаметно исчез, сделав это также быстро, как и при появлении. Наконец караванщики закончили своё дело, и караван тронулся в путь.

А человеком, появлявшимся возле каравана, был ни кто иной, как Эрке. Он приметил Насреддина ещё в караван-сарае* Ашулук, где также остановился, прибыв с Саримсаком из Бельджамена*. Однако здесь, он старался не попадаться чагатайцу* на глаза. Кайсак заблаговременно выяснил, что Насреддин тоже из Самарканда, но не знал, когда тот отправиться в обратную дорогу. Эрке также, только один раз и в полдень, обходил все караван-сараи* города, пока в Кок-Тане не нашёл тот, что ему был нужен. Разузнать день и время отправления в путь на Самарканд, большого труда для него не составило. Прибыв с Насреддином почти в одно и тоже время к Кок-Тану, Эрке начал приглядываться, куда ему лучше сунуть послание, переданное для этой цели Бури. Но он не нашёл ничего лучшего, как подбросить конверт в короб из кожи, висевший с левой стороны на седле заводной лошади Насреддина. К его счастью, чагатаец*, успев несколько раз проверить поклажу, больше тот короб не открывал. Он занимался другими делами.