La Critica (первая книга казанской трилогии)

Мне очень нравилось чувство безопасности, которое я испытывал, находясь рядом с ней. Мне не хотелось её отпускать. Она это чувствовала и старалась улыбаться по-доброму.

*****

– Рецепт из Поваренной Книги Анархиста? Ха-ха! – громкий шёпотом произнёс Глеб, склонившись над готовящей еду Джессикой.

Я сел на диване и посмотрел в сторону кухонной половины гостиной.

– О, Вадим, ты проснулся? – спросил он.

– Да. Я оказывается тут уснул?

– Выспался хоть немного? – участливо поинтересовался Стальский.

– Да-а-а… – зевнул я. – Чувствую себя отдохнувшим и… голодным, – с энтузиазмом в голосе сказал я.

– Как раз вовремя, – сказал Глеб. – Джессика приготовила ужин. Ммм… По рецепту своего племени, – человечинка, – в «Счастье» найдётся всё.

Я посмеялся над шуткой Глеба.

– А Марты нет? – снова грустнея, спросил я.

– Нет, друг, она написала, что сегодня останется ночевать в городе.

Я протянул руку за лежащими на придиванном столике очками и поднялся с дивана.

– Мне приснился странный сон… – как бы между прочим сказал я, а потом сразу спросил: – А о какой книге ты говорил Джессике три минуты назад.

– А? О какой? А! Я спросил: «Это что-ли рецепт из Поваренной Книги Анархиста?»

– Я вспомнил пароль от своего Контакта, – сообщил я.

– И какой это пароль? «Анархия»? «Поваренная книга»? – спросил Стальский.

– Неа. Пароль – имя главного героя фильма «Поваренная Книга Анархиста», – открывая стоящий на стойке лэптоп, ответил я.

Культурно отдыхали мы неделю…

Шнур

Дневник волейболистки (если бы он существовал). Особая глава, которая рассказывает о событиях, произошедших с четырнадцатого октября по восемнадцатое октября, – то есть всего о пяти днях

Вторник

– Эй, Карин, у тебя телефон пиликал, – сообщила мне Таня, когда я подошла к скамейке запасных, чтобы глотнуть воды.

– Спасибо, – сказала я и достала из-под полотенца мобильник.

Это было уведомление о том, что ВКонтакте произошло движение. Какой-то Аронов Вадим стучится в друзья.

– Ну, что там? Кто там? – суя нос в мой аппарат, интересуется Танька.

– Отвали, любопытная Варвара, – в шутку отталкиваю я её. – Какой-то Вадим. Не знаю такого.

– Так посмотри общих друзей, дура, – советует Танька.

– Один есть. Стальский Глеб, – говорю я.

– Стальский Глеб! – визжит Танька. – Стальский Глеб! А этот Аронов… Постой-ка, постой-ка… Так это тот самый Аронов, который его напарник в «Пьяном Диване».

– Который спит?

– Ага. Если сама не будешь с ним мутить, отдай мне, – вырывая у меня из рук телефон, говорит Таня.

– Отвали. Добавлю его в друзья… О, пишет: «Что делаешь сегодня вечером?» Блин, дурак, уже вечер. Снова пишет: «В смысле совсем вечером…»

– Пиши: «Беру у тебя за щёку», – советует Танька.

– Дура! Напишу как есть: «Тренировка, массаж, маникюр, – всё, как у людей».

– Ха!

– Спрашивает: «Увидимся после маникюра? Поужинаем где-нибудь?»

– Соглашайся. Глядишь, Стальский снова будет с нами тусовать. А то, блин, зазнался со своим телевидением. И Мартка на волейбол забила, – тоже не заходит.

– Ну и хрен с ней… Напишу: «Заезжай за мной к университетскому спортзалу через полтора часа». Сегодня до скольки?

– До половины девятого уж, – подсказывает мне Таня.

– «…К девяти к главному входу». Пишет: «Окэ. Я на чёрной BMW с откидным верхом».

– Он на чёрной BMW, – зачем-то повторяет Танька.

«Ну что вы там телефоны мастурбируете?!» – заорал тренер. – «Давай-давай, Карина, Таня! Смена пятёрок».

*****

– Непрактичная тачка, – заметила я.

– Я же не председатель колхоза, чтобы ездить на практичной, – с усмешкой ответил он.

– В машине можно курить? – спросила я.

– Да, – ответил он, – но аккуратно, пожалуйста, чтобы я не умер от рака.

Это было почти забавно.

– Где ты хочешь поесть? – спрашивает он.

– Поехали к тебе. Закажем доставку, – говорю я.

*****

Я сняла кофту и джинсы, затем нижнее бельё. Он, посмотрев в потолок, сказал: «Спасибо, Боже, что ты придумал эпиляцию! Ты чудесная». «Спасибо. В попу не даю», – предупредила я. «Ладно. Но ты всегда можешь передумать», – ответил он.

Среда

Несмотря на множество одеял и покрывал, спать на полу было жёстко. Я проснулась и прислушалась. На кухне были слышны голоса. Завернувшись в простыню, я пошла посмотреть.

– Доброе утро, Кариночка, кофе горячий, сок свежевыжатый, – сказал Вадим.

– Здравствуйте, – поздоровалась со мной, сидящая напротив Вадима, женщина лет тридцати пяти.

Я начала наливать себе кофе и сок. Женщина, открывая свою стоящую на табуретке сумку, сказала:

– Есть вариант. Диаморфин. Тот же Хмурый, только сбоку, и никаких заморочек.

– Это самое выписывают раковым больным? – спросил у неё Вадим.

– Да. Склады завалены этим добром, но достать не так-то просто, – сказала женщина.

Я поставила напитки и остатки вчерашней пиццы на поднос и вернулась в гостиную.

Через пять минут женщина ушла, и Вадим закрыл за ней дверь.

– У тебя сегодня выходной? – спросил он, заходя в гостиную.

– Я сделала себе выходной, – ответила я. – А что? Мне пора уходить?

– Нет, конечно. Если тебе никуда не надо, то можем вечером куда-нибудь сходить. В кино или ещё куда-нибудь.

– Ладно, – ответила я.

– Я пойду в ванную ненадолго. Тебе туда не надо?

– Пока нет.

Он вернулся из ванной через пять минут с блаженной улыбкой на лице. Лёг на пол и закутался в пледы. Из-под покрывал проговорил что-то вроде: «Город – это обёртка с лентой и бантом. Дом – это коробка. Квартира – это шкатулка. Покрывала – это обёрточная бумага. Я – это подарок. Скоро у Бога день рождения, он развернёт меня и съест. Когда придёт время, я буду безупречен».

Примерно через полчаса Вадим откопался из-под покрывал. Я сидела на кресле и смотрела Первый Канал – единственный, который показывал без помех. Вадим подполз ко мне и обнял за ноги. Следующие полчаса он, как и обещал, был безупречен.

Конечно, в этот день мы никуда не пошли. Чуть позже мы просто заказали доставку суши. В тот вечер я впервые за последние два или три месяца выпила алкоголь. Я отдыхаю. Идите все к чёрту.

Четверг

В этот день мне просто необходимо было явиться в Универ. Вадим, превозмогая своё тяжёлое состояние после вчерашней ночи, вызвался меня отвезти, хотя до учёбы можно было дойти пешком за десять минут. Мы договорились, что он заберёт меня в девять вечера с тренировки, и мы поедем куда-нибудь поужинать. Без десяти девять, когда мы с Танькой вышли из спортзала, он уже стоял около дверей.

– Подкинем мою подругу до метро? – спросила я.

– Да, конечно, – ответил он.

Он был в хорошем расположении духа, наверное, принял свой как-там-его-морфин. Эти деятели шоу-бизнеса все поголовно употребляют.

– Привет, Вадим, я смотрела вашу с Глебом передачу, – сказала Танька, забираясь на заднее сиденье.

После того как высадили Таньку около станции метро «Кремлёвская», мы поехали на другой берег реки в какой-то новый японский ресторан, в котором я ещё не бывала. «Суши-вёсла».

После ужина я попросила Вадима вернуться к зданию университетского спорткомплекса, чтобы забрать мою машину, которая стояла на платной парковке уже со вторника.

– Я только отгоню машину домой – в центре тут, а то эвакуируют ещё, – сказала я. – Да и из квартиры нужно кое-какие вещи взять.

Мы вернулись к Универу, и я пересела в свою машину.

– Езжай за мной, – сказала я Вадиму.

Через четыре минуты мы подъехали к моему дому. Вадим остановился на гостевой парковке, а я заехала в подземный гараж. Потом я вышла и предложила подняться ко мне. Мы поднялись ко мне. Пока Вадим смотрел fashion TV, я приняла душ и переоделась.

– Одна тут живёшь? – спросил он, когда я вышла из ванной.

– Ага. Родители купили мне квартиру рядом с ними. Они в начале улицы живут, в «Вишнёвом».

– А, знаю этот комплекс, – сказал он.

– Можем остаться у меня, – предложила я.

– Мне как-то неуютно в гостях. Лучше вернёмся ко мне, – сказал он.

– Ладно.

Мы вернулись в квартиру Вадима, и всё повторилось как во вторник, за исключение самого вкусного. «Прости, Карина… Я принимаю очень сильные лекарства, от которых… не стоит-с на второй-третий приём, но у меня «отлично подвешен язык», если ты понимаешь о чём я?» Я сначала не поняла о чём он, а потом поняла.

Пятница

В одиннадцать утра нас разбудил звонок в дверь. Вадим, тяжело дыша, пошёл посмотреть – кто пришёл. Это был Глеб Стальский. Они прошли на кухню. Дверь в гостиную осталась открыта, поэтому я слышала из разговор.

– Тебя нет на коттедже. Не звонишь не писаешь. Вот я и решил зайти. Говно пинаешь?

– Это моё конституционное право, – ответил Вадим. – А ты?

– Мы с Шубой вчера дали жару. Вспоминать страшно… Есть что попить?

– Там… Так ты только сейчас откуда-то едешь? В таком виде за руль сел?

– Яга в гараже на квартире. Я пешком до тебя доплёлся.

Я зашла на кухню.

– О, привет, Карин, – поздоровался Глеб.

– Привет, Стальский. Девочки о тебе вспоминают, – сказала я.

– А… Хорошо… Вы по каким дням тренируетесь? – спросил Глеб.

– Спроси лучше: по каким дням мы не тренируемся, – сказала я.

– Ты что, загуляла? – усмехаясь, спросил Стальский.

– Ага, забила на всё. Сменила обстановку… – ответила я.

Глеб Стальский был пьян.

– Я же у них был штатным ёбырем, – грустно улыбаясь, сообщил Глеб Вадиму.

– Точнее не скажешь! – подтвердила я.

– Нагрузка многократно увеличивалась перед соревнованиями, – сказал Глеб. – А, кстати, есть что выпить?

Вадим встал и подошёл к холодильнику.

– Кариночка, завтракать будешь? – спросил Вадим.

– Попозже, – ответила я.

– А давайте-ка прямо с утра нажрёмся?! – с энтузиазмом предложил Глеб, а потом сразу спросил: – Я вам не мешаю?

– Мне – нет, – сказал Вадим и посмотрел на меня.

– Мне – тоже, – сказала я.

Мы открыли бутылку крепкого алкоголя.

Примерно в обед мне пришло сообщение от двоюродной сестры: «Тебя ждать или нет?»

– Ох, чёрт! Я и забыла, что моей кузине сегодня семнадцать! Блин-блин… Как я могла забыть?!.. Совсем из головы вылетело.

– Здорово. Аронов, мы едем на ДР семнадцатилетней девушки. Надевай чистые носки, – шутил пьяный Глеб.

– Я спрошу: «можно ли с гостями?» – сказала я и пошла в другую комнату, чтобы позвонить Мадине.

Пока я разговаривала с сестрой, которая с радостью согласилась принять местных телезвёзд, Глеб позвонил своему другу Шубе, который попросился с нами. «Шуба после вчерашнего не может работать, хочет уйти на второй круг», – сказал Стальский. В итоге мы собрались ехать на ДР Мадины вчетвером. К счастью гуляния проводились в загородном доме тёти и дяди – родителей Мадины. Дом огромный. Там всем место хватит. Естественно родители сами не присутствовали, а просто организовали праздник для своей дочки и её друзей.

К пяти часам вечера за нами тремя приехал друг Глеба. Он не стал подниматься наверх, а подождал нас внизу. Стальский вышел из квартиры первым, чтобы его друг Шуба не скучал в ожидании. Когда мы с Вадимом надевали обувь в прихожей, я вскользь заметила:

– У меня со Стальским кое-что было… Пару раз.

На что он ответил:

– У всех со Стальским что-то было пару раз. Не удивлюсь, если под гипнозом вспомню, что и у меня со Стальским «было пару раз».

Я так поняла, что это шутка.

*****

По дороге на остров «Щурячий» – где находился дом моих тёти и дяди, а по соседству и дом моих родителей – Егор рассказал мне, что эта газета – La Critica, – которую носит ветер по всему городу, принадлежит Глебу и Вадиму.

– Правда?! Я не знала. Мои родители всегда обсуждают эту вашу La Critic’у, – с начала месяца и в течение как минимум полутора недель после.

– А что именно? – заинтересовался Глеб.

– Не знаю. Что-то с политикой связанное, – ответила я.

По пути загород мы заехали в Мегу, где я купила сестрёнке в подарок духи, на которые она мне намекала. Аронов, Стальский и их друг Егор сходили в Ашан и набрали всякого алкоголя и деликатесов.

*****

– Показывай дорогу, красавица, – сказал Егор-Шуба, когда мы съехали с трассы. – Там везде хорошая дорога?

– Да, асфальт до самого дома, – сказала я.

Когда мы подъехали к автоматическим воротам дачи, Глеб сказал:

– Ого! Это настоящий дворец! И прямо на берегу Волги.

– Скорее не дворец, а замок, – поправил его Вадим. – Натуральная черепица зелёного оттенка – очень атмосферно.

– Разбираешься в строительстве, Аронов? – спросил Шуба.

– Аронов ведь целое лето работал на загородных стройках, – смеясь, сказал Стальский.

– Да, действительно работал, – подтвердил Вадим. – И не одно, а два.

– А моего папы и дяди есть собственный фарватер, – сказала я.

– Значит и яхта есть? – спросил Стальский.

– Яхта, два катера и скутер, – сказала я.

За длинной красной кирпичной стеной, которая вилась вдоль почти всей оконечности острова, скрывалось два владения: моих родителей и дяди с тётей. Скорее всего дядя и тётя сейчас были у моих родителей, то есть были неподалёку, – за внутренней стеной.

Глеб вышел с переднего пассажирского сиденья, чтобы дать мне возможность вылезти с заднего ряда. Я нажала звонок, и через минуту ворота начали отодвигаться. Едва появилась узкая щель между забором и воротами, как оттуда выбежала моя кузина в сопровождении двух подруг и двоих друзей.

– Привет, Кариночка, – повисла у меня на шее кузина.

– С днём рождения, Мадина, – обнимая двоюродную сестру, сказала я.

– Охренень, парни, это Bentley!.. – сказал один из вышедших нас встречать мальчиков.

Ворота открылись полностью, и Вадим, Глеб и Егор заехали на территорию.

*****

Народу было много, – человек двадцать, а с нами стало на четыре больше. Погода была дождливая, поэтому никто не желал плавать на катере. Все сидели в большой беседке, разбившись на группки по интересам. Большинство девчонок, не исключая именинницы, скучковались вокруг Глеба Стальского, который оказывается уже довольно давно сделался кумиром мокрощёлок нашего города, благодаря популярности их с Вадимом передачи на «Кефире», а также своему Твиттеру. Гости моей сестрёнки состояли из бывших одноклассников, а также нескольких однокурсников, с которыми она успела подружиться за полтора месяца. Она в этом году поступила на первый курс юридического факультета нашего Универа.

Где-то часов в десять вечера все перебрались в дом, где продолжили употреблять спиртное, к которому я за четыре года учёбы и интенсивных тренировок, признаться стала совершенно равнодушна. Я выпила немного виски и всё на этом.

– Пойдём в комнату для гостей на третьем этаже? – на ухо сказала я Вадиму.

– А пойдём!.. – с энтузиазмом ответил он.

*****

Когда мы с Вадимом спустились обратно, Стальский держал в руках гитару, а все до единой девочки с замиранием сердца готовились его слушать. После небольшой подстройки инструмента, он заиграл, а потом и запел:

– «Семнадцать рассыпанных лет. Семнадцать незажженных све-чей. За столом нет свободных мест, а мама с папой пьют у гостей».

«Радио-о-о сделайте громче, сейчас будут танцы,

сейчас будет жарко,

пусть соседи проснуться, – ей сегодня семнадцать…»

Малолетки – гостьи моей племянницы – обсикались кипятком.

Я вышла на свежий воздух.

Суббота

Пьянка продолжалась всю ночь. Чтобы «цветы не завяли» Егор угощал гостей кокаином.

Когда я в полдень вышла на веранду, десять или двенадцать человек – мальчики и девочки – спали вповалку на диванах и креслах. Молодёжь всю ночь напролёт слушала истории из жизни взрослых товарищей. Не спали только эти трое – Вадим, Стальский и Егор. Они сидели на плетёных креслах за столом и пили текилу. Я села на подлокотник кресла Вадима. Он погладил меня по ногам.

Видимо, в их компании существовала традиция разбора полётов. Некоторые этим разбором наслаждаются больше, чем самими событиями. Егор, он же Шуба, тряся Стальского за плечо, припоминал недавний имевший место очередной загул:

– А этот ушлёпок весь побледнел и зашептал: «Егорка-Егорка, у меня нет ногтевых фаланг. Я смогу стучать на машинке? Как думаешь?»! А-ха-ха!

Шуба закашлялся и погрустнел. Кроме него больше никто не был в силах разговаривать.

Потом Егор рассказал про фильм, который он недавно смотрел:

– Вы, кстати, смотрели «Бёрдмэн»?

Оба-LaCritica ответили утвердительно. Тогда Шуба продолжил:

– Все его расхваливали, а по мне так полное говно. Хуеверть какая-то, ничего не понятно. Камера не пойми как движется. За что только все эти премии дают?!

Вадим закрыл лицо обеими ладонями и откинулся на кресле. Глеб сказал:

– У тебя слишком могучее телосложение, чтобы понимать такой кинематограф. Для полного когнитивного коллапса посмотри ещё «Венеру в мехах» Полански.

– А? А ну конечно, вы же интеллектуалы! Куда мне – простому человеку – до вас, – устало проговорил Шуба-Егор, налил себе ещё текилы и опрокинул в себя.

Глеб раздражённым голосом продолжил:

– А после «Венеры в мехах» без перерыва на отдых посмотри последнюю «Анну Каренину» с Кирой Найтли. И контрольный выстрел в мозжечок: «Туринская Лошадь». Да. Это то, что нужно.

– Я слишком примитивен для таких экспериментов, – наливая ещё, грустно проговорил Егор.

– Так не будь «слишком примитивен»! – почти прокричал Глеб, заставив всех вздрогнуть и печально завздыхать. – Сука-Любовь!

– Ладно-ладно, Стальский. Не ори, – округлив глаза, сказал Егор.

Вадим приоткрыл глаза и посмотрел на Глеба, потом снова закрыл и снова откинулся в кресле.

– Как меня всё заебало! – громко сообщил Глеб и резким движением поднялся со своего места.

Его глаза были красные и влажные. Люди, ещё секунду назад тихо умирающие на креслах и диванах веранды, начали расползаться в поисках более удобных кроватей. Вадим сделал над собой усилие, встал на ноги и бодрым голосом сказал:

– Шуба, Карина, Стальский и я; мы уезжаем.

– Отличная идея, – пробормотал Егор и выпил ещё стопку текилы.

Глеб стремительно вышел во двор. Через десять минут я, Вадим, Глеб и Егор тронулись в сторону города. Глеб и Егор спали на заднем диване Bentley, положив головы на плечи друг друга, Вадим сидел справа от меня, я рулила. Я нажала какую-то кнопку на руле и включилась музыка.

Тик-так. Здравствуйте, люди!

В праздничный день. В праздничный день.

Много людей, разных людей.

В мире иллюзий.

Дорогой дневник, на этом глава «Вадим-LaCritica» подошла к концу и началась глава «Егор-Шуба».

Разных людей.

Им все равно.

Все равно: что летать,

Что быть связанным в узел.

Ждут Рождества и при этом боятся прихода зимы.

Скоро и мы потеряем друг друга в этом мире иллюзий.

Скоро и мы. Скоро и мы. Скоро и мы…

В мире иллюзий… иллюзий…

В мире иллюзий.

Скоро и мы… Потеряем друг друга в мире иллюзий…

В мире иллюзий… В мире иллюзий…

Иногда приходится сопротивляться желаниям,

чтобы чувствовать себя свободным

37,2˚ по утрам

Глава о паровозиках, которые никуда не едут, дорогах, которые никуда не ведут, об «игре неблагонадёжного остроумия» и об «Oops!.. I Did It Again!»

Девятнадцатого числа месяца октября был день рождения Стальских. Я предложил им пойти в аквапарк, но они не выказали энтузиазма. Тогда я настоял, и мы всё-таки отправились в аквапарк. Джессика идти отказалась под предлогом неумения плавать.

*****

– «Текила Саншайн», пожалуйста, – сказал я бармену, когда, наконец, справился с течением от турбин аквамассажа и подплыл к стойке.

Стальский уже успешно попивал свой виски-кола, уперевшись спиной на бортик бассейна и обозревая девочек в купальниках. Марта бултыхалась в бассейне под открытым небом и время от времени бросала на нас с Глебом взгляды через стеклянную стену.

– В смысле, «Текила Санрайз»? – переспросил бармен презрительным тоном, на который мне было совершенно наплевать.

Стальский взялся разрешить его когнитивный диссонанс и уточнил заказ:

– Как «Санрайз», только текилы в два раза больше.

– Минутку… – сказал бармен.

Мы немного помолчали. Потом Глеб спросил:

– Я тебя так и не спросил: как съездил? Загорел смотрю.

– Даже сгорел. Уснул на пляже, – ответил я. – Принял коктейль «Уснуть на пляже».

– Ты выходил из отеля! Надо же!.. – пошутил Глеб.

– Пляж относился к территории гостиницы, – признался я.

– А это что за шрам? Ожог что-ли? – спросил Стальский, приглядываясь к месту соприкосновения Ксюшиной сигареты с моей грудью.

– Ага, – беззаботно сказал я. – Это – точка в наших с Ксенией отношениях. По крайней мере доверительных.

Марта подплыла к стойке. Мне выдали мой коктейль.

– Это тебе, Крошка, – сказал я, протягивая Стальской бокал.

– Что это? Спирт с апельсиновым соком? – спросила Марта.

– И немного сиропа, – уточнил я.

– Забыл, что я за рулём? – задала риторический вопрос Марта. – Мне мохито безалкогольный, – сказала она бармену.

Глеб решил сплавать, но сначала сделал знак бармену, чтобы тот повторил его заказ. Мы с Мартой остались одни.

– Ты сгорел, – сказала Стальская, погладив меня по шее и плечу.

Она была ласкова со мной, что доставляло мне гораздо большую боль, чем если бы она меня игнорировала.

– Завтра запись ПД-шки. Как и говорила Даша – вся эту шумиха с судебным иском – просто имитация бурной деятельности, чтобы начальство и общественность видела, что все эти комиссии при комитетах не за просто так получают деньги из бюджета.

– Понятно, – рассеянно проговорил я.

Марте выдали её заказ. Я торжественно и искренне сказал, поднимая свой напиток:

– С днём рождения Марта, желаю Великой Красоты!

Мы чокнулись и отпили.

– Спасибо, но у меня день рождения завтра.

– Да?!.. – удивлённо проговорил я. – Но у Глеба-то сегодня, я видел его документы!

– А у меня завтра. Глеб родился в двадцать три пятьдесят пять, а я в двенадцать ноль две.

– У!.. Как интересно.

Глеб вынырнул прямо у нас из-под ног и зарычал, изображая морское чудовище.

– О чём говорите? – спросил он.

– С днём рождения, Глеб! Давай-ка выпьем по стаканчику, а потом ещё. И ещё, – проговорил я.

Глеб, не мешкая, прикончил свой стакан и снова уплыл в неизвестном направлении. Мы с Мартой снова остались вдвоём. Я на секунду отвлёкся от рассматривания купальника Стальской, чтобы посмотреть на то, как охрана выводит перебравшего гостя.

Марта поставила свой бокал на стойку, и я вздрогнул от неожиданного прикосновения её ног под водой. Удивлённо повернулся к Марте, а она в тот же миг оказалась прямо передо мной, держась руками за поручни аквабара, и с силой обвив мою поясницу ногами. Я решил замкнуться в себе. Старался не смотреть на Марту, чтобы она не увидела, что я на грани истерики. Не смотреть на неё, в то время как её грудь прижималась к моему носу, было затруднительно. Она тоже тяжело дышала.

– Тебе не надоело бултыхаться? – прошептала она мне на ухо. – Может пора всё-таки «причалить» к чему-либо?.. К кому-либо?.. – Марта не смогла подыскать слова и потрепала волосы у меня на затылке, потом положила ладони на мои ключицы.

– Не понимаю о чём ты, – начиная закипать от негодования, что Стальская снова морочит мне голову, проговорил я.

– Девушки иногда совершают необъяснимые поступки… – снова заговорила Марта.

– Я уже забыл про те блинчики с творогом, – перебил я её шуткой, но она не отреагировала.

– Все последние две недели я думала… о… нас. Я хочу вернуться в ту ночь и то утро, – глаза Марты блестели то ли от хлорки, то ли от нахлынувших чувств. – Ведь не всё потеряно…

– «Свобода лучше, чем несвобода», – перебил я.

В моём взгляде сквозила твёрдость и злость. Мне хотелось утопить Стальскую, – так она меня в данный момент злила; я подавил приступ гнева.

– Цитируешь великих? Ты хорошо подумал? – серьёзным тоном спросила Стальская.

– Да, хорошо, – грустно и торжественно (однако с оттенком беззаботного равнодушия) ответил я.

– Ну и пошёл ты! – неожиданно для меня, зло прошипела Стальская, оттолкнулась от бортика двумя ногами и снова уплыла в бассейн под открытым небом.

Я подумал, что за время моего отсутствия Марта стала как-то твёрже что-ли… жёстче что-ли… Короче, не зная как относиться к этой её небольшой метаморфозе в общем, я понял, что от неё у меня становится кое-что жёстче и твёрже в одном месте в частности. Строгая Стальская меня определённо возбуждала гораздо сильнее. Ещё сильнее.