La Critica (первая книга казанской трилогии)

Внизу, вокруг аукциониста набралось достаточное количество зрителей, чтобы начать аукцион. Телекамеры подогревали интерес публики больше, чем невиданный зверь на поводке у нашего актёра, ведь многие и многие люди желают «попасть в телевизор» в широком смысле этого выражения.

– Что-то Егор запаздывает, – глядя на телефон, тревожно сказала Марта.

– Наверное, припарковаться не может, – предположил Глеб. – А! Вот он.

Внизу, за спинами зрителей появилось огромное тело нашего приятеля Шубы, и аукционист, узнав его, начал торги. Начальная цена номера – сто рублей.

Мы попросили Шубу явиться на перформанс и поучаствовать в торгах, вздрючив сумму за первый номер до десяти тысяч. Чтобы довести сумму экземпляра драной газетёнки до десяти тысяч на аукционе, кроме наглости и подставного лица нужно иметь второе подставное лицо для оспаривания предложения первого подставного лица. Всё необходимое у нас имелось. Внизу всё завертелось, и посетители ресторанного дворика прилипли к окнам, чтобы лучше видеть. Глеб тоже встал около окна. Стальская собралась последовать примеру брата, но я задержал её лёгким прикосновением руки.

– Где ты была, красавица? – стараясь не нервничать, спросил я.

– Я?..

– У своего адвоката? – предложил я ей вариант ответа.

– Да, у Марка, – глядя в сторону окна, ответила Стальская.

*****

Позже в этот же день.

Для своего могучего телосложения Марк казался чересчур словоохотливым; впрочем, учитывая его профессию, это не могло быть изъяном; «пророс» он в своём деле как хорошо удобренное криминогенным навозом зёрнышко. В общем, шёл-шёл Марк к этому своёму призванию и пришёл, а теперь сидит напротив и изливает на меня потоки юридической мудрости, большую часть из которой я никогда не пойму.

– Теперь, Аронов, можешь выкинуть карту социальных столовых, – балагурил Глеб, вызывая улыбки Бимерзкого.

– Эта карта у меня здесь, – ответил я, прикасаясь указательным пальцем к виску.

Я в первый (но не в последний) раз оказался в квартире у Марка (и, до недавнего времени у Марты); из одного окна открывался вид на историческую застройку, из другого – на противоположный берег реки с новыми высотками и объектами развлекательной и гостиничной инфраструктуры.

«Богомерзкий» только что пересчитал кучку наличных средств и запер домашний сейф. Не испытывая более нужды в «кешках», уплаченные Сицилией за июльский номер миллион с четвертью мы привезли на сохранение Бимерзкого. Как ни странно, решение о хранении денег у Марка не вызвало у меня отторжения, чему крайне удивились мои партнёры. Стальские несколько раз – как бы между прочим – заводили разговор о том, что наш любимый адвокат знает как сохранить, спасти от инфляции, сберечь от сырости и увести в тихую гавань хоть наличные, хоть безналичные средства. Я сказал, что «я как все».

– В ближайшее время надо решить: как пристроить деньги, – умничал Марк. – Когда скопится нормальная сумма.

– Ладно, Марк, – за всех ответил Стальский.

У Бимерзкого в его огромной квартире – на предпоследнем этаже жилого комплекса «Суворовский» – был оборудован самый настоящий кабинет, – со столом из красного «от стыда» дерева, кожаным креслом для него самого, двумя стульями для посетителей и кожаным диванчиком около стены. Причём этот кабинет находился не в отдельной комнате, а являлся частью обстановки огромной кухни-гостиной-столовой-бара и ещё чёрт знает чего. Когда Марк сидел за своим столом, за его спиной было окно-стена. В этой квартире всё было на своих местах; я даже бы не заподозрил «Богомерзкого» в таком хорошем вкусе, учитывая его зажимы для галстуков.

Сидя на кресле для посетителей, я немного пооглядывался по сторонам якобы рассматривая интерьер, а на самом деле в надежде увидеть (как? Сквозь стены?!) куда запропастилась Марта, которая исчезла на просторах этих апартаментов сразу же, как только мы втроём вошли в прихожую.

– Советую, не откладывая в долгий ящик, перевести всю сумму в бивалютную корзину, – продолжил деловое общение адвокат.

– Я как раз хотел об этом спросить, – заинтересованным тоном сказал Стальский и, толкнув меня в плечо, от чего я снова начал смотреть прямо, спросил:

– Ты как, Аронов? Богоме… Марк тоже советует купить евро и доллары.

– Да-да, – рассеяно сказал я. – Я как все. Марк, а где у вас туалет?

Бимерзкий объяснил расположение санузла, помогая моему пониманию жестами. Я удалился в указанном направлении.

Пройдя в прихожую, я отыскал дверь в один из туалетов, но не подумал в неё входить. Осторожно ступая, я приблизился к двери, которая по моим расчётам являлась дверью спальни. Марта должна быть там. Я слегка стукнул указательным пальцем и повернул ручку.

Стальская сидела, положив ногу на ногу, на огромной кровати спиной к двери. В комнате были задёрнуты шторы, – стоял полумрак.

– Эй, Стальская, – прошептал я, чтобы из другой комнаты не быть услышанным.

Она молчала. Поддерживала голову за подбородок упёртой в бедро рукой. Я приблизился и тронул её за плечо и подошёл со стороны лица. Опустился перед ней на одно колено, чтобы видеть её поникший лик. Я ожидал увидеть если не заплаканное лицо, то хотя бы расстроенное; но выражение лица Марты было скорее сосредоточенное, чем какое-либо ещё. Я решил не ходить вокруг да около.

– Эй, Марта. Почему ты встречаешься с Марком? Ты его любишь?

Стальская тяжело вздохнула и попыталась отвернуться, но я взял её за плечи и не дал этого сделать.

– Просто скажи мне. Я не только пишу слова, но и понимаю их значение. Скажи как есть, чтобы я больше не мечтал о тебе понапрасну.

Я, конечно, в данный момент вёл себя как отчаянный эгоист. «А как я должен себя вести? Как Ганди?!» – с раздражением спросил я самого себя. Кажется, я неосознанно слегка потряс Стальскую за плечи, «вытрясая» ответ. Стальская высвободилась из моих рук и встала. Я тоже поднялся с пола. Она с усилием выдохнула.

– Я люблю Марка.

Я похолодел и задрожал.

– Я люблю Марка, но не достаточно сильно, чтобы связать с ним жизнь навеки.

Я почувствовал, что способен говорить, поэтому сказал:

– Свяжи свою жизнь навеки со мной.

Стальская сделала порывистый жест, как будто собралась уйти, но остановилась.

– Что?.. – не своим голосом спросил я, не в силах более выносить её молчание.

– Это не лучшее место, чтобы вести подобные разговоры, – сказала она, стараясь не смотреть на их «добрачное» ложе.

Из моего горла прозвучало какое-то шипение. Мне стало трудно ориентироваться в пространстве. Я хотел уйти, но сомневался, что ноги меня послушаются. Она заговорила снова:

– Не заставляй меня отвечать на твой вопрос сейчас. Иначе мы окажемся в плену сказанных слов.

– Ты не знаешь ответа? – скрывая надежду, спросил я.

– Да, Вадим, я не знаю ответа. А пока что я тебя кое о чём попрошу.

– Попроси, – тихо сказал я.

– Относись ко мне по-доброму.

И какая разница, в конце концов, кто кого пялит? Как это всё уныло. Бум-бум-бум. Но втягиваются. Только перережут им пуповину, они привязываются к другим вещам. К зрелищам, звукам, сексу, деньгам, миражам, матерям, онанизму, убийству, к утренним похмельям в понедельник

Бук

Глава следующая (короткая)

Воскресенье. Шестое ноль седьмое.

Я мучился со спазмами в районе желудка, а Глеб простудился. Но у нас были дела, поэтому мы отправились в город. Первая остановка – парикмахерская в центре города, которую посещал Стальский последние три или четыре года. Я не стригся, только Глеб.

– Может вы хотите высморкаться? – вкрадчивым голосом спросила новенькая девушка-мастер.

– Не-е-ет. На место высморканных сразу придут новые. Такая… мафия, – прогнусавил Стальский и сильно втянул в себя воздух.

– Хо-хо!.. – интеллигентно хохокнула девушка.

– Давайте, эритроциты, побеждайте вирус. За что я вам плачу? – продолжил упражняться в остроумии Стальский.

Я сидел на диванчике и не знал какую позу принять, чтобы уменьшить боль в животе.

Через час.

В знакомом нам со Стальским кафетерии было многолюдно.

– Успел проголодаться? – спросил Глеб.

– Нет, – ответил я.

Я крутил стенд с рекламными буклетами около двери.

– Мне кое-что надо из этой макулатуры, – пояснил я.

– Да, и что же? – Стальский стал внимательно рассматривать содержимое стенда с другой стороны.

– Вот, – через полминуты сообщил я, листая один из буклетов. – Вооот.

– Что?

– Вот. Клининговая фирма, – сказал я, вырывая и показывая Глебу купон на скидку тире визитку фирмы, занимающуюся уборкой помещений. – Всё, валим отсюда.

Спустя пять минут на одном из светофоров.

– Как ты думаешь, Глеб Егорович, «Тарантино» – украинская фамилия?

– Не знаю, Вадим. Скорее нет.

– У…

Кабриолет рассекал вечерний воскресный воздух практически пустого центра города. Мой квартирант сегодня съезжал, и я был счастлив. А вечером этого же дня нам доставили новый холодильник, который купил Стальский, ничего нам не сказав, потому что хотел сделать сюрприз. Трое грузчиков и двое нас – всего пять человек затаскивали этого монстра в гостиную. Это был двухдверный гигант со всеми возможными наворотами, с экраном и даже с приёмом Wi-Fi. Мы были счастливы.

Если пчела – это летающая часть растения,

то человек – ходящая на работу часть телевизора

Г. Стальский

(из шестого выпуска «Пьяного Дивана», съёмки которого проходили седьмого ноль седьмого)

Глава о том, что «всё всегда заканчивается смертью, но сначала была жизнь, скрытая за бла-бла-бла…»

к\ф «Великая Красота»

В один из вечеров с седьмого по четырнадцатое (точнее сказать не сумею) Марта Стальская уехала с ночёвкой. Я побродил по заросшему саду и вернулся в дом.

– Слышь, что скажу, Стальский, – бодрясь, начал я. – Может в картишки перешвырнёмся, а?

Глеб замялся, подыскивая слова. Я понял, что он куда-то собирается.

– Чёрт возьми, Аронов, – удручённым голосом заговорил Глеб. – Мне жаль, что тебе придётся сегодня побыть одному. Меня одна дама пригласила с ней выпить. Поклонница творчества, так сказать.

– Ой, – не смог не скиснуть я, – и ты туда же…

– Ты бы тоже прокатился куда-нибудь. Зайди в свой контакт, – там же уйма страждущих девочек, – выбирать можно. Или Ксении позвони, – она тебе не откажет.

Я печально уставился в окно, за которым начинались сумерки. Не желая портить настроение Стальскому, я вымученно улыбнулся и сказал:

– Нет проблем, Глеб, езжай – развлекайся. Я займу как-нибудь себя. Не беспокойся. Правда. Езжай.

– Не скучай, Аронов. Я серьёзно – зайди в свой контакт. Познакомься и прямо сегодня езжай куда-нибудь поужинать, а потом тащи новую знакомую к себе на квартиру или даже сюда. Марта только днём приедет, наверное… Да что я тебя учу, ты не маленький.

– Я не помню свой пароль, – грустно промолвил я.

– Ну так создай новый, – ласково проговорил Глеб.

Стальский принимал во мне участие, и я был счастлив от этого.

– Тебя подвезти что-ли? – спросил я.

– Нет, за мной заедут через двадцать минут. Пойду приведу себя в надлежащий вид, – не в силах скрыть улыбку и двигая бровями, как водевильный актёр, сказал Стальский.

– Беги, малыш, – напутствовал я.

Стальский удалился в свои покои, а я открыл морозильник и извлёк «Абсолют». Затем я открыл холодильник и извлёк томатный сок и тобаско. Затем я открыл кухонный шкафчик и извлёк красный перец. Затем снова открыл холодильник и в нижнем выдвижном отделении взял стебель сельдерея с листиками. Перетаскал всё это на столешницу напротив стула, на котором обычно сижу я.

Сделал первый глоток «Кровавой Марьи», когда услышал шелест колёс на аллее напротив наших ворот. Выключил свет и выглянул в окно. Около нашей калитки стоял огромный тёмный, может чёрный, седан, кажется Мерседес S-класса. Как раз в этот время спустился Глеб и глянул в гостиную, чтобы попрощаться.

– Всё, Аронов, бывай. Не увлекайся синеботством.

– Это за тобой машина приехала? – с любопытством спросил я.

– Ага, – весело подтвердил Стальский.

– Так значит эта дама – не малолетка какая-то, а действительно «дама».

– Да, это взрослая и богатая тётя. Закроешь? – Глеб наполовину вышел из двери.

– Стой-стой, Глеб, дай мне номер Шубы.

Так как все дела с Шубой вёл Стальский, мне даже не довелось занести его контакт в свою записную книжку. Глеб, стоя одной ногой на крыльце, а другой на дорожке, начал рыться в своём телефоне.

– Всё, готово. Я скинул тебе его. Скорее всего вернусь завтра.

– Или сегодня? – с надеждой в голосе спросил я.

– Или послезавтра, – пряча телефон в карман, ответил Глеб.

Где-то в гостиной раздалось «Пупу-питу».

– Спасибо, – сказал я.

– А зачем он тебе? – уже около калитки спросил Стальский.

– Хочу спросить кое-что, – махая рукой, ответил я. – Веселись.

– Окэ, – уже из-за ограды ответил Глеб.

Допив вторую «Марью» и сходив в туалет, я набрал номер Шубы.

– Привет, Егор, это Аронов.

– …………

– Я тебя не отвлекаю от чего-то…

– …………

– Не сочти меня за идиота…

– …………

– Ха-ха!.. В общем Стальский мне как-то сказал, что ты бывший тяжёлый наркоман.

– …………

– Точно, «наркоман в тяжёлом весе». Хотел тебя спросить…

– …………

– Да, если это возможно. Спасибо.

– …………

– Спасибо большое. Увидимся.

– …………

– Нет. «Родители» не знают. Надеюсь, ты им не расскажешь.

– …………

– Уехали по своим взрослым делам. Понимаешь…

– …………

– Ты не будешь виноват, я – ответственный человек.

– …………

– Что? Полкладбища «ответственных»? Ха!.. Забавно. Ну, скинешь, да?

– ………….

– Спасибо. Пока.

Через три минуты после разговора с Шубой мой телефон пропиликал «Пупу-питу». Я открыл смс-ку с контактом. Под коротким телефонным номером была подпись «Окунь». Я ещё раз сходил в туалет, затем выпил пятьдесят грамм чистой. Прочистил горло. Нажал «Позвонить».

– …………

– А… Аллё! Это Окунь?

– …………

– Ой, простите, значит я не туда попал.

– …………

– Да, нужен был Окунь.

– …………

– Да, Вадим.

Мужской голос в трубке велел подождать. Я прикрыл динамик пальцем и покашлял.

– …………

– Здравствуйте. Окунь?

– …………

– Да, Вадим. Мне ваш номер…

– …………

– Не знаю, а что у вас есть?

– …………

– О, правда! Я бы тогда взял…

– …………

– Ой, да. Понимаю-понимаю… Где живу? За городом. Чудино знаете?

Окунь на том конце трубки у кого-то спросил: «Кто у нас сегодня дежурит?» Видимо получив ответ, Окунь продолжил беседу со мной.

– …………

– Как? Гузель? Понял, спасибо. Спасибо, понял.

Окунь повесил трубку. Мне снова захотелось отлить. «Да что со мной такое?» – подумал я, прихватывая телефон с собой в туалет. Не успел я ещё подняться на второй этаж, как мой телефон зазвонил.

– Алло.

– …………

– Здравствуйте, Гузель.

– …………

– Знаете где находится Чудино?

– …………

– А дом в Новом Чудино.

– …………

– Памятник Чудину, памятник Чудину, – задумался я. – Я знаю какой-то памятник при въезде в Чудино, это, наверное, памятник Чудину? Я думаю…

– …………

– Да-да, около «Счастья».

– …………

– Нет, мне не трудно подъехать. Я нормально себя чувствую.

– …………

– Через сорок. Понял.

– …………

– Ауди ТТ. Понял.

– …………

– BMW без верха.

– …………

– Да, точно. Не много таких будет…

Гузель положила трубку. Мне нравилось, как у них организована деятельность. Но мне надлежало подъехать к выезду из Чудино, потому что Гузель боялась «сломать все колёса» по поселковым дорогам. «И что я не сказал, что у нас не такие уж плохие дороги. Ну да ладно, прокачусь – проветрюсь».

*****

Когда я подъехал к оговорённому месту, окончательно стемнело, Вокруг памятника была небольшая площадь, а немного в глубине – ближе к лесу – белело огромное здание дома культуры. «ДК Железнодорожников, наверное», – подумал я. Времени было всего-то начало одиннадцатого, поэтому среди толпы гуляющий встречались даже мамы с колясками.

Я кинул взгляд на часы, но не успел проанализировать увиденное, потому что около моей двери появилась женщина.

– Ты Вадим?

– Да. Гузель?

– Идём в мою машину.

Я решил не закрывать машину, потому что на улице было ещё довольно многолюдно. Проследовал за девушкой, которая припарковалась в нескольких десятках метров от меня.

Её маленьких автомобиль был тонирован по кругу, но не наглухо, поэтому даже в сумерках можно было увидеть, что внутри кто-то сидит. Когда двери были захлопнуты Гузель – оказавшаяся старше, чем я подумал, когда разговаривал с ней по телефону – начала спрашивать:

– Ты знаешь, что хочешь?

– В общих чертах, – ответил я.

– Слушаю.

Когда я рассказал, что мне нужно, Гузель сказала во сколько мне это обойдётся, а потом прибавила:

– Выбор интроверта.

– Ха-ха… – мне понравилось её остроумное замечание.

– Если возьмёшь на семь тысяч и более – доставка бесплатно.

– Здорово, – ответил я. – Возьму по пять единиц того и другого.

– Это двенадцать пятьсот, – сообщила она.

Я достал деньги и отсчитал нужную сумму.

– Положите сюда, – указала Гузель на подстаканник.

– У нас, кстати, дороги не такие уж плохие, – заметил я.

– Хорошо, в следующий раз подъеду прямо к дому, – не вынимая деньги из подстаканника, ногтём пересчитывая купюры, ответила девушка.

– Ждите здесь, сейчас вернусь, – сказала Гузель и вышла из машины.

Она открыла багажник, попереставляла какие-то предметы в нём. Вернулась на водительское место и положила в подстаканник пластмассовую коробочку.

– Возьмите.

Я взял коробочку. Это оказалась упаковка из-под сахарозаменителя на шестьсот таблеток с дозатором.

– Она легко открывается, – пояснила Гузель.

– Спасибо, – я собрался выйти, но девушка снова заговорила.

– Должна предупредить, что приобретённые вами вещества вызывают привыкание.

– Хорошо. Спасибо. Я пойду?

– Конечно. Обращайтесь снова. Запишите мой номер, чтобы в дальнейшем отправлять сообщения сразу на него. Вы присылаете сообщение с каким-нибудь отвлечённым текстом, а я вам перезваниваю. «Заявки» принимаются круглосуточно, доставка – с восьми вечера до шести утра.

Я достал телефон и приготовился записывать. Гузель продиктовала свой номер, и я сделал дозвон.

– Так-так… «Вадим», – манипулирую аппаратом, проговорила она. – А это вас я видела на плакатах в рекламе чего-то?.. Мебели? Диванов?

– Вечернее шоу на «Кефире». «Пьяный Диван», – пояснил я.

– А, передача по телевизору. Посмотрю как-нибудь. Интересная? – убирая телефон, спросила девушка.

– Пока не очень, – признался я.

*****

Заехав по пути в продуктовый магазин за банкой колы, я вернулся домой. Из-за ограды не был виден свет на первом этаже, поэтому дом казался необитаемым. Я загнал машину во двор и затворил ворота. Зайдя в гостиную, первым делом проверил: есть ли корм у Адольphа, который был оставлен на моё попечение. Огромная двухэтажная клетка крысы стояла в дальнем углу гостиной.

«Пупу-питу», – произнёс телефон. Стальская! Я посмотрел на часы, – без пятнадцати полночь. Открываю сообщение: «Как ты?»

– Ну какая же коварная сука! – громко и с выражением проговорил я.

Бимерзкий хоть откатиться успел?! Или он всё ещё на ней?! А она не подумала, что я – как всегда пьяный – сейчас начну ей названивать и собью весь настрой?! «Блин, меня этот томатный сок достал», – подумал я, снова идя в туалет. Через пять минут я уже делал плюшку, сидя за мраморной столешницей. Я делал дело и ворчал: «Ну что ты за негодяйка! Сразу с десяток налеплю, чтобы потом не мучится…» Нарезав и размяв означенное количество, основную часть вещества я положил в жестяную банку с надписью «Кориандр», которую поставил в кухонный шкаф. Открыл банку с колой, подошёл к раковине и вылил напиток. Помял банку и задумался над тем, где бы мог лежать швейный набор, если бы он у нас был. «Чёрт! И сигарет не купил», – с досадой подумал я. Вспомнил, что у Стальского в комнате точно имелись две совершенно новые рубашки, не распакованные. А насколько я помню, в новых рубашках в районе воротника имеются иголки. Или так было раньше?

– У тебя нет чего-нибудь острого? – спросил я у появившегося на противоположном стуле картавого с коптящими как горящие автомобильные покрышки крыльями двойника.

– Кгасный молотый пегец подойдёт? – ответил он.

Я состряпал кислую мину и спрыгнул с барного стула.

– Не хмугься. Посмотги в аптечке, – добрым голосом сказал Картавый.

– С хера ли там?!.. – хотел возразить я, но до меня дошло.

Мы с Глебом покупали всякие повседневные лекарства и средства для перевязки. Заодно прихватили десяток пятикубовых шприцев.

– Спасибо, – кинул я, открывая верхний кухонный ящик.

«Вот вы, мои хорошие», – приговаривал я, отрывая один шприц от его девятерых собратьев.

– Возьму-ка я лучше пластиковую бутылку и фольгу, чем эту неудобную жестяную банку, – вслух рассуждал я, поглядывая на Картавого. – У нас – кулинаров – есть ведь фольга.

Через две минуты девайс для употребления гашиша был собран.

– Всё что-ли? Потогопись, у тебя встгеча.

– Да? – на вдохе спросил я, а на выдохе: – С кем же?

– Сам увидишь, – последовал ответ.

Я стряхнул дохлую плюшку в пепельницу Стальского и заварил новую.

– А где… эта… встреча… будет… проходить? – с расстановкой спросил я и посмеялся, уронив голову на предплечья.

– На четвёгтом этаже около кгуглого окна, – ответил картавый двойник.

– Тогда идём, – сказал я и, спрыгнув со стула, медленно приземлился ногами на пол.

Уже после первой порции Мир распался на составные части, которые тоже, как и я минуту назад, считали, что весь остальной Мир против них. Когда после гашиша воспринимаешь действительность вышеозначенным образом, это значит, что вещество хорошее и доброе.

Прежде чем пойти на четвёртый этаж я заболтал ещё одну «Марью».

– Ты со мной? – спросил я у Картавого.

– Нет.

*****

С круглого окна, которое выходило на улицу, было видно половину посёлка и всю территорию детского дома. В отсутствие стёкол по четвёртому этажу гулял ветер, развевая полиэтилен, которым были покрыты строительные леса. Всюду лежали стройматериалы: кирпичи, доски, вёдра и даже маленькая бетономешалка. Света не было, но почти полная луна колдовским образом освещала путь. Я немного замёрз. Отпил красную густую жидкость из стакана и продолжил смотреть в окно и дышать-дышать-дышать свежим ночным воздухом.

Не знаю что произошло раньше: лёгкий привкус сырости или обращённые ко мне слова:

– Сегодня тот самый день.

– Думаешь, я не знаю, – ответил я, не поворачиваясь.

– И как раз сегодня никого, кроме тебя в этом доме.

– Совпадение, – сказал я, снова отпивая.

Тень за моей спиной рывком приблизилась и теперь стояла около правого плеча. Я украдкой посмотрел в его сторону. Я сказал:

– Удивительно, – столько лет не виделись и нечего сказать.

– Это ни о чём не говорит, – сказал отец.

– А где твоя жена – моя мать?

– Она вернулась на Землю, – ответил он.

– А ты почему ещё здесь?

– У меня ещё остались дела, – ответил отец.

Мы немного помолчали. Потом я заговорил:

– У меня деликатный вопрос. Есть мнение, что ты был не очень-то хорошим человеком. Совершал дурные поступки, – большая часть из которых записана чёрным по белому в УК Эр Фэ…

– Хочешь узнать почему я не в Аду?

– Если коротко, то да.

– Нет Ада.

– Нет?! – удивлённо воскликнул я, поворачиваясь к собеседнику.

– Кто тебе вбил в голову эту антинаучную хуйню?! Бабушка твоя – моя тёща?

– Так что же получается: можно быть преступником, убийцей, вором!.. И надеяться, что тебе всё сойдёт с рук пока жив, а потом гуляй?!..

– Ад на Земле, сынок. Твоё наказание – муки совести. И если ты не можешь с ними жить, значит ты не рассчитал силы, беря на себя слишком тяжкие грехи.

– Интересно…

– У меня мало времени. Они уже близко.

– Кто они? – тревожась, спросил я.

– Ты сам знаешь. Хочешь что-нибудь спросить?

– Ты знаешь моё будущее, – спросил я.

– Будущего не существует, – твёрдым тоном ответил он.

– А варианты хоть существуют? – с надеждой спросил я.

– Существует час рождения и мгновение смерти, промежуток в твоём распоряжении.

– Совет для меня найдётся? – грустно усмехнувшись, спросил я.

– «Будь прост с другими, но отнюдь не пошл». Пойдёт?

– Пойдёт, – весело сказал я.