Неискушённый

Вейлин быстро оценил обстановку, оглядевшись. И взгляд его пронзительный остановился на Антале, который прямо сейчас воздействовал дурман-дымом на невинных и беззащитных людей. Среди которых были и благословлённые господа. Командир также взглянул на Рамона, перепачканного в крови, и принцессу, в глазах которой застыл ужас. А после громко отдал приказ:

– Взять его! Взять прескверного!

Антал так и замер на месте, оцепенев. Сердце ушло в пятки. Казалось, он сейчас поседеет от страха! Хотелось сорваться на бег, умчаться прочь отсюда, но тело не подчинялось. Он застыл и, точно мокрый, перепуганный щенок, дрожал.

Солдаты подчинились приказу. Вейлин пропустил их в дом, а сам упал на колени перед принцессой и Рамоном, очевидно, желая убедиться, что с ними всё в порядке. Воины, звякая доспехами, быстро скрутили Антала и повалили на пол, занеся над головой мечи. Тот не сопротивлялся и обмяк. Лёжа на полу вместе с проклятыми, прескверный даже перестал дышать. В глазах потемнело. Он готовился к смерти. И даже на шее вдруг появилось знакомое ощущение – будто на неё нацепили увесистый металлический ошейник. Или это остриё меча угрожающе нависло и готовилось отрубить ему голову? Всего мгновение, и всё будет кончено. Солдат занёс своё оружие над головой, собираясь вложить в него всю свою силу и весь праведный гнев.

– Остановитесь! – прокричала Элейн, которая, казалось, только пришла в себя.

Она передала Рамона в руки Вейлина, а сама вскочила вдруг и подбежала к солдатам.

– Уберите от него руки!

Принцесса яростно отпихнула воинов, упала на пол и закрыла своим телом Антала. Того сильно била дрожь. Дышал он прерывисто, едва слышно. Элейн, ощутив это, разозлилась пуще прежнего.

Оскалившись, она прорычала:

– Расступитесь немедленно! Я не позволю к нему прикоснуться!

К этому моменту Антал утратил концентрацию и прекратил воздействовать на проклятых. Но они не нападали. Прескверный, кто бы им ни был, снял «безволье». Надайн, Эней и слуги пришли в себя, не понимая, что происходит.

Солдаты, пришедшие с Вейлином, не смели ослушаться принцессу. Они сделали так, как было велено – отпустили прескверного и отошли, сложив оружие. А вот господин Гонтье подчиняться приказу не спешил. Оставив Рамона, он быстро подошёл и попытался оторвать Элейн от Антала.

– Госпожа, он вас одурманил! Очнитесь! Вы же сами видели, что он только что сделал!

Командир, взяв Элейн за плечи, чуть встряхнул её. Прикасался, однако, аккуратно, не желая причинять боль. При других обстоятельствах, несомненно, Вейлин не позволил бы себе подобного, но сейчас он был уверен, что поступает правильно. Он верил, что защищает свою госпожу.

– Выполнять приказ! – скомандовал командир снова, как только оттащил принцессу.

– Нет! – завопил Рамон, но не смог встать.

Элейн в свою очередь рассвирепела окончательно. Визжа, словно раненный зверь, она брыкалась, пихала Вейлина локтями и била ногами по его коленям. Командир, казалось, не ощущал боли и госпожу из объятий не выпускал.

Она увидела, как солдаты грубо подняли Антала с пола и поставили его на колени, вцепившись в волосы. И вновь сверкнуло лезвие меча, грозясь опуститься на шею прескверного. Тогда Элейн с размаху ударила Вейлина затылком по носу. Тот зашипел от боли и чуть ослабил хватку, но не сдавался. Принцесса, однако, тоже. Она впилась зубами в руку командира, прокусив кожу до крови. И после этого Вейлин отпустил-таки.

Элейн в ту же секунду выхватила его меч из ножен и отразила атаку солдата, собирающегося отрубить Анталу голову. Мечи, столкнувшись, громко звякнули.

Принцесса закрывала прескверного собой, готовая драться. В глазах её широко распахнутых полыхали огоньки ярости. Она тяжело дышала. По виску скатилась капелька пота.

– Всем опустить оружие! Это приказ госпожи Дезрозье! – прокричала она.

Вейлин стоял неподвижно, сжав руки в кулаки. На лице его играли желваки. Командиру очень не хотелось подчиняться. Он попросту считал это неразумным, ведь всё ещё видел в прескверном угрозу. Не понимал он и то, по какой причине принцесса, которая пять лет назад яростно сражалась с ним, теперь его отчаянно защищала. Элейн точно знала, что именно об этом Гонтье и думал в данную минуту. Знала, что он не верил ей и уж тем более Анталу. Но Вейлин прежде всего являлся солдатом, скованным обязательствами и долгом. Потому он отступил и не ослушался приказа. Отступили и его подчинённые.

Антал, держась за горло, поднялся с пола. Его трясло. Паника всё ещё не отпускала. Но как только рука Элейн коснулась его руки, стало легче. Она защитила, уберегла. Подняла меч не на него, а стоя рядом с ним. Это так сильно отличалось от событий пятилетней давности. Тогда она была готова на всё, чтобы убить. А сегодня – чтобы спасти. И несмотря на то, что солдаты не являлись врагами принцессы и были обязаны подчиниться её приказу, всё же для Антала поступок Элейн многое значил. Он видел, как она испугалась, поняв, что вот-вот его могут убить.

– Что происходит? – слабо подала голос Надайн.

Солдаты помогли ей и Энею встать. Держась за головы и пошатываясь, госпожа и господин Беланже в растерянности озирались по сторонам.

– Случилась беда, – ответила Элейн. – Но всё обошлось.

Она рассказала о произошедшем. И чем больше говорила, тем сильнее менялись лица хозяев усадьбы. Надайн в ужасе посмотрела на своего сына, перепачканного кровью, и едва не разрыдалась.

– Поэтому я вызвала господина Гонтье! Знала, что подобная ситуация может произойти! – запричитала она, хватаясь за голову.

Осев на пол, Надайн зажмурилась и застонала:

– Какой кошмар…Я едва не…

Она вновь посмотрела на Рамона. А потом обнаружила, что всё ещё сжимала нож в руке. Надайн тут же откинула его в сторону, будто обожглась, и тихо всхлипнула.

– Спасибо, господин Гонтье. Вы успели как раз вовремя.

Элейн возразила:

– Мы пришли раньше, и Рамона спас Антал.

– Я видел, как прескверный воздействовал дурман-дымом на вас, госпожа Беланже, и на слуг, – вмешался в разговор командир. – Быть может, мне всё-таки стоит разобраться с ним?

Рамон подал голос:

– Быть может, тебе стоит закрыть уже наконец свой рот?! Не слышал приказ принцессы? Верзила неотёсанная!

Молодой господин с трудом поднялся на ноги и, прихрамывая, подошёл к Анталу и встал рядом. Вейлин Гонтье возвышался над ним, как гора, смотрел вниз, словно на ребёнка, но с немым достоинством принимал его нападки. Всем без исключения было известно то, каким строптивым характером обладал Рамон – палец ему в рот не клади. Потому в данный момент стоило промолчать. Да и по статусу командиру не было положено препираться! Хотя, несомненно, очень хотелось.

– Тебе и твоей свите было велено сложить оружие и молчать! – гневался Рамон. – Подчиняйся! Я не потерплю угроз в адрес гостей моего дома.

Вейлин изумлённо поднял брови и тихо промолвил:

– Прескверный – гость?

– С некоторых пор, – ответил вдруг Эней, внимательно глядя на Антала.

А потом он поднял глаза на командира:

– Господин Гонтье, прислушайтесь к моему племяннику. У него есть причины защищать господина Бонхомме. Честно говоря, у нас всех есть на это причины. В конце концов, Антал не сопротивляется. А по правилам, если прескверный сдаётся сам, его не казнят на месте. Вам это и так хорошо известно. Вы не имеете право заносить над ним меч. Не в этом случае.

Антал не поднимал глаз и боялся пошевелиться. Он почти не слышал, о чём шёл разговор, пребывая в состоянии оглушения. Находиться рядом с Вейлином Гонтье было невыносимо. Казалось, ещё чуть-чуть, и рассудок помутится.

Элейн, сделав шаг к командиру, обратилась к нему едва ли не с мольбой и очень тихо, чтобы никто не слышал:

– Вейлин, вероятнее всего, прескверный, который устроил переполох этой ночью, всё ещё здесь. И это точно не Антал. Он был со мной! Потому, пожалуйста, будь благоразумен и направь свой гнев на настоящего виновника. Нам необходимо всё как следует осмотреть и обыскать. Не трать драгоценное время на споры. Я знаю, что ты желаешь защитить нас, но в данной ситуации поступаешь опрометчиво.

Командир выслушал принцессу очень внимательно, подумал пару мгновений, а потом твёрдо ответил:

– Отдавайте приказ, госпожа. Что необходимо сделать?

Антала кто-то осторожно тронул за плечо. Он вздрогнул и едва не вскрикнул, обернувшись. Позади стоял господин Гишар – помятый, бледный и встревоженный. Он тут же извинился за то, что напугал прескверного, а потом тихо произнёс:

– Господин Бонхомме, можно вас на пару слов? Без лишних ушей.

Антал глянул на Вейлина – тот обратил всё своё внимание на принцессу и внимательно её слушал. Солдаты тоже стояли неподвижно, хотя и оставались начеку. До Антала доносились лишь обрывки фраз Элейн и Вейлина.

– …вряд ли он успел уйти. Прочешите территорию усадьбы, загляните в каждый уголок…

Командир кивал, соглашаясь с принцессой и попутно раздавая приказы своим подчинённым. И, убедившись в том, что господин Гонтье даже не смотрит в его сторону, Антал решился отойти в соседний коридор, где остался наедине с учителем. Ансуре то и дело озирался по сторонам, вздрагивал и нервно теребил длинные рукава одеяния. Учитель был напуган до смерти и не мог заставить себя заговорить.

– Господин Гишар? – мягко обратился к нему Антал. – Что вы хотели сказать?

– Н-не знаю, как это объяснить… – голос Ансуре дрожал. – Но от господина Гонтье у меня мороз по коже. Честно говоря, я всегда его побаивался. Однако путал страх с уважением. Но сейчас заметил вдруг, что и вы его страшитесь. А вы, не сочтите за грубость, прескверный! Кого вообще может бояться прескверный настолько сильно?! Б-быть м-может… только равного себе? Ещё и так странно вышло, что он появился как раз тогда, когда пришли вы. Будто вы помешали ему. Нарушили планы. И он тут же вмешался. Очень удобно подстроился.

Учитель спрятал вдруг лицо в ладонях и потёр глаза. Они сделались мокрыми. Он взял Антала за руку и взмолился:

– Господин! Защитите нас! Всем и так ясно, что только вы и можете проклятиям противостоять. Больше нам надеяться не на кого. Госпожа Надайн не согласится с этим, но я-то чувствую! Чувствую, что вам можно и нужно доверять! О, я так напуган, господин Бонхомме! Ведь сегодня едва не…

Он всхлипнул, обхватив себя руками:

– Едва не загубил своего ученика! Я так старался его защитить!.. Помню, что мы с ним играли, молодой господин даже спел мне. А потом я пытался вывести его из бального зала, но на меня напали слуги, солдаты, госпожа и господин Беланже… и дальше – ничего.

Антал проникся сочувствием к Ансуре и захотел его утешить, хотя и сам нуждался в этом. Он положил руку на плечо учителя и произнёс:

– Я очень постараюсь сделать всё, что в моих силах.

– Приглядитесь к командиру! – настойчиво вторил Гишар. – Что-то с ним явно не так! Быть может, я могу вам как-то помочь?

Антал ответил только:

– Просто будьте осторожны и никому не доверяйте. Очевидно, прескверный среди нас.

А потом истерично усмехнулся:

– Ну, помимо меня.

Учитель закивал и даже улыбнулся. Однако вид его всё ещё оставался жалким. Перед Анталом стоял беззащитный человек, который совершенно не помнил то, что сам же и указал на Вейлина Гонтье, ещё будучи проклятым. Из памяти это, конечно, стёрлось, но вот ощущения вполне могли сохраниться. Нутро и сознание, вероятно, не забыли о страхе перед тем, кто ими повелевал. И потому Ансуре не мог объяснить этот страх. Он просто чувствовал.

Но вот Антал свой страх перед командиром вполне мог объяснить. Он типичен для жертв. Однако после слов учителя всё же задумался: вдруг мудрый и наблюдательный Ансуре прав? В конце концов, Анталу не доводилось встречаться с другими прескверными, и реакция на них оставалась загадкой. Выяснить, правда ли Вейлин является предателем, можно одним простым способом – заглянуть ему под одежду. Если на животе окажется шрам, то всё станет ясно. Вот только если он в самом деле прескверный, то не даст так просто это сделать.

В коридор заглянул Рамон. Шагал он гордо, старался держаться достойно, однако то и дело ноги его подкашивались. Сил у него не было, но молодой господин отчаянно не позволял себе казаться слабым. Выглядел он болезненно: под уставшими глазами залегли глубокие тени, в уголках сухих губ виднелась кровь, волосы спутались и торчали…

– Вы в порядке, господин Гишар? – поинтересовался он, оглядев учителя с головы до ног. – Я беспокоился.

Ансуре едва не подскочил на месте и ахнул:

– Что вы, господин! Ерунда какая! Вам о себе беспокоиться надо! Что со мной, стариком, будет?

Рамон очень серьёзно посмотрел ему в глаза и произнёс:

– Вы пытались спасти меня ценой собственной жизни. Это не ерунда.

Ансуре скромно опустил взгляд и замялся:

– Вы ведь благословлённый господин. Ваша жизнь ценнее моей во стократ. Любой на моём месте поступил бы так же. К тому же, господин, я видел, как вы росли. Как и Бартоломью. Мы уже потеряли его, и вашей смерти я не пережил бы.

Глаза Рамона заблестели от слёз. Он тут же смахнул их и судорожно выдохнул. А потом вдруг позволил себе вольность – крепко и порывисто обнял учителя.

– Спасибо, – прошептал он.

Ансуре не ожидал внезапной нежности от привычно закрытого молодого господина и растерялся. Так и стоял, хлопая глазами. И лишь через мгновение по-отечески погладил его по спине.

Антала очень тронула эта сцена. Он улыбнулся и хотел было уже уйти, но тут Рамон окликнул его:

– Антал, поговорим?

Господин Гишар поспешил оставить их наедине и вернулся к Надайн и Энею, вероятно, желая поддержать и их.

– Вам удалось что-нибудь выяснить? – спросил Рамон тихо.

Антал кивнул и рассказал обо всём, что поведал им его отец. Рамон слушал, вникал, а потом вдруг взорвался:

– Да я прямо сейчас его заставлю доспехи снять!

И, резко развернувшись, хотел пойти прямо к Вейлину Гонтье, но Антал схватил его за руку.

– Нет! Нельзя же так в лоб!

– Это ещё почему?!

– А если это не он? Если прескверный, находящийся сейчас где-то здесь, увидит это и поймёт, что нам известна его примета? Следует действовать осторожнее, Рамон! Необходимо выждать, проверить каждого присутствующего, но осторожно. Потребуется время…

Рамон застонал:

– У меня нет этого времени, Антал! Ты понимаешь?! Я…

Он захрипел, согнулся пополам, хватаясь за живот и закрывая рот, а потом изверг из себя очередной кровавый комок. Пошатнувшись, сполз по стене на пол.

–…я умираю, Антал, – произнёс Рамон едва слышно, рассматривая свои руки, перепачканные кровью. – Я могу не успеть! Не дождусь его гибели! Не отомщу за Бартоломью…

Антал присел перед ним на корточки. Глаза его были полны боли и глубокой печали. Рамон, только завидев это, возмутился:

– Не смотри так! Не жалей меня!

Благословлённый скривился и всхлипнул:

– И без того тошно.

А потом замолчал, отвернувшись. Не желал видеть взгляд Антала, не желал его ощущать. Хотел закрыться в очередной раз.

– Антал, – заговорил он уже спокойно, спустя пару мгновений. – Если я умру раньше, если проклятие окажется сильнее меня, то, прошу, освободи Бартоломью. Упокой его. И помоги Элейн это пережить.

У Антала защемило в груди. Рамон мог не проснуться уже завтра, но больше всего его беспокоил покой принца. Он торопился не потому, что отчаянно хватался за жизнь. А потому, что боялся не успеть спасти душу Бартоломью. Антал никогда не видел такой преданности и привязанности. У него не было друзей. И даже не было нормальной семьи. И сейчас, глядя на то, как горе душило Рамона и Элейн, становилось страшно. Он боялся испытать нечто подобное. А потом вдруг поймал себя на мысли, что если с принцессой что-нибудь случится, то…

Что тогда? Что он почувствует?

Ответ на вопрос пришёл моментально: боль. Невероятную. Сильнее, чем физическую. Мир в одночасье померкнет, утратит звуки, перестанет дышать. Он станет не нужен. Для чего этот мир без неё? Никто не улыбнётся так, как она. Никто не посмотрит, как она. Всё в Элейн было дорого. Сама Элейн стала очень дорога.

– Пообещай! – потребовал Рамон.

Антал вздрогнул, а потом, подумав, ответил:

– Не буду.

Рамон ахнул:

– Совесть у тебя есть?!

– А у тебя?! Жалости к себе не терпишь, но сам себя хоронишь! Не буду я обещать!

– Да почему же?

– А чтобы раньше времени не сдавался. Придётся тебе самому свою волю выполнить, благословлённый господин.

Антал улыбнулся ободряюще, глядя на недовольное лицо Рамона. А потом помог ему встать. И на сей раз он принял помощь, не оттолкнул.

– Я считаю, было бы разумным прямо сейчас осмотреть каждого и никого не выпускать из усадьбы, – взяв себя в руки, сказал Рамон.

– Я тоже так думаю. – К ним вышла Элейн. – Я отдала приказ солдатам развести людей по комнатам и сторожить двери. Сказала, что с каждым мы поговорим лично, наедине. Вейлин о наших подозрениях насчёт него ничего не знает. Ну, я надеюсь.

Антал рассказал принцессе о том, что Ансуре указал на него, будучи проклятым. Пересказал и их дальнейший разговор. Элейн тяжело вздохнула и устало потёрла переносицу. Она думала, внутренне боролась с собой, ведь принять предательство человека, которому она столько лет доверяла, было непросто. Но слепо защищать командира – неразумно.

– Командира я проверю сама, – сказала она наконец.

– Я пойду с тобой! – возразил Рамон. – Что, если подозрения наши подтвердятся?

– А если нет? Рамон, я не хочу, чтобы наша проверка по итогу превратилась в оскорбление чести Вейлина. Напомню, у меня есть много причин ему доверять. Он – сильный и верный короне воин, служивший нам на протяжении многих лет. Не хочу, чтобы это выглядело, как допрос. А ты будешь его допрашивать! Не иначе. Терпением и деликатностью ты, господин Беланже, никогда не отличался. Вон какую сцену устроил! Набросился на командира, обзывать принялся!

Рамон фыркнул, сложив руки на груди:

– А сама-то? За меч схватилась. Была готова с ним драться. Тоже мне дипломат!

Антал наблюдал за их словесной перепалкой со стороны и молчал. Конечно, он понимал чувства Элейн. Ведь Вейлин Гонтье являлся врагом лишь ему, а не ей. Но почему-то где-то глубоко внутри засела обида, по-детски необоснованная, но очень явная. Хотелось надуться, отвернуться и всем своим видом продемонстрировать негодование. Иными словами – жутко хотелось привлечь к себе внимание принцессы. Но, конечно, Антал не позволил себе подобное поведение и капризничать не собирался. В конце концов, на то не было очевидных причин. Ну и что, что командир только-только собирался отрубить ему голову? А теперь Элейн отчаянно его выгораживала. Тьфу ты, ерунда какая! Разве это повод злиться и обижаться?

Однако обида длилась недолго. На смену ей пришло приятное осознание того, что Элейн Дезрозье и Рамон Беланже – принцесса и наследник второй по важности благословлённой семьи – сцепились с господином Гонтье, потому что хотели защитить его. Прескверного. Небезызвестного господина Антала Бонхомме. Невольно он улыбнулся, позволив себе проникнуться невероятно тёплой эмоцией – злорадством.

– Всё! Решено! – Элейн прекратила словесную перепалку. – Командира я проверю сама, а вы займётесь остальными. Приступим прямо сейчас.

Развернувшись, принцесса ушла. Антал и Рамон последовали за ней.

Элейн вызвала командира на разговор сразу, не стала медлить. Вдвоём они направились в её покои. Принцесса старалась выглядеть непринуждённой и общалась с Вейлином как прежде. Он тоже вёл себя спокойно, по обыкновению не был напряжён, поддерживал беседу, кивал… Ему не было известно, о чём именно желала поговорить принцесса, но, кажется, его это вовсе не беспокоило.

– Как там отец? – поинтересовалась Элейн, стиснув зубы. – Как ведёт дела государственные?

Задать главный вопрос в лоб оказалось непросто. Почему-то ей это казалось предательством. Потому принцесса никак не могла решиться, оттягивала неизбежное и заходила издалека, говоря на отвлечённые темы.

– Держится, – тяжело вздохнув, ответил Вейлин. – А что касается государственных дел… Я прибыл в усадьбу Беланже не с пустыми руками. Нерон передал письменное соглашение о том, что временно дела королевства будет вести Надайн.

Элейн так и замерла на месте, открыв рот от удивления:

– Временно – это до каких пор?

Вейлин не спешил давать ответ. Принцесса расценила это как плохой знак.

– Ну же, скажи мне! Что это значит?

– До тех пор, пока на трон не взойдёте вы, госпожа.

Элейн не поверила в услышанное и истерично хохотнула:

– Чего? Отец ещё слишком молод! Или он уже списал себя со счетов? До моей коронации, о которой я даже думать не хочу, пройдёт немало времени.

– Он не в себе, Элейн. И я думаю, Нерон смог здраво оценить своё состояние. Из-за этого он заранее позаботился о будущем Эрхейса. И вашем.

Осипшим голосом Элейн проговорила:

– Он отказался от трона. Не может быть…

– Вам необходимо лишь пройти процедуру коронации. Вас, как и Бартоломью, к этому готовили с малых лет.

Конечно, Элейн понимала, что после гибели брата – официального наследника трона – власть от отца перейдёт ей. Как единственной оставшейся наследнице. Но она и подумать не могла, что случится это так скоро! Новость, принесённая Вейлином, оказалась, мягко говоря, шокирующей. К подобному, как оказалось, нельзя подготовиться. Немыслимая ответственность свалилась на неё и придавила. Выбила из груди воздух и землю под ногами. Мысли спутались, сделались тягучими. Закрыв лицо холодными ладонями, принцесса медленно и тяжело вдохнула. Вейлин стоял рядом, готовый в любой момент протянуть руку для помощи и поддержки.

Элейн медленно выдохнула. А потом собралась, вспомнив, что в данную минуту у неё были дела первостепенной важности. Об остальном она подумает позже, в более спокойной обстановке.

– Я поговорю с отцом, как только смогу. Попытаюсь его переубедить. А пока пусть будет так, как он решил – Надайн займётся делами. А я повременю с коронацией, – проговорила она вслух, но будто самой себе. – И пусть этот разговор останется между нами.

Вейлин кивнул:

– Да, моя госпожа. Просто знайте, что я поддержу любое ваше решение. Однако, если захотите услышать совет…

– Я обязательно к тебе обращусь.

Войдя в покои, Вейлин прошёл к креслу и разместился в нём. Элейн села напротив. Собраться с мыслями оказалось непросто, и всё же ей удалось пересилить себя. Оставив эмоции и переживания где-то глубоко внутри, принцесса вернулась к делам насущным. Она смотрела на командира и не могла поверить в то, что именно он мог причинил такую боль её семье. Нет, это невозможно! Неужели Вейлин Гонтье, сразившийся с Анталом пять лет назад и едва не лишившийся глаза в той схватке, посягнул на жизнь Бартоломью и Рамона?! Он – самый прямолинейный и честный человек во всём Эрхейсе. Он видел, как принц и принцесса росли, прекрасно помнит их ещё детьми. На него всегда можно было положиться. И Элейн знала, что этот человек без раздумий отдал бы собственную жизнь, защищая членов благословлённых семей. Но сегодня он вдруг стал главным подозреваемым в самом страшном грехе.

– О чём вы хотели поговорить, госпожа?

Элейн поджала губы и отвела взгляд. А потом вновь заговорила о другом:

– А как в целом обстановка во дворце?

– Там довольно тихо.

Элейн поёжилась и нахмурилась, вспоминая родной дом:

– Да, тихо… Стало после нападения Бартоломью. Когда большая часть обитателей дворца сбежала. А другую часть отец отпустил сам, не желая никого держать подле себя и видеть.

Она злилась на отца. За то, что он не справлялся сам и переложил ответственность на неё. За то, что не искал сейчас убийцу Бартоломью, не пытался разобраться с тем, что именно произошло с Пресвятым Сальваторе. За то, что он превратил их дом в склеп – безмолвный и холодный. Пустой. Отец затопил комнаты и этажи слезами. Заполнил их удушливой скорбью. Нерон пожелал остаться там навсегда, застыть в атмосфере уныния и горя. Он тонул сам и тянул за собой дочь. Сдался. И умер ещё при жизни.

– Ваш отец хотел как лучше, моя госпожа. Дворец отныне – место опасное. Потому он велел людям покинуть его стены. И его решение касательно вашей коронации, по-моему, правильное. Нерон всегда был мудрым и проницательным правителем, и он вовремя осознал, что способен натворить бед, находясь на троне. Потому передал его вам.

Элейн хорошо понимала, что причина не в этом, но спорить не стала. Вейлин вдруг чуть подался вперёд и понизил голос:

– Госпожа, что нам делать с принцем?

– Тебе уже известно, где он?

– Да. Искали мы его недолго. Королю его местонахождение тоже известно, но он не отдавал никаких приказов на этот счёт. Потому спрашиваю у вас: что велите делать с принцем?

– Я разберусь с этим сама.

Элейн оттягивала, старалась не думать о том, что она должна будет сделать с Бартоломью, когда придёт время. Во имя общего блага убить его и упокоить следовало бы ещё в тот день, когда они с Анталом обнаружили его в театре. Но она не смогла. А сможет ли потом? И каковы могут быть последствия её слабости?