Книга 1: Королева – вдова

Только… Теперь у нее было две свиты. Кроме тех, кто обслуживал государыню, по наследству вместе с королевством достались и те, кто служил покойному государю. С ними тоже надо было что-то делать. Большая часть из них – это представители древних родов, которые исстари служили или просто находились при Дворе. Просто избавиться от них было недальновидно. Да и раз Ангвир приблизил их, стало быть, имелись и дельные.

Да-а… Надо же. Вроде бы мелочи, но их столь много, что, начни разгребать, и окажется, что стоишь под нависшей сверху скалой. Быть может, проживи во дворце Лания лет десять, и сейчас ее бы мало волновало: кого приблизить, а кому можно дать отставку. Но ведь это древние рода! Отвернись от них, и они встанут на сторону того, кто готов лелеять их спесь и гонор! Значит, надо действовать осторожно.

Вздохнув, королева удрученно покачала головой. Она совсем не была готова ко всему этому, хотя Двор и являлся прямой обязанностью супруги короля. Однако за год супружеской жизни Лания не успела столкнуться с чем-то большим, чем подготовка празднеств, выездов и поздравлений высших сановников и соседних государей.

Жизнь при Дворе была давно налажена, а юная королева не особо совала в нее нос, следуя требованиям супруга, да и попросту являясь по природе своей спокойного нрава. Но громких скандалов за это время не случилось, которые бы требовали вмешательства государыни. Если у придворных были какие-то нужды, то шли они к королю, а не к королеве. А собственная свита хлопот не доставляла. В общем, год в королевском дворце прошел без потрясений и всплесков, которые бы добавили опыта супруге монарха.

А сейчас ей надо было удержать власть ради своего ребенка, научиться управлять королевством и не разругаться с придворными и родственниками, как собственными, так и Мелибрандами. А помимо этого благополучно выносить дитя и родить его.

– Надеюсь, Ангвир, вы счастливы тем, что сотворили, – едва слышно проворчала себе под нос королева и, вздохнув, возвела очи к небу: – Всевышние, простите, я не со зла.

Небо ответило красотой бездонной синевы и молчанием. Лания едва приметно улыбнулась, заметив полет одинокой птицы, проводила ее взглядом и вернулась на землю. Она уже почти добралась до парка и задумалась над тем, куда же направить стопы. В старой части было приятно и безлюдно, но отчего-то сейчас не хотелось одиночества.

Душа вдовы просила отдохновения и хотя бы капельку тепла. И раз она не могла получить его в родственных или хотя бы дружеских объятьях, то можно было посмотреть на чужую жизнь. Пусть со стороны, будто подглядев в чужое окно, но ощутить, что существование не сводится к борьбе за власть и выживанию. Что есть еще простые радости вроде прохлады тени в жаркий день и негромкая беседа тех, кому не нужно следить за каждым своим словом.

Наверное, стоило бы и вовсе выбраться за пределы дворца, скрывшись под серым неприметным плащом. Побродить по улицам и посмотреть на то, как живут обычные люди. Послушать их разговоры, возможно, чей-то затаенные смех, а после, умиротворенной и отдохнувшей вернуться назад. Да, так было бы хорошо…

Лания остановилась. Остановилось и ее сопровождение. Королева обернулась в ту сторону, где находились ворота, уже даже хотела велеть возвращаться, чтобы переодеться и отправиться в город, но увидела человека, который неспешно шествовал к дворцу, и передумала. Она вновь развернулась и продолжила свой путь в парк, уже зная, что вскоре ее одиночество будет нарушено.

Появление нового визитера не вызвало радости, скорей, досаду, потому что с ним никогда не было ни дружеских бесед, ни даже теплых взаимоотношений, хоть это и был ее родной брат. Между детьми герцогов Вилленов никогда не было близости того рода, какая случается в дружных семействах. Они не играли вместе, не дурачились, не покрывали шалостей друг друга и не поверяли свои тайны. Просто существовали в одном доме, виделись, разговаривали, но мало и без сердечной открытости.

Между младшими Вилленами разница была в семь лет. Когда родилась Лания, Ранал уже был отдан на попечение учителям. Проявлял ли он когда-то интереса к сестре, королева не знала. Быть может, когда она только появилась на свет, брат и сунул нос в ее колыбель, чтобы посмотреть на новую родственницу.

Ему не приходилось возиться с сестрой, да и не было это принято в знатных семействах. Кормилица, нянька, после учителя – все они занимались отпрысками аристократов. Должно быть, в семьях, где разница между детьми была невелика, дружба и случалась, но Ранал и Лания были разделены годами. И пока она ковыляла, держа няньку за руку, брат уже учился верховой езде. А когда сестра доросла до обучения верховой езде, он уже был юношей.

Ранал разговаривал с Ланией мало. И если она тянулась когда-то к брату, то ему сестра была неинтересна. Впрочем, девочке особо и не позволяли приближаться к нему. Это происходило не потому, что наследный герцог являлся кем-то вроде небожителя, или же юная герцогиня не была достойна подойти к брату. Всего лишь этикет и воспитание, но они встали стеной между кровными родственниками.

Если Лания видела брата в окно и пыталась привлечь его внимание, ее одергивали, если бежала к нему, ее останавливали – неприличное поведение. Во время совместных трапез разговаривать не полагалось. А после них, если Ранал заканчивал первым, то вставал и уходил заниматься своими делами. Если Лания, то ее уводила няня.

А по мере взросления исчезли и порывы, которые влекли девочку к брату. Девушкой Лания уже больше стеснялась почти постороннего молодого мужчины, чем тянулась к нему. А он по-прежнему мало интересовался сестрой, попросту не привык к этому. У Ранала были иные пристрастия и привычки, уже успевшие укорениться.

Нет, они, конечно же, разговаривали, но мало. Беседа между родственниками больше походила на общение между знакомыми, но посторонними людьми. Лишь пару раз брат, расспрашивая об учебе, поделился несколькими забавными случаями из времени своих занятий с учителями. Они посмеялись и разошлись. В остальном, молодой герцог выдерживал несколько покровительственный тон, а юная герцогиня, отвечая на его вопросы, смущенно опускала взгляд. Как бы там ни было, но брат всегда оставался где-то на несколько ступеней выше. Был недосягаем и со временем… особо не нужен.

Впрочем, наверное, была еще некая ревность. С Раналом родители были менее строги… или более открыты. Если дочери они больше диктовали и наставляли ее, то с сыном матушка могла позволить себе нежность, а отец разговаривал, как с равным. Мог пошутить с ним, посмеяться, а то и приобнять или встрепать волосы.

Возможно, дело было в том, что сын являлся наследником и продолжателем рода, а дочь – лишь временным эпизодом, который исчезнет, как только будет выгодно пристроена. Ее задачей было не опозорить родителей и принести пользу семье своим замужеством, что, в общем-то, Лания выполнила с успехом. Теперь она была королевой, а родня жаждала получить новые выгоды от ее положения, не проявив и толики сочувствия и заботы. И это неимоверно злило.

И потому Лания испытала досаду, увидев брата. Он явно пришел, чтобы встретиться с ней. Не испросив дозволения, даже попросту не уведомив и не получив положительного ответа. Попросту явился, будто так и должно быть! И потому королева не стала ни привлекать к себе внимания, ни дожидаться родственника. Хочет поговорить с ней, пусть побегает и поищет.

Немного удовлетворенная своим решением, Ее Величество продолжила прогулку. И теперь уж она точно не хотела облегчать задачи брату, и потому направилась в старую часть парка, потому что там никто не мог указать, где она находится. Это еще немного подняло настроение, и Лания вновь ощутила удовольствие от прогулки.

Ранал нарушил благодатное уединение королевы спустя минут сорок. Его светлость нашел сестру, когда она замерла возле поваленной статуи. Еще один нарочитый элемент «запустения». Статуя воина, раскрывшего рот в немом крике, на треть ушла в землю. Трава и ветки вьющегося растения оплели ноги статуи и руку, сжимавшую меч, будто путами. И казалось, что воин то ли кричит от злости, то ли взывает о помощи. Было жутковато смотреть на него, но взор отвести быстро не вышло, и Лания зачарованно взирала на поверженного истукана.

– Ваше Величество, – с почтением произнес один из телохранителей, – к нам идет его светлость, ваш брат.

– Пропустите его, – не обернувшись, ответила королева. – Поиски его светлости должны быть вознаграждены.

– Да, государыня, – отозвался гвардеец.

Вскоре Ранал приблизился и остановился рядом с сестрой.

– Доброго дня, сестрица, – произнес он, и королева кивнула.

– Доброго дня, ваша светлость, – сказала она, продолжая глядеть на статую. – Великолепно, не находите? В этом есть что-то жуткое. Такая обреченность… Подумать только, если очистить статую от травы и вновь поставить, то она станет олицетворением отваги. Он ведь готов кинуться на врага. Рука с мечом поднята, рот открыт в крике. Он зовет на бой… Но это если только его поставить на ноги.

Однако воин повержен и стянут путами. И вот его отвага уже становится воплощением тщетной попытки освободиться и ужасом. И вроде всё то же положение тела, те же чувства, но храбрость стала отчаянием. Сила превратилась в безысходность. Тот, кто выдумал это, поистине гений или злодей. – Лания посмотрела на брата: – Вы это чувствуете?

Ранал чуть приподнял брови, обозначив немой вопрос или же удивление, но сжал пальцами подбородок и с минуту молчал, рассматривая статую. Наконец он усмехнулся и произнес:

– Любопытное наблюдение, сестрица. Я бы сказал, что так выглядит упадок, но ваш вывод интересней. Впрочем, женщины более впечатлительны и подвержены чувствам. Тем более в вашем положении. – И сразу перешел к делу – Мы можем поговорить?

Теперь усмехнулась королева.

– Вы правы, ваша светлость, мужчины более склоны к обсуждению дел, чем любованию творением гения.

– Да что же тут гениального? – пожал плечами младший герцог Виллен. – Всего лишь уложили статую на землю, чтобы создать видимость запустения и упадка. Остальное сделала природа, впрочем, следуя желанию человека. Бывают вещицы и позанятней.

– Да, всего лишь воля человека, – вздохнула Лания. – Даже природа следует ей. И все-таки прежде всего были разум и воображение. – Она вновь посмотрела на брата: – О чем вы желали говорить?

Ранал оглянулся на телохранителей Ее Величества, а после одарил сестру многозначительным взглядом.

– Хотелось бы говорить наедине.

– Вам не о чем переживать, ваша светлость, – сказала королева. – Мои доблестные гвардейцы не станут дышать нам в затылок. Пройдемся, и вы выскажете всё, что желали. Прошу, – она сделала приглашающий жест, однако бросила напоследок взгляд на статую и, прошептав: – Потрясающая задумка, – первой направилась по аллейке дальше.

Брат пристроился рядом и подал руку, Лания оперлась на нее и уже не спешила нарушать молчания. Она ожидала, что скажет Ранал, и уже заведомо готовилась к тому, что ей это не понравится. Однако он начал разговор вовсе не со своего дела.

– Как ваше самочувствие? – спросил младший Виллен.

Лания прижала ладонь свободной руки к животу и улыбнулась:

– Благодарю, всё чудесно.

– Это замечательно, – кивнул Ранал, – пусть так и будет. Ваше здоровье – это и здоровье дитя. Берегите его и себя, разумеется. Избегайте всего, что может испортить вам настроение и заставить переживать. Помните, ваш род с вами и сделает всё, чтобы ваша беременность прошла легко и приятно. Это важно и для нас.

Разумеется, важно! Если бы не беременность, то и надеется было бы уже не на что! Лания, конечно, могла бы остаться во дворце и после окончания траура, но от нее уже ничего бы не зависело. Всего лишь тень минувшего царствования на содержании нового короля, без веса и намека на власть.

Это в одно мгновение пронеслось в голове Ее Величества, и она могла бы так ответить, но сдержалась. Она даже поджала губы, чтобы не высказать то, что лежит у нее на душе. И чтобы на время увести разговор в иную сторону, Лания спросила:

– Как поживает ее светлость, наша матушка? В добром ли она здравии?

– Матушка здорова, – ответил герцог. – Ее светлость обмолвилась, что желает навестить вас, чтобы поделиться своим опытом.

– Опытом? – искренне изумилась королева.

– Разумеется, – кивнул брат. – Ее светлость выносила двоих детей, ей есть чем поделиться с дочерью, посоветовать и научить.

– Советы ее светлости бесценны, – вежливо улыбнулась государыня. – Тем более мы оба видим результат ее стараний.

– Именно, дорогая сестрица, – уголки губ младшего Виллена чуть приподнялись, обозначив улыбку. – Вот они мы, рожденные ею в срок и в добром здравии. Выросли, получили науку и теперь прохаживаемся по парку и беседуем, как обучили нас наши родители. И тем они заслужили наше почтение и послушание, как учат богини, не правда ли?

В этот раз Лания не спешила с ответом. Она раздумывала, что сказать, чтобы не дать заверений, которым следовать не намеревалась. Лгать Ее Величество не любила. Впрочем… Наверное, теперь придется учиться делать это, потому что не всегда удастся отмолчаться или пообещать и исполнить, но по-своему, вывернув собственные слова изнанкой. Этого она пока делать не умела.

– Я слышал, вы посещали Кабинеты, – продолжил брат, кажется, решив не ждать, что ответит сестра на предыдущие слова.

– Да, – в этот раз молчать не имело смысла. – Мне хотелось познакомиться с моими подданными, с работой Кабинетов. В конце концов, теперь управляю всем этим я.

Ранал остановился, была вынуждена остановиться и королева. Виллен развернулся к ней, взял за плечи и склонился почти к самому лицу.

– Вот о том я вам и говорил, – произнес брат. – Вам стоит избегать волнений. Зачем вам ходить по кабинетам и разговаривать с чиновниками? Вы ничего не понимаете в том, что они вам ответят. А они непременно воспользуются этим. У вас есть ваша семья, которая позаботится и о вашем покое, и о вашем наследии. Доверьтесь отцу и мне, мы всегда подскажем там, где вы не поймете. И уже никто не посмеет вас ни обмануть, ни растревожить, ни унизить. А вы займитесь своим дитя, а матушка вам в этом поможет.

Он отпустил сестру, отошел на шаг назад и тут же наткнулся спиной на одного из гвардейцев, подступившего вплотную. Второй встал между герцогом и королевой, и его светлость оказался сжат в тисках. И пусть его не трогали, но взгляды гвардейцев оказались пристальными и тяжелыми.

– Вы сказали, что они не станут дышать нам в спину, – с толикой раздражения произнес Ранал и велел: – Отойдите от меня.

Гвардейцы остались на своих местах, и его светлость вознегодовал:

– Что это такое?! Лания!

– Ваша светлость, – заговорил телохранитель, стоявший между королевой и герцогом, – государыни касаться нельзя. Мы не остановили вас сразу лишь потому, что Ее Величество не отдала приказ, так как вы являетесь ее родственником. Однако закон един – касаться монаршей особы нельзя, если она того ни пожелает. Мы обязаны вмешаться и предостеречь вас от повторения ошибки. В следующий раз мы будем вынуждены поступить сообразно устава нашей службы.

– Да уж, ваша светлость, – развела руками Лания. – Вам повезло, поверьте мне. Кое-кто уже был уложен лицом на пол, хотя и не касался меня. Попросту произошло недоразумение, но мои телохранители церемониться не стали.

Ранал вздернул подбородок. И хоть внешне он остался спокойным, но было заметно, что герцог начал злиться.

– Я касался своей младшей сестры, – сказал он надменно. – Кто смеет встать между родственниками?

– Возможно, свадьба с королем? – подсказала Ее Величество. – Вы верно сказали, ваша светлость, родители хорошо воспитали нас и обучили премудростям. И это была не только грамота, но и этикет. А он неумолим, как вам известно. Супруги короля не смеют касаться даже родственники. Впрочем, у вас было немало времени, чтобы притронуться ко мне, но тогда вам не было дела до младшей сестры.

Но вот уже год, как я перешагнула порог храма, и теперь, даже если вам захочется, вы можете разве что предложить мне поддержку, как еще несколько минут назад, когда мы с вами прогуливались. Так что если вы и вправду были таким хорошим воспитанником герцогини Вилленской, как поминали недавно, то не стоит забывать ее науку, иначе я не смогу упрекнуть моих доблестных гвардейцев в том, что они прекрасные телохранители, которые знают закон получше высшей знати. Уж не обессудьте, – она вновь развела руками и добавила с явным намеком: – Касания – не единственное, что может не понравиться доблестным воинам. Отойдите, его светлость не причинит мне вреда, – это уже относилось к гвардейцам.

– Как прикажете, Ваше Величество, – поклонились телохранители и отступили.

Молодой Виллен тряхнул волосами, было заметно, что он продолжает негодовать. Ему понадобилось несколько минут, чтобы собраться с мыслями, и Лания не стала ему в этом мешать. Она смотрела на брата и ощущала некое мстительное удовлетворение. И пусть сейчас, должно быть, говорила детская обида на пренебрежение ею братом, но это помогло чувствовать себя хозяйкой положения. Видеть, как вечно высокомерный Ранал сдерживается, чтобы не вспылить, было… приятно. Да и сбить с него спесь было необходимым. Так что королева кроме злорадства чувствовала и благодарность своему сопровождению.

– Вы готовы продолжить беседу или же желаете закончить ваш визит? – наконец спросила Лания.

Герцог поджал губы, одарил ее знакомым высокомерным взглядом сверху вниз, но ответил:

– Да, мы еще не договорили. Осталось еще кое-что. Правда, теперь, когда нас прервали так грубо и отвратительно, вмешавшись в разговор брата и сестры, мне сложней выдерживать прежний доверительный тон. Произошедшее неприятно.

– Не переходите грани, и никто более не вмешается, – ответила государыня.

– А что же Канлин?! – все-таки вспылил Ранал, и тон его прозвучал едко. – Ему, как я вижу, дозволяется больше. А он не только вам не кровный родственник, но и претендент на трон.

– И взойдет на него, если я рожу дочь, – кивнула Лания. – Однако я прошу пояснить, что вы имели в виду, говоря всё это, иначе я посчитаю, что вы желали меня оскорбить.

Теперь и ее тон поменялся. Она расправила плечи и взглянула в глаза брата твердым прямым взглядом.

– Чего же непонятного… Ваше Величество? – обращение Ранал произнес с нескрываемой издевкой, все-таки справиться со злостью у него не получалось. Наверное, впервые он почувствовал себя униженным и никак не мог этого чувства преодолеть. – Вы слишком близко подпустили к себе принца, ездите с ним в храм, одобрили поиски лекаря. И совсем не задумываетесь, что его стараниями можете потерять ребенка. И это в то время, когда мы готовы защищать вас и королевское дитя. Отказались от нашего сопровождения и предпочли Канлина, заведомо зная, что он опасен.

Щеки королевы вспыхнули, но не от некого чувства стыда, но слава о лекаре оказались неожиданными. Неужто кто-то выдал их разговор с Канлином? Знала Келла, знал Радкис и сам принц. Лания отцу об этом не говорила, вряд ли сообщил и Его Высочество. Остались камеристка и советник. Кто из них?!

– Откуда вы знаете о лекаре?! – вопросила королева.

– Странно было бы оставить это в тайне, если принц наводит справки у дам о том, кто пользовал их во время беременности, – усмехнулся Виллен. – Или вы думали, что все станут молчать о вопросах Канлина? Уверяю вас, что-то скрыть у вас не выйдет. И было бы величайшей глупостью с вашей стороны пытаться что-то утаить от вашей родни, потому что только мы и заинтересованы в том, чтобы всё с вашим ребенком было благополучно. Потому образумьтесь и прислушайтесь к вашему роду. Мы думаем о вашем благе.

Лания выдохнула и почувствовала невероятное облегчение. Всего лишь сплетни об интересе Канлина к врачевателям, которые следили за беременностями придворных дам. И кто-то из них поспешил поделиться с герцогами Вилленскими известием о беседе с Его Высочеством. Даже любопытно, с кем успел поговорить принц… Нужно будет узнать у него, чтобы уже точно быть с этими дамами настороже.

Окончательно успокоившись и сделав выводы, королева ответила:

– Я ничего менять не стану, ваша светлость, уже по той причине, что Канлин имеет не только полное право, но и обязанность ездить на поминальную молитву. А вот вы не являетесь родственником покойного короля, потому ваше сопровождение почтут за надзор.

Более того, я не стану ссориться с Его Высочеством и по той причине, что после моих родов он может стать Его Величеством. Я не желаю, чтобы моя дочь была ущемлена хоть в чем-то. И не желаю, чтобы нас с ней разделили, потому что я в угоду моей родне нанесла оскорбление будущему королю. Думаю, и вам бы не хотелось оказаться в опале, если Канлин наденет корону. И потому закончите этот вздорный разговор и тогда мы не поссоримся.

– Поссоримся? – брови Ранала поползли вверх. – С единственными людьми, кто находится на вашей стороне? Уверены, что после этого протянете хотя бы до родов?

– А сколько я протяну, если запрусь в покоях, пока вы с нашим отцом будете распоряжаться в Кабинетах? Сколько я протяну после того, как вы станете следить за каждым моим шагом? Я – королева! – воскликнула Лания. – Но вы даже не удосуживаетесь обращаться ко мне сообразно моего титула! Сейчас вы не стесняетесь моих гвардейцев, а вскоре перестанете стесняться придворных? И думаете, это не подстегнет моих противников? И сколько же я протяну после этого?

– Вы даже не понимаете, о чем говорите! – воскликнул в ответ Виллен.

– О не-те, – протянула Ее Величество, – я очень хорошо понимаю. Это вы не понимаете, что я уже не ваша младшая сестрица. Вы утеряли право говорить со мной в подобном тоне еще год назад. Когда-то я думала о благе Вилленов, когда согласилась стать королевским чревом без права на любовь супруга, потому что он уже был влюблен. Мой род это знал, но велел идти в храм. Я вошла, и на этом всё, ваша светлость. Теперь я Мелибранд! И тот, о чьем благе я должна печься, живет во мне.

А если уж вы и вправду заботитесь обо мне и моем ребенке, то вам стоит умерить гонор и вспомнить, что это вы родственники государыни Северного королевства. И только так я готова принимать вашу заботу, когда в основе ее будет лежать верность трону и государству, а не стремление захватить власть, потому что у нее есть хозяин.

– Мы и заботимся о вас! – повысил голос Ранал. – Но вы так глупы, что не в силах понять этого. И как же тогда вы намереваетесь управлять целым королевством, если не можете постичь даже такой малости?!

И вновь кровь бросилась в голову Лании, но теперь от ярости. Это кто же из них глуп?! Она, когда не желает позволить управлять собою, или же младший герцог Виллен, который решил, что по-прежнему стоит превыше всех, будто он всё еще во дворце Вилленов, а не в королевском дворце? Неужто и вправду считает, что сумеет удержать в руках не только сестру, но и ее противников? Да у нее, Лании, хотя бы есть законное право на трон, данное ей беременностью. Но какие права есть у ее родственников?!

– Да, вы королева, – продолжал чеканить герцог, – но кто вас сделал королевой? Если бы не ваш род, от которого вы только что отказались, то сейчас не надували бы спесиво губы, и потому умейте быть благодарной. Это мы возвели вас на трон. Это мы…

– Подложили камень под голову короля? – прищурилась Лания. – Хотите сказать, что это вы убили вашего сюзерена, чтобы я могла стать единовластной правительницей, пока ношу его дитя?

И гвардейцы вновь подступили, хоть обвинение и было вздорным. Смерть монарха являлась несчастным случаем, это было ясно без всяких споров. Никто не вынуждал короля участвовать в забаве. А раз он мог остаться сторонним наблюдателем, то и конь бы не оступился. И уж точно никто не успел бы подкинуть под голову государя камень.

Нет, винить в случившемся можно было только злой рок, но сейчас это не имело значения. Королева злилась, а ее гвардейцы уже показали, что им происходящее не по душе. И раз уж Ее Величества сама готова дать отпор, то и верные телохранители не желают оставаться в стороне. Исполняли ли они свою клятву, нравилась ли государыня или же не нравился Виллен, но если бы прозвучал приказ, то они бы противиться не стали.

– Да что вы такое несете?! – Ранал скосил глаза на одного из гвардейцев и добавил: – Ваше Величество.

– Разве же не вы только что сказали, что сделали меня королевой? – уточнила Лания.

– Я имел в виду ваше замужество, – сердито отчеканил герцог.

– И я вам уже ответила, чем для меня было это замужество, – отмахнулась королева. – Оно не принесло мне счастья. Мне не за что быть вам благодарной, а у вас нет права требовать благодарности с меня, потому что это супружество было необходимо вам. Я всего лишь покорилась воле моего рода.

– Вы не достойны рода Виллен! – воскликнул герцог. – Вы сейчас говорите вздорную чушь. Это бесчестно и…