Машинист

Клим и старлей стояли молча, не моргая и не дыша, и смотрели на бомбу. Мысленно досчитав до десяти, Клим тихо сказал:

– Бомбу нужно убрать.

– Согласен, – быстро произнес старлей.

По верху бомбы Клим перебрался в тендер и взялся за распорки стального прута, приваренного к стабилизатору из листовой стали. Старлей начал толкать головную часть. Изо всех сил они пытались вытащить снаряд обратно в тендер, но усилия оказались тщетными: бомба торчала в проеме, как будто приварилась. Обессилев, они упали возле нее, глубоко вдыхая воздух, стараясь как можно быстрее восстановить силы. Старлей невольно обратил внимание на маркировку – SD-250.

– Клим?

– Да, старлей.

– Что значит «250»?

– Это килограммы.

– А почему мы еще живы?

– Пусковой механизм не сработал, малая высота сброса.

– Значит, волноваться не стоит? – с надеждой спросил старлей.

– Стоит. Если не срабатывает механический датчик, то при сбросе с самолета собирается огневая цепь на электрический датчик, который даст сигнал на детонацию.

– И когда взрыв?

– Как правило, через десять секунд после падения, может, больше, до двух суток.

И тут Клим случайно обратил внимание на домкрат, стоявший в углу тендера, возле инструментального ящика.

– Держи, старлей, – передавая тому домкрат, сказал Клим. – Сейчас снизу доску просуну, только уголь отгребу. Аккуратно подымай, толщина корпуса – 15 миллиметров, главное, не помни обшивку.

Старлей стал домкратить бомбу, приподнимая ее вверх. Клим взял канистру с маслом и облил корпус. Он сунул лом между распорками стабилизатора, создал рычаг и, приложив усилие, что есть мочи начал давить на край лома. Бомба со скрипом провернулась.

– Пошла! Теперь толкай, я буду тянуть и вращать.

Приложив все силы, они вытолкали ее в тендер. Отдышавшись, Клим привязал веревку к распоркам стабилизатора и залез на верх тендера.

– Теперь очень нежно, как свою девку на санках, толкай вперед, – переводя дыхание, сказал Клим.

Клим тянул за веревку, а старлей толкал за головную часть бомбы, стоя по колени в угле. Они затащили ее на крышу тендера.

– У нее датчики на донной и головной части, поворачиваем и скидываем стабилизатором вниз, – объяснил Клим.

Подкатив к краю тендера и приподняв головную часть, они что есть мочи оттолкнули ее. Бомба упала на землю вертикально, как ракета при запуске, через секунду или две повалилась на бок и покатилась от железнодорожных путей вниз по полосе отвода. Бойцы облегченно выдохнули и, разом устав, легли на спину. Лежа на крыше тендера, они оба смотрели в чистое голубое небо и улыбались.

– А может, и до конца войны пролежит, кто знает, – задумчиво сказал старлей.

Вдруг позади раздался взрыв, бойцы вскочили и обернулись назад, но опасности не было. Поезд уже уехал от зоны поражения разлетевшихся осколков.

– Нет, не пролежит, – с усталой улыбкой сказал Клим и вновь вернулся к управлению паровозом. – Впереди разъезд Мучной, нужно будет быстро отремонтироваться. Заполнишь тендер водой, а я устраню течи.

Паровоз после атаки авиации был похож на решето. Клим прибыл на стоянку с одной только мыслью – лишь бы была вода. Остановившись возле колонки, старлей без напоминаний спрыгнул с будки и сделал несколько качков рычагом привода колонки.

– Исправна! – весело крикнул старлей.

Клим приступил к ремонту. Для этого случая в технической аптечке на паровозе были заранее заготовлены деревянные клинья, с помощью которых устранялась течь воды из тендера. Теперь паровоз стал похож на взбесившегося ежа.

– До Петрова Вала дотянем, можно ехать, – задорно сказал Клим.

***

Москва, 1 сентября 1942 года. В кабинет главы НКПС, заместителя наркома обороны, начальника тыла Красной армии генерал-лейтенанта Хрулева зашел секретарь с докладом.

– Разрешите, товарищ генерал-лейтенант! – встревоженным голосом обратился секретарь.

– Что у тебя? – не отрываясь от чтения документов, сухо спросил Хрулев.

– Непростая ситуация на вновь построенном участке пути железной дороги, именуемой «Волжской рокадой».

Генерал-лейтенант поднял глаза от документов и насторожился.

– Вы требовали ставить вас в известность обо всех поездах особого назначения, – неуверенно начал говорить секретарь. – Согласно поступившим телеграммам, поезд за номером 526 подвергся вражеской атаке. Донесение из поселка Карамыш: машинист паровоза и кочегар убиты, рота сопровождения поезда уничтожена.

– 526-й, – протянул генерал-лейтенант, приняв на секунду задумчивый вид, а потом с тревогой произнес: – Только не говори мне, что это поезд с завода «Прогресс», который направлялся к Сталинграду.

– Тот самый, товарищ генерал-лейтенант.

– Где его местоположение, что с поездом?! – требовательно спросил Хрулев.

– Дежурный по разъезду Карамыш доложил, что паровоз снабдили углем, и поезд отправился дальше. Приблизительно в том же часу пришла другая телеграмма, из поселка Каменка. Докладчик – сигналист разъезда Каменка Светлана Крикунова. По ее словам, разъезд Каменка подвергся нападению немцев, все работники разъезда убиты, сама она была спасена паровозной бригадой прибывшего утром поезда. Как она утверждает, машинист паровоза сказал ей, что поезд за номером 526 следует к станции назначения. Дальнейшей информации не поступало. – Закончив доклад, секретарь закрыл папку и направил свой взгляд на генерал-лейтенанта.

– То есть вы не знаете, где поезд и что с ним? – генерал-лейтенант, встав, начал говорить на повышенных тонах. – Немедленно отправить приказ всем отделам НКВД, всем подразделениям железнодорожных войск, дислоцируемых на участке Саратов – Петров Вал. Определить местоположение поезда и взять его под охрану. Поставить в известность руководство станции Петров Вал о статусе поезда и принятии мер в случае его скорого прибытия. Допросить всех причастных лиц: начальника депо Саратов, инструкторов, дежурных по депо, нарядчиков – всех, кто хоть косвенно причастен к отправлению поезда на участок. Обо всем докладывать лично мне. Выполнять! И выясните, мать вашу, кто там поезд ведет!

Глава 10. Десант

Двадцать три километра на северо-восток от разъезда Каменка, замаскированный пункт немецкой диверсионной группы. Из прибывшей машины вышел командир группы «Дельта».

– Группа, внимание! Готовность пятнадцать минут и посадка в самолет, шевелитесь! – и сам стал проверять снаряжение.

К нему подошел Отто, глядя в глаза с надеждой, сказал:

– Генрих, разреши мне возглавить группу. Я захвачу поезд, для меня это дело чести. Тебе сообщу по рации, где встретить груз. Успех операции будет полностью твоей заслугой, но я должен отомстить за своих бойцов.

Генрих внимательно смотрел вверх, пытаясь увидеть юнкерсы, которые отправил на задание. Они должны были уже вернуться, но небо было спокойным и безмятежным.

– Самолеты должны уничтожить паровоз. Твоя задача – определить местоположение поезда, передать мне координаты и все подготовить к разгрузке.

– Я все понял, сделаю, – вдохновленно сказал Отто.

– Если бомбардировщики не справились, во что бы то ни стало нужно остановить поезд до прибытия в Петров Вал, там мы до него не сможем добраться. Я надеюсь, ты понимаешь, что командование не допустит доставки груза к Сталинграду. Скорее оно сотрет с лица земли все прифронтовые станции, а наша операция будет провалена. Теперь мы с тобой в одной упряжке.

– Я добуду груз или не вернусь вовсе, – застегивая на себе парашют, решительно сказал Отто и залез в самолет. – Взлетаем! – крикнул он пилоту, закрыв дверь.

Самолет набрал высоту и взял курс к железной дороге. Вскоре пилоты обнаружили место взрыва одного из юнкерсов. Увидев это, Отто сразу понял, что поезд прорвался. Он открыл свой планшет и стал внимательно изучать местность, готовя новый план захвата.

– Смотри, – сказал он пилоту, показывая карту. – Прямо по курсу будет разъезд, за ним в четырех километрах мост, пересекающий путь, мы спрыгнем там, поезд не мог далеко уйти.

Пилот понял задачу и на полной скорости повел самолет к назначенной точке.

– Внимание, группа! Приготовиться к десантированию, – громко крикнул Отто.

Бойцы встали, и каждый застегнул карабин вытяжного парашюта. Стали ждать зеленого сигнала от пилота, это означало команду на прыжок. Группа высадилась в километре от моста и, отстегнув парашюты, бросив их на месте не маскируя, бегом направилась к мосту. Вдали показался поезд.

– Быстрее! – закричал Отто. – Должны успеть.

До приближения поезда группа едва успела занять позиции на мосту, чтобы паровозная бригада не смогла увидеть какого-либо перемещения людей. Мост был невысокий, всего на метр над уровнем трубы паровоза. Он предназначался для перевозок грузов на машинах от берегов Волги к окрестным поселкам. Как только половина состава прошла под мостом, бойцы стали прыгать на вагоны один за другим. Спрыгнув все, они стали пробираться по крышам в сторону паровоза. На одиннадцатом вагоне от паровоза Отто поднял вверх сжатый кулак, это означало команду «Стой».

– Лезь по лестнице и расцепи вагоны, поезд остановится, – отдал приказ бойцу Отто.

Солдат спустился по лестнице, встал на боковую подножку вагона и стал дергать за расцепной рычаг.

– Не выходит, автосцепки натянуты! – прокричал боец командиру.

Отто все стало понятно – нужно захватить паровоз.

Поезд заходил в небольшую кривую по правой стороне, и Клим по привычке стал осматривать вагоны. Случайно обратив внимание на тень, которую отбрасывали диверсанты, он даже не сразу сообразил, что на одном из вагонов стоят люди.

– Что за… – буркнул невнятно Клим, вылез из окна, насколько только можно было, и стал смотреть в сторону вагонов.

– День еще не закончен, старлей, это десант! Готовься к обороне, на крыше немцы.

Старлей схватил автомат и боеприпасы, заняв выгодную позицию на тендере, и направил ствол автомата в сторону диверсантов. Клим резко закрыл регулятор, тормознув вспомогательным краном паровоз, и тем самым создал сильные реакции в поезде. Вагоны начали играть как гармошка. Отпустив тормоз, машинист вновь открыл регулятор, создав силу тяги. От реакций в поезде диверсант сорвался с подножки вагона и упал на рельсы, набежавшее колесо вагона разрезало его пополам. Другой боец не удержался на крыше и упал на землю. В момент, когда диверсанты осознали, что они раскрыты, старлей открыл огонь из автомата, смертельно ранив еще двух впереди стоящих солдат. Остальные в тот же миг легли, заняв оборону, и открыли ответный огонь. Началась перестрелка.

Клим держал регулятор на полный ход, держа поезд растянутым, исключая тем самым возможность расцепления вагонов. Отстреливаясь, диверсанты, кто ползком, кто короткими перебежками, пробирались к паровозу. Позиция у старлея была хорошая, и в ходе боя он ликвидировал еще двух бойцов.

– Все, Клим, остался пистолет и гранаты, а там еще три бойца.

– Гранатами нельзя!

– Сам знаю! Что делать будем, лопатой отбиваться? – закричал с тендера Старлей.

Клим забрался на верх тендера осмотреться. Немцы были упорны и уже пробрались к четвертому вагону. Спустившись в тендер, боец непроизвольно осмотрелся в попытке что-то придумать, и его взор остановился на канистре с маслом. Он взял канистру и расплескал масло по углю, открыл шуровку, закидал намасленный уголь в печь.

– Спускайся, старлей, вороши уголь в топке, чтоб быстрее горел. – Из трубы пошел дым, черный, как сажа, который застелил словно одеялом первые шесть вагонов. – Теперь кидай уголь и опять вороши, я скоро! – И Клим кинулся на верх тендера, захватив нож.

– Ты куда? – только и успел промолвить старлей, но Клим был уже на крыше и бежал в сторону диверсантов, считая вагоны.

Под плотной дымовой завесой никто никого не видел, все пробирались на ощупь. Добравшись до первого бойца, Клим нанес удар ножом в корпус, скинув диверсанта с вагона. Так же он поступил и с вторым, но поезд вошел в кривую, и порыв ветра сдернул дымовую маскировку. Клим оказался лицом к лицу с командиром группы. Завязался бой. Клим наносил удары, но командир, специалист рукопашного боя, умело уворачивался и ставил блоки. И вот он выбил нож из рук Клима, нанес ему удар кулаком в челюсть и что есть силы ударил в грудь ногой. Клим отлетел, покатился по крыше и упал вниз. «Угроза миновала, теперь можно выполнить задуманное», – решил Отто. Достав нож, он направился к паровозу.

Старлей мешал кочергой уголь в печи, но, услышав посторонний шум из тендера, обернулся. На него с ходу напал немец, нанеся удар ногой по торсу. Старлея откинуло в сторону, и, ударившись головой о котел, он упал. Отто замахнулся и ударил ножом в область сердца, но старлей вовремя поставил блок, схватив врага за руки и остановив направление ножа в сантиметре от груди. Началась борьба не на жизнь, а на смерть. Отто изо всех сил давил на нож с желанием пронзить сердце, а старлей пытался его остановить.

Падая с крыши, Клим вцепился в верхнюю балку опоры вагона. Повисев несколько секунд, опомнившись и собрав все силы, подтянулся и вновь вскарабкался на крышу. Встал на ноги, он осмотрелся и побежал к паровозу.

«Все, силы оставили, больше не могу», – подумал старлей и только хотел расслабить руки, как вдруг немец потерял сознание от удара по голове. Посреди будки стоял Клим, держа в руках лопату.

– Да тебя вообще одного оставить нельзя, – шутя обратился к старлею Клим, давая понять, что все закончено.

– Ты чего так долго? – недовольно проговорил старлей.

– Поезд осматривал. Давай подымайся, у нас много дел, – подавая руку старлею, сказал Клим.

Отто пришел в сознание через пять минут, сидя со связанными руками на полу, прислонившись спиной к стенке тендера.

– Очнулся, – сказал старлей, затем достал свой пистолет и направил на пленного.

– Имя и звание, боец, – повернувшись, глядя в глаза врагу, сказал Клим.

Немец был непоколебим, он спокойно сидел, смотря в одну точку, будто делал вид, что вся эта ситуация его не касается. Старлей спросил то же самое, только на немецком языке, но ответа снова не последовало.

– Ничего мы не добьемся разговорами, от него нужно избавиться, – перезарядив пистолет, сказал старлей Климу.

– Если мы станем стрелять в связанных людей, тогда чем будем отличаться от фашистов? – спокойно ответил Клим старлею.

– Я не фашист! Я солдат вермахта, – смотря на Клима, сказал командир. – Я служу германскому народу, и неважно, какие вожди им правят. – Перекинув взгляд на старлея, он продолжил: – Можешь стрелять, я не боюсь смерти. Ибо жизнь мимолетна, подобно капле вечерней росы и утреннему инею, и тем более такова жизнь воина.

– Если воин проиграл сражение и ему грозит смерть, ему нужно торжественно произнести свое имя и умереть улыбаясь, без позорной спешки, – сказал в ответ Клим.

Командир с удивлением посмотрел на него, а затем уважительно кивнул головой.

– Мое имя Отто Вильгельм Курт Бруннер. Майор Пятнадцатой бригады особого назначения, командир спецотряда «Степные волки».

– Принято, майор, – сухо сказал Клим.

Клим взял пистолет майора, разрядил обойму, оставив один патрон. Снизив скорость до двадцати километров в час, он подошел к пленному и перерезал веревку, стягивавшую его руки. Затем вернул ему оружие.

– Ты знаешь, что делать. Теперь ступай, – сказал Клим, движением головы указав на дверь.

Майор, оправившись от удивления, молча посмотрел на бойцов, открыл дверь и выпрыгнул из будки паровоза. Он проводил взглядом уходящий поезд, словно свою жизнь. В этот момент в нем не было злобы, не было ненависти, только лишь спокойствие и уважение к врагу, который позволил ему достойно уйти. Это был момент истины. Раздался выстрел, и жизненный путь майора нашел свое пристанище на волжской земле.

– Зря отпустил, привязали бы к смотровой площадке, и ехал бы так до Петрова Вала, – недовольно высказался старлей.

– Он из спецназа, все равно убежал бы, а так сам все сделает.

– С чего ты так решил? – недоверчиво спросил старлей. – И вообще, о чем вы говорили?

– Это бусидо. Путь воина, путь смерти. Древний кодекс чести, который ставят в основу воспитании бойцов спецназа, разведки и кадровых офицеров спецгрупп.

– Даже не хочу спрашивать, откуда ты это знаешь, – рассматривая планшетку майора, промолвил старлей. – Смотри, Клим, подробная карта местности до самого Сталинграда. Видно, к делу подошли серьезно, долго готовились.

Впереди близился очередной разъезд, Клим взглянул на режимку и радостно воскликнул:

– Лебяжье! Еще двенадцать километров осталось.

Было понятно, что местность подверглась массированным авиаударам, разъезд был пуст, пост уничтожен взрывом. Клим снизил скорость, и поезд тихо проследовал по взбученному пути.

– Стрелка прямо, – крикнул старлей.

– Нам туда и нужно.

Миновав разъезд со скоростью пятнадцать километров в час, они выехали на перегон, но через два километра остановились. Клим спустился с паровоза и пошел вперед осматривать путь. Картина была мрачная: от ударов бомб путь разворотило, смешав в кучу рельсы и шпалы.

– Старлей, бери флажок и беги в хвост поезда, будем осаживать обратно в Лебяжье. Если что не так, маши красным флагом, я остановлюсь.

С небольшой скоростью они осадили поезд обратно на станцию, за выходную стрелку. Старлей вернулся в будку паровоза и закурил.

– Что будем делать? – задумчиво спросил он.

– А куда ведет путь по левую сторону? – поинтересовался Клим. Они стали копаться в картах местности. На карте в планшетке майора все было подробно изображено.

– Камышин – Нефтяная Пристань,– разобравшись, сказал старлей.

– Оттуда есть путь в Петров Вал?

– Да, с порта две ветки, вторая – в обход на Иловлю.

– Значит, Камышин.

Переведя стрелку, они продолжили движение, уже в неизвестном для них направлении, в надежде, что путь окажется цел.

Глава 11. Нестандартное решение

Ехали очень медленно, не более двадцати километров в час, путь был собран из остатков рельсов и использовался как вспомогательный. По мере приближения к пристани на местности стали появляться большие воронки в земле. Было очевидно, что произошла массированная бомбардировка. Местами путь вздымался и резко проваливался, как будто его клали на вспаханную землю. Появилось странное чувство, что он жидкий как кисель и вот-вот убежит из-под колес куда-то в сторону.

Поезд начал замедляться. Клим обратил внимание на манометр тормозной магистрали: давление воздуха стремительно понижалось. Он резко закрыл регулятор, и поезд быстро остановился, встав как вкопанный. Только бы не сход, на секунду подумал Клим, и от тревоги его сразу прошиб пот.

– Что случилось? – спросил старлей.

– Оставайся в будке, – приведя вспомогательный кран тормоза паровоза в действие, кратко ответил Клим.

Он спрыгнул с будки паровоза и побежал вдоль поезда, пристально всматриваясь в колесные пары вагонов. Добежав до девятнадцатого вагона, он обнаружил саморасцеп, и ситуация стала понятной. Перекрыв концевой кран вагона и осмотрев весь поезд, Клим со спокойным сердцем вернулся обратно.

– Сильная просадка пути, авиация постаралась на славу. Такое бывает. Вагоны расцепляются, когда центра осей автосцепок превышают установленную норму, но это не смертельно. Беги к месту расцепа, – обращаясь к старлею, сказал Клим. – Осадим поезд, а как сцепимся вновь, соединишь тормозные рукава и откроешь концевые краны вагонов.

– А вагоны не укатились? – с волнением спросил старлей.

– Какие вагоны? – не совсем поняв вопрос, переспросил Клим.

– Ну, те, которые отцепились.

– Автотормоза на то так и называются, что срабатывают при расцепе, – еле сдержав улыбку, объяснил Клим, понимая, что для человека, далекого от железной дороги все кажется простым в обычной ситуации и абсолютно непонятным, когда дело касается технических особенностей. – Не бойся, стоят на месте – паровозом не сдвинешь. Соединишь рукава, откроешь кран, посмотри, чтобы тормоза хвостовых вагонов отпустили, и возвращайся.

Произведя все технические операции, бойцы вновь продолжили движение, вот только ехать пришлось десять километров в час, а то и меньше, чтобы автосцепки не плясали.

Показалась долгожданная станция. Они подъезжали к пристани, или, вернее сказать, к тому, что от нее осталось. На некоторых путях стояли вагоны, другие подверглись прямому попаданию и были похожи на кучу металлолома. Везде воронки от взрывов, разрушенные здания, местами источавшие дым. В стороне на тупиковом пути пыхтел маневровый паровоз серии «О», по-простому «овечка», который славно потрудился за ночь, переставляя вагоны с топливом с одного пути на другой, ускользая от угрозы с неба.

Переведя стрелку на свободный путь, бойцы тихонько прибыли и, забравшись на крышу тендера, стали осматриваться. Станция казалась вымершей, только на берегу моряки чинили баржу. Благодаря светомаскировке основной авиаудар пришелся по периметру объекта, и хоть что-то удалось спасти, но в то же время пришли в негодность подъездные пути, которые всеми силами восстанавливали работники станции.

– Что дальше? – грустно спросил старлей. – Поезд должен прибыть в Гумрак к полудню завтрашнего дня, чтобы вовремя произвести разгрузку и доставить на фронт.

– Надо найти начальника станции, – сказал Клим и пошел к пыхтящей в стороне «овечке» с расчетом увидеть бригаду, следом за ним пошел и старлей.

В будке паровоза дремал старый машинист, который работал уже третью смену подряд.

– Здорово, отец, спишь? – негромко спросил Клим.

– А, кто такой?! – очнувшись, вскочил старый паровозник.

– Все нормально, отец, успокойся. Паровозная бригада из Саратова, вон поезд стоит, – показал рукой Клим. – Нам нужен начальник станции, где его найти?

Старый паровозник успокоился, когда увидел пыхтящий паровоз, стоявший на боковом пути станции.

– Как вы доехали сюда? – удивленно спросил он. – В округе напрочь все пути разворотило.

– С Лебяжки путь остался, вернее, нечто похожее, ехать можно, но только медленно. Ну так что, отец, где начальник станции?

– Вон, видишь, уцелевшее крыло здания, он там. Зовут Лев Тимофеевич, серьезный такой мужик с усами, в общем, не перепутаешь.

И Клим со старлеем, не теряя времени, направился туда, обходя стороной завалы и откидывая доски, преграждавшие путь.

– Разрешите войти, – обратился Клим, зайдя в кабинет с выбитыми окнами и сорванной дверью.

Посреди кабинета стоял стол, за которым трудился Лев Тимофеевич. В данный момент он изучал план станции, оценивая причиненный ущерб и стараясь отыскать резервы для скорейшего восстановления объекта.

– Кто такой? – хмуро спросил начальник.

– Машинист Климов, паровозная бригада из Саратова, прибыли на станцию.

– Так, значит, от Лебяжки можно проехать! Вот спасибо, ребята, а я уже думал, совсем от мира отрезаны, – подобрев, сменив тон, сказал начальник.

– Путь жидкий, большие просадки, но десять километров в час ехать можно. От Лебяжки до Петрова Вала проезда нет, поэтому мы здесь.

– Всю ночь бомбили как остервенелые. У меня несколько составов с горючим, ели удалось спасти. Большая часть работников погибли. Сейчас восстанавливаем путь к Петрову Валу, нужно как можно быстрее возобновить движение.

– И как скоро можно будет поехать?

– Если своими силами, без поддержки? Я не знаю обстановки в Петровом Вале, но, думаю, там еще хуже, чем здесь, весь удар пришелся туда. Поехать можно будет через трое суток.

– У нас поезд класса «А», должен прибыть в Гумрак завтра к полудню.

– У меня на станции три «аннушки» стоят, как ты поедешь, машинист, по воздуху полетишь?

– Ну а другой путь, в объезд Петрова Вала, есть?

– Есть другой, через разъезд Петрунин, но чтоб туда добраться, нужно водный канал пересечь на юго-западной стороне станции, там мост метров пятьдесят… был. Все опорные фермы разрушены, а их нужно подвезти на барже, поднять до нужной высоты и установить. Ты хоть представляешь, какая это работа и сколько времени она займет?! У меня приоритет – Петров Вал, нужно туда отправить поезда, назначение станций – Балашов, Поворино. Там танки горючее ждут!

– Высокий мост через канал? – сдержанно спросил Клим.

– Два метра над уровнем воды, может, больше. А что?

– Это невысоко, нужно построить понтонный мост, времени много не займет, дотемна справимся, но нужны все люди.

– Понтонный мост? Ты хочешь переправить поезд по плотам?! – Тон Льва Тимофеевича повышался. – Так вот, я открою тебе военную тайну: поезда по воде не ходят, это невозможно!

На секунду успокоившись, начальник станции сказал:

– Вы отняли у меня очень много времени. Мне нужно работать.

– Лев Тимофеевич, на станции есть все необходимое, – настойчиво продолжал Клим. – Опорные фермы, рельсы, шпалы, водными подушками послужат прибрежные катера. Постройте мост, я переправлю поезд на другой берег, и мы доставим груз по назначению.