Машинист

Отныне железным законом дисциплины для каждого командира, красноармейца, политработника должно явиться требование – ни шагу назад без приказа высшего командования.

Командиры роты, батальона, полка, дивизии, соответствующие комиссары и политработники, отступающие с боевой позиции без приказа свыше, являются предателями Родины. С такими командирами и политработниками и поступать надо как с предателями Родины.

Таков призыв нашей Родины.

Выполнить этот приказ – значит отстоять нашу землю, спасти Родину, истребить и победить ненавистного врага.

Народный комиссар обороны И. Сталин».

– Это некоторые выдержки из приказа, – оторвавшись от чтения и посмотрев на паровозные бригады, сказал Валентин Борисович. – Так, что касается вас, товарищи. Выходя в рейс, заступая на смену, вы полностью отвечаете за вверенный вам паровоз, который принимаете у другой бригады и сдаете следующей или в депо. Самовольное оставление паровоза по какой-либо причине, даже если смена подошла к концу, а вас не поменяли, считается предательством. Невыполнение приказов руководства считается предательством. Если установлен факт членовредительства, то есть нанесения вреда самому себе с целью невыхода на работу, это тоже считается предательством и будет караться согласно закону военного времени. У меня все, товарищи, далее продолжит товарищ Людвинов. Спасибо за труд, берегите себя.

Валерий Петрович взял заранее заготовленные брошюры и раздал машинистам.

– Это режимки. Участок новый, придется ориентироваться по ходу дела. Там односторонка с ответвлением на раздельных пунктах. Организация движения поездов будет проходить по пачечно-пакетному графику с интервалом следования пятнадцать минут. Сейчас на эту явку отправятся шесть поездов друг за другом вслед. Следуем до станции Карамыш, там производим экипировку паровоза углем и водой, это восемьдесят семь километров. На промежуточной станции, разъезд Горючка, можно снабдиться водой. Далее от станции Карамыш до станции Петров Вал еще сто тринадцать километров, поезд сдаем Юго-Восточной дороге. По отдыху возвращаемся обратно. По участку Карамыш – Петров Вал на промежуточных станциях Каменка, разъезд Мучной можно также снабдиться водой.

Отложив режимку в сторону, Валерий Петрович продолжил:

– Возможно, это последние поезда, которые отправятся в прифронтовую зону в том виде, в каком их привыкли видеть, сам принцип эксплуатации изменится. Формируются колонны паровозов особого резерва НКПС. Еще до войны на особо трудных участках железных дорог работали паровозы, к тендеру которых прицеплялся вагон для жилья, по-простому – теплушка. Принцип работы колонны заключается в прикреплении к паровозу комплексной бригады из тринадцати человек: две локомотивные и две кондукторские бригады, два поездных вагонных мастера и проводник вагона. Это обеспечит движения поездов на особо большие расстояния, вдобавок в вагоне будет все необходимое для ремонта паровоза, вагонов и частичного восстановления пути. С 20 августа такие колонны стали работать по кольцу Поворино – Арчеда – Иловля – Петров Вал – Балашов – Поворино. И скоро по такому принципу будет работать вся сеть железных дорог.

Доведя до бригад информацию, Валерий Петрович встал и подошел к окну. Посмотрев куда-то вдаль, он с большой тревогой произнес:

– Мужики, возможно, будут бомбить, особенно при подъезде к Петрову Валу. Немецкое люфтваффе бьет по паровозу, напрочь останавливая движение. Это для летчика железный крест или десять дней отпуска, не говоря о бомбах, которые закладывают на пути диверсанты, – и выдержав небольшую паузу, добавил: – Берегите себя! На этом все, приступайте к работе.

Людвинов Валерий Петрович стал инструктором колонны в относительно молодом по обычным меркам возрасте, в тридцать лет. Один из немногих в депо, имевших высшее образование, за шесть лет работы на этой должности он показал себя знающим специалистом своего дела и был крайне порядочным человеком. Обращался по имени-отчеству даже к молодым помощникам и кочегарам. Возникающие споры в колонне решал, опираясь на букву инструкций, не ставя одних выше других. Для него все были равны, за это его и уважал коллектив. Но Алексею казалось, что Валерий Петрович к работе относился чересчур ревностно, многое принимал близко к сердцу и поэтому к своим годам он был наполовину седой. Работники колонны заранее знали его реакцию на негативные события, но то, какие эмоции у него были на лице в этот момент и с каким настроем он вел инструктаж, ввергло в смятение даже Клима – разведчика, который много раз бывал на боевых заданиях и ходил по краю смерти.

На такой ноте предрейсовый инструктаж был завершен. Работники задумчиво шли принимать паровоз. Свой крепленый паровоз Эу 991-70, который стоял на путях отстоя депо после проведенного технического обслуживания.

– Ну, Лех, принимай паровоз, рассказывай, что помнишь, – сказал Иваныч, настраиваясь на рабочий лад.

Приемка паровоза – это особый ритуал для локомотивной бригады, причем строго обязательный. Подходя к паровозу, ты словно говоришь ему: «Здравствуй», – и он отвечает тебе в ответ. Все начинается с ходовой части, когда машинист с молотком в руках внимательно осматривает все детали и узлы, нанося по ним несильные удары. Звонкий звук свидетельствует о рабочем состоянии, а глухой – напротив. Или имеется трещина или деталь плохо притянута. Это и есть знакомство с паровозом. Локомотив сам тебе подскажет – по звуку, по запаху, по виду, – что что-то не так. И задача машиниста – расшифровать эти знаки, предвидеть неисправность, устранив ее до проявления.

Бригада залезла в будку паровоза, Клим осмотрелся. Глядя на манометр, показывающий давление пара в котле, он сказал:

– Рабочее давление должно быть одиннадцать – тринадцать атмосфер.

– Не забегай вперед, – перебил Иваныч.– Изначально убедись, что паровоз не покатится, обрати внимание на реверс, чтобы был в положении «центр», ручной тормоз тендера заторможен. Далее бери молоток, и пошли смотреть ходовую часть.

После тщательного осмотра экипажной части Клим с Иванычем вновь поднялись в будку.

– Уровень воды в водомерном стекле – норма, – тут же продолжил Клим. – Убеждаемся в исправности огневой коробки, целостности предохранительных пробок. Проверяем исправность всех вентилей, кранов, пробок, фланцев, заглушек. Пойду в тендер проверю запас воды, топлива, ну и песок в песочницах… Нормально! – крикнул из тендера Клим.

– Проверь приборы освещения и сигнальные принадлежности, наличие инструмента и инвентаря, – сухо проговорил Иваныч. – Затем проверяем арматуру котла, инжектор, песочницы. Песок должен подаваться под четыре оси паровоза.

И конечно же, особое внимание нужно уделить работе тормозного оборудования: проверить работу крана машиниста, выходы штоков тормозных цилиндров, работу рычажной передачи и толщину тормозных колодок.

После многочисленных проверок систем паровоза пришли к убеждению, что все находится в установленных допустимых нормах. Остается последнее – проверить свисток. Свисток – это голос паровоза, как и у человека, у каждого свой. Со своим тембром, оттенком, звучанием. Паровозная бригада по свистку всегда определит свой паровоз.

– Сходи к дежурному, скажи – готовы выезжать, – обратился Иваныч к Алексею.

Спустя некоторое время вышел дежурный по депо и приготовил маршрут, перевел стрелку на выезд из депо, а затем подал сигнал деповским тифоном – это был сигнал разрешения выезда на станцию.

– Садись на правое крыло, и поехали, – уступая свое рабочее место, произнес Иваныч.

Клим с легким возбуждением принялся за управление паровозом. Перевел реверсор до упора по направлению предстоящего движения, открыл цилиндровые продувательные краны, подал один короткий свисток и плавно открыл регулятор на малый клапан. Паровоз рывком дернулся с места, как часто бывает у начинающих машинистов, и поехал на станцию.

Глава 6. Атака на поезд

Паровоз выезжал по деповским путям с небольшой скоростью, периодически останавливаясь для перевода стрелок, готовя маршрут следования на станцию.

– Мимо колонки никогда просто не проезжай, – сказал Иваныч. – Накачай котел до предела водой, а потом плесни воды в тендер. Невелика хитрость, но в случае чего километров на десять – пятнадцать можно больше проехать.

Так и сделали, снабдив тендер под заглушку, и выехали на станцию.

Паровоз отцепился от вновь прибывшего поезда и поехал в депо. Они заехали на девятый путь, остановившись в десяти метрах от состава. Клим пошел осматривать автосцепку вагона. Вдоль поезда стояла охрана, по бойцу у вагона. Клим осмотрелся, у других поездов такого не было. «Странно, – подумал он, – наверное, что-то особо важное везем». Сцепившись с поездом, соединив тормозные рукава, Клим пошел осматривать первые пять вагонов. Охрана стояла, держа винтовки в руках, готовая стрелять, и недоверчиво всматривалась в каждого работника станции, обслуживающего поезд.

– Все нормально, рукава соединены, краны открыты, центра автосцепок в норме, – доложил Клим, поднявшись в будку паровоза.

Как только приступили к опробованию тормозов в поезде, в будку поднялся сотрудник НКВД.

– Замком роты сопровождения, старший лейтенант Малаев, – представился офицер. – До какой станции вы ведете поезд?

– Петров Вал,– спокойно ответил Иваныч.

– Ваши документы, всей паровозной бригады, – продолжил Малаев.

Бригада предоставила документы. Старший лейтенант все скрупулезно проверил и возвратил обратно. Потом достал блокнот и карандаш.

– Какие будут промежуточные стоянки?

– Разъезд Горючка – снабжение водой, станция Карамыш – снабжение водой и углем, разъезд Каменка и разъезд Мучной – снабжение водой. Прибытие в Петров Вал, сдача поезда, – сказал Иваныч, смотря на пометки в своей режимке.

Все записав и убрав блокнот в карман, еще раз пристально посмотрев на бригаду, старший лейтенант Малаев произнес: «Счастливого пути», – и ушел в свой прицепной вагон в хвосте поезда.

– Сколько вожу поезда, такое первый раз вижу. Даже интересно стало, что везем, – удивленно сказал Иваныч.

– А что, они маршрут следования не знают? – спросил Мишка.

– Все они знают, просто нас проверяли, – спокойно ответил Клим, продолжая выполнять свои обязанности.

И вот поезд полностью готов к отправлению. Сигналист открыл зеленый сигнал семафора. Иваныч подал продолжительный гудок свистка на отправление, и рота охраны оперативно произвела посадку в вагон. Толчок вперед краном машиниста для проверки целостности тормозной магистрали поезда и отправление.

– Запиши, Лех: двадцать тридцать семь, – сказал Иваныч, глядя на часы.

Поезд отправился со станции, все шло по плану, в колонне они следовали вторыми. Паровозная бригада четко знала свое дело, и каждый выполнял свои обязанности. Кочегар Мишка подкидывал уголь из дальнего края тендера, Клим бросал уголь в топку, в перерывах обслуживая котел и вспомогательные машины, Иваныч вел поезд. Разогнавшись до пятидесяти километров в час, опробовали тормоза на эффективность, снизив скорость на десять километров в час.

– Нормально, в тормозной путь уложились, – сказал Клим.

– Давай, Лех, проедься, – уступая свое место, проговорил Иваныч. – Регулятор открывай плавно, перевалишь подъем паровозом – убавляй, а перед другим подъемом, но еще на спуске добавляй, и поезд будет всегда растянут. Проходить подъемы будешь с максимальной скоростью и без рывков. Реакции в поезде возникают при переходе из сжатого состояния в растянутое или наоборот, и мастерство машиниста заключается в ведении поезда в одном состоянии. Главное, помни: машина может столько…

– …сколько она может, – улыбаясь, продолжил фразу Клим. – Да-да, я знаю, ты мне это с первых дней говоришь.

Путь был новый, с допустимой скоростью пятьдесят километров в час, профиль незнакомый, и вдобавок поезда шли с интервалом времени, поэтому ехали небыстро, в среднем сорок, а местами тридцать километров в час. Клим смотрел в окно по направлению пути, изредка отрываясь для регулировки тяги, и весь поезд слушался лишь его одного. Подавая свисток, он вслушивался в каждую его ноту, глубоко вдыхая встречный ветер, который нес спокойствие и безмятежность.

– Ну все, Иваныч, давай дальше сам, а то тебе не по возрасту лопатой махать.

Поменявшись местами, каждый опять приступил к своим обязанностям.

Разъезд Горючка. Сигналист приготовил маршрут на боковой путь, на первом пути стоял впереди ушедший поезд. Иваныч остановил паровоз аккурат возле колонки, рота сопровождения оперативно высадилась, и каждый из бойцов занял пост у своего вагона. Мишка залез на тендер, направив колонку в бак, Клим начал качать воду. Второй поезд продолжал стоять, старший лейтенант Малаев залез в будку другого паровоза.

– Почему стоим? – громко с упреком обратился он к машинисту.

– Привод колонки сломан, чиним. Через двадцать минут, думаю, готовы будем, – будто оправдываясь, объяснял машинист Любаев.

– Двадцать минут! За нами другие поезда,– только и крикнул старший лейтенант, спрыгнув с паровоза, и побежал к сигналисту. – Готовь маршрут нам со второго пути, эти еще минут двадцать стоять будут.

– Отправляемся! – крикнул Иванычу старший лейтенант, проходя мимо паровоза.

По готовому маршруту они отправились, свистком поприветствовав паровозную бригаду, стоявшую на первом пути.

– Кто стоит? – спросил Клим у Иваныча.

– Любовь Егоровна, – ответил Иваныч, подавая звуковой сигнал свистка.

– Да ладно! В нашем депо женщина-машинист? – с интересом спросил Мишка, высовываясь из будки и пытаясь рассмотреть бригаду на другом паровозе.

– Успокойся ты, – Клим с Иванычем громко рассмеялись. – Машинист Любаев, а помощник Егоров. Теперь понятно?

Мишка слегка покраснел от глупого вопроса, молча взял лопату и пошел в тендер подкидывать уголь.

***

Пятьдесят шестой километр, перегон разъезд Горючка – разъезд Паницкая. Немецкая диверсионная группа из семи человек недалеко от пути маскировала самоходку. Командир группы достал планшетку с картой местности, включив ночной фонарик, объявил:

– Группа «Альфа», внимание!

Бойцы собрались вокруг него.

– Уточняю задачу. Наше местоположение, – указывая на карту, сказал командир. – На этом километре крутой подъем поезд затянется до пятнадцати – двадцати километров в час. Занимаем позиции по три человека с обоих сторон железнодорожного полотна, в момент проследования поезда кидаем гранаты в вагон сопровождения, ликвидируем охрану. Затем взрываем рельсы, блокируя движение дальнейших поездов. После остановки поезда…

– А если не остановится? – перебил его один из бойцов диверсионной группы.

– Остановится, – утвердительно сказал командир. – По всем инструкциям паровозная бригада обязана остановиться и произвести осмотр поезда. Итак, после остановки поезда отцепляем вагон охраны, документация на груз должна быть в железном сейфе, ее нужно забрать, ключ у старшего офицера. Ты, Стрикер, – обратился командир к снайперу группы, – займешь высотку на пятьдесят седьмом километре и ликвидируешь паровозную бригаду, там холмы, паровоз будет как на ладони. Забрав документы, доводим поезд до разъезда Паницкая, где нас будет ожидать группа «Дельта», произведем разгрузку образцов. Особое внимание обращаю на то, что поезда идут с пятнадцатиминутным интервалом, значит от момента взрыва вагона до возобновления движения у нас одиннадцать минут. Задача ясна?

– Так точно, – в голос ответили бойцы.

На подъеме поезд начал затягиваться, уменьшать скорость, медленно, плавно, пока не дошел до критической, восемнадцать километров в час.

– Регулятор на полный, сильно затянулись. Один километр остался, и разгонимся, – бодро заявил Иваныч.

Старший лейтенант Малаев вышел на переходную площадку вагона. Закурив сигарету, стал думать о чем-то своем, без интереса всматриваясь в ночное небо под неустанный стук колес. Раздался взрыв, и Малаев отлетел в сторону, ударившись головой о вертикальную балку, упал без сознания. Поезд тряхнуло, из окна паровоза Иваныч увидел горящий вагон. Только он потянулся к ручке крана, чтобы остановить поезд, Клим оттолкнул его.

– Стой! Полный ход, едем дальше!

– Ты чего, Лех? Это толчок в пути, да вдобавок вагон горит, нужна остановка.

– Нет, смотри на манометр, давление в норме. Поезд на рельсах, – утвердительно проговорил Клим.

Кочегар Мишка взобрался на верх тендера посмотреть пламя. Уничтожив вагон с охраной, диверсанты тут же взорвали рельсы позади поезда.

– Какая-то еще вспышка,– крикнул сверху Мишка.

– Стой, дурак! – что есть мочи крикнул Клим. И в ту же секунду Мишка скатился по куче угля с простреленной головой.

– Иваныч, от окна, – прокричал Клим, оттаскивая его. Иваныч начал привставать, и в этот момент пуля вошла ему в грудь. Они оба упали на пол, и еще две пули влетели в будку.

Паровоз перевалил бугор, и поезд начал быстро ускоряться. Бойцы диверсионной группы незадачливо переглянулись.

– На самоходку! – громко крикнул командир.

Группа быстро заняла места в машине и пустилась вслед за уходящим поездом по железнодорожным путям.

– Стрикер сделает свое дело, – проговорил командир. – Главное – успеть отцепить вагон, пока огонь не перешел на другие.

Стрикер закинул винтовку за спину, разбежался, прыгнул с холма на крышу второго вагона и побежал к паровозу с уверенностью, что бригада ликвидирована.

– Подыми меня, – с трудом произнес Иваныч. Клим помог ему подняться и присесть на сиденье. Из груди Иваныча хлестала кровь.

– Сейчас, Иваныч, держись! – говорил Клим, ища в сумке полотенце, чтобы закрыть рану.

Из тендера посыпался уголь – Стрикер спускался в будку паровоза, чтобы остановить поезд. Клим, услышав посторонний шум, взял нож и прижался к стене. Только Стрикер вступил в будку паровоза, он получил удар ножом в грудь и в одно мгновение упал.

– Немецкий диверсант, снайпер, – обезоруживая бойца, говорил Клим. Он снял с врага винтовку и ремень с боекомплектом, на котором находился запасной магазин к винтовке, две ручные компактные гранаты и кобура с пистолетом, которую Клим отстегнул и повесил на свой ремень. Он делал все быстро, профессионально, без лишних движений, как учили в разведке.

– Ты был прав, Леша, если бы остановились, сдали бы поезд, – проговорил Иваныч, еле держась на сиденье.

– Ничего, держись! – заматывая рану полотенцем, повторял Клим.

– Ты должен довести поезд.

– Э… Иваныч, ты куда собрался, мы не доехали до конечной, брось это, поезд должен вести машинист, – растерялся Клим.

– Спокойно, Леш, спокойно, – видя замешательство Клима, промолвил Иваныч. Он достал из нагрудного кармана куртки свернутый в квадрат листок, испачканный кровью, с дыркой посередине от прилетевшей пули. – Это приказ о твоем назначении машинистом, пришел на второй день после твоего убытия на фронт. Я решил сохранить его, думал, вручу по завершении поездки. Но это просто бумажка, не более. Присядь, посмотри вперед, что ты видишь?

Клим с тревогой посмотрел на Иваныча и, быстро кинув взгляд вперед, ответил:

– Магистраль.

– Вот именно. Я тридцать пять лет вожу поезда, и за все время она меня ни разу не спросила, кто я такой, в какой я должности, в каком настроении. Для нее важно лишь одно – то, что ты можешь. Ты можешь, Алексей, я знаю. Моя смена подошла к концу, это место теперь твое. Веди поезд, машинист!

Попытавшись приподняться, Иваныч упал на пол, и сердце его остановилось. Клим с горечью закрыл ему глаза, отнеся в левое крыло будки паровоза.

Поезд набрал ход до сорока восьми километров в час, впереди ждал еще один подъем. Клим занял правое крыло и продолжал вести поезд, через «не могу» заставляя себя собраться, не давать волю эмоциям, сосредоточиться только на деле. Из окна осматривая поезд, он увидел горящий вагон. Клим взял режимку и стал изучать. На этом километре подъем, потом ускорение. Закинув угля в топку, проверив положение регулятора, толкнув ручку крана в первое положение, для повышения давления в тормозной магистрали поезда он через тендер по крышам вагонов побежал к хвостовому, объятому пламенем вагону.

Старший лейтенант Малаев очнулся на переходной площадке, кашляя от дыма, который источал вагон. С трудом поднявшись, он с ноги открыл дверь и начал пробираться внутрь, ища тело командира. Добравшись до него, он достал ключи от сейфа. Открыв сейф, Малаев забрал документы на поезд. Спотыкаясь, периодически падая, он вновь добрался до площадки. От едкого дыма в глазах все двоилось, кашель продолжался без остановки, ему казалось, что он вот-вот выплюнет легкие, да и голова от удара раскалывалась надвое. Немного придя в себя, он обратил внимание на лестницу грузового вагона и начал по ней взбираться на крышу. На секунду его глаза закрылись, тело расслабилось, и кисти рук отпустили лестничные проемы, а когда сознание вновь вернулось, за руку его держал Клим, затаскивая на крышу вагона.

– Ты как, старлей, нормально? – приводя того в чувство, спрашивал Клим. – Сейчас спокойно, аккуратно по вагонам и на паровоз, понятно?

– А ты куда? – обратился старлей к спускающемуся по лестнице Климу.

– Откинуть лишнее, – громко произнес Клим.

Он залез между вагонами, обхватив автосцепку ногами, одновременно перекрыл разобщительные краны тормозных рукавов вагонов. Дождавшись верхней точки профиля пути, когда натяжение автосцепок ослабло, дернул расцепной рычаг. Вагон прокатился по инерции вперед на несколько метров и замер, как будто стал решать, в какую сторону ему ехать.

– Только бы не на нас, – почти вслух произнес Клим, не отводя взгляд от вагона.

Через пару секунд горящий вагон покатился в обратном направлении, набирая скорость. Клим с облегчением выдохнул, поднялся на крышу и побежал вперед. Старлей стоял в оцепенении посреди будки паровоза, глядя на мертвые тела, он не понимал, что делать дальше.

– Что застыл? – раздался голос Клима из-за спины старлея. Клим, вбежав в будку, открыл дверь и выкинул тело диверсанта. – Давай помогай, старлей, тела нужно переложить на смотровую площадку паровоза, на станции их передадим.

Так они и сделали.

– Что у тебя за пазухой? – поинтересовался Клим, обращаясь к старлею.

– Документы на поезд.

Клим открыл вещевой шкаф, внизу стоял железный ящик.

– Кидай сюда, не убегут. Бери лопату, кидай уголь, поезд не должен сбавлять ход. Топить будем вприхлопку.

– Это как? – спросил старлей.

– Увидишь, а теперь за дело.

Немецкая самоходка ехала по рельсовой колее вслед за поездом, водитель выжимал из машины все, что было можно.

– Жми на газ, быстрее! – кричал командир «Альфы» водителю самоходки. – Сейчас догоним, быстрее!

На подъеме в кривой показалось зарево, свет становился все ярче и ярче. Командир группы насторожился, и вдруг из кривой на большой скорости к ним навстречу вылетел горящий вагон. Командир, выпрыгивая, только успел крикнуть:

– Сворачивай! – и кубарем покатился прочь от железнодорожных путей.

Водитель попытался вырулить, свернуть в сторону, но при выезде с рельсовой колеи самоходку развернуло боком. Вагон со всего хода врезался в машину, буквально раздавив ее. Раздался взрыв, самоходка и вагон скатились вниз по полосе отвода, из экипажа машины никто не выжил. Командир подбежал к месту аварии в надежде найти уцелевших, но поиск не дал результатов. Взобравшись в раздолбанный, местами полыхающий вагон, он начал рыскать по нему. Посреди вагона обнаружил открытый стальной сейф, который оказался пуст. Он понял, что документы были изъяты и здесь оставаться надолго нельзя. Спрыгнув с вагона, командир «Альфы» побежал по шпалам к разъезду Паницкая, где дислоцировалась группа «Дельта». Это был самый короткий и наиболее легкий путь среди болотистой местности. Через два километра он обнаружил тело Стрикера с ножевой раной в груди. Страх пробежал по лицу командира, он с горечью осознавал, что операция провалена, а вся его группа уничтожена. Но через минуту горечь сменилась ненавистью и злобой, и он быстрее прежнего побежал к точке дислокации.

Клим занял место управление паровозом, старлей взял лопату и стал кидать уголь. В момент подноса лопаты к соплу Клим открывал створки печи, как только уголь попадал в топку – закрывал, сберегая тепло внутри печи и тем самым экономя уголь.

– Это и называется вприхлопку, – крикнул Клим. – Все, старлей, нормально, отдохни, воды попей.

– Что там впереди? – спросил cтарлей.

– Разъезд Паницкая, до Карамыша двадцать семь километров, будем следовать быстро.

И они пронеслись по разъезду как пуля.

Глава 7. Паровозная бригада

Два километра севернее разъезда Паницкая, дислокация группы «Дельта». Командир «Альфы» добрался до точки, приводя в ритм дыхание, запросил рацию.

– Связь с Вороньим Гнездом, срочно!

– Успокойся, Отто, – решительным голосом сказал командир «Дельты». – Что случилось, докладывай.