Оплодотворитель

– Почему же жертвенная? – с интонацией искреннего недоумения спросил он.

– Не всё так просто, Родослав. Не думай, что у меня нет никаких сомнений. Определённые сомнения конечно же есть! Я допускаю возможность ошибочности моих научных и этических воззрений – жизнь покажет, но на сегодняшний момент ход моих мыслей мне представляется верным. Поэтому слушай дальше:

При определённых условиях ты, в качестве оплодотворителя, смог бы стать биологическим отцом двух – двух с половиной тысяч генетически здоровых детей, которые в свою очередь передали бы твои гены последующим поколениям, вследствие чего появилась бы встречная позитивная тенденция, противостоящая вырождению. Это именно то, о чём я хотела с тобой поговорить.

Закончив свой пафосный призыв к исполнению миссии оплодотворителя, Вика поняла, что интеллектуальное напряжение враг сексуальности, которая в протяжении длинной речи постепенно покинула кровеносные сосуды молодой хозяйки и затаилась в своём логове: где – то в глубинах хромосом. Пока Род молча «переваривал» всё услышанное от Виктории, она оделась, подошла к окну и, отодвинув штору, впустила в комнату новорождённое утро.

***

Вика уехала очень рано, попросив Муромского не провожать её. Родослав отправился на работу часом позже. Сегодня ему предстояло дежурство на ЦГЭС. «Надеюсь, будет время хорошенько обдумать идею Виктории насчёт особого моего предназначения» – снова всплыла в его памяти её лекция о вырождении народа.

Дежурство выдалось на редкость спокойным. Оперативных телефонных переговоров об отключениях и переключениях питающих высоковольтных электролиний было совсем не много. В служебном помещении оперативного дежурного злектростанции кроме инженера Муромского никого больше не было и ничто не мешало ему поразмышлять над перспективами своей дальнейшей личной жизни, как бы мысленно беседуя с самим собой: «Ну, как, Род, ты готов стать оплодотворителем? Как сказать? С одной стороны женщин очень люблю, на физические кондиции грех жаловаться – завожусь с пол оборота: от нежного прикосновения; от ласковых женских слов, произносимых шепотом; от волос, источающих ароматы духов; от томного взгляда; от груди, выступающей из декольте и от задних прелестей, обтянутых юбочкой в облипку, и ещё от многого чего. И стойкости моего «гордого упрямца» позавидывал бы оловянный солдатик. Почему бы и ни стать оплодотворителем. А с другой стороны: одно дело быть любителем и совсем другое -профессионалом! Тут уж, как говориться: «Взялся за гуж – не говори, что не дюж». Профессионал не может сказать: «Что – то не возбуждаете вы меня, мадам. Пардон, мол и будьте здоровы!» И это только одна сторона вопроса – так сказать, физиологическая, но есть же ещё и другие стороны – практическая, например. Что – то я себе плохо представляю, как это практически может происходить? Ну не развешивать же всюду объявления: «Молодой мужчина со здоровой наследственностью оплодотворит любую желающую женщину за умеренную плату». А что делать, если родившие от меня женщины будут потом претендовать на алименты? И вообще не будет ли в подобной миссии противозаконного содержания. В общем так: оплодотворителем я стать, в принципе, мог бы, но в настоящий момент к этому не готов! Вот так Вике надо и сказать.»

Вскоре такая возможность Муромскому представилась. Виктория Леонидовна практиковала в рамках работы над своей докторской диссертацией индивидуальные беседы у себя в кабинете с подопытными участниками исследований. На таких встречах она знакомила каждого участника с полученными персональными результатами, разумеется, в той мере, в какой она считала целесообразным, и давала те, или иные рекомендации, если таковые могли положительно скорректировать негативные тенденции в функционировании организма, обусловленные дефектами наследственности. На таком вот персональном собеседовании Родослав изложил Виктории все свои сомнения.

– Я услышала тебя, Род. Всё, о чём ты сказал, на самом деле очень важно. И вот как мы поступим: во – первых я сведу тебя с одним моим знакомым адвокатом, которая…

– Прости, адвокат женщина?

– Да, а тебя что – то смущает?

– Нет, нет! Это я так что – то. Продолжай пожалуйста.

– Ну, так вот этот адвокат, её зовут Ида, Ида Рубик, собаку съела на бракоразводных делах с имущественными спорами, алиментными претензиями и тому подобными вещами. Что же касается информации о твоих особых услугах, то, естественно, ни к каким письменным объявлениям мы прибегать не будем! Думаю, нам с большой пользой послужит «сарафанное радио». Не слышал о таком?

– Признаться не приходилось.

– А это такой способ распространения информации, когда одна женщина доверительно «из уст в уши» передаёт что – то важное другим женщинам, а те следующим. Поэтому эффект быстрого оповещения у такого радио просто потрясающий!

Обязанность первоисточника я возьму на себя. В кругу моих подруг и знакомых есть женщины: одинокие и даже замужние, для которых перспектива родить здорового ребёночка почти несбыточная мечта. Давай условимся, что, если в трубке своего домашнего телефона ты услышишь голос незнакомки, которая произнесёт кодовые слова: звоню вам по рекомендации Вики Стародубцевой – это моя девичья фамилия, звонящая твоя потенциальная клиентка – реципиентка. Ну, а дальше назначай ей свидание. Крайне важно для твоего реноме оплодотворителя, чтобы твои дебютные связи были безотказными во всех смыслах на протяжении первых девяти-десяти месяцев, то есть до первых благополучно разрешившихся родов. Поэтому в этот период, со своей стороны, буду воздерживаться от соответствующих предложений в адрес женщин с сомнительной внешней привлекательностью.

Первые свидания, Родослав, по сути сугубо деловые. Помимо необходимого личного знакомства на них ты будешь посвящать реципиенток в различные обязательные условия, при которых альянс может состояться. В частности, вероятно, некоторые подобные условия станут тебе ясны после консультации с Идой Рубик. Я же советую тебе предупреждать этих женщин о необходимости получения справки об отсутствии у них венерических заболеваний и СПИД. Аналогичными справками я регулярно буду обеспечивать и тебя.

Ну, основные моменты мы обговорили; и сомнения твои, кажется, рассеялись.

– Да, вполне.

– Хорошо! А насчёт юриста я тебе сообщу, как только договорюсь с Идой. Всё, Род, извини! Сегодня у меня ещё много дел.

–Ухожу, ухожу. Приятно было тебя увидеть. Всегда буду ждать неформальной встречи и сорву все свои планы и встречи ради свидания с тобой, Вика. Обожаю тебя! – Род попытался стоявшую рядом Вику притянуть к себе в объятья, но она решительно воспротивилась.

– Не сходи с ума, Муромский! Ты же у меня в служебном кабинете, а не в своей спальне! Всё, всё – уходи, пожалуйста. Номер твоего телефона я не забыла; и у тебя ещё будет возможность делом подтверждать пылкость своих чувств. Удачи, оплодотворитель! – Виктория открыла дверь и Роду Муромскому ничего более не оставалось, как выйти из кабинета кандидата биологических наук Гессер В.Л. в коридор, вымолвив лишь: «Всего наилучшего, Виктория Леонидовна!»

***

Ида Марковна Рубик – однокласница и подруга Виктории Стародубцевой, также, как и подруга, увлечённо занимавшаяся спортом, но, в отличие от неё, вынужденная из – за травмы, бросить своё любимое фигурное катание, сосредоточила все свои силы на изучении юриспруденции, мечтая когда – ни будь, но лучше раньше, чем позже, стать знаменитым адвокатом, беря за образец для подражания своих кумиров из времён царской России – Кони Анатолия Фёдоровича и Урусова Александра Ивановича.

Защитив университетский диплом юриста, она получила место в городской коллегии адвокатов и, на удивление её опытных коллег, сумела проявить свои яркие таланты с первых судебных процессов, весьма умело выстраивая защиту своих доверителей; и если не получалось полностью выиграть дело с оправданием подсудимого, то существенно облегчить грозившее ему наказание удавалось легко. Однако, неожиданно для многих, Ида Марковна отказалась от участия в уголовных процессах и переключилась на гражданское судопроизводство, где также вскоре приобрела значительный авторитет.

С неподдельным интересом она выслушала свою давнюю подругу Вику Стародубцеву о её серьёзной тревоге за состояние генофонда народа; о той роли, которую могут сыграть в деле приостановления процесса вырождения, редчайшие представители мужского пола с уникальной эталонной наследственностью, как у Родослава Муромского, и о препятствиях на этом пути. Вполне проникнувшись заботами и тревогами молодого учёного – генетика, адвокат поспешила заверить подругу в том, что конечно же с удовольствием окажет юридическую помощь потенциальному оплодотворителю.

***

Родослав пришел домой поздно. После сегодняшней долгой изнурительной тренировки сильно тянуло в сон, но, заслышав трель телефона, в надежде услышать голос Вики, мгновенно избавился от навязчивой дрёмы, сорвал с аппарата трубку и бодро, даже бодрее, чем следовало не произнёс – отрапортовал: «Муромский у телефона. Слушаю вас.» Надежда его сбылась. Телефонный микрофон донёс до его обострённого слуха волнующий тембр Виктории.

– Ну, здравствуй, Муромский!

– Привет, Вика! Хочешь увидеться?

– Нет, Род, я звоню сейчас по делу. Завтра в восемнадцать ноль – ноль Ида Рубик будет тебя ждать на лавочке в сквере напротив здания НИИГиГ. Она очень хороший юрист и для тебя крайне полезна. Всё, до скорого и привет маме. – В трубке зазвучали гудки…

***

В знакомом Роду сквере в назначенный час было почти безлюдно. Лишь у самого фонтана стояла детская прогулочная коляска с годовалым на вид, но, по всей видимости, ещё не умевшим ходить, малышом. Рядом с коляской переминался с ноги на ногу, судя по всему, его папа, то и дело поглядывая, должно быть, на старшего сыночка, всё норовившего перелезть через низкую стенку фонтанного бассейна в воду к журчащим струям. На одной из лавочек сидела молодая женщина маленького роста, с непропорционально большой грудью, густыми рыжими очень курчавыми, забранными в пучок на затылке, волосами и с явным интересом смотрела в сторону появившегося в сквере Родослава. Поскольку ему было назначено деловое свидание; и принимая во внимание то обстоятельство, что кроме этой рыженькой в сквере никого больше из слабого пола не наблюдалось, Муромский смело подошел к ней и вступил в контакт.

– Добрый вечер! Простите, вас зовут Ида?

– Вы правильно догадались, Родослав. Здравствуйте! Да я Ида Марковна Рубик. Присаживайтесь, пожалуйста. А как вас величать по отчеству?

– Вообще Иванович, только я предпочитаю, чтобы ко мне обращались просто по имени.

– Нет уж увольте, Родослав Иванович! У меня такие правила работы с моими доверителями: никогда не переходить на «ты» и взаимное обращение исключительно по имени – отчеству. – Муромский сразу же обратил внимание на своеобразную манеру говорить у подруги Виктории – энергично, напористо, с уверенностью в правоте каждого своего слова.

– Хорошо, я всё понял.

– Тогда к делу. И знаете, что – давайте совместим приятное с полезным. Сегодня совершенно чудесный вечер, поэтому предлагаю побеседовать под неторопливый шаг прогулки, очень способствующий размышлениям. Пойдёмте.

Когда собеседники встали, Родослав воочию убедился в малом росте адвоката, однако миниатюрной посчитать её было никак нельзя. Мешали этому: и выдающаяся грудь, и развитые мышцы ног, и плотная сильная фигурка в целом.

– Меня Вика довольно обстоятельно ввела в курс своей новаторской социальной идеи и о ваших, Родослав Иванович, сомнениях поведала достаточно подробно; и я должна сказать: вы в своих сомнениях правы в том смысле, что здесь действительно нужна будет юридическая страховка на всякий возможный случай. Само по себе такое социальное явление, как услуги по оплодотворению наша отечественная юриспруденция не знает и не описывает. Думаю, абсолютная, с точки зрения гражданских правоотношений, новизна такого явления и сможет нам помочь найти адекватные юридические формулы. Интересно, что в западноевропейском праве признаётся и достаточно часто используется такая социально – юридическая норма, как «Брачный контракт», в котором прописываются любые вопросы семейно – супружеских отношений, включая даже интимные. В этой связи, Родослав Иванович, мне видится возможность подвести под ваш с Викторией проект беспрецедентную правовую основу в форме контракта на оплодотворение, как частной суженной формы брачного контракта. Как мне представляется, в нём должны найти отражение условие осознанной и полной добровольности контрактантов, а также отказ от каких бы то ни было прав в отношении друг – друга, вытекающих из факта рождения ребёнка. Знаете, мы вот, что с вами сделаем: я подготовлю «рыбу» контракта…

– Простите, Ида Марковна, что вы подготовите?

– «Рыбу». Ну, это когда в проекте какого – либо документа излагаются только принципиально важные, сущностные, содержательные положения. Так вот – подготовлю «рыбу» контракта и потом мы его с вами обсудим при очередной личной встрече. Договорились?

– Да, конечно, Ида Марковна. Большое вам спасибо!

– Не стоит благодарностей, Родослав Иванович. Я вам должна признаться, что данная тема мне самой очень интересна с профессиональной точки зрения. Всего доброго!

– До свидания. Приятно было с вами познакомиться, Ида Марковна.

Глава 4. Дебют

В последнее субботнее октябрьское утро Роду Муромскому никуда торопиться было не надо. По этой не часто случавшейся весьма приятной причине он мог себе позволить вставать с постели не по требовательному звонку будильника, а ровно тогда, когда захочется самому. Сегодня он почувствовал, что сполна отдал должное сну, когда стрелки часов уже показывали без малого одиннадцать. Несколько расслабленным, но с хорошим душевным настроем, накинув домашний халат, Муромский, как всегда в подобных случаях, побрёл на кухню, где позвякивала столовыми приборами Мария Васильевна. Подойдя к матери, слегка её приобнял и, молча чмокнув в щёку, направился в ванную принять душ, почистить зубы, побриться и приготовиться, таким образом, к завтраку, на который Мария Васильевна уже приготовила любимые Родославом гречишные блины, а пока сын будет кушать блины, мама поджарит ему всегда желанную яичницу – глазунью из трёх яиц со шкварками из свежего сала.

Получив гастрономическое наслаждение, Род, продолжая сибаритствовать, с удобством устроился в кресле у телефонного столика с намерением неспешно почитать свежую прессу. Однако, погрузиться в новостную полосу популярной газеты не получилось – подал свой тренькающий голосок телефонный аппарат. Муромский приложил трубку к уху и услышал:

– Здравствуйте, пригласите к телефону Родослава, пожалуйста.

– Добрый день. Я Родослав. Слушаю вас.

– Очень рада. Меня зовут Надя, Надя Смарагдова. Звоню вам по рекомендации Вики Стародубцевой.

Услышав придуманные Викторией кодовые слова, Муромский вдруг почувствовал сильное волнение, подозрительно похожее на лёгкую панику, случавшуюся с ним разве что в студенческие годы перед экзаменом с почти катастрофически огромными лакунами в конспектах лекций по злополучному предмету.

– Алло, Родослав, вы поняли меня? Я от Вики Стародубцевой!

Откашлявшись и поправив перехваченные волнением связки, Род, наконец, смог продолжить телефонное общение.

– Кх, простите! Да – да, я всё понял. Что ж, если вы не возражаете, давайте с вами встретимся сегодня через два часа у фонтана в сквере на улице Фонвизина.

– У меня нет возражений.

– Тогда до встречи, Надя.

***

В ставшем традиционным для Муромского месте встреч в этот раз было безлюдно. Фонтану с порожним бассейном, с выглядывавшими из – под припорошенной пожухлыми листьями гравийной засыпки трубами, густо покрытыми пятнами ржавчины, оставалось только вспоминать весёлые летние деньки, наполненные журчащим шумом серебряных струй и смехом счастливой ребятни. Любившие заглядывать сюда с детьми молодые родители, а также бабушки с внуками, видимо, предпочли в пасмурный холодноватый день, обещающий осенний затяжной дождик, иное более приятное времяпрепровождение.

Родослав поправил шарф, поднял воротник короткого модного драпового пальто и присел на знакомую лавочку. Через несколько минут он заметил шедшую по центральной дорожке в направлении фонтана стройную женщину, в которой не трудно было предположить Надю Смарагдову, у которой, в свою очередь, тоже не было сомнений в отношение мужчины, в одиночестве пребывающего в пустынном сквере. Она подошла к нему, протянула руку в перчатке из тонкой чёрной кожи.

– Здравствуйте, Родослав! Как вы, наверное, догадывайтесь, я и есть звонившая вам два часа назад Надя.

Род немедленно поднялся и слегка пожал протянутую узкую ладошку.

– Здравствуйте, Надя. Присесть на лавочку не предлагаю. Сегодня довольно свежо. Давайте для начала лучше немного прогуляемся, а потом есть предложение посидеть в каком ни будь кафе. Идёт?

– Очень хорошо. Идёт!

Молодые люди медленно пошли в сторону центра города. Муромский держал руки, по своей неинтеллигентной привычке, в карманах, Надежда – перед грудью, старательно прикрывая её лацканами красивого скорее всего сшитого в ателье пальто из буклированой ткани тёмно – бордового цвета. Муромский уже успел разглядеть как незаурядно красива его спутница, а женского счастья почему – то не случилось. Какое – то время они шли молча, пока первой снова ни заговорила Надя.

– Мне кажется, Родослав, я должна объяснить вам почему я приняла такое решение.

– Я думаю – вы ничего такого не должны.

– Нет, нет! Всё – таки знакомство наше совершенно особого свойства. Про вас мне всё важное известно от Вики Гессер; поэтому мне следует рассказать о себе. Мне тридцать два года. Я долго не могла выйти замуж. Парадокс в том, что для многих парней препятствием к знакомству была, скажу без ложной скромности, моя красота. Одни из них, занижая собственную самооценку, считали, что у них нет шансов обнаружить взаимность, другие думали, что за такой яркой внешностью не может не скрываться стервозный характер, третьих останавливала убеждённость в том, что любая красотка – это потенциальная шлюха. Кстати говоря, среди тех, кто так и не сумел обзавестись семьёй гораздо больше женщин с ярким обликом, нежели таких, какие ничем особенным не примечательны. Не замечали?

– Да в общем – то нет.

– Ну, что вы, это же очевидно. Посмотришь на иных – ничего, кажется, из себя интересного не представляют, а всё у них в порядке: муж, семья, дети, живут часто материально скромно, но дружно, весело. Так вот: мне уже было двадцать шесть – встретила я одного мужчину. Показалось, что этот человек и сможет составить мне женское счастье. Поженились. Не прошло и трёх месяцев стал мой избранник прикладываться к бутылочке – сначала изредка, потом всё чаще, а дальше вообще, практически, я его трезвым уже не видела. Естественно развелась. Хвалила себя за то, что хватило ума не забеременеть от него. Тешила себя мнением о больших шансах на вторичное замужество без ребёнка. Позже поняла – это полная ерунда! Если женщину любят, то ребёнок не может помешать. И вот итог: к моим тридцати двум ни второго мужа, ни ребёнка. Решила стать матерью – одиночкой, а вскоре позвонила Вика… Ну, вот собственно я всё рассказала.

– Что ж, Наденька, всё понятно. А вот и кафе. Давайте зайдём и за столиком продолжим разговор.

В кафе Родослав заказал по чашке капучино и, по желанию Нади, шоколадные пирожные.

– Скажите, Надя, а Вика вас не предупреждала, что наши совершенно особого свойства, как вы выразились, отношения нужно будет зафиксировать в особом же договоре?

– Да, я знаю об этом с её слов в общих чертах.

– Тогда вот прочтите этот контракт. И если вы согласны со всеми пунктами, впишите свои фамилию, имя, отчество, номер и серию паспорта и распишитесь там в конце.

Надя бегло пробежала глазами по тексту контракта на оплодотворение и, устремив на Муромского синеокий взор, в котором трудно было найти смущение, спокойно произнесла: «Я согласна.»

– Нет, Наденька, вы внимательно почитайте ещё раз. Я хочу, чтобы вы вникли в смысл каждого пункта для полного, с вашей стороны, понимания.

Надежда вторично, и на этот раз действительно медленно, вдумчиво вчитывалась в содержание контракта, но на её лице по – прежнему ничего не отражалось, кроме разве что едва заметного удивления.

– У меня нет никаких возражений, Родослав. У вас найдётся ручка?

– Да, конечно, вот возьмите.

Контрактант Смарагдова вписала в специально предусмотренные в тексте контракта пустоты свои личные данные и расписалась внизу последней страницы, проставив рядом с подписью дату.

– Извините, Надя, но надо подписать второй экземпляр, чтобы контракт был и у вас, и у меня.

– Да, конечно, всё правильно! Сейчас, вот – пожалуйста.

В то время, пока Надя занималась бумажками, Муромский смотрел на неё и думал о нелепости происходящего диалога. Вместо естественных в такой ситуации комплиментов ему приходилось прибегать к канцелярскому бездушному языку. Род осознавал, что в нём уже начало прорастать чувство человеческого расположения к этой красивой, слабой, пытающейся бороться с тоскливым одиночеством, женщине. Вполне вероятно, думал он, что рождающаяся в его душе приязнь вызовет ответные волны симпатии и в её сердце. От этого предстоящая интимная близость между ними только может получить естественный мотив – и это не плохо, но она же – человеческая предрасположенность неизбежно окажется причиной душевной травмы при завершении контрактных отношений. Родослав начинал смутно догадываться почему Виктория назвала миссию оплодотворителя жертвенной.

– Спасибо. Ну, что, Наденька, тогда получайте медсправки и приглашайте в гости.

– Да, разумеется. Спасибо вам за кофе с пирожным.

– Ну, что вы, пустяки… Вас проводить до дома?

– Нет, не нужно. Спасибо. Хочу вам сказать: мне было приятно убедиться в том, что отцом моего ребёнка будет мужчина не только со здоровой наследственностью, но и с интересной внешностью. Всего доброго!

– До свидания!

***

За то время, пока контрактант – роженица Смарагдова Надежда ходила по медицинским кабинетам, готовя необходимые справки о своём здоровье, Муромский ещё дважды после телефонных кодовых слов назначал деловые свидания звонившим женщинам, но только одна из них оказалась, на взгляд Рода, внешне привлекательна. Обе они на первых личных встречах с ним рассказывали о себе. Главным же и общим в этих коротких исповедях было иносказательное признание в женской материнской неудовлетворённости. Удивительным образом в сердце Родослава находилось место для человеческого сочувствия этим до того незнакомым женщинам. Всех их ему было жаль, и, предлагая каждой подписать контракт на оплодотворение, он уже чувствовал, что сможет для них стать не только генетическим донором, но и дать им хотя бы немного своей мужской нежности.

Так шли день за днём, и где – то через десять дней после первой деловой встречи Муромского пригласила в гости Надя. Собираясь к ней, он поначалу решил по случаю своего первого визита купить букет цветов, но, подумав, отверг эту идею, как излишнюю. Чувствуя своё особенное расположение к Наде, Род поставил себе задачу не допускать ненужную романтизацию отношений: и с ней, и со всеми другими контрактантками в будущем. «Коль скоро оплодотворитель не должен иметь свою семью, – вспоминая утверждение Виктории, рассуждал Родослав – то, и в характере его отношений с контрактантками должна доминировать сугубая физиологичность при минимально необходимой человечности. Иначе просто никакого сердца не хватит. В идеале контрактные свидания, наверное, должны были бы проходить вообще – бессловесно, как спаривание у животных, но если – это не полная чушь, то тогда – это просто абсолютно не возможная вещь между людьми именно потому, что нормальные люди – не животные. Ведь влечение конкретного мужчины к конкретной женщине проистекает из сложного сочетания слепого инстинкта и её образа, воспринимаемого через визуальное впечатление, но в определённой, а иногда в значительной, части в результате воображения о объекте сексуального желания. Вероятно, лишь у насильника, в силу тех, или иных психических расстройств, во всю мощь работает исключительно животный инстинкт, не терпящий вмешательства какой бы то ни было, свойственной здоровым людям, избирательности. Вот ему – насильнику, поэтому никакие слова, кроме слов угроз, действительно не требуются. Ладно, без цветов обойдёмся, но человеком надо оставаться всегда.»

***

Родослав нажал на кнопку дверного звонка. Дверь открылась, и перед ним предстал лысый мужичок неопределённого возраста в майке, с трудом прикрывающей большой живот; в спортивных штанах, называемых в народе «трениками», с вытянутыми в коленях лоснящимися от долгой службы хозяину штанинами и в домашних тапочках с замятыми задниками на босу ногу.

– Вам кого? – неприветливо спросил лысый.