скачать книгу бесплатно
– Ну, куда опять? Холод собачий.
Поплелся следом, конечно. На крыльце уставился на Града.
– Там, внутри, мне показалось… – не решился закончить.
Вслух произносить побоялся. Лепить в одно предложение Града, девчонку и что-то вроде слова «нравится» язык не поворачивался. Хотя чувствовал, что-то такое между ними было.
Серега усмехнулся и сделал глубокую затяжку. Чуть закидывая голову, медленно выдохнул дым. Обратно усмехнулся.
– Тебе показалось.
Карп поежился, засовывая руки в карманы джинсов. Холод такой стоял, что ему и курить не хотелось.
– Как знаешь, – отозвался тихо.
Серегу от нее таращило в тот вечер, после парка. Карп отчетливо запомнил выплеснутое пьяным Градским признание: «Кузя – сахарная плюшка. Кузю трогать нельзя. Видеть ее не хочу. Сучка».
И не смотрел. Макс отметил, что сама Кузнецова в их сторону частенько поглядывает. Серега же данное себе слово держал.
[1] ППА – прерванный половой акт.
7
Начались настоящие игры в прятки. Теперь и она избегала смотреть в его сторону. Никаких вечеринок у Карпа. Из сто двенадцатой в двести пятую – по отдаленному лестничному пролету. Приятным бонусом послужил буфет: по пути забегала за кофе. С новым ритмом жизни и приходом первых суровых холодов он ей стал необходим.
Прошло два месяца учебы, а Доминика по-прежнему не имела представления, что с ней происходит. Почему банальная адаптация настолько затянулась? Нет, со стороны создавалось впечатление, что она заняла свое место в обществе. Вот только саму Нику не покидало ощущение, что она – это вовсе не она.
Из-за орущей в помещении музыки телефонный звонок удалось принять только благодаря виброрежиму.
– Ника, ну, ты где? Видела, который час? – сходу зарядила Аля.
– Я с ребятами в клубе, – хоть и кричала в динамик наушников, сама слабо слышала собственный голос.
Свернув в длинный коридор, отыскала глазами табличку дамской уборной.
– Кто тебя туда впустил? Они там совсем оборзели? Никаких законов не соблюдают?
Огляделась. Не обнаружила ни души. Даже дверцы всех кабинок оказались распахнутыми, что редкость для подобного рода заведений.
– Обыкновенно впустили. Паспорт даже не спрашивали. Наверное, я выгляжу достаточно взрослой, – придирчиво проинспектировала свое отражение в зеркале.
Короткое темно-синее платье с квадратным декольте сидело практически идеально. Бедра, конечно, выделялись, но сейчас она бы их широкими не назвала. И ноги, обтянутые тончайшим темным капроном, лично ей очень нравились.
Сжав руками талию, Ника с довольным видом состроила своему отражению забавную рожицу.
– Алло? Алло?
– Все еще тут.
– Ты как в общежитие попадешь, взрослая? Отбой меньше чем через час! Что ты вытворяешь?
– Не волнуйся, Аля. Я с ребятами, – повторила, взбивая рукой волосы. Тронула пальцем темное пятно отбившейся под нижним веком туши. – Катюха со мной, Ромыч, Костик, Антоха, Кукушка… И я не пью!
– Ника, мне все равно не нравится эта затея…
– А когда тебе что нравится? – остановила увещевания сестры. – Мы выиграли кубок Южной Лиги. Можно мне порадоваться?
– Слишком часто ты стала радоваться вне дома.
– Такая жизнь, мамаша. Дети вырастают.
Отключив телефон, замерла перед зеркалом. Пожалела, что последние слова прозвучали слишком грубо.
Неожиданно стало невыразимо трудно давить внутри себя эмоции.
«Ну, что я здесь забыла?»
Не получалось веселиться. Тянуло домой. К маме с папой… А еще лучше – в деревню к бабушке. Наесться до отвала пирогов, дочитать начатую книгу и выспаться.
Денег не было. От полученной «за Лигу» премии оставались гроши.
«Эх, ты…»
«Лучше бы свитер себе купила…»
Дверь открылась, впуская резкие потоки воздуха и шума. Захлопнулась – почти та же тишина. Из нового – только пытливые взгляды шагнувших в помещение девушек. Внимание, к счастью, оказалось временным. Практически сразу они потеряли к Кузнецовой интерес. Цокот каблуков перенес их к зеркалам, где они, поправляя макияж, занялись обыкновенной трескотней.
На обратном пути, проталкиваясь через плотный поток хаотично движущихся человеческих тел, Доминика старалась ни с кем не встречаться взглядом. В прошлый раз убедилась, что это может быть неверно истолковано.
– Ники, ну, ты где пропадаешь?
– Да так, разминала ноги.
– И что без меня?
Ромка Черниченко поднялся, чтобы впустить Нику обратно за стол. В какой-то момент сместил позицию, соприкасаясь с ее бедрами своими. Она сильно смутилась от подобной близости, но попыталась это скрыть.
– Хорошо, что без тебя, – с широченной улыбкой заметил Костик.
Как только Доминика присела на диван, к уху ее прижалась губами Катя Уварова.
– Не проворонь Ромчика. Классный экземпляр!
Машинально посмотрела в сторону «экземпляра». Черниченко, словно ощутив возникшее любопытство, поймал ее взгляд. Без привычной улыбки, и от этой его серьезности Нике сделалось еще более неловко.
Классный он, не поспоришь. Высокий и симпатичный. Любил пошутить и посмеяться. В команде – генератор идей, а в реальности – хорошего настроения. Но… Нику Рома не интересовал.
На максимум изматывали мысли о другом человеке. Внутри сидело странное напряжение: тугая пружина, которую приходилось постоянно держать сжатой.
И она держала.
– Обо мне задумалась, красотка?
Когда Ромка склонился ближе, мозгу пришлось отдавать дополнительные команды, чтобы инстинктивно не отпрянуть.
– Всенепременно.
– Смотрю, прям из реальности выпала.
– Склонило в сон, Ромчик.
– Вот так, значит? – состроил обиженную мину.
Отсветила ему улыбкой, хотя душевное состояние скатилось к нижнему уровню уныния.
– Ага.
– Бессердечная.
– Да кто сейчас сердечный, Ром? Людей не осталось, одни притворщики.
– Я сердечный, – горячо возразил Черниченко. – То есть душевный. Вот сейчас бухаю с горя, что ты меня не любишь.
Ника фыркнула.
– Разве с горя бухают? Бухают абсолютно все по-дурости, только причины выдумывают разные.
– Так говоришь только потому, что сама никогда не напивалась. Вот попробуешь… – толкнул к ней рюмку с янтарной жидкостью.
– Увольте, – брезгливо поморщилась. – Обезьянничайте сами.
– Ну-с, как изволите, императрица.
***
Утром Нику ждала заслуженная проповедь от разъяренной Алины.
– Ты где, черт возьми, ночевала? Я чуть с ума не сошла!
Скинув сапоги и куртку, прошлепала мимо взлохмаченной сестры к своей кровати.
– Ну, что ты начинаешь? На ровном месте… – вздохнула. – У Кати, где же еще… Я предупреждала.
– Ты сказала: «Возможно, останусь». Я ответила: «Нет», – сердито воспроизвела их недавний диалог Аля.
Под эти громкие возгласы проснулась Руслана. Оторвала голову от подушки. Приоткрыв один глаз, опытным путем оценила накал конфликта.
– Опять? – фыркнула, отбрасывая с лица спутанные волосы. – Уварова – нормальная девчонка, Аль. Что смертельного? – поддержала младшую.
– А то, что рано ей еще по подружкам ночевать.
– Ну, что ты начинаешь? – повторила недавнюю фразу Ники. – Ты в семнадцать уже у Димки ночевала.
Это замечание Алина бессовестно пропустила мимо ушей.
– А если бы с тобой что-то случилось в этом клубе? С вами обеими? – снова уставилась на Нику в упор. – Девчонок насилуют, убивают, продают в рабство! Бывать в таких заведениях опасно!
Тяжко вздохнув, «младшенькая» закатила глаза. Молча начала раздеваться. Потянув вниз замок молнии, сдернула через голову платье. Стянула колготки. Сбросила лифчик и трусы.
– Что ты молчишь?
Облачившись в теплую пижаму, Доминика, наконец, испытала долгожданное удовлетворение и комфорт.
– Я не собираюсь с тобой дискуссировать. Бесполезно.
– Даже так? – с обидой возмутилась Алина. – Тогда не будем распыляться. Просто прими к сведению, дорогая моя, еще одна такая вылазка, и я звоню маме.
– Прекрасно, – сухо согласилась Ника.
Опустившись на кровать, задернула штору, которую они смастерили в начале семестра, предполагая, что Руслане и Алине придется засиживаться с заданиями допоздна. Плотное бордовое полотно тянулось вдоль боковой стороны постели от шифоньера к окну. Учитывая книжные полки, которые висели над кроватью, в укромном уголке Ники, независимо от освещения, устанавливался уютный приглушенный полумрак.
Она никого не хотела видеть! И думать о чем-то уже просто не хватало сил. Ей бы вернуться в прошлое, на пару месяцев назад…
***
В следующие выходные Доминика осталась в общежитии одна. Старшие сестры поехали домой еще в четверг вечером, чтобы за пятничный рабочий день успеть решить свои дела. Руся получала паспорт для предстоящей загранпрактики. А Але необходимо было появиться в районном отделе Государственной Службы Статистики, где она проходила практику, чтобы взять новые данные для курсового проекта. Так как оба случая не терпели отлагательств и требовали личного присутствия, скрепя сердцем, они оставили Нику одну. А если конкретно, сердце болело только у Алины. Руслана, услышав ее указания для «младшенькой», только пальцем у виска покрутила.
Пятница прошла, не выделяясь событиями. Пары, репетиция, прогулка с друзьями, тихий одинокий вечер.
А вот суббота отбилась в памяти Ники на всю жизнь.
Она планировала отоспаться, прибраться в комнате, купить кое-что из продуктов и заняться домашними заданиями. Но за окном свирепствовал такой ветер, что она и за хлебом в ларек не рискнула спуститься. Перебивалась макаронами с соусом и чаем.
В дверь, как назло, постоянно кто-то ломился. Вчера все решили, что Кузнецовы уехали втроем, но утром соседки поймали Нику в кухне. И началось:
– Порошок не одолжишь? У нас закончился, а я уже замочила куртку.
– Масло есть? Мы картоху жарим. Приходи!
– Что ты сидишь здесь одна? Давай кино посмотрим.
– Поможешь с вышкой[1]? Я четвертое задание не могу решить.
– Пойдем в четыреста тридцатую. Там ребята на гитаре играют. Нужна солистка.
К вечеру очередного гостя подмывало послать лесом. Из запланированных дел не выполнила и половины. Выходной – коту под хвост!
– Николя, это я!
