Хроники Ветрополиса

В каждый пятничный вечер двухсотый бар превращался в самый настоящий кабак, забитый манагерами и сорсерами всех мастей. Кабак, конечно, не в каком-то исконно дрянном смысле. Заседала здесь самая приличная публика. Если кто-то начинал буянить, его уже минут через пять задорно вентили ребята из группы реагирования. Ветрополис на то и город высоких технологий и неумолимого прогресса, что проживают в нём в основном люди со светлым умом и проактивной жизненной позицией. В том плане, что тут просто не сможет прозябать какой-то прожигатель жизни без хорошего образования или хотя бы минимальных связей. Впрочем, даже при всём этом можно просто не въехать в комфортабельные апартаменты, если у тебя нет острого ума или хотя бы нескромных сумм. Что становилось понятно даже из меню единственного нормального бара, как о двухсотом говорят завсегдатаи заведения. Бургер стоил как два таких же в соседнем городе. Коктейльчик «SQL Ultima», который я пил, был представлен в сравнительно небольшим по объёме, но стоил как бутылка недорогого пойла в магазине. До которого, кстати, можно было дойти за пять минут, если у тебя вдруг кончились деньги в баре, а веселье продолжить хочется. Лично у меня «SQL Ultima» был за вечер пятым. Впрочем, я мог не опасаться за свои финансы, так как у меня их и не водилось. Макса, впрочем, цена смущала мало, а банковал именно он. Кстати, о бургерах, я съел уже один и подумывал над вторым. Здесь они чертовски вкусные. Может, это и стоит своих денег, когда они у тебя есть. Я с бо́льшим удовольствием съел какой-то фермерский бургер с двумя сочными говяжьими котлетами, яйцом, чем-то ещё и порцией фри на деревянном подносе. Да, готовить в двухсотом умеют и неслабо.

Макс сидел напротив, медленно цедя напиток, и хитро поглядывал на меня, пряча улыбку за большой кружкой пенного. Хрен его знает, что он там задумал, но по ауре было понятно, с момента небольшого инцидента с такси тот стал чуть более нервным и принялся скрывать это за показным лисьим весельем. Эманаций предательства не ощущалось, потому я был спокоен насчёт него. Предателей видно сразу, самые простые из них зная, что делают дрянь, планов не меняют, но начинают заниматься всяким самоедством. Мало ли что себе надумал, я ведь даже не потрудился особо оправдаться, когда меня травмировала машина, а через миг мы уже гордо удалялись прочь.

Я, вообще-то, попробовал хромать для виду, но получилась какая-то клоунада, и волевым усилием, и твёрдой волей, и острым умом, кстати, было решено не продолжать позориться. Конечно, сказать, что наше шествие было совсем уж гордым, будет слишком лукаво, мы скорее ретировались, но очень достойно. Всю дорогу до бара у меня была только одна мысль, как бы быстрее свалить. Что делать с беспилотником я, кончено, решил, просто запустил мемо-вирус в ауру того места сразу после происшествия, тьма поглотит все свидетельства моего позора. Му-ха-ха-ха! А тьма, как известно, порой бывает такой тайной, которая сама себя хранит.

Объясняю один раз и на примере. Помните, может, эксперимент с котом от некоего Шрёдингера? Вопрос в самом же эксперименте ставился в том смысле, что пока коробку не откроешь, судьба кота не определена, и якобы так порождается сразу две вселенные, где в одной кот жив, а в другой нет. Трактовка самая вольная, так как меня не интересует точная передача смысла эксперимента. В нашем же случае, если вопрос ставится относительно силы тьмы, которая могла бы принять участие в опыте, всё будет намного прозаичней. Не будет никакого деления на вселенные, не будет и разницы между тем, жив кот или нет. Если тьма решит вмешаться, никакой господин Шрёдингер никогда не сможет открыть коробку и узнать решение. Для начала он к чёрту забудет о коробке. А после, даже если попытается придумать что-то похожее или захочет вспомнить о коте, у него появится такое нежелание это делать, что вопрос с результатом эксперимента отпадёт сам собой. Какой ещё, на хрен, кот? Такова сентенция, если речь идёт о тьме, как о тайне, которая хранит сама себя. Таковы и люди, каждый день видящие правду о своём существовании, но раз за разом возвращающиеся к обычным бытовым мыслям. Тьма есть в каждом.

Я немного отвлёкся. Вернёмся в бар. Почему же мы ретировались? «Ну так всё просто» – отвечу я. Весь пролог и был такой подводкой к тому шоку и трепету, что я испытал сразу после того, как срастил кости в правильных местах. Потому и смешались два разных времени в моём повествовании. Совсем недавние и сейчашнее. Нет, будущее!

Из задней двери беспилотника медленно показалась голова с крашенными в красный волосами. Большие солнечные очки, почти на половину лица, были совершенно неуместны вечером, как и мои. Джинсы клёш, аккуратный белый топ и белые сандалии. Во всё это была одета моя погибель, как мне показалось в тот момент. Из машины вынырнула, как из кошмарного сна, как из спрятанного за двумя дверьми прошлого, та самая девушка с демоническим обликом лисы в астральном плане. Меня тут же бросило в холод, а затем сразу же в жар. Сердце споткнулось, имитируя обычный человеческий ритм. Я просипел что-то вроде «ну да…», понимая, что события, наверное, месячной давности, так настойчиво вспоминались не просто так.

Не задумываясь о последствиях, я ударил зарядом ауры тайны по площадям и просто-таки толкнул Макса, увлекая его прочь с места встречи с тем, с кем встречаться мне совсем не хотелось. Я был вне себя от замешательства. Мои чувства просто вопили «Danger!».

Как настоящий друг, Макс не стал задавать лишних вопросов. Так же, как и я не спрашивал, почему он решил оставить мой разбитый телефон себе. Свободных мест в баре не было, но когда я мельком стрельнул взглядом на двух молодых парней в похожих худи, те вдруг взяли свои напитки и подсели к какой-то другой компании. Те, в свою очередь, вдруг стали дружиться с новыми знакомцами. Вот так нас порой и сводит чья-то незримая тёмная воля.

– Ну чё? – осведомился Макс, когда закончил хитро цедить пиво, и когда я добил очередной коктейль.

– А чё? – спросил я в ответ.

– Ну тебе ещё что-нибудь заказать? – спросил он.

И в вопросе его читалось некоторое спокойствие. Было ясно, выпей я хоть полбара, деньги у него не закончатся. Даже стало как-то интересно, с чего вдруг. И ещё в голову закралась мысль, что примерно так может чувствовать себя какой-нибудь информированный перебежчик, которого задабривают ради получения новой информации. Такие размышления отдавали то ли конспирологией, то ли аллюзией на некие большие и расчётливые спецслужбы, которые вот-вот накроют меня и либо пустят на опыты, либо завербуют. Второе почему-то представлялось менее приятным.

Но ведь от Макса даже на секунду не веяло хоть какой-то дискредитирующей его эмоцией и мыслью. Мысли не прочтёшь, конечно, даже сам человек просто фантазирует, что слышит их у себя в голове как речь, в самом деле это просто набор условных сигналов, но эмоции должны быть понятны.

– Я вот долго думал, Максончик, – сказал я, пьяно улыбаясь и отставляя хайбол к ряду таких же на краю стола, – ты хитрый жук.

Макс сделал такие большие глаза, как бы «А что я, я? Да как можно?». Вместе с этим он как бы подался назад в попытке увернуться от моего ничем не аргументированного обвинения. Потом, завершая пантомиму, он помотал в воздухе среднем пальцем, то ли лаская клитор самой богине правды, то ли пытаясь оттереть маленькое пятнышко со своей безупречной биографии. Забавно, что в подпитии я думал именно в таких категориях.

Но лицо моё было всё тем же, с пьяной улыбкой. Только глаза уже не улыбались. Искренняя улыбка захватывает не только губы, но и глаза. Когда человек улыбается искренне, его глаза поднимаются, появляются морщинки в уголках глаз, а зрачки могут немного сузиться. Вот я показал ему обратную картинку. Сначала дружеская улыбка, потом натянуто-вежливая. Такой намёк поймёт всякий смышлёный человек.

Забавно, кстати, что подать этот знак мне было совсем уж просто. Достаточно вспомнить, как когда я бил по площадям самой себя хранящей тайной, мне даже и в голову не пришло, что на красновласку этот трюк не подействует. Я был ей представлен ещё при нашей прошлой встрече. А ведь и Макс ничего из виду не упустил. Максимум, что мне удалось, так это подтереть за собой в мозгах у беспилотника, выбить инфу об аварии во всех серверах, включая и те, на которые непрерывно сливается картинка с группировки спутников, которая висит над Ветрополисом уже какое-то время. Ещё я заставил всё забыть техника такси. Такая неловкая картина получается. Макс в курсе, Красновласка в курсе. Курсы у всех разные, но сводятся все к моей персоне. Не могу объяснить причины, но я чувствую, что и он, и она, оба смотрят на меня как-то изучающе. Когда та вышла из машины, потянула за свои очки, чтобы приглядеться, она изучала. И этот сейчас изучает. Кажется, это лицемерие не может больше продолжаться.

А не пора ли мне, пьяному и сильному, тёмному и великому сорвать покровы и обнажить саму суть?!

– Почему ты так подумал? – Медленно произнёс собеседник, словно бы специально плохо проговаривая слова, мол «уже пьяный я и разнузданный, чего хотите-то?».

«Ну да, меня обмануть не получится, так хоть сам себя попытается» – подумал я.

– Я решил так потому, что ты уже долго делаешь вид, будто бы всё нормально.

Я подмигнул Максу, словно бы намекая на то, что уже раскрыл его.

Разговоры других посетителей на заднем фоне, музыка, всё притихло. Или так только казалось. Лицо Макса изменилось, стало каким-то нервным. Рука парня вцепилась в рукав моего пальто, что я нарочно не снимал всю нашу посиделку. Вернее, мне просто было всё равно, есть оно на мне, нет, так и так жарко не будет.

А тот потянул на себя, и сам подался вперёд, в больших глазах читалось напряжение. Покрутив головой, оглядывая, слушает ли нас кто-то, Максим зашипел сквозь зубы:

– Не надо об этом говорить, всё нормально. Слышишь? Всё нормально.

И в тоне его послышалась некая мольба. Но нормально не было, само его поведение просто кричало об этом, постулировало. Немудрено, впрочем, ведь даже самый сдержанный человек не сможет не спалиться, обдумывай он действительно тревожные для себя темы долгое время. Не став особо дёргаться, чтобы сильно не нервировать друга, я накрыл его руку, что всё ещё сжимала мой рукав своей и доверительным тоном произнёс, заглядывая прямо в глаза и снова искренне улыбаясь:

– Я знаю, что ты всё знаешь, и нам это пора обсудить.

Не сказать, что я уделял достаточно много времени изучению своего нового друга, которого, правда, считал таковым. Но всё было понятно и без лишних слов. Оставалось лишь разобраться, о чём именно тот информирован и что мы будем с этим делать. По большому счёту, когда и если мне придётся подчищать концы, что-то делая с Максом, ему не поможет никакая наша представленность друг другу. Это на общие аурные вмешательства у него есть иммунитет, но кое-чем я смогу в лёгкую размазать даже Кира, если вдруг понадобится. Впрочем, Кира я люблю, ведь он мне практически брат, и ,надеюсь, никогда не придётся так поступать.

Максим кое-как успокоился и предложил выйти покурить на веранду. На улице давно стемнело, свежий летний воздух приятно навевал самые благие настроения. Толпа то ли тинейджеров, то ли резидентов местных компаний. Те и те отличались каким-то особенным аурным следом, и чужие для нашего города люди всегда выделялись в толпе.

Всё было бы привычно, но в собравшейся у левого угла веранды группе был кто-то ещё. На меня пахнуло чем-то таким, в плане ауры, конечно, чем-то нехорошим. Сделав мысленную зарубку на этот счёт, я не стал задерживаться и проследовал за Максимом, который уже вовсю дымил возле столика, выполненного из большой круглой доски и настоящей бочки. Что примечательно, посередине коричневой доски была пепельница. Мне всегда нравились такие стильные решения. С беседки, если не обращать внимания на дома и глянуть влево, в сторону спортивного комплекса, что по виду больше похож на большую пилюлю, виднелись поле и лес. Граница Ветрополиса проходила будто нарочно за последней линией жилого квартала, спорткомплексом и парком. И всё. Мне подумалось, что от центра Ветрополиса не будет и двух километров в любой край, за которым тот кончается.

Перестав отвлекаться, я взял сигарету у Макса и закурив начал разговор:

– Макс, послушай, я безмерно ценю и твою щедрость, и твоё внимание дружеское, всё, что ты для меня делаешь. Потому и отвечаю тебе взаимностью в поддержке, понимании, я готов помочь тебе по малейшей твоей просьбе, – тут Макс попытался что-то сказать, но я поднял руку, как бы прося его дать мне, договорить, – жизнь коротка, и может даже наше знакомство столь же коротко. Ведь мы не знаем, что будет дальше. Потому я прошу тебя быть максимально искренним и обещаю дать тоже взамен. Что ты знаешь, Максим? – закончил я, стряхнув пепел с сигареты прямо на пол.

Тот немного пожевал губами, затем почесал бородку и, бросив быстрый взгляд на что-то обсуждающую и периодически посмеивающуюся компанию в другом углу веранды, заговорил:

– Понимаешь, я постараюсь говорить как есть, – он помотал в воздухе пальцами левой руки, словно бы перебирал слова в буквальном смысле и пытался подобрать самые подходящие, – но, если ты меня не поймёшь, я не смогу всё сказать напрямую, понимаешь? Нельзя просто.

Я хмыкнул и кивнул, вытягивая следующую сигарету из его пачки, что тот оставил на столе. Чувства стыда за это у меня не было совсем, для меня самого было такое правило: можно взять всё, что я положу на общий стол. Я так бы всех и угощал, если бы, конечно, пользовался деньгами.

Макс продолжил говорить. Его дикция, как ни странно, уже снова была нормальной. Ясное дело, на пьяную голову не могут связать двух слов либо те, кто очень хочет притвориться, либо те, кто выпил столько, что уже ближе к коме, чем ко сну.

– Вот у меня такой вопрос. Попробую объяснить свою позицию, чёт типа исходя из твоих слов. Угу?

– Угу, – ответил я.

– Ну, короче говоря, смотри. Есть такая профессия, пожарный-спасатель, скажем. И вот у нас городок маленький. Давай представим, что ты и есть такой пожарный-спасатель. Я думаю, что если ты у нас один, а так, скорее всего, и есть, других похожих на тебя пожарных я никогда в жизни не видел, – может, от волнения, может, и от опьянения тот стряхнул пепел на себя, – сука, ой, так вот, ы-г-х, – икнул тот, – меня для начала волнует, если вот чёт не то, и ты единственный наш пожарный, ну, ты придёшь сначала кого спасать, вдруг у нас всё-всё полыхнёт? – закончил Макс, как бы обводя рукой весь Ветрополис в широком жесте. Ну или веранду. Кто этих пьяных разберёт.

Я задумался. Собеседник явно знал о моей необычной природе. И намекал на то, чем я занимаюсь в этом городе всё последнее время. Замечательно. По большому счёту уже вообще было неважно, что именно он знает. Один факт понимания моей роли здесь отметал все попытки отбрехаться обычными способами.

Теперь и я посмотрел на компанию молодых людей, которые всё никак не хотели покидать веранду. Мне как-то не очень хотелось говорить при них. Ещё алкоголь этот, всё же он меня брал и вполне ощутимо. Наверняка всему виной вновь разыгравшиеся чувства и эта, никак не выходящая из моей головы Красновласка, мать её перемать.

А ведь как назло, то ничего и всё ок, то всё и разом норовит навалиться. И появилось желание крикнуть что-нибудь такое, вроде «А чё, может, вы нас оставите? У нас важный разговор». Но даже пьяным делать этого я, конечно, ни за что не стал бы. Излишнее внимание ни к чему.

– Окей, – подытожил я, – я отвечу, но так же завуалированно, как и ты, мой милый друг. Смотри: есть время нести свою вахту, а есть время сворачиваться, забирать брата и валить с ним домой.

Завершил своё изречение я довольно резко. Не потому, что мне не хотелось откровенничать с другом. Просто накатила небольшая злость на Кира, довершая как бы всю картину негативных впечатлений этого вечера. Тот всё знал уже долго и до сих пор не мог принять единственно верное решение и убраться со мной восвояси. Нас ждёт другой мир, и это надо понимать, это же совсем другая жизнь! Астрал то и дело пытается затянуть меня в свои новые игры, а мне совсем не хочется спасать миры, будучи притянутым в один из них против воли. И именно Кир нужен мне, чтобы нормально заземлиться и дальше вернуться домой. Домой! Я ведь не зря выбрал именно этот мир. Поблизости было не так уж и много моих копий, с которыми можно сделать коннект. Дай он мне связать наши сверхкосмические нити, я бы двинулся в Елизарию ещё полгода назад. Но нет, этой местечковой породии на меня надо творить и жить мирской жизнью.

Не став продолжать разговор, понимая, что вот-вот и совсем зря сорвусь на друга, который ни в чём не виноват, я двинулся к входу в бар. Прости меня, Макс, но мне правда нечего больше сказать тебе. Не знаю, что там за судьба уготована вашему миру и, в частности, этому прекрасному городку, но семья ждёт меня уже слишком долго.

– А ну, стой! – раздался сзади окрик Макса.

Я так и замер, уже сжимая ручку двери. Обычно таких грубостей тот себе не позволял. На ум почему-то пришла семантическая игра со словами «подобострастный-подобосрался». А Максимус что-то совсем распалился. Так и до инфаркта недалеко, хе-хе.

За спиной послышались гулкие шаги по деревянному полу. Подумал, что вот-вот и тот настигнет меня, развернёт и ударит. Но он просто придержал меня за плечо и аккуратно повернул к себе. Ой, зря он устраивает такие сцены на публике, правда, зря. Я уже упоминал, что могу и часто в самом деле подтираю следы своего присутствия в городке, но ведь эта сила не бесконечна. Макс смотрел на меня, словно бы что-то прикидывая в уме, тяжесть его раздумий была почти физической и предавалась мне. На лице парня гуляли желваки, он глубоко и интенсивно дышал. Казалось, ещё немного и что-то точно взорвётся.

– Подраться хочешь? – Спросил я, сбрасывая его руку с плеча и переводя взгляд на компашку манагеров.

Они двинулись к нам, но никто не решался заговорить, видно чего-то ждали.

– Нет, – ответил Макс. – Никогда. Ты должен меня понять.

– Тебе обязательно выяснять отношения при всех? – спросил я.

– Да, чёрт возьми! – воскликнул тот, – ты ни черта не понимаешь. Таких пожарных я вообще больше не встречал. Вообще! Хоть знаешь, что в мире происходит? Да тебя прямо сейчас с руками оторвут, если сверху узна́ют, что ты за кадр. Такие, как ты должны быть не здесь, а на переднем краю, понимаешь? Прямо сейчас идёт раздел мира. Какие-то, я не знаю, хрен знает кто вообще повыползали и начали занимать власть. Только мне плевать на этот передний край. За нас всех здесь боюсь, и ты должен остаться. Не будь же таким эгоистом!

Макс вдруг замолчал. Я не планировал что-то добавлять в его тираду, а лишь подсчитывал, во сколько мне встанет наложение забвения на всех невольных свидетелей. Сил осталось немного, совсем мало. Я уже неделю жил, экономя каждый грамм энергии, и тот прыжок с бублика явно был некстати. Но как же хотелось вновь отрастить свои крылья…

Максим уже было продолжил, он сказал: «Ты должен остаться с на…», и тут его перебил человек. Парень с длинными синими волосами. У него было порядка десяти различных пирсингов в ушах, стильные квадратные очки, не как у меня, а настоящие. Одет человек был в рубашку с длинным рукавом в красно-белую клетку. И я его знал. Бывший коллега Кирилла, Егор, также знакомый и с Максом. Тот частенько представал миру в новом амплуа и сейчас больше походил на пирата-педовку.

Он встал между нами и оттеснил меня назад, заговорив с Максом.

– Эй, бро, ну что ты устроил-то, а? Всё ж нормально, ты чё, мэн. Ругаешься с братишкой Кирилла? Ну ты устроил. Чё случилось-то?

Тон его был довольно весёлым и правдоподобным. Только вот от этого Егора веяло чем-то таким, что выдавало и его причастие к нашей тайне. Пират ловко скрывал свои истинные эмоции, но эмоции клокотали из самого его нутра и выдавали с потрохами.

Макс стал лепетать что-то оправдательное, и через пару мгновений они вовсе позабыли про меня. По крайней мере, с виду всё было так. Если, конечно, не обращать внимания на быстрые взгляды, бросаемые обоими в мою сторону.

Пока появилась свободная секунда, я запустил интерфейс с того самого импланта, которым обзавёлся ещё в лоне Мидгарди. Об этих событиях книгу пишет Кир, полагаю, она тоже дойдёт до читателя моей рукописи. Непременно нужно сделать канал между мирами. Когда я встречусь с Праймсами, это будет замечательным подспорьем для нас. Пока люди общались, занялся важным: при помощи чипа в своей голове я напряжённо составлял интерфейс с обычными шкалами, которые должны были повиснуть перед глазами. Иначе будет сложно рассчитать силы. А мои ресурсы не бесконечны.

Забавная, конечно, в целом получается ситуация: я пожираю гниль для восполнения энергии, город становится чище, в него начинает тянуться всё больше мерзости, ведь общий фон на этой земле уже более благоприятен для произрастания гнили. Будь здесь уже много заражённых, новые твари бы не лезли. Это тысячеголовая гидра, и мне придётся с ней справляться, пока не покину мир.

Покряхтев с минуту, я уже сделал что-то вроде процентных шкал. Шкала тьмы, шкала физики, рядом с которой мелко были прописаны параметры плотности тела и массы, и физические показатели, энергия, здоровье, репликация человеческого организма. Краткий анализ показал, что почти всё в норме, а вот тьмы осталось не так много. Семнадцать. Увидев этот результат, я обомлел, скажем так. Семнадцать долбанных процентов тьмы. А ведь было явно больше несколькими часами ранее. Видать висящие над городом спутники в последнее время чаще попадают в цель, выглядывая меня со своей орбиты, значит, пришлось подчищать больше. Сукины дети.

Все манипуляции с интерфейсом заняли у меня минуты две.

Макс с Егором ещё общались, а я заметил, что на меня пялится в упор человек пять. Никак на моём лице во время составления интерфейса отображались глубокая задумчивость на пару с напряжением. О да, просто великолепно. Я оглядел своих зрителей. Три парня, две девушки. Смотрят с интересом.

– Егор, скажи-ка, мать твою, почему твои друзья на меня так смотрят, – сказал я, начиная злиться.

Тот повернулся ко мне и, выставив руки, принялся самым дружеским тоном оправдываться. Забавно, но почти все манагеры поняли, что пялились на меня слишком нагло, и смутились. Все, кроме неё. Она так на меня смотрела. Огромные такие глазищи, а в них читается что-то такое. Ух, даже не по себе стало как-то. В прошлый раз на меня так смотрела Марлина. Эх, бедняжка, пришлось ведь там оставить, в том долбаном мире. Проблема то, в чём? А в том, что Марлина смотрела на меня с маниакальной, мать её, любовью. И всё после нашего совместного погружения во временную ловушку, где мы чуть ли не с месяц не могли двигаться и тупо пялились друг на друга в упор. Я без осознания происходящего и почти в ауте, и она – в полном понимании происходящего пиздеца. Нет-нет, какие там чувства, мне и своих проблем хватает. Девочка, тебе это не надо. Лет двадцать на вид. Да даже если тридцать, я грёбаный старик в теле вечного подростка, куда мне?

Первые несколько фраз Егора я пропустил, он как бы тараторил на фоне. Я смотрел на девушку, которая продолжала таращиться на меня с каким-то нездоровым интересом. Из её глаз просто-таки били лучи лазерного наведения, какие используют для более точного применения ракет. Я не просто видел её взгляд, я ощущал это аурой. Она быстро сделала ко мне шаг и протянула руку со словами:

– Я, я Лиза!

На её щеках проступили ямочки. Да ну тебя в щель, мне не до грибов тут. Не став приветствовать девушку, я буркнул через плечо: «Лучше не пялься на меня так, это плохая идея». Отчего Егор было сбился со своего рассказа, но я кивнул ему, показывая готовность слушать.

– Так вот, как я уже сказал, здесь все знают, что твой брат писатель, честное слово, половина города уже прочло его прошлую рукопись, и я даже подумываю зарядить для него донейшен, и вот, а про тебя все знают, что ты истинный патриот нашего города.

– Кто все-то? – спросил я нахмурившись.

Его слова только навели меня на мысль, что уже пора бы начинать работать по площадям и зачищать концы. Грубо говоря, настало время применить тьму и заставить всех про меня забыть. Слишком уж много внимания. Но вот где брать на это силы?

– Ну не все, про тебя вот, я знаю…

– Кто тебе сказал, что ты знаешь? – перебил я его, подозрительно сощурившись.

Манагеры в это время стали потихоньку ретироваться в бар, никто новый не выходил. Ещё бы. Когда я так напряжён, аура сама собой складывается в угрожающие всем и каждому узоры. Это не специально, но ощутимо. И этот тоже должен был захотеть свалить. Ан-нет. Стоит, базарит.