Хроники Ветрополиса

– Ну всё-всё, не мучайся, можешь дальше быть мёртвой, только чур несерьёзно. Просто думай о покое и не думай о том, что из тебя литров триста крови уже вылилось.

Глаза девушки округлились. Я что-то не то сказал? Кстати, она как-то слишком уж спокойно относится к посмертию, боли, всякому такому. Вторая Марлина, ей-богу. Разрезал её милое платьишко на груди, та скрипнула зубами и что-то снова начала пытаться сказать, от чего из её горла обильно закровоточило и забулькало.

– Не беси меня, пациент, – вскрикнул я, раздвигая лохмотья её одежды, – больно надо старику пялиться на твою тщедушную грудную клетку. Умри уже нормально, как все адекватные люди!

Она наконец-то снова притворилась безвременно почившей. Вот же люди, не пожить нормально, не умереть. Хотел было разрезать себе ладонь ножом, но понял, что тот всё ещё во всякой мерзости, которая осталась от Фиделя, и передумал. Вообще, выкинул охотника, потом помою. Точнее, Лиза помоет, я же должен с неё что-то взять за спасение, в самом деле. Вынул нож из её горла. Так-то лучше. Разрезал руку и при помощи своей чёрной крови начертил у неё в районе солнечного сплетения что-то вроде дверки с ручкой.

Так-так. Будем открывать проход в самую искру, только бы не схлопотать там лишних проблем.

Реальность закряхтела, когда я вцепился астральными пальцами в дверку. Эти пальцы торчали поверх физических, и мне удалось нащупать ручку. Как только дверь распахнулась, озарив комнату золотым сиянием, что моргнуло и погасло, у меня по загривку снова забегали мурашки. А я-то думаю, а что это у нас Фиделька затих? С большой неохотой я повернулся в его сторону. Над застывшим в нелепой позе телом огромной изломанной куклой возвышалась она. Мерзопакостная тварь. Она пялилась на меня, роняла кровавые слюни из огромного рта.

– А ты что это? Давай за ним, всё. Нечего тут.

Под конец мой голос дрогнул. Тварина сделала пару шагов ко мне. Медленно, хотя могла уже напасть.

– Что ты хочешь, больной китайский аналог красивой женщины?

Про китайский аналог я у Кира подслушал. Даже сам улыбнулся, когда это сказал. Вот только это вот, чучело-мяучело, вдруг, кажется, оценило шутку. И улыбнулась. Ну нет, нет! Лучше бы оно на меня бросилось. Такая стрёмная улыбка у неё. Огромное изломанное тело двинулось на меня. Я посмотрел на Лизу, в её груди всё ещё зиял проход, но я ощущал, что ещё немного и тот начнёт закрываться. В глубине зёва блестело золото, но оно всё больше поглощалось тьмой, обретая забвение до следующего перерождения. Монстр остановился в двух метрах от меня.

– Предлагаю союз, – сказало нечто громким скрежещущим голосом, – ты впускаешь меня обратно, а я делаю тебя сильнее.

– О да, – нервно ответил я, – и ты будешь мне сниться после этого в образе Красновласки, выдавая себя за моё подсознание, и мы снова будем задорно трахаться?

– Это не я тебе снюсь, – возмутилось нечто, – пока меня не проявили, я была лишь частью твоей энергии. Ну ты же сам знаешь, Праймс. Что за глупые вопросы? Я лишь творение твоего разлома. Но когда ты отдал мне человека в жертву, я обрела разум. Ты просто впусти меня обратно, и я подниму тебя на новый уровень! Все падут пред нами. И ты взращивал меня на гнили и своей силе. Просто продолжай, и ты станешь сильнее. Я буду нашёптывать тебе верные решения. Видишь, благодаря мне ты уже убил тех четверых, ты даже просто рядом со мной одолел этого демона, да ещё как! Я отлично на тебя влияю. Соглашайся, и вместе мы победим любого врага.

– Всё сказала? – осведомился я.

Чёрт её раздери. А ведь и правда. Я как-то не припомню, чтобы в последние годы был таким безжалостным. Может тварь и правда на меня повлияла.

– Я всё сказала. Прими меня настоящей, я и дам тебе всё, что ты пожелаешь. Союз свободной силы и тёмного демона. Мы станем великим существом!

Я молча подошёл к ней. И положил руку себе на грудь. Порой ради чего-то большего нам приходится принимать тяжёлые решения. Нельзя добиться, не потеряв и не обретя нечто новое.

– Со своими демонами можно бороться, а можно и смириться.

Тварь снова улыбнулась.

– Да, скажи это, скажи, прими меня настоящей.

– Жестокая тварь, – торжественно начал я, подняв руку, – как твой изначальный создатель, волею своей души, и волею своей силы…

– Да-да-да, продолжай!

– Я развоплощаю тебя, требую вернуть мою личную силу. Я заявляю права на свой разлом души, я его начинаю заращивать, отрекаясь от лишних чувств и эмоций.

Тварь издала громкий рык, но было уже слишком поздно. Полу разумное ужасное существо дёрнулось в мою сторону, но тут же отлетело, стоило мне поднять аурный щит.

– Наши демоны имеют над нами власть ровно до тех пор, пока мы их не замечаем. С ними надо бороться. Я больше не позволю своим слабостям брать надо мной верх.

Нелепое подобие той, по кому воспылало моё сердце в этом мире, стало рассыпаться, обращаясь в прах. Вот так. Выйдя на свет, моя лярва стала уязвимой. Это не то же самое, что тянуть соки из разлома, пока никто не догадывается. Когда зло попадает в прицел ума, оно сразу становится слабее.

Я втянул в себя силы, что ранее были отобраны. И направился к Лизе. Тварь исчезла. Меня ждало погружение в мир умирающего существа, которое надо было вернуть. В который раз.

Часть 3

Внутри неё было необычно. Такого я раньше не видел. Всё походило на очень странную выставку с единственным экспонатом. Большой зал с чёрными стенами, едва ли освещённый прожектором, стоя́щим на сцене, не походил на обычные внутренние миры других существ. На сцене была она. Зависшая в воздухе с растрёпанными светлыми волосами, и с краской вместо одежды. Обсыпанная какими-то блёстками Лиза медленно вращалась над полом. Глаза её были закрыты. На стене сцены было что-то красивое. Целый космос на огромном панно. На него падал разнообразный свет, эти прожекторы светили красным, зелёным, жёлтым, попеременно меняя угол и форму освещения. На панно тоже были блёстки, и вся картина космоса переливалась мириадами крохотных огоньков. Играла неспешная музыка, во мраке мелькали тени. Я ясно слышал чьи-то голоса, что усиливались по мере того, как я приближался к Лизе. Поднявшись к ней, я развернулся. Перед нами был уже целый зал. Огромное помещение наполняли разные люди с размытыми лицами. Зрители держали в руках театральные бинокли, кто-то ел, кто-то без остановки что-то говорил другим. Всех объединяло одно – нагота. И правда. Какими может видеть людей такой человек, как Лиза. С такими глазами можно узнать намного больше, чем с моими. И дело тут далеко не в необычности радужки. Это искра искателя. Тем страньше был тот эпизод из мира Мидгари, когда нас предали. Марлина должна была узнать о намерениях копии Маргарет, что называется, «на подлёте». Но нет, не разглядела. Видно, была увлечена чем-то более для себя важным, за что и поплатилась. Вследствие чего потерял и я. Не удивлюсь, если она проморгала самое страшное, глядя на меня. О любовь, как ты глупа и слепа.

Закончив мысль, я подошёл к Лизе. Её тело наблюдателя легло на мои руки.

– Как там классик сказал? Пора, красавица, проснись: открой сомкнуты негой взоры, навстречу северной Авроры, звездою севера явись…

Обычно у наблюдателя глаза всегда открыты. Но это не совсем наш случай. Лизочка умирала, унося с собою свою смертную душу. Почему с собою? Помимо души всегда есть что-то ещё. А внутренний наблюдатель как раз остаётся. Он погибает с телом. Говорят, некоторые мудрецы востока настолько преисполняются в своей осознанности, что их внутренний наблюдатель остаётся зрячим даже во время сна. Интересно было бы пронаблюдать за таким.

Вообще, то, что отличает истинно счастливого человека от обычного – это то, насколько часто первый и второй дают слово своему наблюдателю. Возможно, это не слишком логично, ведь у внутреннего наблюдателя нет своих слов, но даже его внимательное молчание может сказать многое. Жизнь простого смертного никогда не станет лучше, если он будет мало пребывать в себе и в наблюдении. Самореализация здесь имеет самоценность, если она происходит через обращение внимания на внутреннего наблюдателя. Эта неинтеллектуальная сущность при нашей жизни смотрит на мир перед тем, как мы понимаем, что именно видим. Она наблюдает и за тем, что и как мы пытаемся разглядеть. Потому важно, чтобы её глаза были открыты. Мне не спасти Лизу, если её внутренний наблюдатель уснёт насовсем. Даже напитай я это тело всей своей силой, я смогу породить лишь философского зомби и не более. Даже душа может остаться в теле без наблюдателя, но это бесполезно. Внутренний наблюдатель – это мост, это прослойка между физическим миром и нефизическим. Стык двух противоположных реальностей. На деле наблюдатель не только смотрит на мир, он создаёт его в каждый миг для любого наделённого жизнью существа. Тем наблюдатель и ценен. Даже я, тёмный демон, то и дело уделяю время ощущению наблюдателя в себе.

Наблюдатель Лизы спал. Люди на сцене стали свистеть и громко возмущаться. Ну да, конечно. Что им ещё делать. Тело уже начинает агонизировать, в мозг перестаёт поступать кислород. Что там дальше по биологии человека следует? Наверное, Лиза сейчас видит свои последние сны. Вообще, я несколько раз натыкался на упоминания о том, что человек продолжает слышать звуки до самой биологической смерти. Пожалуй, и в нашем субпространстве это так. Да и зал ещё не исчез.

– Лиза, услышь же меня. Это твой новый друг, тёмный демон Дэниэл Праймс. Я пришёл спасти тебя.

Тело девушки было лёгким и эфемерным.

– Ты вот жить хотела, а не можешь подождать ещё пару минут. Ну что за дела? Твой наблюдатель даже глаза открыть не может

Мой голос отразился от стен и повсюду загуляло эхо, люди в зале стали вставать и уходить к распахнувшмся в том конце зала стены, из которых лилось золотистое свечение.

– Ладно, хрен с тобою, Золотая Рыбка, – прожектора стали мерцать, – придётся подарить тебе частичку знаний, которые я сам бы иметь не хотел. Слушай, тогда: твой мир не одинок. Ты живёшь в одной из множества вселенных, а всё великое множество вселенных располагается на огромных размеров плоскости мультивёрса. И все вселенные на плоскости располагаются так, что если бы была возможность посмотреть сверху, общая картина напоминала бы часы. Не электронные эти ваши, а нормальные, аналоговые. А по центру находится бог. Или центр вселенных. Именно туда ты попадёшь, если познаешь о мультивёрсе слишком многое. После смерти души идут либо вверх по циферблату, либо вниз. Всё зависит от частоты их энергии. В одном из первых сверх космических законов говорится, что, получая знания о мультивёрсе, ты всё больше приближаешься к центру. Если ты сейчас всё узнаешь, ты станешь божеством во плоти. Пройдя дальше по этому пути познания, ты сможешь породить новый мир. И ещё: если ты после…

Дальше я сказал то, что не стану упоминать в этой рукописи. Оно вам не надо, потомки, не стоит много знать, ведь тогда бы каждый читающий был обречён на то, что случилось с Лизой. Быть человеком в привычном смысле этого слова она перестала сразу же, как только я закончил. Она не стала божество во плоти. Но приблизилась к той опасной отметке, на которой остановился я сам.

И тогда объятые зелёным пламенем, её внутренний наблюдатель распахнул свои невероятно огромные теперь три космических глаза. Меня отбросило мимолётно. Я пробил собой стену зала и устремился в открытый космос. Всё это время наблюдатель Лизы рос в размерах и прожигал мир своим бесконечным в познании взором. Я ничего не чувствовал. На душе было никак. Когда внутренний космос девушки увеличился, и наблюдатель заполнил его весь, перед глазами моими промелькнула обжигающая зелёная искра.

И мы провалились в её новый внутренний мир. Наблюдатель остался где-то за скобками. Предо мной, вся в сияющих лучах с двумя жёлтыми и одним зелёным во лбу глазами, стояла Лиза. Лицо её было безупречно чистым. Тело её блистало во вспышках сотен умирающих звёзд.

– Я супернова, – сказала она, ослепительно улыбаясь и поправляя неимоверно длинные зелёные волосы.

– Ты идиотка, – проворчал я, приближаясь, – мы не закончили.

– Отчего ж ты так решил, о мой великолепный спаситель? – выразительно спросила она.

– Ты сейчас, наверное, думаешь, что тебе подвластны почти все тайны мира, и что тебе не надо становиться тёмной, да?

– Ну конечно! – воскликнула та, разведя руками на глазах, выращивая на своём теле белоснежную тогу.

Поверх третьего глаза на голове девушки появился лавровый венец.

– Ох, ты, девочка, очень ошибёшься сейчас, если не позволишь мне закончить.

Я двинулся к ней, но расстояние до Лизы не уменьшалось.

– Оказывается, я так хочу познавать мир, – пропела она, кружась на месте посреди белоснежной пустоты, – познавать мир, познавать мир! И столько ещё в этой жизни открытий. Я стану как тот, кто нас породил, и знай же, друг мой, что я победитель!

– Послушай же ты! – закричал я на неё, – если бы я знал, что тебя так можно оставить, я бы так и сделал. Но нельзя быть просто существом наедине с этим знанием, эту силу надо купировать. Ты понимаешь, о чём я говорю? Ты хотела стать тёмной. И я дам тебе это. В противном случае ты вернёшься в мир другой, но не стабильной. Пройдёт немного времени, и ты умрёшь. Спустя ещё пару лет, или даже быстрее, ты перешагнёшь опасный предел. Ты возвысишься, но потом породишь новый мир. И всё, понимаешь ты или нет? Ты породишь мир и навсегда в нём останешься. Но так как ты стала миром не своими усилиями, а с моей помощью, ты породишь урода. Нельзя делать миры, не пожив достаточное количество времени. Ты посмотри на себя! Тебя уже заносит! Какая, мать твою, тога, какой, нахрен, лавровый венец?! У тебя три глаза во лбу, но ты не видишь сути вещей!

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.