Танцуя на краю пути

– Виктор верит в порядок, установленный силой. В жёсткие рамки, в которые можно заключить саму реальность, – продолжил он. – «Сердце Экспресса» – это его попытка создать новый мир по собственным чертежам. Иллюзорный, но идеальный с его точки зрения.

– А Александр? – спросила я.

– Александр… – незнакомец вздохнул. – Он боится. Боится силы, которую не может контролировать. Боится перемен. Его протест – это протест ребёнка, который не хочет взрослеть. Он готов разрушить всё вокруг, лишь бы сохранить привычный уют старого мира.

Я слушала, заворожённая. Все части головоломки начинали складываться в единую картину. Безумие Виктора и страх Александра. И я – пешка между ними.

– А что… что будет со мной? – спросила я, и голос мой снова задрожал. – Если «Сердце» активируют?

Тёмные глаза незнакомца стали серьёзными.

– Вы станете топливом, дитя моё. Искрой, которая запустит механизм. Ваша жизненная сила, ваша душа… они будут использованы как проводник. Вы не умрёте. Вы станете частью машины. Навсегда.

От его слов по коже побежали мурашки. Вечность, заточённая в металлическом чреве поезда… Это было хуже смерти.

– Что же мне делать? – прошептала я, в отчаянии глядя на него.

Он улыбнулся – печально и с сочувствием.

– Перестаньте быть пешкой, – сказал он мягко. – Начните думать своей головой. Вы уже сделали первый шаг – сбежали. Теперь нужно понять, куда бежать. И зачем.

– Я не могу остановить это одна!

– Не можете, – согласился он. – Но вы можете выбрать, на чьей стороне действовать. Или… – он сделал паузу, – …создать свою собственную.

В его словах была сила, которая заставила моё сердце биться чаще. Своя сторона? Как?

– Поезд мчится вперёд, – продолжал он. – И у вас есть лишь ограниченное время, чтобы принять решение. Виктор скоро восстановит контроль. Александр будет пытаться его остановить. Их конфликт – это буря, в центре которой оказались вы. Но даже в центре бури есть тихий глаз – место, где можно обрести покой и ясность.

– Где он? – спросила я. – Этот тихий глаз?

Незнакомец снова улыбнулся, и на этот раз в его гладах вспыхнул огонёк.

– Внутри вас, дитя моё. В вашем собственном сердце. Там, где нет места ни чужому безумию, ни чужому страху. Только ваша собственная воля.

Он посмотрел на дверь, словно прислушиваясь к чему-то.

– Скоро они найдут вас, – произнёс он. – И тогда вам придётся сделать выбор. Запомните: не важно, что вы выберете. Важно, чтобы этот выбор был ваш. Не Виктора. Не Александра. Ваш.

В его словах была такая сила и убеждённость, что я почувствовала – впервые за этот долгий ужасный вечер – проблеск надежды. Пусть маленький и хрупкий, но он был.

– Кто вы? – снова спросила я, но на этот раз с почтением, а не со страхом.

Он покачал головой.

– Пока что просто попутчик. Возможно, когда-нибудь… Но сейчас не время для имён. Сейчас время для действий.

Он указал на небольшую, почти незаметную дверцу в стене, скрытую за портьерой.

– Этот проход ведёт в вентиляционную шахту. Оттуда можно попасть в служебные помещения и на крышу поезда. Если вы хотите избежать встречи с братьями, это ваш путь.

Я посмотрела на дверцу, затем на него.

– А вы? – спросила я. – Вы останетесь?

– Моё путешествие ещё не закончено, – ответил он загадочно. – Мы встретимся снова, когда придёт время. А теперь идите. И помните – тихий глаз бури всегда с вами.

С последним взглядом, полным невысказанной мудрости, он снова открыл свою книгу, словно наш разговор был всего лишь небольшим перерывом в чтении.

Я подошла к потайной дверце, чувствуя, как в груди загорается новая решимость. Страх никуда не делся, но теперь у меня было что-то большее – понимание. И выбор.

Открыв дверцу, я бросила последний взгляд на незнакомца. Он уже погрузился в чтение, его профиль был освещён мягким светом лампы – островок спокойствия в бушующем море хаоса.

Забравшись в тёмную шахту, я поняла: игра только начинается. Но теперь у меня был шанс изменить её правила.

Глава 10. За порогом бури

Вентиляционная шахта оказалась тесным, пропахшим пылью и металлом лабиринтом. Я пробиралась вперёд на ощупь, в полной темноте, прислушиваясь к приглушённым звукам, доносящимся из-за стен. Грохот и крики постепенно стихали, сменяясь тревожной тишиной, нарушаемой лишь скрежетом тормозов и шипением пара. Поезд замедлял ход.

Слова незнакомца эхом отзывались в моём сознании. «Тихий глаз бури всегда с вами». Я цеплялась за них, как за спасительную соломинку. Он был прав – я не могла вечно бежать. Нужно было найти своё место в этой чудовищной игре.

Наконец, впереди показался слабый луч света. Я подползла ближе и увидела решётку, за которой открывался вид на тёмную, пустующую платформу какого-то полустанка. Поезд, с глухим стоном, окончательно замер. Используя последние силы, я отодвинула решётку – она поддалась с протестующим скрипом – и вывалилась наружу, на сырые, холодные камни.

Ночь встретила меня ледяным дыханием. Воздух был напоён запахом хвои и влажной земли. Я лежала, не в силах пошевелиться, глядя в беззвёздное небо, прислушиваясь к собственному сердцу, которое, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Из поезда доносились приглушённые голоса, но никто не вышел на платформу. Битва закончилась. Но кто победил?

Поднявшись, я огляделась. Поезд стоял у одинокой, заброшенной платформы. А прямо передо мной, в конце узкой тропинки, утопая в тени вековых елей, стоял замок. Вернее, огромный, мрачный особняк из тёмного камня, с остроконечными башенками и высокими, слепыми окнами. Он казался необитаемым, но от него веяло странным, тревожным ожиданием.

Именно сюда вёл тот потайной путь? Это и было то самое «место», о котором говорил старец?

Собрав остатки сил, я побрела по тропинке. Массивная дубовая дверь особняка была приоткрыта, словно кого-то ждали. Я вошла внутрь.

Внутри царила торжественная, гробовая тишина. Высокий холл был погружён во мрак, сквозь который едва пробивался лунный свет из цветного витража на втором этаже. Воздух был неподвижным и холодным, пахло воском, старым деревом и временем. Ни души. Ни звука.

«Тихий глаз бури», – снова подумала я. Здесь и впрямь было тихо. Слишком тихо.

Я медленно прошла в соседний зал – огромную библиотеку с галереями, уходящими ввысь. В камине тлели угли, отбрасывая дрожащие тени на стены, уставленные книгами до самого потолка. И именно там, в кресле у огня, сидел он.

Виктор.

Он был один. Его одежда была в беспорядке, на скуле краснел свежий кровоподтёк, но он сидел с прямой спиной, устремив неподвижный взгляд на угасающее пламя. В его позе не было ни торжества, ни поражения. Лишь все та же ледяная, незыблемая уверенность.

Услышав мои шаги, он медленно повернул голову. Его глаза, холодные и пронзительные, встретились с моими. На его лице не дрогнул ни один мускул.

– Я знал, что вы найдёте дорогу, – произнёс он. Его голос был ровным, безразличным, будто моё появление здесь было столь же предсказуемо, как восход солнца. – Этот дом всегда был конечной точкой маршрута.

Я замерла у входа, чувствуя, как страх снова сковывает меня. Он был здесь один. Где Александр? Где его люди?

– Где… – начала я, но голос предательски дрогнул.

– Мой брат отступил, – ответил Виктор, словно прочтя мои мысли. – Как и всегда. У него хватает смелости на саботаж, но не на победу. – Он жестом указал на кресло напротив. – Присаживайтесь. Буря миновала. Настало время для разговора.

Осторожно, я сделала несколько шагов вперёд и опустилась на край кресла, готовая в любой момент сорваться с места.

– Почему я здесь? – спросила я, глядя на него. – Что это за место?

– Это моя цитадель, – ответил он просто. – Единственное место, где «Сердце Экспресса» может быть в безопасности. И где вы можете быть в безопасности.

– В безопасности? – я не смогла сдержать горькую усмешку. – От вас?

Впервые за весь вечер в его гладах мелькнуло нечто, кроме льда. Что-то быстрое, стремительное – удивление? Интерес?

– От тех, кто хочет вас использовать, – поправил он. – Александр хотел бы видеть вас мёртвой. Его новые союзники… их интересы к вам ещё менее приятны. Я же… – он сделал паузу, вновь обретая полный контроль над собой, – …я предлагаю вам защиту.

– В обмен на что? – спросила я прямо. – На мою душу? На то, чтобы я стала «компонентом»?

Он внимательно посмотрел на меня, и в его взгляде появилась тень уважения.

– Вы учитесь, – констатировал он. – Хорошо. Тогда давайте говорить начистоту. Да, ваша уникальная природа необходима для завершения проекта. Но я не варвар, чтобы приносить человеческие жертвоприношения. Существуют… методы симбиоза. Способ сосуществования, а не поглощения.

Он говорил спокойно, убедительно, но я помнила слова незнакомца. «Вы станете частью машины. Навсегда».

– А если я откажусь? – тихо спросила я.

Виктор откинулся на спинку кресла. Его лицо осветилось отсветом пламени, делая его черты ещё более резкими и неприступными.

– Тогда вы останетесь здесь, в этом доме, как моя гостья. До тех пор, пока не решите, что опасность миновала. Или пока не передумаете. – Он помолчал, давая мне понять, что второе он считает неизбежным. – Вы под моей защитой. И под моим наблюдением.

В его словах не было угрозы. Была простая, неоспоримая констатация факта. Я была в ловушке. В роскошной, безопасной, но всё же ловушке.

Я посмотрела на него – на этого холодного, красивого, опасного человека, который предлагал мне кров и вечное заточение в одном флаконе. Битва в поезде закончилась. Но другая битва – за мою душу и моё будущее – только начиналась. И поле боя переместилось в этот тихий, мрачный замок, где единственным противником был он. Виктор. И его непоколебимая воля.

Тишина в библиотеке стала давящей. Даже потрескивание углей в камине казалось нарочитым, нарушающим то звенящее безмолвие, что установилось между нами. Я сидела, вцепившись в подлокотники кресла, не в силах отвести взгляд от Виктора. Он предлагал мне «защиту», но по его собственному признанию, главной угрозой для меня был он сам. Это была ловушка, скрытая под маской гостеприимства.

«Вы под моей защитой. И под моим наблюдением».

Эти слова висели в воздухе, как приговор. Я была его пленницей. Ценной, хрупкой пленницей, с которой обращались бережно, но не переставая напоминать о её статусе.

– Я… мне нужно отдохнуть, – наконец выдохнула я, чувствуя, как силы окончательно покидают меня. Осознание того, что я в западне, накрыло новой волной усталости.

Виктор кивнул, как будто ожидал этого. Его реакция была предсказуемой, как всё в его упорядоченном мире.

– Разумно. Этель! – его голос, негромкий, но властный, отозвался эхом в пустом зале.

Из тени за дальним книжным шкафом появилась пожилая женщина в тёмном строгом платье и белоснежном переднике. Её лицо было испещрено морщинами, а взгляд – острым и всевидящим. Она молча ждала, сложив руки.

– Проводите нашу гостью в синие покои, – распорядился Виктор, не глядя на неё. – И обеспечьте всем необходимым.

– Слушаюсь, сэр, – женщина – Этель – кивнула и жестом показала мне следовать за собой.

Я поднялась с кресла, чувствуя, как подкашиваются ноги. Проходя мимо Виктора, я встретила его взгляд. В его гладах не было ни злорадства, ни угрозы. Лишь всё то же спокойное, ледяное ожидание. Он был уверен, что я никуда не денусь. И, что самое страшное, в данный момент он был прав.

Этель молча шла впереди по бесконечным коридорам особняка. Её спина была прямой, шаг – бесшумным. Она не оборачивалась, не задавала вопросов. Казалось, она была частью этого дома, таким же молчаливым и загадочным, как тёмные портреты, висевшие на стенах.

Наконец, она остановилась у высокой дубовой двери, отворила её и пропустила меня вперёд.

– Вам что-нибудь потребуется, мисс? – спросила она, и её голос был сухим и безразличным, как шелест страниц.

– Нет… Нет, спасибо, – пробормотала я.

Она кивнула и вышла, закрыв за собой дверь. Щелчок замка прозвучал негромко, но отчётливо. Меня заперли.

Комната, в которую я попала, была огромной и роскошной. Высокий потолок с лепниной, стены, обитые голубым шёлком, массивная кровать с балдахином, камин, в котором уже пылал огонь. Всё здесь кричало о богатстве и вкусе, но одновременно – о чужой воле. Это были не мои покои. Это была красивая клетка.

Я подошла к окну и отодвинула тяжёлую портьеру. За стеклом простирался тёмный, бескрайний парк, уходящий в ночную мглу. Где-то там, за этими деревьями, стоял «Синий Экспресс», принесший меня в это место. И где-то там бродил, скрываясь, Александр. Или, возможно, уже строил новые планы.

Я отпустила портьеру и, не раздеваясь, повалилась на кровать. Усталость накатила такая, что даже думать было трудно. Перед глазами проплывали обрывки воспоминаний: танец на поляне, восхищённый взгляд Александра, стальные глаза Виктора, мудрое лицо незнакомца в поезде… Кто из них был прав? Кому верить?

«Перестаньте быть пешкой», – сказал он. Но как? Я была одна в чужом доме, окружённая тайнами и врагами.

Я закрыла глаза, пытаясь найти внутри себя тот самый «тихий глаз бури», о котором говорил старец. Сначала – лишь хаос из страха и неуверенности. Но потом, сквозь суету мыслей, начало проступать нечто иное. Не решение, нет. Пока лишь крошечное, твёрдое семя решимости. Я не знала, что буду делать завтра. Не знала, как вырваться из этой ловушки. Но я знала одно – я не стану покорной жертвой. Я не позволю ни Виктору, ни Александру решать мою судьбу.

Засыпая, я в последний раз подумала о Викторе. Он был моим тюремщиком. Но в его холодной уверенности была какая-то странная сила. И, как ни парадоксально, именно здесь, в его цитадели, у меня появился шанс перестать быть пешкой. Потому что чтобы победить врага, его нужно понять. А чтобы понять – нужно наблюдать.

Сон сомкнул мои веки, но даже в забытьи я чувствовала тяжёлое, недремлющее присутствие этого дома. И его хозяина. Наша игра только начиналась.

Глава 11. Игра в тени

Утро наступило неестественно тихое. Солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь высокие окна, казались чужими в этом мрачном особняке. Этель, молчаливая и невыразительная, принесла завтрак и платье из тёмно-синего бархата – изысканное, но чужое, как и всё здесь. Надевая его, я чувствовала, как на меня надевают униформу пленницы.

Мне был дозволен лишь первый этаж – библиотека, смежный с ней зал с портретами предков и зимний сад. Перемещаясь по этим залам, я изучала не столько интерьеры, сколько закоулки собственного нового существования. Моим оружием теперь было внимание. Я запоминала расположение дверей, привычки немногочисленной прислуги, часы, когда Виктор работал в кабинете.

Именно в библиотеке, скрывшись в глубокой нише за тяжелым гобеленом, я услышала шаги и голоса. Не только Виктора. Другой голос – низкий, властный и начисто лишённый учтивости Виктора.

Я притаилась, замерев. Сквозь щель в гобелене я видела часть кабинета. Виктор стоял у камина, его поза была, как всегда, безупречна. Напротив него – незнакомец, грузный мужчина с седыми баками, в дорожном костюме, который кричал о деньгах и влиянии.

– …твои эксперименты дороги, Виктор, – говорил незнакомец. – Слишком дороги. Мои партнёры начинают задаваться вопросом, не вкладываем ли мы деньги в фантазии.

– Наука требует времени, Вольф, – холодно парировал Виктор. – Вы же покупаете не паровоз, вы покупаете будущее.

– Будущее меня не интересует! Меня интересуют результаты! – голос Вольфа загремел. – Где действующий прототип? Где доказательства, что эта… эта аномалия… вообще поддаётся контролю?

Моё сердце заколотилось. Они говорили обо мне. Я была «аномалией».

– Всё идёт по плану, – голос Виктора был стальным. – Компонент стабилен и находится в безопасности.

– Здесь? – Вольф с усмешкой окинул взглядом библиотеку. – В этом склепе? Дай мне её. Мои учёные…

– Ни при каких обстоятельствах, – Виктор перебил его с такой резкостью, что даже Вольф на мгновение смолк. – Она остаётся со мной. Это не обсуждается.

Вольф что-то пробурчал, но отступил. – Смотри, Виктор. У тебя есть месяц. Или мы найдём способ забрать наш актив сами.

Они говорили ещё несколько минут, обсуждая финансирование и сроки, но я уже не слышала. Слова «актив», «забрать» звенели в ушах. Виктор был не единственной угрозой. За ним стояли другие, более жадные и безжалостные.

Когда Вольф ушёл, я попыталась так же бесшумно улизнуть, но едва сделала шаг, как гобелен передо мной отодвинулся.

Виктор стоял в проёме, его лицо было невозмутимым, но в глазах горел холодный огонь. Он смотрел на меня, и в его взгляде не было ни капли удивления.

– Надеюсь, спектакль оправдал ваши ожидания? – произнёс он. Его голос был тихим и опасным.

Я отступила, наткнувшись на полку. Сердце бешено колотилось.

– Я…

– Не утруждайте себя оправданиями, – он перебил меня. – Вы сделали то, что сделал бы на вашем месте любой разумный человек, пытающийся выжить. Вы искали информацию. Поздравляю. Вы её нашли.

Он сделал шаг вперёд, и я почувствовала, как воздух вокруг сгустился.

– Теперь вы видите, что моя "тирания" – всего лишь стена, защищающая вас от того, что ждёт снаружи. Вольф и ему подобные не станут предлагать вам симбиоз. Они разберут вас на части, чтобы понять, как вы работаете. Я – единственное, что стоит между вами и их скальпелями.

– Почему? – выдохнула я. – Почему вы защищаете меня? Если я всего лишь… компонент.

Впервые за весь разговор в его взгляде промелькнуло нечто, кроме холодной ярости. Что-то сложное, почти человеческое.

– Потому что вы – моё творение, – тихо сказал он. – И я не позволяю никому портить свои творения.

Это не было нежностью. Это было чувство собственности, доведённое до абсолюта. Художник, охраняющий свою лучшую картину. Учёный, защищающий своё величайшее открытие.

– Месяц, – прошептала я, вспомнив ультиматум Вольфа. – Что будет через месяц?

Виктор повернулся и снова посмотрел на потухающий камин.

– Это, – произнёс он, – уже зависит не только от меня. Но пока вы под этой крышей, ваша судьба – в моих руках. И я не намерен её отпускать.

Он вышел, оставив меня одну в библиотеке, с тяжёлым осознанием: я была ценным призом в войне титанов. И чтобы выжить, мне нужно было научиться играть в их игру. Или придумать свою.

Тишина, воцарившаяся после ухода Виктора, была оглушительной. Его слова висели в воздухе, как приговор: «Я не намерен её отпускать». Но теперь это был не просто каприз владельца, а осознанная позиция, основанная на холодном расчёте. Я была его творением. Его собственностью. И эта мысль вызывала не только страх, но и странное, щекочущее нервы чувство – нечто вроде вызова.

Я оставалась в библиотеке ещё долго, бесцельно перебирая книги на полках. Мои пальцы скользили по корешкам, но мозг отказывался воспринимать слова. Внутри всё кипело. Страх перед Вольфом и его намерениями смешивался с яростью от собственного бессилия. Я была разменной монетой, вещью, которую хотели заполучить две могущественные силы.

И именно в этот момент отчаяния до меня донесся звук – тихий, едва различимый сквозь толстые стены. Голоса. Снова голоса. Но на этот раз не из кабинета Виктора, а откуда-то снизу, возможно, из служебных помещений. Один голос был грубым и незнакомым, второй – тонким, испуганным. Я не могла разобрать слов, но уловила обрывки фраз: «…должен предупредить…», «…слишком опасно…», «…хозяин не простит…».

Кто это мог быть? Сообщник Александра? Недовольный слуга? Или, может быть, тот самый «наблюдатель» из поезда каким-то образом проник в особняк?

Инстинкт приказал мне спуститься, найти источник звука. Это мог быть шанс. Единственная ниточка, протянутая из этого заточения. Я крадучись вышла из библиотеки и замерла в коридоре, прислушиваясь. Звуки доносились из-за двери, ведущей, судя по всему, в подвал. Лестница была крутой и тёмной.

Сердце колотилось где-то в горле. Я сделала шаг вниз, потом другой. Деревянные ступени скрипели под ногами, и каждый звук казался мне оглушительным. Голоса внизу внезапно стихли. Я замерла на полпути, прижавшись к холодной каменной стене.

«Кто здесь?» – раздался из темноты тот самый грубый голос. В нём слышалась угроза.

Я не ответила. Я просто стояла, чувствуя, как по спине бегут мурашки.

Послышались тяжёлые шаги, приближающиеся к лестнице. Я отпрянула назад, в коридор, и бросилась бежать, не разбирая пути. За спиной раздалось ругательство, но погони, кажется, не последовало.

Я добежала до своих покоев, захлопнула дверь и прислонилась к ней, пытаясь перевести дыхание. Кто это был? Что они обсуждали? Было ли это связано с ультиматумом Вольфа? Или с Александром?

Мысли путались. Особняк, который сначала казался просто тюрьмой, теперь предстал передо мной как сложный лабиринт, полный тайн и скрытых угроз. Виктор, Вольф, таинственные незнакомцы в подвале… Я была в центре паутины, но не понимала, ни где находятся все её нити, ни кто настоящий паук.

Подойдя к окну, я снова выглянула в ночь. Парк спал непробудным сном. Где-то там был мир, обычная жизнь. Но она казалась такой далёкой, почти нереальной.

Я повернулась и посмотрела на свою роскошную комнату. На платье, которое выбрал Виктор. На книги, которые он разрешил мне читать. Это была не просто клетка. Это было поле боя. И если я хотела выжить, мне приходилось учиться сражаться. Не грубой силой – её у меня не было, – а умом. Наблюдением. Хитростью.

Виктор считал меня своим творением. Что ж, возможно, пришло время доказать ему, что у творений может быть собственная воля.

Я потушила свет и легла в постель, но сон не шёл. В ушах звенели голоса – Вольфа, Виктора, тех незнакомцев из подвала. Завтра, решила я, начнётся моя настоящая война. Война за саму себя. И первым делом мне нужно было выяснить, что скрывается за той дверью в подвал.

Глава 12. Ключи от подземелья

Утро застало меня за составлением плана. Бесцельное блуждание по разрешённым залам было роскошью, которую я не могла себе позволить. Каждая минута должна была работать на моё спасение. Я решила начать с самого загадочного – с подвала.

Этель, как тень, появлялась с завтраком. Сегодня я встретила её не растерянным взглядом, а внимательным изучением. Женщина лет шестидесяти, с руками, исчерченными прожилками, и взглядом, уставшим от лет послушания. Идеальный кандидат.

– Этель, – начала я, когда она расставляла посуду. – В библиотеке я вчера заметила… влажность. У полок с старыми фолиантами. Не могли бы вы распорядиться, чтобы их проверили? Кажется, проблема может быть из подвала.

Я солгала, конечно. Но ложь была правдоподобной. Особняк был старым, такие проблемы – обычное дело.

Этель на мгновение замерла. Слишком на мгновение.

– Я передам распоряжение смотрителю, мисс, – ответила она, не глядя на меня.

– Смотрителю? – я сделала удивлённое лицо. – А я думала, в таком доме есть целый штат для таких дел. В подвале же, наверное, целые системы хранения? Вино, провизия…

– Подвал не моя забота, мисс, – отрезала Этель, и в её голосе впервые прозвучала не просто вежливость, а лёгкая, но чёткая оборона. – Его запирает сам хозяин.

Запирает. Ключ. Значит, там есть что-то, что требует особого контроля.

– Понятно. Просто не хотелось бы, чтобы из-за сырости пострадали такие прекрасные книги.

Этель кивнула и вышла, но её спина была чуть более напряжённой, чем обычно. Я задела за живое.

Следующей моей целью стал сам Виктор. Я нашла его в зимнем саду, где он с тем же холодным вниманием, с каким изучал чертежи, рассматривал орхидеи.

– Вы выглядите озабоченной, – произнёс он, не поворачиваясь. Он всегда чувствовал моё присутствие.

– Меня беспокоят книги в библиотеке, – сказала я, подходя. – Есть риск сырости. Я упомянула об этом Этель, но она сказала, что доступ в подвал ограничен.

Виктор медленно повернулся. Его взгляд был тяжёлым и оценивающим.

– Подвал не представляет для вас интереса, – заявил он. – Там хранятся вещи, не предназначенные для чужих глаз. Архивы проекта. Оборудование.