Я больше не боюсь. Часть 1

Эшли до сих пор помнила ощущеие спокойствия и счастья, которые охватили ее, когда она впервые переступила порог своего дома. Наконец у нее есть свой угол, где она будет в безопасности, где никто не посмеет ее тронуть. С энтузиазмом девушка принялась за уборку своего жилища. Ее не пугали облупившиеся стены, или потрескавшаяся краска, все это было так не важно. Со временем она смогла нанять рабочих, что заново выбелили фасад, поправили крышу, перекрасили окна и двери, обработали стены в доме, а потом получилось нанять экономку, женщина приходила дважды в неделю, помогала следить за порядком, когда Эшли была слишком занята брала на себя готовку. Так что уже к осени домик выглядел аккуратным и ухоженным, палисадник больше не представлял собой непроходимый лес, теперь там на аккуратных грядках росли травы и цветы, за домом была небольшая лужайка и сарай, где держали лошадь. Эшли подумалось, что это не плохая идея обзавестись собственным ездовым животным и приобрести к нему повозку, так будет легче добираться до города, и она сможет привезти себе необходимые продукты, а не ждать доставщика. Сказано – сделано. И вот в маленькой конюшне уже стоит лошадка с мохнатыми ногами, и роскошной белой шерсткой с коричневыми пятнами. Из-за больших и добрых глаз Эшли назвала ее Чарити. Ласково поглаживая роскошную гриву, кормила ее сочным яблоком и не могла отвести взгляда.

Полтора года спокойной и размеренной жизни помогли Эшли прийти в себя, оправится от всех пережитых треволнений. Она не изменяла своему решению держаться подальше от городских жителей, изредка девушка появлялась в магазинах, и увозя продукты домой, на соседней ферме нанимала двух работников, которые с радостью, за вознаграждение конечно, разгружали повозку для леди. Были правда и неприятные моменты, деньги на ее счет капали до достижения Эшли всемнадцатилетия, и вот уже два года как пополнений не было, так что счет понемногу пустел. Забрать деньги из банка, чтобы переехать оказалось проще, чем Эшли могла подумать. Хотя, из ее памяти никогда не изгладится, как трясясь от страха, она шла по улочке рядом с гордо выступающей Лайлой. В банке женщина устроила такой скандал, от которого даже Эшли стало не по себе. У хозяйки борделя были свои и довольно высокие связи, так что ей было на что напирать, кассиры и управляющий, выскочивший на шум, не стали спорить и выдали Эшли всю сумму до последнего цента. Она уехала, но все треволнения и переживания взяла с собой, как не хотелось ей оставить их на станции перед посадкой в делижанс.

Внеочередной раз, сводя цифры в расчетной книге Эшли пришла к неутешительному выводу: если не вложить деньги, то на жизнь ей их скоро перестанет хватать. Она уже не была уверена, что дедушка адвокат когда-либо вернется, или сможет ее найти, так, что оставалось только одно – проверить свои знания на практике, то есть вложить деньги в свое дело. Ее выбор пал на магазин ткани и кружев. Кружева ее учила плести мама, и Эшли с нежностью вспоминала ее ловкие пальцы и свои неуклюжие движения, но с возрастом она отточила мастерство, а теперь создавала тонкие изящные теплые шали, кружевные перчатки, воротнички, каждое изделие было со своим неповторимым рисунком, выполненно в тончайшей технике. За такие изделия готовы были платить большие деньги. Для заключения договора было принято решение обратиться все к тому же адвокату, который помогал ей с покупкой дома – мистеру Лемону, а он, слегка удивившись напористости юной леди, согласился быть ее поверенным. Таким образом девушка оставалась в тени, а дела решались быстро и без вопросов.

Полгода пролетели как один день, магазинчик начал приносить прибыли и Эшли даже удалось нанять двух модисток, местные богатеи, тоже наконец оставили ее в покое с бесконечными приглашениями на пикники, посетить салоны и балы. Видимо устали получать неизменные отказы. Эшли не собиралась вливаться в общество, ее волне устраивала жизнь на отшибе в тени леса, подальше от суеты и новых неприятностей.

Вот и сегодня, закончив все запланированные дела, девушка вышла на крыльцо своего дома, с улыбкой огляделась. День был теплый, хоть осень уже прочно вступила в свои права, позолотила деревья, но еще не тронула сочную зеленую траву, что окружала маленький домик, дул легкий, теплый ветерок, и, хотя на небе клубились серые тучи, красоты момента это не портило, лишь добавляло полноту картине. Эшли решила, что ей не хочется провести весь день в четырех стенах, она ступила на вытоптанную тропинку, тянувшуюся мягкими изгибами среди толстых стволов дубов и тополей, дорожка вела к речке. Ее прозрачная, быстрая вода уже стала холодной, неприветливой и бурной, возле неровного берега тропка заворачивала и дальше шел подъем на холм, который возвышался над округой, на вершине один из старейших дубов раскинул свою роскошную крону, кто-то забавы ради привязал к одной из прочных, толстых веток качели. Эшли очень полюбилось это место, она часто просиживала там долгими, летними вечерами за книгами, или просто любовалась закатом и наслаждалась одиночеством. Это было самое красивое место, которое когда-либо встречалось ей в ее не такой уж и долгой, но уже полной лишений и страшных, непоправимый событий жизни.

Эшли медленно шла по тропинке, с наслаждением вдыхала свежий осенний воздух, напоенный ароматом цветов, скошенного сена, и еще чего-то неуловимого, но что давало сразу понять, что осень уже накинула свою вуаль на все живое и укачивает природу, готовя ее ко сну. Так, погрузившись в свои мысли, девушка вышла к берегу речки. Солнце, выглянувшее из-за туч, словно специально, чтобы присмотреть за своим цветочком, заливало лужайку мягким теплым желтым светом, игривый ветерок шелестел листьями, причесывал высокую траву. Эшли, подобрав юбки, села на берегу. Только переехав она много времени проводила в этом месте, ей казалось, что вместе с журчанием воды все ее плохие воспоминания и мысли уносятся в даль, и в душе селится счастье и покой. Ей внезапно захотелось опустить в воду ноги. Эшли оглянулась, кроме пения птиц не было слышно ни звука, девушка была одна. Быстро скинув башмаки и чулки, она собрала юбки и медленно, привыкая к колючему холоду пошла в воду. Взвизгнув от обжигавшей, ледяной воды и охватившего ее веселья Эшли прошла на середину, где глубина доставала ей уже до колена, поддаваясь порыву, она отпустила юбки, те напитываясь влагой отяжелели, обвивали ее ноги, но девушка не замечала этого, счастливо смеясь она брызгала водой, и кружилась на месте, поливаемая солнечными лучами, окруженная яркими брызгами, если бы ее кто-то мог сейчас видеть, принял бы за лесную нимфу. Но вдруг ее звонкий смех оборвался, она с беспокойством уставилась себе за спину. Птицы замерли, и уже не пели в глубине леса, ясно стал слышен топот копыт и ржание лошадей. Эшли не хотелось быть застуканной в реке, по колено мокрой. Она, с трудом вытягивая за собой мокрые юбки, выбралась на берег, подхватила ботинки и совсем позабыв про почти прозрачные чулки, опрометью бросилась домой.

Путь до дома казался дольше, из-за мокрых юбок, что путались в ногах, да острых камешков, впивающихся в нежные ступни, но обращать на это внимание было некогда. Эшли стремилась спрятаться в доме, встречаться с охотниками не хотелось совсем. Вот перед ней уже вырос неровный заборчик, и распахнутая настежь калитка, она готовилась к последнему рывку, когда мимо стрелой промчался, припадающий на правую ногу, олененок. Эшли, вскрикнув от неожиданности замерла на месте, а малыш метнулся под ноги девушки, отпрыгнул и рванул во двор, взлетел на крыльцо и прижавшись к дверям, дрожа всем телом замер на крыльце. Его огромные, полные животного ужаса глаза отражали девушку, ушки прижаты, раненая нога поджата. У Эшли сердце разрывалось, глядя на беззащитного малыша, которого жестокие люди, потехи ради лишили матери, а теперь загоняли и травили собаками. Она не раздумывала долго, времени не было, олененка надо было спасать. Медленно закрыв за собой калитку, осторожно приблизившись к крыльцу, Эшли поднялась по ступенькам, стараясь держаться в стороне, чтобы не спугнуть животное, протянула руку. Олененок жалобно заревел.

– Спокойно, маленький, спокойно. – тихо, успокаивающе шептала Эшли.

Она не ставила себе цели погладить зверя, не сейчас, лай собак был слишком близко, еще успеется приручить и вылечить его. Дотянувшись до ручки, Эшли распахнула дверь, олененок, почуяв путь к спасению рванул в дом, не заставив себя просить дважды. Девушка захлопнула дверь, схватила, стоящий у крыльца, веник из полыни и бросилась мести крыльцо, ступени и дорожку до самых ворот. Она закончила как раз, когда из-за деревьев показались всадники.

Эшли, предчувствуя неприятности, отбросила веник, оглянулась на шум, малыш, поняв, что его заперли, разносил гостиную. Не полезут же они к ней в дом проверять, с беспокойством подумалось ей. Но отступать было поздно, собрав все свое мужество в кулак Эшли замерла у калитки.

Из-за деревьев показались два всадника один темноволосый, в коричневом охотничьем костюме, верхом на вороном рослом статном жеребце, в роскошной гриве, даже с такого расстояния, были видны запутавшиеся колючки и ветки, следом за ним второй всадник, светлые длинные, тщательно завитые волосы трепал ветер, видимо шляпу он потерял в погоне за добычей, под ним пританцовывала разгоряченная долгим бегом, серая в яблоках молодая кобылка, ее то и дело заносило боком, от того, что всадник слишком сильно натягивал удила, оглядываясь назад.

– Кен, – крикнул блондин, – а где Нэт?

– Он услышал пением нимф и умчался их ловить. – рассмеялся тот, которого назвали Кеном.

У Эшли появилась шальная мысль, она еще успеет скрыться в доме. Но тут из леса с громким лаем выскочило три серых дирхаунда, они то принюхивались к воздуху, то рыли носом в траве и рвались вперед.

– Ага я тоже так отвечаю, когда невтерпеж. – хохотнул блондин, и отпустил вожжи, позволяя своей лошадке догнать собак.

– Кен, Шон, – раздался из пролеска зычный, низкий голос. – Я же сказал, что мне не послышалось.

Эшли, замерев у ворот, с ужасом смотрела на мужчину на пегом жеребце с пятном на лбу и носочках на задних ногах. Мужчина в седле не был в обычной охотничьей шляпе, и костюм его резко отличался от модных костюмов двоих других всадников, его можно было бы принять за слугу, если бы не дорогой материал, из которого был пошит его необычный наряд. На его голове лихо сидела кожаная ковбойская шляпа, такую, но более дешевые варианты носили пастухи в Техасе, вместо короткого пиджака на нем был надет длиннополый плащ, а на ноги не обтягивали бриджи с узкими блестящими сапогами, наоборот его штаны больше были похож на брюки, но сшиты из более грубого материала. Весь его образ был такой, словно он разбойник со среднего запада.

– Что там, Нэт?

– Я говорил, что не ослышался. – повторил мужчина, которого назвали Нэт, взмахнув чем-то белым, зажатым в руке. – В этом лесу водится, как минимум одна нимфа.

– Она откупилась от тебя чулками? – захохохотал Кен, осаживая своего привставшего на дыбы жеребца.

Тот, кого назвали Нэтом не ответил, все его внимание поглотила стоявшая недалеко от своего домика девушка. Ее маленькая фигурка резко выделялась на фоне свежевыбеленных стен дома, мокрый подол клетчатого, серого платья облепил длинные, стройные ноги, переплетя пальцы она прижимала руки к животу, пышная грудь ее нервно поднималась и опускалась, длинная шея, бледное личико белели на фоне распущенных рыжих кудрей, вот только в лице у нее не было любопытства коим встречали троицу друзей другие барышни, напряженно поджатые пухлые губы, в круглых изумрудных глазах настороженность, как у дикого зверька, и страх. Не раздумывая не секунды, всадник развернул коня и направил его прямо к незнакомке. Его друзья задержались позади, приглядывая за собаками.

Эшли тоже рассматривала всадника, ей не понравилось то, как он бесстыдно уставился на нее и даже не пытался этого скрыть. Джентльмены так не поступают, а значит он не джентльмен. Но она не могла не отметит, как ловко он держится в седле, как уверенно правит конем, даже не трогая удила, и жеребец подчинялся любому движению коленей седока, больше разобрать было что-либо сложно, только ширину плеч. Остальное надежно скрывал плащ. А еще она увидела рваную рану на груди жеребца. Именно на нее и смотрела Эшли, когда незнакомец остановил коня у калитки.

– Мэм, – Нэт щелчком откинул шляпу на затылок, из-под широких полей блеснули неестественно яркие голубые глаза, коротко подстриженные, вопреки моде, каштановые волосы прилипли к вспотевшему лбу, прямой нос, тонкие губы, искривленные в насмешливой улыбке, волевой подбородок.

Мужчина был худ, но не казался слабым. Эшли вздрогнула, когда за ее спиной в домике снова послышался шум, Нэт посмотрел на зажмурившуюся девушку, перевел взгляд на дверь домика. Улыбка стала шире, он оглянулся на приятелей, те переговаривались, стоя чуть в отдалении и на шум не обратили внимания.

– Прежде чем говорить с леди, джентльмен спешивается, – от глубокого нежного голоска Нэт вздрогнул, повернулся, снова посмотрел на девушку.

– Простите мою неучтивость. – он с легкостью соскочил с коня, потрепал его по холке. – Я думал мы сразу двинемся в путь.

– Даже в этом случае не стоит забывать о правилах приличия.

Нэт хохотнул в кулак, глаза его блеснули веселостью.

– Конечно, мэм, прошу простить, – в голосе его не было и толики раскаяния. – Сейчас, когда я стою на твердой земле, Вы не могли помочь нам разрешить одну сложную ситуацию?

– Сразу как вы снимите свою шляпу. – Нэт, уже не скрывая веселой улыбки, стянул с головы шляпу, голос у Эшли дрогнул, но она добавила. – Прошу, сэр, задавайте ваш вопрос, если я смогу, то отвечу на него.

– Вы ведь были все это время рядом с лесом? – Нэт выразительно посмотрел на ее мокрые юбки, словно говоря: врать бесполезно, да Эшли и не собиралась не видела ничего предосудительного в своей прогулке.

– Да, я гуляла у реки.

– А не встречался ли вам олень?

– Нет, сэр, оленей я не видела, – словно опровергая слова девушки в доме опять раздался шум, Эшли подумала, что за покупками придется поехать куда раньше, чем она планировала и включить в список посуду. Нэт снова посмотрел на двери домика, указывать незнакомке на вранье было бы неприлично, но и с ее стороны отрицать очевидно тоже было глупостью.

– У вас в доме поселился торнадо? Я мог бы проверить, чтобы вам не страшно было туда заходить.

– Нет, сэр, в моем доме поселились работники, они занимаются ремонтом. Но, мне кажется, это не должно вас касаться, – без зазрения совести, не моргнув и глазом соврала Эшли. Нэт опешил.

Эшли мало интересовали его эмоции и догадки, сейчас она с трудом сдерживала свои чувства. Пока мужчина держался на расстоянии все было в порядке, она могла контролировать страх, хоть и понимала, стоит ему сделать хотя бы один шаг вперед, как она опрометью бросится в дом, потому и переминалась с ноги на ногу, желая успокоить себя.

– Ладно, ладно. Я понимаю. – Нэт обезоруживающе улыбнулся, подняв руки, словно говоря: я пришел с миром, только для Эшли этот мир сохранялся за мысленной линией, которую она прочертила. – Мы с друзьями решили поохотиться, и собаки привели сюда, а потом потеряли след.

– Возможно, потому что я выметала двор веником из полыни, сэр. Он отбивает нюх. А то, что вы охотились я вижу. Неужели не было иного пути, кроме как через заросли ежевики? – Нэт в недоумении проследил за взглядом незнакомки и только теперь увидел располосованную грудь своего коня. – Постойте здесь минуту.

Эшли отвернулась прошла вглубь двора к небольшому столику, покопалась на нем и вернулась с маленькой баночкой и длинным лоскутом хлопкового бинта. Медленно выдохнув, она шагнула за калитку, переламывая себя и свой страх, ей было безумно жаль коня, на его могучей груди кровоточили довольно глубокие царапины, и только ради него Эшли удерживалась на самом краешке между спокойствием и паникой.

– Что вы задумали? – мужчина напрягся, наблюдая за девушкой, его конь не был самым дружелюбным животным и признавал только Нэта, даже конюшие могли с ним справится с большим трудом, кроме одного, но тот парнишка умудрялся найти подход даже к курице.

– Хочу обработать царапины на вашем жеребце. Ему больно.

Нэт преградил ей путь. Эшли тут же отступила, с испугом уставилась на статного высокого мужчину перед собой.

– Не стоит этого делать. – пояснил Нэт, желая успокоить девушку, – Дружок может укусить.

Эшли посмотрела на коня, на его хозяина, спорить ей не хотелось, и она была согласна, что животное может агрессивно воспринять незнакомого ему человека, потому кивнула, протянула Нэту хлопковую ленту, тот перехватил.

– Держите вот так, – девушка расправила бинт, Нэт перехватил как было велено.

Эшли открыла крышечку и в воздухе разнесся запах пряных трав, Нэт поморщился, но с интересом наблюдал, как юное создание набирает странную смесь обмазывает ей ткань, не поднимая головы, ее рыжие волосы ссыпались вперед длинным каскадом, коснулись его рук. Он почему-то вздрогнул, что-то было странное в этой маленькой девушке, он чувствовал ее напряжение, страх, с которым она безуспешно боролась, стоя рядом и ему нестерпимо захотелось подойти ближе, сказать, что все в порядке, успокоить ее. Но она вдруг выпрямилась и отступила.

– Готово? – Нэту пришлось прокашляться.

– Да, – Эшли поспешно кивнула, делая еще пару шагов назад, – как можно плотнее приложите мазь к царапинам и затяните. К вечеру раны затянутся, а еще это снимет боль и обеззаразит.

Нэт выполнил наказ, Дружок потянулся мордой к ткани, но мужчина оттолкнул его локтем, быстро приложил повязку к окровавленной груди, конь фыркнул, замотал головой, но не отступил, видимо больно ему не было, и когда Нэт закончил перевязку уже не переступал с ноги на ногу, а спокойно опустил голову и начал щипать траву у себя под ногами.

– Вы ветеринар?

– Нет, просто немного разбираюсь в травах. Я думаю, что ответила на ваш вопрос, не смею больше задерживать. Повязку снимите утром, возьмите с собой мазь, если вы так охотитесь, она может снова понадобиться.

Эшли развернулась и сделала шаг к дому. Она и правда сделала даже больше, чем должна была. Держать себя в руках не было больше сил, все нутро переворачивалось, стоило только поймать на себе изучающий взгляд насмешливых синих глаз. Единственный выход привести в порядок свои чувства и вернуться в душевное равновесие – сбежать.

– Я вас раньше не видел. – остановил Эшли Нэт, его удивило ее нежелание продолжать разговор, такого с ним еще не случалось.

– Я постараюсь сделать так, сэр, чтобы больше не увидели. – бросила Эшли из-за плеча и скрылась за дверью своего убежища.

Прислонившись спиной к холодной поверхности дерева, Эшли прижала руки к бешено колотящемуся сердцу. Это не было любовной лихорадкой или волнением от внимания мужчины. Напротив, всю ее душу охватывал ужас от того, что этот человек стоял так близко, говорил с ней. Его искрящиеся весельем голубые, как чистое небо глаза не влюбили в себя нежное женское сердце, но предсказывали новые несчастья.

А Нэт с недоумением и любопытством разглядывал захлопнувшуюся дверь. Девушка выглядела испуганной, может узнала, и из-за его репутации так повела себя. В любом случае это странно. Надо бы побольше выяснить о ней, думал он, запрыгивая в седло.

Глава 5

Натаниэль Бостон был сыном Грегори Бостона того самого землевладельца, который продал землю Эшли. Долгих семь лет Нэт провел вне стен родного дома. Однажды вечером он так сильно рассорился с отцом, что в сердцах собрал вещи и уехал тем же днем. Грэг Бостон посылал в спину строптивого отпрыска проклятья и угрожал отлучением от дома окончательно и бесповоротно. Нэт не оглянулся и не вернулся. Характером он был в отца, такой же упрямый и самоуверенный. Единственное, что отличало Нэта – его неприятие измены, именно на этой почве вспыхнул скандал. Грэг по мнению сына в то раз перешел все границы, он даже не скрывал, что у него есть содержанка, спускал на нее огромные суммы денег и покупал дорогие украшения. Натаниэль любил мать, но его бесило то, как она сносила подобные оскорбления: молча, с высоко поднятой головой, она это называла поведением истинной леди, а Нэт – бесхребетностью.

Натаниэлю пришлось долгое время выживать самому по себе. Он не рванул в большой город топить свое горе в вине и беспорядочных связях. В армии он себя не представлял, а потому решил искать судьбу на просторах Дикого Запада. Полностью уверенный в своем превосходстве и умениях, перечитав романтических историй, он мчался вперед, к золотой лихорадке, индейцам и бандитам в салунах. Правда снискать себе славу на просторах прерий получилось далеко не сразу, пришлось научиться метко стрелять, вынимать револьвер быстрее противника, держаться в седле даже если находишься на грани смерти. Нэт спустя год проклинал свое решение, лежа в нищенском госпитале, на кишащей клопами койке со сломанной ногой и простреленным плечом, его все чаще посещала мысль написать отцу, попросить прощения, но каждый раз, когда рука уже тянулась к письменным принадлежностям в памяти всплывала самодовольная физиономия потаскухи, жаждущей влезть в его семью, разрушить ее, уничтожить все, ради алчных намерений – обеспечить себе безбедную жизнь. Только это и удерживала Нэта на месте, а после того, как он поправился, вышел уже другим человеком, с критическим мышлением, понимавшим, что если он не переломит себя, не преодолеет, то умрет здесь, но извиняться перед выжившим из ума волокитой не станет. Еще полгода он потратил, оттачивая свои умения, перебиваясь случайными заработками, чтобы не умереть с голоду, дважды лежал в госпитале с огнестрельными ранами. Такая жизнь закаляла, вылепливала из мягкого и податливого куска глины, сильного, волевого человека. Нэт растерял самоуверенность, но приобрел уверенный, стойкий характер, сильную волю, научился сначала думать, а потом действовать. Семь лет он не писал домой, семь лет патрулировал каньоны, разорял логова бандитов, рушил банды и планы ограблений. Возвращал золото и хрустящие купюры в банки, а главное, ни разу не вернулся без притороченной к седлу головы, если брал заказ на поимку бандита. Бармен в одном из городков, огромный немец, с пышными рыжими усами, как-то назвал Нэта Декапитатор, с тех пор это прозвище намертво приклеилось к нему, и иначе как им его не называли ни в одном из городов к западу от Миссисипи.

В последнее время Нэт пересмотрел свое отношение к поведению отца, он все так же считал измены неприемлемыми, но постарался понять его, сделать выводы из поведения родителей. Миссис Констанс Грегори Бостон была женщиной с непростым характером. Не смотря на природную привлекательность, она уже в юности, посещая балы, отпугивала мужчин своей властностью и напором. Нэт решил навести справки и выяснил, что мать умудрилась обманом женила на себе Грэга, подробности узнать не получилось, но отец был помолвлен с другой девушкой, а потом вмешалась Констанс и помолвку растрогли. Нэт только теперь начал понимать, что родители никогда не любили друг друга. Констанс некогда была из очень обеспеченной семьи, но потом ее отец растерял капитал и все, что осталось юной девушки на выданьи – громкое имя и железное желание выйти замуж за очень обеспеченного человека. Любовь этим планам была бы только помехой, по этому ее не трогали его измены, ей было все равно, а отец, воспитанный в католической семье, не мог расторгнуть брак, и старался, как можно меньше времени проводить в стенах ставшего ненавистным дома. Погружаясь в столь неприятные мысли, сопоставляя поведение родителей, их отношение к друг другу, Нэт уверялся, что пришел к верным выводам, и все чаще думал о том, что надо бы написать отцу, попробовать с ним помириться. Как вдруг письмо нашло его само. Оно было короткое, от отца, тот писал, что тяжело болен и сожалеет о ссоре с сыном, что стоило еще тогда объяснить ему свою позицию, и тогда все не закончилось бы разрывом. Грэг умолял сына вернуться. Нэт не раздумывал ни минуты, собрал вещи и двинулся в путь. Домой он вернулся за несколько дней до кончины отца, они долго разговаривали. Грегори подтвердил догадки Нэта, убедил его, что ни за что на свете не променял бы родную кровь на вертихвосток, прекрасно понимая, что они нашли в потрепанном жизнь старике. Отец и сын помирились, что принесло высочайшее облегчение одному и спокойствие на сердце другому. Отношение к матери, несмотря ни на что Нэт не поменял, как бы то ни было, он любил ее, со всеми ее несовершенствами и недостатками. Констанс так же приняла блудного сына в свои объятия, и долго не разжимала рук, искренне радуясь возвращению своего мальчика, возмужавшего и окрепшего.

Прошла уже пара недель с той охоты, а Натаниэль Бостон никак не мог выбросить из головы образ загадочной незнакомки, ее зеленые глаза преследовали его во сне, а если Нэта кто-то интересовал, ему нужно было знать об этом человеке все. С остервенением он бросился искать информацию о милой соседке. Первым делом он вышел в город и прошелся по всем лавочкам и женским магазинам, но там он получал одни и те же ответы: да заходит, покупает, не общается. Единственное, что получилось узнать – это имя. Девушка назвалась Кейтлин Грин, больше никто сказать не смог. Эшли из предусмотрительности решила сменить имя, взяв себе девичью фамилию матери, и немного изменила ее имя, так как шотладское Кэт сложно воспринималось консервативным обществом.