Я больше не боюсь. Часть 1

Миссис Престон благодарно кивнула, зашелестела страницами, пальцы ее очень тонкие и белые по паучьи снова легли на желтоватые клавиши, и по кабинету полилась музыка. Эшли старалась усердно следить за учителем, и в тоже время продумать тактику: что делать сейчас, как выкрутиться, дедушка адвокат не предупреждал, что такое может случиться.

***

В кабинете сидел дородный мужчина на его одутловатом заплывшем лице с трудом можно было разглядеть следы былой красоты: большие, темные глаза под рыжими бровями, прямой нос, тонкие губы, уголки которых опустились вслед за щеками, некогда упрямый подбородок, теперь сровнявшийся с шеей и легший на воздшное жабо, волосы его, некогда кудрявые и густые, теперь блестели глубокими залысинами на высоком лбу. Дорогой костюм, сшитый на заказ хорошо скрывал все недостатки поплывшей фигуры. Это было странно, но он не был похож с братом, Джонатан Честер был рыжим, высоким, стройным мужчиной цвет волос и рост единственное, что обединяло двух братьев, голубые глаза отца лучились добротой, мечтательностью, тонкие усики, густые брови, высокие скулы, ничего этого не угадывалось в его брате. В длинных пальцах он сжимал белые лайковые перчатки, и трость с позолоченным набалдашником, время от времени стряхивал невидимую пылинку с лацкана зеленого пиджака, при этом на свете солнца, падавшего из окна, поблескивали изумрудные запонки в безупречно белых манжетах его рубашки.

Едва открылась дверь, он поднялся, золотая цепочка спрятанных в кармане коричневой жилетке часов сверкнула, мужчина выпрямился, он казался просто огромным, и если бы не следы его беспутной жизни, он даже мог бы показаться красивым. Окинув недовольным взглядом, черных глаз девушку, представшую перед ним, он стукнул тростью об пол.

– А вот и вы, мадемуазель, я уже думал, что ваш урок продлиться до самой ночи.

Эшли присела в реверансе, легкая как облачко, гибкая как прутик ивы, ее пухлые щечки залил румянец, она все еще не знала как начать разговор, и при этом старалась подавить в себе желание прямо здесь накинуться на этого человека, расцарапать ему лицо, разбить голову пресс-папье, что спокойно стоял на столе миссис Веллингтон.

– Добрый вечер, дядя, – прозвучал ее мягкий, словно колокольчик голос, – прости меня за эту задержку, но урок пения был очень важен. Я хотела закрепить свои знания, прежде чем уйду на каникулы. Ваш приезд стал для меня неожиданностью.

Она стояла у дверей на краю пушистого, восточного ковра, чуть склонив голову на бок, изучающе, с настороженностью следила за Генри Честером. Мужчина тоже с интересом разглядывал девушку. Она была Честер, высокие скулы, тонкий нос, маленькие пухлые губы, только глаза, Генри не мог оторвать взгляда от них, ему казалось, он снова смотрит в зеленые, насмешливые глаза юной шотландки, что, дебютировав на балу, покорила весь высший Лондонский свет, в один вечер, поставившей всех мужчин на колени, заставив добиваться своего внимания, и жестоко высмеивала тех, кто думал, что был единственным, кому сдастся непокорная красавица.

– Добрый. – протянул он. – Ты стала настоящей красавицей, Эшли. Я рад, что брат выбрал этот пансион, теперь ты завидная невеста, с прекрасными манерами, и образованием, тебе позавидует любая дебютантка в Лондоне.

– Вы приехали забрать меня в Англию?

Эшли едва смогла скрыть пробежавшую по телу дрожь, если он сейчас заберет ее в Старый свет, там у нее уже не будет прав, никто не будет учитывать ее желания. Она с ужасом думала о том, как избежать этого.

– Нет, милая племянница, – рассеял ее опасения дядя, он обходил девушку осматривая ее со всех сторон словно племенную лошадь на ярмарке, – не зачем совершать такое длительное путешествие. У меня есть для тебе более простой выход. Ты прекрасно знаешь, что девушка должны выйти замуж по достижении шестнадцати лет. У тебя осталась неделя, чтобы достигнуть этого возраста, еще немного и найти тебе блестящую партию станет невозможно. Я не знаю мужчнины, который с охотой женился бы на совершеннолетней девице, даже не смотря, на твое богатое приданное.

Что он городит? Эшли наблюдала за Генри, приняв самую покорную позу, не противоречила, хоть и понимала бредовость его слов, с тем приданным будь ей хоть 40 лет, женихи с превеликой радостью выстроятся в очередь, будут целовать ее следы на песке, и боготворить каждое брошенное ей слово.

– Что вы хотите сказать…

– Сегодня я приехал познакомиться с тобой лично, а завтра ты переедешь домой.

– Но, дядя, завтра у меня очень…

– Забудь о своих занятиях, они тебе больше не понадобятся. – бесцеремонно, едва скрывая раздражение в голосе, прервал ее Генри. – И так, завтра утром я пришлю экипаж тебя забрать. Миссис Веллингтон уже знает, я попросил ее распорядиться обо всем. Не везти же тебя в свет в этих тряпках. Буду ждать с привеликим нетерпением на пороге нашего дома, дорогая племянница.

С этими словами он закрыл за собой двери кабинета, и ушел не прощаясь. Эшли осталась стоять, лучи заходящего солнца рисовали оконную раму на большом книжном шкафу, медленно ползла эта рама все выше, пока солнце опускалось, пряталось за крышами домов. Девушка едва дышала, так она была взволнована, догадаться к чему ведет этот омерзительный человек не сложно, он привез жениха с собой, а завтра выдавит из нее «да», и тогда все потеряно, все труды напрасны, ожидание тщетно, никто ей не поможет, никто не вытянет из этой беды. Она медленно покинула кабинет миссис Веллингтон, поплелась наверх, в комнаты, которые делила с другими девушками. Ступеньки поскрипывали, начищенные перила скользил под маленькой ручкой, Эшли замерла на пролете лестницы, подняла глаза к потолку, мысль яркая как молния блеснула у нее в голове. Бежать. Только так она сможет избежать этой встречи.

Уже более решительно она направилась в спальню, распахнув шкаф, девушка быстро пробежалась пальчиками по своим нарядам, роскошные платья ярким букетом аккуратно висели в тесной коробке. Ей всегда казалось, что их мало, не достаточно, у других девушек шкафы ломились от юбок, туфель, украшений, и Эшли немного завидовала им, а теперь с ужасом смотрела на фатин, муслин, шелк и думала лишь о том, что все эти чемоданы и коробки ей не унести ни за что на свете, даже если подогнать под окно повозку, как бы смешно это не звучало. Но и бросать вещи, которые стоили изрядное количество денег она не собиралась. Девушка с ногами забралась на кровать, обхватила колени и ткнулась в них лбом, видимо, ей придется подчиниться дяде. И что дальше?!

Дверь тихонько скрипнула раздались легкие шаги, Эшли бросила быстрый взгляд в сторону двери, думала – это соседки возвращаются с ужина, сама она не пошла в столовую, аппетит пропал сразу после разговора с объявившимся родственником. Но это были не ученицы, у входа стояла миссис Веллингтон, Эшли быстро поднялась с кровати, выпрямила спину. Предстать перед дирекриссой в скорбной позе, означало только одно – наказание. И хоть Эшли осталось провести в этих стенах всего несколько часов, привычка дежать осанку в любой ситуации на столько прочно въелась в ее сознание, что и теперь, пребывая в замешательстве, от посещения миссис Веллингтон спальни, девушка неосознанно выпрямилась и опустил взгляд, как полагалось юной леди.

– Миссис Веллингтон?

– Почему Вы не спустились к ужину? – голос у женщины был холодный, как и всегда.

– Благодарю Вас за заботу, но я не голодна.

– Это из-за вашего дяди? – Миссис Веллингтон решила не ходить вокруг да около, а перейти сразу к сути.

– Он привез жениха. – Эшли буквально выкрикнула эти слова, в ярости от бесилия топнула ножкой.

– Рано или поздно все девушки выйдут замуж, особенно девушки из нашего пансиона, вы ведь знаете, что это одно из самых престижных мест в штате? Здесь находятся самые завидные невесты из самых родовитых фамилий, не все девушки даже заканчивают обучение, многих забирают по достижении ими 15-16 лет.

– Я не хочу уходить от сюда. Мне нравится у вас учиться, я так много узнала, и так многому еще могла бы научиться. Я даже хотела просить Вас взять меня учителем после выпуска.

– Что за глупости? – вздернула бровь женщина, – Вы прекрасны, умны, как можно похоронить такую юную свежесть в этих стенах?! Вашему приданному позавидует наследная принцесса, леди Честер. Я-то думала, что у вас случилось что-то серьезное, но оказалось, что вы просто взбалмошная девчонка, не ценящая оказанной ей чести. – Эшли открыла рот, чтобы возразить, но миссис Веллингтон не позволила ей вставить и слово. – Ваш дядя распорядился, чтобы к утру вещи были собраны, и Вы были готовы к переезду. Больше учиться вам необходимости нет, леди Честер. Так, что будьте готовы к 10 часам, за Вами приедут. Я пришлю горничных, они уложат вещи.

С этими словами директриса закрыла за собой дверь, а Эшли опустилась на пол, из глаз ее потекли слезы, в какой-то момент она понадеялась на заступничество, солидарность этой женщины, что она примет и поймет ее смятение, но нет, миссис Веллингтон оказалась закостенелым консерватором до кончиков своих волос собранных в идеальную прическу. Так что же делать? Эшли перевела замутненный слезами взгляд на окно, сбежать не получится, ей понадобится отдельный дилижанс для всех своих вещей, это плохая идея. Значит придется решать вопрос прямо завтра. Может удастся отложить сватовство, убедить дядю, что ей нужно совсем чуть-чуть времени до выпуска.

Эшли вдруг нахмурилась, почему у нее создалось впечатление, что миссис Веллингтон все знает. Тяжело вздохнув Эшли поднялась, подошла к окну, уставилась вдаль невидящим взглядом. Ей нужно было очень много обдумать, в том числе и то как вести свой диалог с дядей, чтобы не выдать себя и в тоже время потянуть время.

Как и обещала миссис Веллингтон экипаж приехал ровно в 10, к этому времени Эшли причесанная по последней моде, в нежно-голубом атласном платье, отделанном кружевами, стояла на ступеньках ставшего таким родным пансиона. Пусть она не завела здесь друзей, но счастливо провела свое детство. Эшли нахмурилась, упрямо поджала губы, она обещала дедушке адвокату быть сильной, не пасовать перед трудностями и готова была сдержать слово. Шестнадцать ей исполнится через две недели, значит осталось выдержать два года, и тогда уже послать дядюшку ко всем чертям. Но два года это не малый срок, он огромен, как ей столько времени держать оборону девушка не представляла. Единственное решение, которое она смогла приянть – немедленно написать Джонатану Рэду, может он даст ей дельный совет.

***

Ехать далеко не пришлось вымощенная булыжником улица шла вдоль высаженных ровными рядами деревьев, прячущих кованные ограды больших особняков, что не лепились друг к другу как домики бедняков, а окружали себя садом и плодовыми деревьями. Экипаж остановился возле двухэтажного особняка из красного кирпича, с башенками по бокам и большим широким крыльцом, переходящим в террасу, возле дома разлилась лужайка покрытая нежно-зеленой, мягкой, подстриженной травой, клумбы с яркими цветами благоухали, манили пчел и бабочек. Девушка невольно залюбовалась на окружающую красоту: выложенные крупным булыжником дорожки, уходящие в глубину сада, мимо беседки, что белела свежевыкрашенными резными боками невдалеке, за распустившимися глициниями.

Мимо пробежали слуги, в полном молчании начали разгружать багаж. Эшли еще раз оглянулась, встретить ее никто не вышел, ну что же, и она не торопиться посетить этот дом, и уж тем более разделить обед с дядей. Была бы ее воля, так она бы лучше себе глаза выколола, нежели взглянула на него еще хоть раз. Этот мужчина вызывал у нее стойкое отвращение, и Эшли придется очень сильно побороться с собой, чтобы сохранять на лице милую улыбку.

Расправив плечи, еще раз окинув взглядом суетящихся слуг, Эшли развернулась и зашагала по дорожке в глубину сада. Дядюшка не посчитал нужным выйти и встретить меня, что же, пусть сидит и ждет, пока я соизволю явиться. Это будет ему наглядное пособие, что сломить меня не удастся. Солнце стояло высоко, лето медленно подбиралось и уже одаривало своим теплом, легкий ветерок трепал ленты на шляпке, приятно холодил кожу. Дойдя до конца тропинки, девушка остановилась, оглянулась, раздумывая куда бы направиться теперь, когда ее слуха коснулось легкое журчание воды. Ни секунды, не мешкая она свернула в ту сторону, и петляя среди красиво подстриженных кустов вышла к высоким дикорастущим деревьям, между толстых стволов, с кустистыми кронами солнечные лучи пробивались слабее. Мягкий полумрак создавал вокруг атмосферу таинственности, желтые лучи солнца падали сквозь листву, легкий ветер вихрил пылинки и семена, играя в солнечном дожде, блестела чистая, прозрачная вода в веселом, бойком ручейке. Эшли медленно опустилась на покрытое мхом, некогда упавшее дерево, в этот момент она пожалела, что у нее нет мольберта и красок. Она могла просидеть так хоть весь день, но надо было решать проблемы, а не копить их. Скорее всего ее родственничек осерчает, когда поймет, что Эшли не кинулась в дом, чтобы броситься ему на шею, а просто ушла, куда, и почему ему понятно быть не должно.

Со вздохом девушка поднялась с места, расправила тяжелые юбки и медленно, нехотя побрела обратно к дому. Уже стоя у крыльца, она вдруг поняла, что решимость, коей она так напиталась в пансионе покидает ее с такой же быстротой, с какой она приближается к широким ступеням. Почему-то нестерпимо захотелось развернуться и броситься на утек, как заяц, в груди поселилось нехорошее предчувствие надвигающейся беды. Сердце сжималось, в голове билась настойчивая мысль: беги, беги, беги. Эшли пришлось остановиться, сжать в кулачки тонкие пальцы и заставить себя выдохнуть. Взять себя в руки до конца не получилось, когда она поднялась на крыльцо и протянула руку к ручке двери, пальцы ее дрожали.

Глава 3

Эшли стояла, спрятавшись за широким стволом дуба, сердце ее бешено колотилось, некогда медные, отливающие золотом кудри теперь неопрятными, грязными прядями свисали вдоль исхудавшего, маленького личика, на котором остались одни только огромные, круглые, полные боли и страха, зеленые глаза, ее пухлые, потрескавшиеся губы дрожали от едва сдерживаемых слез, бровь была рассечена, из нее тоненькой струйкой текла алая кровь, под волосами не было видно, но точно такая же рана, от удара камнем кровоточина на виске. Платье, некогда роскошное, из зеленого шелка, украшенное лентами и кружевами за два месяца превратилось в тряпку, в пятнах грязи, и потеках от воды, кружева обтрепались, ленты оторвались, оно болталось на истощенном теле девушки как тряпка на пугале. Это был ее восемнадцатый день рождения, и она не хотела провести его в одиночестве в жалкой лачуге за полем, куда загнали ее "благодарные" жители городка. Эшли искренне считала, что единственное место, где ей ничего не грозит – была церковь, именно туда и стремилась измученная лишениями душа девушки. Проблема была в том, что сегодня было воскресенье, а значит и людей на проповеди будет много, Эшли выжидала момента, чтобы проскользнуть незамеченной и спрятаться за колонной. Ей нравилось слушать голос священника, его проповеди приносили ей успокоение, не позволяли терять надежду. Вот только ей все реже и реже удавалось послушать падре. Сегодня же она была настроена решительно.

Эшли повела плечом, поморщилась, платье на спине чуть разошлось, так, словно его разрезали ножницами, под тканью виднелся красный длинный след от удара кнута. Этот подарок ей оставил возница всего несколько минут назад, когда она перебегала дорогу, спасаясь от мальчишек, что встретили ее градом камней. Все чего ей хотелось – переждать в глубине парка, пока основная часть прихожан пройдет мимо. Эшли подавила всхлип, решительно смахнула набежавшие на глаза слезы, вызванные несправедливой жестокостью, и выбравшись из своего укрытия, пригибаясь к земле поспешила к ступеням церкви. Маленькие, тонкие, дрожащие пальчики вцепилась в резную ручку, с трудом девушка потянула на себя тяжелую дверь, вот на нее пахнуло прохладой и ладаном, запахом горячего воска. Эшли накрыло чувство огромного облегчения, только длилось оно не долго, чьи-то жесткие пальцы, вцепились в растрепанные пряди волос и рванули на себя. Хрупкая, истощенная девушке не хватило сил удержаться за дверную ручку, она рухнула на каменный пол, и съехала вниз на землю, больно ударившись о каждое каменное ребро ступеней, печами, спиной, головой. В глазах потемнело, все тело ломило, слезы текли по щекам. Эшли с трудом дыша развернулась на живот и попыталась отползти.

– Куда собралась, ведьма?! – раздался у нее над головой грубый оклик, и сразу за ним последовал болезненный пинок под ребра.

Эшли отбросило на несколько шагов, задыхаясь от боли, нехватки воздуха и ужаса она поскуливая, как раненая собака, снова попыталась уползти. И тут по ее и так больной спине проехалась жгучая боль, как будто к коже прижали раскаленную кочергу. Эшли взвыла.

– Будешь знать, как вылезать из своей норы, ведьма. Сэр, выкинуть ее из города?

Эшли давясь слезами, с трудом подняла голову, видела она все словно через размытое стекло, но даже так смогла разглядеть справа от нее грязные башмаки из грубой кожи, руку мужчины, что сжимала хлыст, а по левую сторону, двух молодых людей, в дорогих воскресных костюмах, они с удовлетворением и насмешкой смотрели на распростертую на земле Эшли, ни капли жалость не отразилось на их надменных лицах.

– Добавь ей еще, чтобы помнила свое место, – бросил один из них, потом добавил, – чтобы знала, кому отказывать не стоило. – После чего подхватил под руку своего приятеля и они вместе поднялись наверх по ступеням.

Эшли не знала сколько прошло времени, и не помнил, как оказалась посреди главной дороги. Все, что она способна бы сейчас ощущать это боль, каждая клеточка ее маленького, истощенного тела превратилась в раскаленный до бела оголенные нервы. Сжавшись в дрожащий комок, тихонько всхлипывая, Эшли не делала ни единой попытки подняться, спина ее кровоточила, ткань болезненно прижималась к рваным ранам на спине и руках, про разбитую камнями голову можно было уже не вспоминать. Девушка больше не плакала, она молила о смерти, просила Бога забрать ее, чтобы это все закончилось здесь и сейчас.

– Я больше не в силах это терпеть, – поскуливала она, – я больше не могу.

– Так почему сама это не прекратишь? На столько слабая, что ждешь помощи? – раздался у девушки над головой грубоватый женский голос.

Эшли не ответила, лишь сжалась сильнее, плечи ее вздрагивали от рыданий, да и всю ее трясло от страха и боли, пронизывающих каждый сантиметр узкой спины. Женщина подошла, присела, платье ее зашуршало, перед глазами девушки оказались черные кружева, притороченные к красной атласной юбке. Лба, покрытого испариной коснулась мягкая ладонь без перчатки. Женщина пробурчала, что-то неразборчивое себе под нос, а потом сделала, то, чего Эшли могла ожидать в последнюю очередь от жителей этого городка. Она подхватила девушку под руку и потянула, заставляя подняться. Эшли сопротивлялась, она не хотела вставать, не хотела жить, лучше остаться здесь, пусть ее переедут, забьют камнями, ей уже все равно. Женщина зло фыркнула, выпустила руку девушки и ушла, Эшли слышала как ткань ее платья шуршит по мостовой. Видеть она могла с трудом, глаза залило кровью и они покрылись болезненной коркой, столило раовать слипшиеся веки и весь мир плыл и кружился. Когда девушка все же разлепила тяжелые веки, вокруг никого не было, только большая тень птицы раз или два накрыла ее от палящих лучей майского солнца и исчезла в глубине бесконечного, синего неба. Охваченная усталостью, болью и отчаянием девушка опустила голову на твердый камень и сознание медленно угасало.

Очнулась Эшли резко, осознание реальности накрыло ее странным беспокойством, а обостренные чувства сигнализировали об опасности. Но вокруг никого не было, она лежала совершенно одна в маленькой комнате, через окно лился свет закатного солнца, под ней оказался жесткий матрас набитый соломой, он лежал на деревянной кровати. Эшли с трудом приподнялась, чтобы осмотреться, спину тут же пронзила адская волна боли. Невольный стон вырвался сквозь крепко сжатые зубы, и девушка вновь рухнула лицом в подушку. Скрипнула дверь, послышались шаги, Эшли испуганно вскинулась и на этот раз закричала.

– Тихо ты! – одернула ее женщина, голос ее звучал грубо, но руки не причинили вреда.

Эшли ощутила как она опустилась рядом на кровать, потом услышала плеск воды, а после мягкую ткань и легкие, едва уловимые прикосновения к ранам, эти прикосновения приносили желанное облегчение.

– Кто вы? – хриплым, срывающимся голосом спросила Эшли.

– Это так важно?

– Нет, не очень. Но у вас будут неприятности, если узнают, что вы мне помогли.

– Вот и не ори.

Наступила тишина, было слышно как женщина смачивает ткань в терпко пахнущем растворе, шуршание ее юбок и аромат духов туманом звуков, и ароматов охватывали восполенный мозг девушки. Эшли лежала молча глядя на белый угол комнаты.

– Это монастырь?

Женщина замерла, с секунду она ничего не делала, не поясняла. А потом разразилась хохотом, громким, неприличным, но таким искренним, что Эшли смутилась.

– Да. Можно и так сказать, заблудших душ у нас хватает. – сквозь смех проговорила она, но видя, что Эшли не разделяет ее веселья, смеяться перестала и пояснила, – ты в борделе.

– Где? – в испуге ахнула девушка.

Так вот почему ее раздели. А может пока она была без сознания ей уже воспользовались.

– Успокойся, – женщина словно прочитала ее мысли. – Никто тебя не трогал, платье сняли. Если эту тряпку можно так назвать. А иначе как бы я тебе спину обработала. Не хватало еще чтобы ты здесь от лихорадки сгорела. На этот раз господа перестарались в вымещении своей злобы. Почему не уехала, когда поняла, что все плохо? – вдруг спросила она.

– Я хотела, но мне отказались отдать деньги в банке, а без них мне не на что было перебраться.

– Мистер Пайпер отдал распоряжение я думаю. Перед его сыном ты тоже нос задрала?

– Я не задирала. У меня были веские причины отказываться выходить замуж. Но не могла же я рассказывать о них каждому встречному.

– А что твой родственник? Он не мог тебе помочь?

– Он бы не стал, после того как я отказалась принять предложение любого названного им кандидата он уехал. У меня нет здесь поддержки, никогда не было. Простите, что не могу рассказать больше.

– Ладно уж. Ты веди Эшли?

– Да, а Вы?

– Лайла. Я здесь главная, так, что проблем с проживанием у тебя не возникнет.

– Вы же не по доброте душевной меня пустили?

Эшли чувствовала как живот у нее скрутило в недобром предчувствии. Если эта женщина попросит ее расплатиться своим телом Эшли уйдет, не смотря на боль, она не останется, не переступит этой последней границы падения. Ни за что на свете.

– А если так? Или ты думаешь у подобных мне нет сердца? – хозяйка борделя вспылила, она и так каждый день терпела презрительные, надменные взгляды и оскорбления.

– Нет, конечно нет. – поспешила оправдаться Эшли, ей совсем не хотелось обижать единственного человека, который ей помог. – Я всего лишь боюсь, что вы попросите слишком высокую для меня плату.

– Не переживай, обслуживать клиентов я тебя заставлять не стану. Но ты встань сначала на ноги, а потом мы с тобой этот вопрос обговорим.

Эшли согласно кивнула и прикрыла глаза. Она не собиралась оставаться в этом месте на долго, вот придет в себя, отработает, что задолжала и уедет. Девушка готова была делать все что угодно: мыть полы, стирать, готовить, лишь бы поскорее уехать из этого города, где каждый состоятельный мужчина еще четыре месяца назад обивал порог ее дома с предложением руки и сердца и клятвой вечной любви. А теперь любой из них готов швырнуть в нее камень, или пройтись по спине хлыстом, только за то, что получил отказ от гордой красавицы. Желания и устремления Эшли были понятны: уехать от происходящего кошмара и начать жизнь с чистого листа. Вот только отъезд затянулся почти на три месяца, и возможно, что продлился бы еще, если бы не одно событие, окончательно убившее в девушке веру в людей.

Глава 4

Двухэтажный, маленький домик стоял довольно далеко от разрастающегося во все стороны города, небольшой надел земли располагался на окраине одного из самых обширных ранчо в этом штате. Эшли не искала аренды, ей хватило одного раза, когда хозяйка выкинула ее на улицу, лишь по городу пошли слухи о ее якобы плохой репутации. Она до сего дня помнила надменное лицо дамы сердца лекаря из городка Спот. Эшли была более чем уверена, что без него она не приняла бы решения выставить платежеспособного съемщика, и плевать ей было на слухи, что разрастались, как снежный ком. Эшли давно увлекалась травологией и сумела помочь нескольким людям, видимо это и было одной из причин ненависти эскулапа. Тогда еще Эшли была остра на язык, не сдержана и бесстрашна. К чему привели ее бойкие речи в споре с докотором не хотелось вспоминать по сей день. Он в отместку на ее колкости надавил на хозяку дома, а та не стала сопротивляться. Таким образом девушка в холодный мартовский вечер осталась посреди улицы с кучей чемоданов и непониманием, что делать дальше. Теперешняя Эшли осознавала свои промахи, она впринципе не собиралась вступать в конфликты, наоборот по возможности избегать любого общения. Помогать кому бы то ни было означало для нее новые проблемы. А снимать жилье значало лишние контакты. Поэтому, рассчитав свои финансовые возможности, она пришла к выводу, что ей необходимо купить маленький участок с домом. Надел стоил не мало, но адвокат, помогавший в заключении договора, каким-то образом смог убедить мистера Грэга Бостона, что тот заломил очень уж нереальную цену, и спустя несколько недель бывший владелец сам остановил Эшли на улице и предложил вернуть часть суммы.