Музыкальный мир

– Молодой человек, ну что вы ломитесь! Консерватория сегодня не работает. Закрытое мероприятие. – К двери подошла укутанная в пальто и павлопосадский платок женщина и достала гремящую связку ключей.

Алексей с удивлением и любопытством посмотрел на нее.

– Сегодня здесь проводят конкурс, – решил прояснить он.

– Проводят. В девять утра. А вы что, на конкурс?

– Именно.

Она смерила его взглядом с какой-то ноткой внезапной власти, хмыкнула в шарф и стала возиться со связкой и старой замочной скважиной.

Алексей обошел ее, дождался, пока она победит замок, и открыл перед ней высокую деревянную дверь

– Ждите до девяти, когда начнется регистрация участников, – бросила хранительница ключей и медленно прошла внутрь.

Алексей же сунулся следом.

– Молодой человек! Я же вам сказала…

– Простите, – как можно обаятельнее, улыбнулся он, – но вы как, защитница покоя в этом заведении можете знать, что инструменты не терпят такой мерзкой погоды, сразу же расстраиваются. – Он повернулся спиной, показав кофр. Он сам не понял, откуда в нем заговорил этот манипулятор, но ему ужасно хотелось попасть в зал и хотя бы пару минут побыть внутри. А может и сыграть, услышать звук.

Женщина испытующе посмотрела молодого музыканта, вздохнула и смилостивилась:

– Здесь ждите, – кивнула она на банкетки вестибюля у входа, – дальше нельзя, пока не сверят по списку.

Алексей рисковал – она вполне могла выгнать его, и она рисковала – он вполне мог оказаться преступником, но ему очень хотелось провести свой маленький ритуал.

Выскочив на улицу, он забрал остывший кофе и вернулся в вестибюль.

– Фамилия?

Алексей огляделся, из-за поворота вышла та же блюстительница со списком на ровно таком же планшете с прищепкой, что был и на первом туре в Нижнем Новгороде.

– Остров, – кивнул Алексей и отпил из стаканчика.

– Молодой человек, ну куда с едой и напитками в консерваторию, а ну, быстро выбросить на улице!

Алексей повиновался, выскочил обратно в осень, добежал до урны и вернулся в теплый вестибюль. На часах было без десяти девять. Где же все?

– Паспорт покажите, – строго потребовала блюстительница правил.

Он порылся в карманах, нашел паспорт и протянул охраннице:

– А конкурс не переносили? А то время почти девять…

– Переносили.

– Что? Почему?.. – чуть не взвыл раздражением Алексей, но сдержался, но выражение его лица выдало.

Страж посмотрела на него поверх очков и сжалилась:

– На одиннадцать перенесли. Один из членов коллегии жюри не успевает. Из самого Мюнхена летела на вас посмотреть. А потом обратно. А потом снова сюда, на финал.

– Мне не приходило никаких сообщений, – хмурился Алексей. Он достал телефон, проверил сообщения, почту – пусто.

Управляющая вестибюлем с интересом рассматривала его тщетные попытки.

– Не могу знать, я этим не заведую. – Она посмотрела в паспорт, потом долго листала страницы со списками, туда-сюда. – А, вот ты где: Остров Алексей Иванович, скрипка. Есть такой. Ну, жди. Дальше пропустить тебя не могу.

Алексей сел на лавку у входа и стал ждать. Настроение портилось, он понимал, что к началу конкурса будет уже вымотан. Но уйти не хотел. Как только страж пустит его дальше, ему нужно первому поздороваться с залом. Быть хоть на полшага впереди соперников. Мысли об этом выматывали, он уже не помнил, откуда пошла такая традиция, такая навязчивость. Может быть, с тех пор, когда он первым приходил на репетиции, но он помнил, что когда-то это ему помогло, и решил, что это неплохая примета и до сегодня она вполне хорошо работала, создавая нужный настрой.

Возвращаться в гостиницу смысла не было, бродить по городу погода не располагала. Алексей снял куртку, оправил рубашку с жилеткой и стал ждать.

Конечно, он знал этот зал. Здесь он когда-то играл, а сейчас злился, что зал, когда-то знакомый, как старый друг, теперь был холоден и не пускал внутрь. Будто забыл или затаил обиду. Алексей откинул голову на колонну, у которой стояла скамейка, и стал рассматривать потолок. Забавно, но раньше у него никогда не было на это времени.

Потолок Алексею понравился, но если его спросить, как тот выглядел, музыкант вряд ли бы вспомнил – его мысли витали далеко. А еще ужасно хотелось спать. Ночь на неудобной кровати и тонкой подушке не позволили хоть как-то выспаться. Погода шептала закутаться в одеяло и уснуть до самой весны. И как можно собраться и играть в такую погоду, особенно когда весь твой настрой разбился об бюрократическую безответственность лиц, ответственных за организационные вопросы?

***

В десять утра дверь распахнулась, и в консерваторию стали входить целой делегацией самые разные люди с почти одинаковым выражением серьезных лиц. Такое лицо, уставшее, но довольное, бывает, когда ты обыграл непогоду и добрался до укрытия. В вестибюле столпилось человек шесть, они все время двигались, что-то обсуждали, осматривались, спрашивали в пустоту, снимали пальто, стряхивали влагу, суетились и возились. Алексей лениво наблюдал за ними, пытался рассмотреть и понять, что это за люди. Члены комиссии и жюри? Или, может, работники консерватории? Судя по легкой растерянности все-таки первые.

Алексей встретился взглядом с одной из женщин, и они неприлично долго друг на друга смотрели, будто пытались вспомнить, где они могли друг друга видеть. Знают они друг друга или нет? Алексею лицо моложавой женщины показалось смутно знакомым, но мозг так и не смог найти подсказок, кто она и откуда он может ее знать, и он отвел от нее взгляд, стал рассматривать остальных прибывших.

Мелькнула мысль как-то приосаниться, но ожидание его разозлило, а потом пришли усталость и желание сэкономить силы. Пока он не на сцене, они не могут его оценивать. В конце концов, они не могут даже знать наверняка, что он один из конкурсантов.

Делегация получила разрешение пройти вглубь коридоров и залов консерватории и быстро исчезла за первым поворотом. Алексей проводил их уставшим взглядом и медленно повернул голову с немым вопросом на блюстительницу вестибюля. Она помотала головой и показала на запястье с часами. Алексей тяжело вздохнуло и продолжил ждать.

Однако же через пару минут хранительница вышла из своей каморки:

– Остров, иди в зал направо и до конца, на собеседование.

– Какое еще собеседование? – Алексей выпрямился и напрягся.

– Не могу знать, – снова по-военному ответила страж, – позвонили, попросили подойти.

Алексей поднялся, почувствовал, что ужасно затекли ноги, и медленно, так и не сдав куртку в гардероб, пошел к залу.

Ряды простых деревянных стульев встретили Алексея высокомерными резными спинками. В зале лицом к сцене сидел всего один человек. Он обернулся, только когда Алексей подошел. Это оказалась та женщина, с которой они пытались узнать друг друга в вестибюле.

– Алексей Иванович? – уточнила она внезапно звонким голосом, который разнесся по всему залу. Алексей даже вздрогнул и только коротко кивнул в ответ.

– Присаживайтесь, – криво улыбнулась женщина и показала на соседний стул.

Он медленно сел, держа в руках вещи. Действо казалось ему странным: никакого собеседования в памятке конкурса заявлено не было, а сам конкурс начинался уже через каких-то двадцать минут. Его фамилия была в середине списка, и вряд ли бы организаторы прослушивали всех по очереди прибытия.

Женщина со стильной прической на темных густых волосах метнула взгляд в какой-то список и подняла на Алексея серые цепкие глаза:

– Вы успешно прошли первый тур, откуда вы?

– Ворсма, под Нижним, – сухо ответил он.

Женщина покивала.

– А почему решили участвовать в конкурсе? Хотели грант или место в известном оркестре? Знаете же, да, какое место разыгрывается?

Про грант он совсем забыл, считал это удачным дополнением к началу новой жизни в новом оркестре, в который еще недавно всем сердцем жаждал попасть.

– Знаю, – кивнул Алексей. – Мюнхенский оркестр частично обновляет состав и ищет новых талантливых музыкантов. Так было написано на листовке конкурса.

– Все верно написано. И вы считаете, что вы достойны занять одно из мест?

– А мест будет несколько? – не удержался Алексей от вопроса.

– Да. Конкретно скрипачей ищут двоих, по другим инструментам разные запросы. Так вы считаете, что достойны одного из мест?

Алексей сначала хотел уверенно кивнуть, но что-то ему не дало это сделать. Он на мгновение задумался: достоин ли? Определенно. А хочет ли? Тут давать ответ он почему-то не хотел даже себе.

– Да, – все же кивнул он.

– Поясните свою позицию, – попросила женщина, и Алексей вдруг уловил в ее тоне легкий немецкий акцент. Странно, ему показалось, что она русская. Или все же немка?

– Я считаю, что моя игра скажет за меня лучше. Слова могут ничего не стоить, а дело показывает суть.

– Хороший ответ. Ну что ж, идите Алексей Иванович, ожидайте вашей очереди. Конкурс будет по алфавиту. Участников много, вы можете сегодня не успеть, значит, завтра. Это будет проверкой на терпение.

Алексей кивнул, поднялся и пошел на выход. Он спиной чувствовал, как его провожают. Выйдя за дверь, он понял, что так и не спросил имени странной женщины с немецким акцентом, которая казалась смутно знакомой.

***

У двери в зал уже толпились участники конкурса и отдельной группкой – жюри и организаторы. Все они смолкли, когда Алексей вышел, и проводили его недоуменными, нахмуренных и даже злыми взглядами.

Ему стало неуютно, будто он здесь по блату и утрясал вопросы его победы. Но это было не так. Он был готов выиграть или проиграть только в честной борьбе.

Коллегия жюри скрылась в зале, за ними юркнула худенькая девушка в сером растянутом свитере и огромных очках на маленьком лице. Алексей осмотрел толпу, которая уже успела набиться у входа в зал. Он приметил, что здесь собрались только скрипачи, других инструментов видно не было. Сегодня день скрипки?

Выскочила девушка в свитере и очках с папкой, в которой струился список:

– Абрамова Василиса? – внезапно громко для тщедушной фигурки объявила девушка.

– Да, я здесь, – через толпу пробралась высокая и очень худая скрипачка. Девушка со списком пропустила скрипачку в зал и закрыла дверь.

Алексей оглядел толпу – человек сорок навскидку. Сильно отсеяли, серьезный конкурс. Он неспешно пошел к вестибюлю, выяснить, куда деть куртку – успел заметить, что все стояли только с кофрами.

Страж у входа отправила его в гардероб, недовольно глядя вслед. Она бдела, когда Алексей вернулся, но вдруг улыбнулась и пожелала удачи, рассмотрев концертный костюм из брюк, грифельной рубашки и черного жилета, идеально сидевшего на Алексее.

Он с улыбкой кивнул и вернулся к дверям в зал. И, как оказалось, вовремя – там уже вызывали букву «М». Алексей выдохнул, глупо было бы вылететь, опоздав на приглашение к выступлению, будучи в паре шагов.

Через десять минут его вызвали в зал.

Странный разговор с членом жюри вывернул его традицию наизнанку, и теперь он хоть и шел по знакомому сегодня залу, но всей кожей ощущал нервозность и напряжение. Его же видели и другие члены коллегии. Что они ждут от него? Как будут испытывать? Или молча прослушают, поблагодарят и отпустят?

Алексей достал из кофра скрипку со смычком, который натер канифолью еще с утра, и поднялся на сцену. Там он быстро настроил напарницу, что сообщила ему о своем отношении к сырой и холодной погоде легким расстройством, и посмотрел на судей, ожидая позволения сыграть.

Судьи посмотрели сначала на него, а потом покосились на женщину из Мюнхена, с которой разговаривал Алексей. Она сидела по центру ряда коллегии. Чуть дольше положенного она рассматривала Алексея, и наконец дозволительно кивнула.

Алексей поклонился, взял удобнее скрипку, перехватил смычок и начал свое выступление.

Снова он остался доволен своей игрой. Зал принял звук его скрипки и разнес его, словно пыльцу на ветру, легко и воздушно, по всем углам. Судьи должны были услышать все, что Алексей рассказал им в мелодии.

Он поклонился, получил, как ему показалось, кивок от одного из члена жюри, и направился к лесенке со сцены.

Властный голос с акцентом заставил остановиться:

– Молодой человек, мы вас не отпускали.

Алексей спокойно вернулся на центр сцены и вопросительно посмотрел на коллегию. Внутри у него тлела странная злость, тон этой женщины ему не нравился, но ему приходилось работать с разными людьми, и он ничем не выдал своего недовольства. В конце концов, он все же хотел победить.

– Как давно вы играете? – сверяясь со списком, спросила девушка слева от мюнхенской гостьи.

– Профессионально с восемнадцати лет. Закончил консерваторию, играл в оркестрах разного уровня: камерные, симфонические.

– Были перерывы в профессии?

– Да, два года.

– Какая причина перерыва? Травма?

– Нет, семейные обстоятельства.

Женщина из Мюнхена кивнула девочке и повернулась к лысеющему мужчине в круглых очках и с карикатурной козлиной бородкой. Он протянул ей папку с нотами, она полистала, ткнула на какой-то листок и посмотрела на Алексея. Мальчик с самого краю, которого в темноте зала даже было не видно, подскочил к ней, взял ноты, из тени около сцены выцепил тонкий хлипкий пюпитр и взлетел по лесенке на сцену; поставил перед Алексеем пюпитр, закрепил ноты и исчез.

– Сыграйте, пожалуйста, эти две страницы, – приказным тоном попросила гостья из Мюнхена.

Алексей качнул головой, принимая просьбу, и посмотрел в ноты. Мелодию он знал. Она казалась простой, но была полна неожиданных переходов и поворотов, которые надо знать, как свой город и дорожные знаки, когда первый раз сдаешь на права, чтобы не попасть в ловушку инспектора.

Алексей отсчитал ритм и заиграл четко, ровно, почти не добавляя собственного прочтения. Это были такие ноты, которые требовали техничности и чистоты чтения, нежели выражения своего мнения.

Доиграв, он отнял смычок от струны, дождался, пока звук затихнет в потолке зала, и поклонился судьям.

Они отметили что-то в своих листочках и снова стали коситься на главного жюри.

– Спасибо, Алексей, – не глядя в бумажки, кивнула она. – Можете идти.

Он коротко кивнул в ответ и сошел со сцены; убрал скрипку в кофр и направился к выходу.

Открыв дверь из зала, он заставил вздрогнуть девочку со списками. Она поставила галочку напротив фамилии Алексея и позвала следующего. А потом снова его:

– Алексей! Остров Алексей!

Обернувшись, он вздернул брови в немом вопросе. Ему казалось, что прослушивание закончилось, и очень хотелось уйти отсюда.

– Останьтесь до конца прослушивания, – пояснила девушка.

– Зачем? Разве результаты не придут письмом?

– Нет, сегодня объявят в конце, кто в финал пройдет. Осталось еще человек четырнадцать, это на пару часов. Там в глубине есть автоматы у столовой, если хотите перекусить, – улыбнулась она.

– Спасибо, – улыбнулся в ответ Алексей, медленно развернулся и пошел к столовой, конечно же, зная, где она.

Уродливые автоматы совершенно не вписывались в старинные стены консерватории и смотрелись странно, но в них была еда и им прощалась их неуместная футуристичность.

Он купил себе дрянного кофе в пластиковом стаканчике и пару булочек с изюмом.

В закутке рядом с автоматами толклась парочка других скрипачей. Алексей с интересом оглядел их, жуя перекус, и попытался понять их уровень. Никто ни с кем не общался и ничего не обсуждал. Люди приехали из разных уголков страны, кто-то вырвался и хотел прорваться дальше, кто-то ждал новую ступень. И абсолютно все ждали поражения остальных участников конкурса. Классика гладиаторских боев.

Алексей вернулся к залу и стал ждать окончания, рассматривая остальных ждущих и чувствуя, как этот день-ожидание вытягивает из него последние силы.

Спустя два с лишним часа в зал зашел последний участник и народ немного оживился.

Алексей же не сдвинулся с места, зная, что еще нужно дождаться объявления результатов, которые комиссия прежде должна обсудить.

Алексей пытался представить, прошел он или нет, но внутри все молчало. Потом он попробовал представить оба исхода и свое отношение к ним. Но тоже не выходило. Ситуация должна случиться, чтобы включился ее анализ и понимание. А лишние надумывания только утомляли.

Последний участник конкурса вышел из зала, отошел в сторонку и стал ждать, пытаясь спрятать дрожащие руки в карманы. Алексею стало его жалко, нервы часто подводят, и сложно найти свой способ поймать спокойствие, зато, когда найдешь… Никакое выступление не страшно.

Спустя еще сорок минут скрипачей пригласили в зал, чтобы объявить, кто прошел в финал.

***

– Уважаемые участники конкурса, тише, пожалуйста, – строго объявила девочка в свитере.

Вся коллегия стояла перед сценой, о чем-то шепталась, смотрела в списки, кивала друг другу или категорически не соглашалась.

Шуршания в зале затихли, и девочка продолжила:

– Прежде всего хотим поблагодарить всех музыкантов за участие в конкурсе и поздравить с прохождением во второй тур. И хотя сейчас будут объявлены результаты второго тура, вы победили многих, кто не смог пройти дальше. Сейчас во всех крупных городах проходит второй тур для разных музыкантов, и сообщение о месте и дате проведения финала вы получите позднее на электронную почту, которую указывали в заявке. А сейчас объявить участников, кто прошел второй тур и будет бороться за главные призы в финале, приглашается наш специальный гость Полярная Ольга Сергеевна, выдающая актриса театра, член коллегии Оперы и театра Мюнхенского…

Регалии почетной гостьи будто сквозь вату доносились до слуха Алексея, он лишь удивленно смотрел на женщину, которая проводила с ним странное собеседование: «Не может быть! Этого просто не может быть!»

Ему хотелось встать и выйти из зала. Но тело будто не слушалось, продолжало сидеть и ждать, пока сердце и мысли придут в какое-то равновесие.

Ольга Сергеевна тем временем поблагодарила девушку, взяла список финалистов и вышла вперед:

– Я счастлива оказаться здесь и очень рада, что столько молодых дарований решает посвятить свою жизнь музыке. Глядя на вас, я знаю, что бы ни произошло, искусство будет жить и развиваться. И я благодарю за честь назвать имена конкурсантов, которые прошли в финал. Насколько мне известно, от каждого города будет выбрано по четыре участника по каждому заявленному инструменту. И в финал по скрипке в городе Москве прошли: Абрамова Василиса, Ельский Антон, Остров Алексей и, – Ольга Сергеевна оглядела зал, наткнулась на хмурый взгляд Алексея и снова посмотрела в список, – Уступова Елена. Поздравляю! Вы в финале!

По залу побежали шепот и смесь из разочарованных и облегченных вздохов.

Алексей не шевелился. Мысли метались и не могли сконцентрироваться, постоянно отталкиваясь от дикой догадки. Все начали вставать и двигаться к выходу, а он так и сидел. Спросить или уйти? Хочет он знать или нет?

Глава 19

Алексей все же встал и одним из последних пошел на выход. Ноги вдруг стали деревянными и норовили остановиться, а потом вернуться и спросить. Но он упрямо шел, не давая себе шанса ни единой заминкой. Только оказавшись за дверями зала, он выдохнул и быстро пошел к вестибюлю.

В холле его догнала девушка в сером свитере:

– Алексей, Остров…

Он обернулся и посмотрел на нее сверху вниз уставшими глазами. Она стушевалась и негромко сказала:

– … задержитесь, пожалуйста, с вами хотят поговорить.

– Еще одно собеседование? – с сарказмом хмыкнул он.

Девушка непонимающе на него посмотрела и пожала плечами:

– Пойдемте.

Поколебавшись минуту, он нехотя развернулся и последовал обратно в зал.

В дверку сбоку от сцены исчезали члены коллегии, туда же последней юркнул «серый свитер».

Алексей остался один на один с «приветом из прошлого», которого он совершенно не хотел, хотя даже сам себе не мог ответить почему.

– Простите, Алексей, что снова задерживаю вас, – проговорила Ольга, – но я не смогла вас просто так отпустить.

Алексей поджал губы, нахмурился и поправил лямку кофра на плече:

– Я надеюсь, мой пропуск в финал не ваша воля?

– Нет-нет, вы прошли абсолютно заслуженно, и по тому, что я слышала, у вас есть все шансы победить.

– А вы разбираетесь в музыкальном… – слово никак не находилось, он поводил рукой по воздуху и выплюнул, – этом всем? Отец говорил: вы служитель театра, что подтвердило перечисление ваших регалий.

Ольга тихо рассмеялась и с теплой виной или, может, со снисхождением посмотрела на Алексея, взглядом, позой и напряженностью каждой мышцы источающего злость.

Мысли Алексея постепенно успокаивались, злость гретой волной накатывала и теплилась, но ему стало любопытно: а ведь она могла промолчать или сделать вид, что они не знакомы.

– Узнал, значит? – тихо уточнила она.

– Нет, догадался. Я не помню вас, точнее, я видел фото женщины, с которой вы очень похожи, но это было давно. Но вы мне показались знакомой, и я не мог понять откуда. Имя и отчество тоже подсказали. Вашу фамилию я не знал.

– Я не поверила в такое совпадение и не смогла удержаться, чтобы не проверить. Прости мне эту слабость.

Алексей поморщился.

Она нахмурилась:

– Я не буду извиняться за всю жизнь. Я сделала свой выбор очень давно. И я не жалею о нем. Но я всегда про тебя помнила.

– Меня это должно как-то растрогать? – бросил он зло.

– Нет, я тебе просто это говорю. Меня мало кто понимал и понял бы мой выбор, главное, что я сама его понимала. Моя жертва была отдана искусству. И да, я дорого за это заплатила, но считаю это правильным. Хотя только недавно поняла это, почти все двадцать лет сомневаясь. А когда поняла, появился ты. Видимо, чтобы проверить мою уверенность.

Алексей пытался сдержать бушующий смерч в груди из обиды за отца, злости и отчаяния от непонимания: что он сейчас должен понять, увидеть, почувствовать? Почему-то казалось, что просто попрощаться и уйти будет неправильно, но что делать другое он не понимал.

– Вы будете на финале? – выдавил он, придумав, что ее ответ подскажет, как действовать. Он видел и понимал, что она не хочет внезапно вернуться в их с отцом жизнь. Он хмыкнул про себя: «Торжественное возвращение в Ворсму. После двадцати лет в Германии с Мюнхеном. Тогда, что ей нужно? Зачем это все?» – напомнил о себе смерч.

– Буду, я одна из членов жюри.

Вздрогнули желваки на взрослом и малознакомом, но все же родном лице, она заметила и хмыкнула в ответ, показав свою другую сторону, в которую Алексей почему-то сразу поверил. Вот теперь она была похожа на ту, которая сделала свой выбор.

– Не будь глупцом, – поморщилась она. – Я уже сказала, что у тебя хорошие шансы на победу. Мюнхенский оркестр ищет двух скрипачей, одного на второй ряд с перспективой в первый, а второго – на четвертый. Но борьба будет серьезной. Вам нужно будет выбрать самим мелодию, чтобы поразить судей. Оцениваться будет все…

Алексей замотал головой:

– Не нужно мне рассказывать, если я решу приехать на финал, я хочу быть в равных условиях со всеми.

– Ты будешь дураком, если передумаешь приезжать из-за того, что в твой мир вернулась я.

– А вы вернулись? – Алексей пронзительно посмотрел на нее, давая понять: ее возвращение никому не нужно.

– Пожалуй, нет, «появилась» будет верным словом. Стала забывать родной язык. Я рада, что мой сын вырос человеком искусства, хоть я и не приложила к этому руку. София Юрьевна, я полагаю? Что ж, она меня понимала больше, чем кто бы то ни был за всю мою жизнь, так мне казалось. Как отец?

Алексею захотелось сесть, каждое слово этой женщины больно кололо его душу, и он не понимал, куда деться от этих отвратительных царапающих ощущений. Но он устоял.

– Вам правда интересно? – бросил он презрение к ее вопросу.

– В общем-то, не очень. Это была химия, физика, но не та любовь, ради которой хочется жертвовать мечтами и целями.

– А я? – выдохнул Алексей, не сдержавшись, и захлопнул рот, едва не прикусив язык.

Она ответила не сразу, смотрела на него, отводила взгляд и снова возвращала, будто первый раз за все двадцать лет подумала об этом.

– Это был… сложный выбор, – ответила она, – но осознанный. Я знала, что о тебе позаботятся лучше, чем я, стремящаяся на сцену всю свою жизнь. Так что, при определенном ракурсе, это было даже тебе во благо.

Алексей не понимал эту женщину. Он не чувствовал к ней ничего такого, что чувствует ребенок к матери. Его мамой была бабушка. Но чувство – просто так это оставить, не проходило. Хотя после финала они должны разойтись по разным сторонам. Или нет?

– Вы имеете какое-то отношение к Мюнхенскому оркестру, в который ищут музыкантов этим конкурсом?

– В некотором роде, – улыбнулась она и, наткнувшись на немой вопрос в его лице, пояснила: – Я председатель совета директоров Мюнхенского театра, в котором развивается и от лица которого гастролирует оркестр. Я здесь – как представитель театра и член жюри.