Темный бог вечности. Червивое яблоко 2

Из-за спины послышался возмущенный крик Жанет. Генрик стремительно обернулся, но возникший было там скандал очень быстро увял, как бы сам собой. Жанет помахала ему от стола рукой, а Пузан продолжал.

– Вскорости, как ты пропал, появился у серых некий… по имени Графенберг. Откуда, кто таков, какого рода-племени, неизвестно. Так вот этому Графенбергу стали вдруг приходить по ночам видения. Стал ему являться некто, называвший себя Темным богом вечности, и говорить, что человечество погрязло в грехах непослушания ему, творцу и владыке. А служат люди демону света, следовательно, духу огня и пожара, ибо свет есть огонь, то есть день, труд и рабство, ночь же есть царство истинного Темного бога, тьма, отдых, блаженство и всяческая плотская радость. И сделал этот Графенберг своими руками первый WWW-храм, в котором и принялся творить чудеса. Его хотели по приказу Гегемона побить камнями, но тут Орден признал его своим Генералом, армия вышла у Гегемона из повиновения, а сам Гегемон загремел на Балатон… Так вот, рассказывают, что Лис с Генералом Графенбергом друзья – водой не разлить.

– И кто же теперь здесь всем заправляет, – спросил Генрик, удивляясь про себя, что такие важные события прошли мимо него.

– Сам черт не разберет. Раньше говорили о человеке с совершенно неприличным именем Гольденцвикс. – Пузан коротко взглянул Генрику в глаза и, поколебавшись, добавил. – И называли его наместником, понял? Сейчас толкуют еще об одном типе со странной фамилией, не знаю толком, что-то вроде "Жирнобрюх". Еще поговаривают о типе, именуемом "Советник". Ну а кто из них над кем, и, главное, откуда свалились они все на нашу голову, – Пузан снова значительно поглядел Генрику в глаза, – нам отсюда снизу не разобрать, да лучше и не вникать, я думаю. Но вот если кто, как Кувалда, что-нибудь вякнет неподобающее – пасквиль какой-нибудь, эпиграмму, памфлет или песенку, тут же будет ему явление кромешников, и никто его больше никогда не увидит. А ты, помнится мне, всегда был любитель по этой части. Говорю тебе – поостерегись и на Лиса не рассчитывай. Крошка, я думаю, для того и замуж выскочила скоропалительно, чтобы из Вупперталя поживее ноги унести, пока цела.

– Что это еще за кромешники? – удивился Генрик, и в самом деле не представляя себе, о чем идет речь. Пузан замялся, оглянулся воровато и сказал, еще более понизив голос.

– Люди, нелюди… кто его знает? Нежить, похоже, какая-то в черных балахонах с капюшонами. Лица не видать. Ходят неслышно, как тени. Да они и есть тени, в сумерках к стене прислонится, так и не заметишь. Учти, парень, и придержи язык. Городская стража приучена хотя бы блюсти университетские вольности, как бы вы с нею не бодались. А для этих ваши вольности – тьфу. На поединок с палашом он против тебя не выйдет. Навалятся кучей, и оружие у них жуткое. Рассказывают о молниях, летучих ядовитых шипах, о светящихся кнутах, которые могут человека превратить в головешку… О-па, только этого еще и не хватало…

Пузан, скривившись лицом, смотрел мимо Генрика, и взгляд его был направлен ему за спину. Генрик обернулся. За столом рядом с Жанет по хозяйски расположился какой-то тип в гвардейской форме. Двое его товарищей стояло неподалеку, с благожелательным ржанием громогласно комментируя действия своего рукастого приятеля. Генрик передвинул поудобнее перевязь с палашом и неторопливо направился к столу.

– Ну-ну, не ломайся, – орал гвардеец, отдирая в стороны руки девушки, которыми она пыталась прикрыть свою грудь. – Какой такой приятель?.. Этот, что ли?.. – гвардеец ткнул пальцем в подходившего Генрика. – Так он сейчас уйдет.

Рожа гвардейца показалась Генрику знакомой. Ну да, конечно. Это был тот самый пакатор из внешней охраны космопорта, что проверял у него документы при возвращении от Координатора. Правда, на этот раз ничего оранжевого в его форме не было – накидка, сапоги и офицерский шарф были обычны для малинового гвардейца. "Ах, ты, сволочь, – зверея, подумал Генрик, – ну, я тебе сейчас!.. " За столами, рассмотрев идущего, какие-то смутно узнаваемые личности орали разогретыми спиртным голосами: "Генрик! Палаш! Откуда ты взялся! Привет! Иди сюда! " Генрик, не останавливаясь, помахал им рукой и встал напротив гвардейца, покачиваясь с пяток на носки.

– Эй, благолепие, ты руки-то помыл? – негромко спросил он. – Что ж мне свою подругу потом в мыльню тащить, если тут тараканы из всяких отхожих мест лапками охальничают?

– Что?! – гвардеец вскочил на ноги так резво, что табурет, на котором он столь вольготно располагался, отлетел на середину зала. Однако Генрик встретил малинового со всем возможным тщанием, так что тот кубарем покатился по полу и остановился, только врезавшись в ножки противоположного стола. Малиновые гвардейцы с яростным ревом выдернули палаши из ножен.

В тот же миг от всех столов с грохотом полетели в сторону стулья и лавки. Окружающие студиозусы и военные, которых в патио тоже хватало, обнажив оружие, настороженно глядели друг на друга, в любую минуту готовые сойтись врукопашную.

– Брек, парни, брек, – орал Генрик уже в полный голос. – С этим шаркуном я сам разберусь. Вы только проследите, чтобы его приятели мне в спину железками не тыкали.

Студиозусы и военные стояли в толпе вперемешку, но студиозусов было явно больше, да и военные не гвардейских полков, в общем-то, совсем не рвались проливать кровь за честь паркетных шаркунов. Покрытый шрамами бородатый рубака-драгун, на шее которого, успокаивая и уговаривая, повисла арендованная им на этот вечер ночная бабочка, первым показал пример, засунув палаш в ножны. Следом попрятали оружие и остальные военные. Под угрожающими взглядами студиозусов вложили палаши в ножны и товарищи рукастого гвардейца. В мгновение ока собутыльники, подталкивая и торопя друг друга, освободили середину зала для поединка. Что касается женской части сего благородного собрания, то она, охая и громко возмущаясь грубостью невеж-кавалеров, тем не менее, дружно полезла на столы, чтобы уж никак не пропустить ни малейшей подробности предстоящего зрелища. Малиновый принялся с картинной неторопливостью засучивать рукава.

– Что Вы собираетесь делать, друг мой? – с картинным же удивлением обратился к малиновому один из его спутников.

– Инта бить! – высокомерно процедил тот сквозь зубы, но ухватился, однако же, за палаш.

Генрик встал в позицию и приглашающе повел перед собой клинком. В исходе схватки он не сомневался. Он и раньше был здесь одним из сильнейших фехтовальщиков. А во время стажировки у Кулакоффа, чтобы не потерять форму, посещал на пятом уровне Столицы Галактической Империи центральный фехтовальный зал, где его тренерами были лучшие бойцы галактики. Захаживал он и в подпольную школу рукопашного боя, повсеместно в Старых Мирах запрещенного, но так же повсеместно и процветающего. Все деньги угрохивал на эту практически единственную, если не считать доступных девиц, статью своих тогдашних расходов и, как оказалось, не зря.

Гвардеец, хоть и был взбешен, действовал как бывалый, опытный дуэлянт. Он мгновенно обнажил палаш, избавился от всего лишнего в одежде и швырнул друзьям вместе с ножнами. Палаш у него, кстати сказать, был великолепный.

Как дуэлянт, полагал Генрик, он был совершенно ясен. Здешние конно-фехтовальные школы готовили, прежде всего, лихих рубак – кавалеристов, и только во вторую очередь фехтовальщиков. Следовательно, – думал Генрик, – рубящие удары гвардеец будет предпочитать колющим. Убивать его не следовало – только расследования сейчас и не хватало, Жанет девочка заметная – а вот кровь шаркуну пустить, да поболезненнее, было просто необходимо, заслужил.

Гвардеец встал в позицию и сразу же, не утруждая себя разведкой и прочими благоглупостями фехтовальной теории, очертя голову ринулся в атаку. Будучи оскорблен в лучших чувствах, он вихрем налетел на соперника, стремясь сразу подавить сопротивление и закончить бой одним решительным ударом.

Как Генрик отразил его первый колющий выпад, он и сам потом понять не мог – интуитивизм сработал, не иначе. Фехтовал малиновый, как ни странно, не просто хорошо, а просто великолепно, причем не по здешним меркам, а по любым, в том числе, и по меркам столичных фехтовальных залов.

Генрик сдержал первый бешеный напор гвардейца, парировал завершавший его сильный, может быть, по строгим меркам тех же имперских фехтовальных залов и несколько примитивный, но нетрадиционно проведенный укол, нацеленный ему в лицо и, захватив палаш противника между лезвием и скрестьем гарды, резко повернул корпус вокруг собственной оси. Палаш вылетел из рук гвардейца, а сам он, потеряв равновесие и опрокинув лавку, с грохотом врезался в собственных друзей.

Генрик пинком отшвырнул палаш к ногам гвардейца, отвесил издевательский поклон и снова встал в позицию. Гвардеец под смех и улюлюканье студиозусов поднял палаш, ухватил его обеими руками – правой за рукоять, левой за гарду – и, всем своим видом показывая, что берется за противника всерьез, забирая чуть вправо, двинулся к Генрику.

Намерения его были Генрику предельно ясны. Среди мастеров фехтования этот прием черт знает, почему назывался "хара-кара" или "хара-кира", и от исполнителя требовал большой физической силы, ловкости и незаурядного мастерства. Основывался он на том, что палаши у острия примерно на четверть лезвия имели обоюдоострую заточку. Противник при таком хвате палаша ожидал от нападающего перевода палаша с разворота вверх и сильного удара двумя руками с переходом в жим – лезвие против лезвия, вынуждающий защищающегося потерять равновесие, после чего его можно было брать хоть голыми руками. Обычным способом защиты служил встречный удар такой же силы с уходом от жима в сторону. Однако "хара-кира" только имитировал такую атаку. Удар, пусть и сильный, был направлен практически вдоль лезвия противника. Палаш противника при этом отлетал вправо и вверх, вынуждая сделать шажок в сторону. Опасность для фехтовальщика, выполняющего "хара-кира", заключалась в том, что уже через пару – тройку секунд враг был готов нанести рубящий удар справа сверху, в то время как его собственный палаш, находившийся в двух руках, был отброшен в противоположную сторону, да еще на уровне живота, да еще лезвием назад. Отразить из такой позиции рубящий удар справа было совершенно невозможно. Вот тут то и наносился удар "хара-кира". Фехтовальщик выпускал из правой руки рукоять палаша и, держа его левой за гарду, делал нечто вроде танцевального пируэта, одновременно перенося вес тела на левую ногу. Корпус его при этом стремительно разворачивался влево, левая рука с зажатым в ней палашом стремительно взлетала налево вверх, палаш кончиком обратной заточки врезался сбоку в живот противника, вспарывал его от одного бока до другого, и взлетал над головой, куда за ним вдогонку уже устремлялась правая рука фехтовальщика. Противник, возможно, еще успевал увидеть, как из вспоротого живота ему на колени вываливаются кишки, а правая рука нападающего, перехватив в верхней точке траектории палаш у левой, уже с силой бросала лезвие к шее противника, снося несчастному голову.

Однако вместо попытки увернуться от удара, Генрик рванулся вперед и, оказавшись в пределах досягаемости, сделал стремительный колющий выпад, распоровший гвардейцу левую руку от кисти до локтя, ловким движением вырвал палаш из ослабевших рук противника и отправил его вверх с такой силой, что он вонзился в балясину перил на опоясывающей зал галерее. Гвардеец стоял с перекошенным от боли лицом, прижимая к груди раненную руку. Генрик сделал шаг назад и, отсалютовав палашом, церемонно поклонился.

– Я надеюсь, что вы, сэр, вполне удовлетворены? – сказал он и, спрятав палаш в ножны, повернулся к противнику спиной. Стоявший рядом юный студиозус в пакаторском берете и с виолоном за спиной орал во все луженое горло, стараясь перекричать общий гвалт:

– Ну и инт нынче пошел! – инт в студиозной среде был новомодным словечком, взявшимся черт знает откуда, и обозначающим особо продвинутого книжника. – Никакого уважения к малиновым бретерам, хоть у них у каждого личное кладбище за спиною. Бретер к инту с кулаками, а инт его в рыло и под стол. Бретер с палашом, а инт его как жука на булавку для своих яйцеголовых опытов… Ура Генрику-палашу! Гип-гип, ура!

Генрик пожал плечами и под восторженные вопли, улюлюканье, свист и аплодисменты присутствующих направился к сияющей Жанет.

Друзья гвардейца подскочили к своему товарищу и принялись перевязывать раненную руку обрывками его собственной парадной накидки.

– Хозяин! – срывающимся от боли голосом закричал гвардеец. – Прибери мой палаш. Я за ним пришлю. А с Вами, сударь, мы еще встретимся.

– О, в любое время и с любым оружием, – равнодушно сказал Генрик, не поворачиваясь. – Жанет, солнышко, пойдем отсюда. Куда? Да все равно. Здесь сейчас будет слишком шумно. Стража набежит, то, се… Кстати, у меня есть к тебе просьба. Приищи мне тут где-нибудь у стены Капитулярия комнатенку. Цена значения не имеет, только чтобы странноприимный дом был приличный… не в смысле церемоний – комнатка предназначена для нас с тобой – а в смысле условий бытия. Я имею в виду уют, чистоту, кухню, винный погреб и все такое. Но вот что важно, непременно с двумя выходами, и чтобы один вел куда-нибудь на задворки поближе к трабулам.

Жанет оглянулась на гвардейцев и понимающе кивнула головой.

3

Последнее и решающее оперативное совещание по "Полигону" сэр Советник проводил уже не в лаборатории, а в собственной парадной резиденции, местопребывание имевшей, как оказалось, над третьей станцией подземки. На первой – Генрик выяснил это уже давно – располагались казармы отдельной воздушно-десантной алы малиновых беретов, составлявшей весь имперский гарнизон Темной. Кроме этой алы с ее двумя десятками боевых машин, планета не располагала никакими воинскими подразделениями. Господин Координатор был человеком очень предусмотрительным, избыточными силами "на периферии" своих подчиненных он не наделял.

Впрочем, для охранительных функций и поддержания на планете имперского порядка этих сил было более чем достаточно. Что касается порядка внутреннего, планетарного, то делишки такого масштаба сэр Советник даже презрительного внимания не удостаивал. Возможность кормиться с них и делать на них свой маленький "бизнес" (на местном бошском диалекте "гешефт") он предоставлял всякому своему чиновному планктону, вполне-себе, впрочем, зубатому.

Народу на совещание собралось довольно много, и обставлено оно было примерно в том же виде, что и памятное Генрику совещание у Координатора. Отличие заключалось лишь в том, что Ответственный секретарь сэра Советника, которого все местные называли почему-то "герр Флиге", запустивши в рум "совещантов", и сам тоже занял место за столом.

"Темная лошадка" по имени Фетмен явился на совещание в сопровождении собственной оперативницы, могучего сложения женщины в чине капитана санации, которую, не будь она красива, Генрик счел бы биопшей. Предположений и всяческих спекуляций по поводу будущей Фетменовой судьбы и роли высказывалось великое множество. В основном его прочили в главную бумажку для Графенбергеровой задницы, раз уж он изволил так хорошо знать прототипа клонбоди. Впрочем, понимающий народ, выслушивая подобные соображения, только тонко ухмылялся. Они – понимающие – прекрасно, так сказать, понимали, что хотя и Фетмен, и Графенбергер относились к силовому ведомству, но Фетмен, лицо в "сферах" новое, связями не обросшее, да еще и перебежавшее дорогу влиятельным силовикам, поневоле будет искать союзников среди информантов… да тут же, всенепременно, и отыщет.

Даже здесь присутствующие четко делились на изолированные группы. Самую многочисленную составляли, как ни странно, вовсе не информанты, а теологи. Впрочем, поскольку обсуждать предстояло Трассу, им, теологам, и карты, как говорится, в руки.

Бегство зама по режиму и ВБ сильно подкосило их влияние. И вот что любопытно: ловили беглецов все, кто с испугом, кто с азартом, но добросовестно… а они как в воду канули. Без помощи кого-то с весьма нехилыми возможностями дело явно не обошлось. Все крупные теологические чины были с планеты поспешно отозваны. Отдуваться за всех приходилось теперь как раз местному генералу сумеречного ордена сэру Графенбергеру лично. Чтобы заметить, как сильно нервничал Графенбергер, не надо было быть интом.

Между тем, всем понимаюшим людям на совещании предстояло говорить с прицелом на самого Координатора. Как ни конспирировали на самом верху – исполнители же не дураки! – о целях и задачах предстоящей крупномасштабной вселенской акции многие догадывались, а кое-кто и знал. Суть ее – пусть и не в деталях – от присутствующих великой тайны не составляла. Другое дело акция местного масштаба. Поскольку смысл происходящего на Трассе был ясен только информантам, которые своими знаниями с теологами, естественно, не делились, предстоящая операция обросла среди теологов самыми невероятными слухами. Говорили о подготовке убийц для всего верхнего эшелона имперской власти, о подготовке супертелохранителей, высказывались самые дикие и невероятные предположения.

Наиболее информированные или умные считали, что гонка связана с приближением часа "Ч", который Его Величие желает встретить в новом теле. Время почти не оставалось, и это чувствовалось. Подготовка шла в лихорадочном темпе, место руководителя группы сопровождения и захвата было до сих пор свободно, ставки были невероятно высоки, а – как удалось выяснить Генрику – проталкивать на это место теологам было некого, кроме пресловутого аббата Изегрима, но он не имперец, а местный, к тому же, проваливший захват третьей модели.

Дальше группировались люди Наместника Гольденцвикса во главе с ним самим, человеком чванливым и заносчивым. Никелевую звезду барона третьей империи, насколько Генрик мог судить, он носил, не снимая с лацкана ни при каких обстоятельствах. По имперским масштабам барон третьей империи совсем не бог весть что, есть тьма тьмущая титулов и позначительнее, но если считать по здешним меркам, тогда конечно… Вид у Гольденцвикса был крайне разобиженный. Да и было от чего. Такой щелчок по носу! На его долю в новом раскладе оставалась весьма незавидная роль "прислуги за все": достань, принеси, убери, подотри, словом, сплошное "Кушать подано-с". На такой работе, понятно, себя не проявишь, а, как донесло до Генрика подковерное радио, Гольденцвикс и на Темную-то попал в наказание за некую проваленную операцию.

Остальные "совещанты", принадлежавшие к ведомству Информации, подчеркнуто группировались вокруг гера Флая, демонстративно дистанцируясь от Генрика и прочих высоколобых.

Советник обвел присутствующих тяжелым взглядом.

– Господа! Его Величие распорядился, как всегда, мудро, воля его однозначна и толкований не допускает. С разделением подпроекта Полигон на две независимые части покончено. Отныне весь подпроект подпадает под юрисдикцию ведомства информации. Это вовсе не означает, что кто попало может вмешиваться в действия силовиков, отменять их распоряжения, навязывать свою волю и, так сказать, командовать. Такие попытки буду пресекать и сурово карать. Запомните, сэры, на трассе силовики полные и безраздельные хозяева. Информанты тут играют лишь вспомогательную роль. – Советник вздернул кверху указующий перст и брюзгливо оглядел присутствующих. Присутствующие внимали.

– Еще раз обращаю ваше внимание, сэры. Тактические решения на трассе целиком в компетенции силовиков… как и ответственность за оные, естественно. Однако все масштабные действия силовиков должны быть согласованы с научной частью и иметь соответствующую визу. Никаких согласований на словах, ищи потом среди вас ответственного!

– Простите, Ваша светлость, но иногда требуются срочные решения. Экстренные меры, так сказать. Можно потерять время, – озабоченно сказала Фетменова капитанша. Окружающие онемели и переглянулись. Советник некоторое время разглядывал капитаншу с непонятным выражением лица, потом обратился ко всем окружающим.

– Связь держите в режиме текущего времени. Информанты должны знать все, что происходит в текущий момент, чтобы иметь возможность… э-э… вмешаться. Точнее… короче говоря, повлиять, одним словом. Тут мне доносят о неких разговорчиках среди исполнителей – теологов. Там появились "мыслители", рассужданты и государственные умы. Если бы они, видите ли, ориентировались в целях подпроекта, знали назначение объекта, вот тогда бы они… Буду пресекать! Как учит нас Его Величие, каждый на своем месте должен знать ровно столько, сколько необходимо для четкого функционирования, не больше и не меньше. И эту меру определяет руководство. Заумности оставьте информантам, сэры, для того они Трассе и приданы. От всех вас требуется плодотворное сотрудничество в рамках вашей компетентности и четкая скрупулезная исполнительность. Еще раз обращаю ваше внимание, сэры, силовики должны действовать без оглядки на кого бы то ни было в рамках валидированного, верифицированного и актуализированного моей подписью плана…

Фетмен растерянно повернулся к капитанше. Капитанша дернула носом и, не разжимая губ – откуда ей было знать, что у Его светлости превосходный слух – прошептала:

– Разные стадии рассмотрения бумаг на чиновничьей лестнице. Чиновные игры и сплошная глупость, не обращайте внимания.

– То есть, – продолжал Советник, поиграв желваками, – согласованного и утвержденного тактического решения. Информанты могут только наблюдать, но не вмешиваться, то есть, я имею в виду, что вмешиваться, но не командовать.

– А если вдруг наблюдающие увидят, что есть лучшее тактическое решение, или еще что-нибудь? – осторожно спросил Генрик.

Советник тяжелым взглядом посмотрел на Фетменову капитаншу, на Фетмена, перевел его на Генрика, покачал головой, пробормотал как бы про себя: "Дурной пример заразителен", и тоном, демонстрирующим бесконечное терпение, приступил к изреканию.

– Я тебе, как учит нас Его Величие, приведу сразу две древних исторических премудрости. Во-первых, "лучшее враг хорошего". Ты улавливаешь всю бесконечную точность этой мысли, всю ее мудрость?.. Ага, улавливаешь. Что ж, это радует. А то ты будешь, что ни день, что-нибудь придумывать и изобретать со всей своей дурацкой высоколобой научности, а исполнители всякий раз должны будут начинать по-новой? Ну и, во-вторых, – "а судьи кто?" Ты, может быть? Ты есть обязан быть лишь прилежный регистратор и исполнитель предначертаний высших премудрых божественных… да-да, именно божественных сил. Предыдущее решение во всей своей божественной мудрости прошло множество инстанций и согласований. Оно всеми, кем следует, валидировано, верифицировано и уже даже актуализировано к исполнению моей личной утверждающей подписью. И вдруг какая-нибудь особь, которая умеет только по клавишам компьютера пальчиками шмыгать или, там, без наркоза удалять кулаками зубы интам и всякому прочему несерьезному дохлотельному быдлу, а в более масштабных силовых акциях ни уха, ни рыла, начнет тут мне командовать и распоряжаться! Твои, в частности, люди могут только предупредить об, так сказать, возможных отрицательных последствиях, решение все равно принимают полевые командиры. Если они тебя не послушали – ответственность только на них, если послушали – на вас обоих, если ты мог предупредить, но не предупредил – только на тебе… имей это, кстати, в виду.

– Но если данных будет недостаточно? Тогда как? – не сдавался Генрик.

– Вопросы координации закреплены за моим Ответственным секретарем… и горе ему, если и на этот раз в пиковый момент его не окажется на месте. Необходимостью срочных докладов он у меня не отговорится, прихлопну, как… муху. – Советник погрозил секретарю пальцем, секретарь с постным видом потупился. – Общее руководство в пределах Трассы… и ответственность, естественно… за сэром Графенбергером. Он ее хозяин, так сказать. Ему подчиняются не только группы сопровождения и захвата, но и орбитальные спутники, и беспилотные летательные средства персонального наблюдения за моделью, полевые агенты и Центральный пульт телеметрии модели тоже. Вот с ними и имейте дело. И работайте, сволочи, работайте. На ЦПТМ поступает прорва телеметрических данных от датчиков, которыми оная модель усеяна, что люпус блохами. Будут у вас необходимые данные, сэры, будут. А если и не будут? На какие такие, извините за выражение, части тела мужские и женские сдался мне тогда ваш хваленый интуитивизм, если и в этом случае вы не сумеете принять достойное и правильное решение? Ответственности это не снимает. Просто все вы должны как следует подумать… информанты – прежде чем высказать свои соображения, а силовики прежде чем оные продинамить, или, как сейчас стало модно выражаться, опофигизмить. Если кому-то еще что-то неясно в вопросах взаимодействия между службами, он должен сразу пройти в карцер и собственноручно сомкнуть за собой портал. И он может быть твердо уверен, что, по крайней мере, до окончания проекта "Вечность" в целом, я напрочь забуду о его существовании. И еще не известно, станет ли ему лучше, когда вспомню. Вопросы есть?.. Ну, что ж, раз вопросов нет, я попрошу руководителей доложить о готовности их направлений к запуску модели на Трассу. Докладывать коротко, четко, без излишних подробностей. Можете сидя, так вам удобнее будет направлять иллюстративный материал на экраны инфоров совещантов. Начнем с лаборатории.