Темный бог вечности. Червивое яблоко 2

Генрик откашлялся.

– Ваша светлость … уважаемые сэры совещанты… Если коротко – модель номер четыре объекта номер один полностью подготовлена к запуску на трассу.

Советник презрительно дернул носом.

– Это не тебе решать, подготовлена модель, или нет. Твое дело изложить факты, а не давать оценку собственным, как бы это сказать… э-э…

– Туалетным потугам, – услужливо подсунулся сэр Графенбергер.

– Вот именно! – благосклонно кивнул головой Советник. Графенбергер просиял. Генрик кинул на него острый взгляд (– ах, ты, сволочь! ну, погоди… -) и повернулся к Советнику.

– Простите, Ваша светлость, Вы, как всегда, бесконечно правы. Прошу сэров совещантов рассмотреть на экранах своих инфоров антропометрические данные клонбоди модели, – сказал Генрик и снова мстительно покосился на Графенбергера. – Модель четыре имеет суммарный показатель уровня физических данных в два целых двенадцать тысячных процента от соответствующих показателей прототипа… Сэры, сэры, – повысил голос Генрик, чтобы перекричать поднявшийся разочарованный шум. – Если кого-то смутила величина показателя, то я напомню, что третья модель была выпущена на трассу при показателе ноль целых шесть десятых. И это совсем неплохо, поскольку в абсолютных величинах было практически не хуже физических данных среднестатистического мужчины здесь, на Темной. Не чемпиона по кулачному бою, конечно, но все-таки. А абсолютные исходные показатели четвертой модели, пожалуй, уже и мало в чем уступают показателям вполне приличного кулачного бойца, хоть в круг на ярмарке выставляй. На седьмом графике проведено соответствующее сравнение по группам основных мышц, видите?.. на одиннадцатом реактивность, на тринадцатом время отклика на угрозу в зависимости от усталости. Разница ясна?.. Конечно, это может несколько смутить господ силовиков. Но есть более подробные данные, которые находятся в приложении четырнадцать, вот, видите… Чего мы, таким образом, вправе ожидать от модели?..

Генрик с наслаждением выдержал паузу в несколько секунд, как бы давая желающим возможность ознакомиться с материалами и сделать оценку – пустая формальность, конечно, за это время даже хороший специалист не сумел бы толком вникнуть в приводимые материалы, где уж этим чинушам. Потом он медленно обвел рум взглядом, как бы выбирая себе жертву для вопроса, остановил глаза на услужливом сэре Графенбергере и улыбнулся ему самой плотоядной улыбкой, на которую был способен. Графенбергер побледнел. Генрик некоторое время гипнотизировал его взглядом и, доведя серого сэра до полуобморочного состояния, повернулся к начальству.

– Данные приложения четырнадцать, а также всех последующих позволяют нам не принимать эти факторы во внимание как несущественные. Теперь о фанте, Ваша светлость, сэры. Исходный фант Хельмута… э-э… виноват… короче, он перед инсталляцией был подвергнут значительной модернизации. Во-первых, в него были введены необходимые сведения о Темной, ее диалектах, экономике, государственном и общественном устройстве субъектов международного права. Во-вторых, введены необходимые психосоматические данные для согласования фанта с клонбоди… другими словами, для согласования управляющего пакета программ, каковым и является фант, с управляемым периферийным устройством, то есть, клонированным телом. В-третьих, поскольку по категорическому требованию Его Величия вся память прототипного фанта была оставлена в неприкосновенности, что и правильно, ибо все связи в фанте учесть невозможно, кто знает, что можно повредить при удалении, вот мы и наложили…

– Что-что? Что ты сказал? – господин Советник превратился в один огромный вопросительный знак. – Ты, кажется, позволил себе рассуждать о правоте приказов Его Величия?

Генрик прижал руки к сердцу и отчаянно замотал головой.

– Мне бы и в голову такое не пришло!

– Очаровательно! – Советник повернулся к прочим "совещантам", однако, к собственному удивлению, ожидаемого отклика у окружающей публики не обнаружил. Пример "услужливого" Графенбергера, со всей очевидностью, попал на благодатную почву. Советник свирепо оскалил зубы.

– Ты полагаешь, что слова Его Величия нуждаются в твоем одобрении?

– Простите мне мою невоспитанность, Ваша светлость. Я не смог, просто не сумел сдержаться. Почтительное восхищение и… э-э… наиблагоговейный восторг вырвались из меня помимо моей воли!

Ишь, как насобачился, сволочь, – думал Советник, злобно сопя и пристально разглядывая Генрика. – И ведь не придерешься! Надо, надо ротировать подлеца при первой возможности. Как только сбагрю с рук оба объекта, так сразу буду брать к ногтю.

– Так вот, – продолжал тем временем Генрик, – мы наложили на запускающие файлы памяти двойные блоки, самым тщательным образом перевязав их через клонфильтр на болевые синдромы. Проще говоря, файлами памяти фант пользоваться сможет для любых своих функциональных нужд, а вот при попытке что-нибудь вспомнить отвлеченно из прошлого или вообще… да… он получит в лучшем случае головную боль, а то и что похуже. Причем боль будет тем сильнее, чем настойчивее будут попытки. В-четвертых. На всякий случай – мало ли что может случиться в дороге – для облегчения задач, стоящих перед группой сопровождения, мы усилили заложенное в модель доминантное стремление в Столицу Гегемоната Вупперталь, в университетскую библиотеку. Таким образом, общее направление его движения группам сопровождения и захвата всегда будет известно.

– А по ходу дела модель не сумеет разобраться, что доминанта ей навязана? – перебил Генрика уже оправившийся Графенбергер. – Это может сработать в обратную сторону. Послужить толчком, так сказать…

– Сэр! – картинно возмутился Генрик. – Вы уж нас прямо за тупиц каких-то… Доминанта встроена таким образом, что по мере своего развития объект будет сам подыскивать для себя объяснение, зачем он, миль пардон, прется в университетскую библиотеку. Причем объяснение, приемлемое именно для уровня развития, какового он на данный момент достиг. В-пятых… Мы хорошо помнили о том, что произошло с третьей моделью объекта. Для исключения чего-либо подобного, мы подключили болевой синдром еще к нескольким функциям образования новой личности – таким, как скорость и объем извлекаемого из памяти материала, и скорость и объем возникновения в мозгу новых связей. Как только все эти функции начнут превышать допустимые значения, у объекта начнутся неприятности. Сначала зуд в области вживленного клонфильтра, затем боль в позвоночнике и, на закуску, головная боль такой интенсивности, что уж тут любые мыслительные процессы окажутся блокированными. Наконец, шестое и последнее. В лаборатории круглосуточно будут дежурить группы психохирургов и психоаналитиков. Они будут находиться в постоянной готовности прямо с первого дня запуска. Для них оборудовано специальное помещение с выделенными каналами связи со всеми источниками информации. Таким образом, на инфорах в лаборатории всегда будут все телеметрические, оптические и иные данные о модели, чтобы мы могли наилучшим образом выполнить наши обязанности не только по аборту сознания, но и для своевременной реакции на, так сказать, если будут неожиданности. У меня все, Ваша светлость.

– Вопросы к шефу лаборатории есть? – спросил Советник. – Вопросы отсутствуют. Что ж. Твоим докладом я удовлетворен. Пока. Посмотрим, как все эти твои посулы оправдаются в деле. Пошли дальше. Как обстоят дела в службах наблюдения, сопровождения и телеметрии?

Сэр Графенбергер суетливо потер руки.

– Все готово, Ваша светлость … ох, простите, это, конечно, не мое… оценка и все такое… но связь со спутниками проверена и отлажена самым тщательным образом. Телеметрические системы в порядке. Линии передач информации задействованы по трем каналам: через два спутника и через беспилотные сопровождающие устройства. Среди сопутствующих лиц, которые ему будут подсунуты во фраттории Суом, будут находиться люди со вживленными передатчиками информации о, так сказать, местонахождении. Информация будет собираться круглосуточно, а выход в эфир будет осуществляться исключительно в периоды длительного торможения головного мозга объекта номер один, то есть, во время сна, чтобы он это дело не засек. Это дополнительный канал, не зависящий, так сказать, от яйцеголовых.

Графенбергер победительно покосился на Генрика. Генрик демонстративно зевнул и отвернулся.

– Хотя клонфильтр объекта отправляет вычищенный фрагмент сознания вместе с телеметрическими данными в ЦПТМ для дальнейшего анализа яйцеголовыми… простите… в лаборатории, – поправился Графенбергер, – лишний дубляж данных о его перемещении все равно не помешает.

– Я понимаю так, что объект о передатчике его текущего месторасположения у себя самого и не заподозрит? – озабоченно спросил кто-то невидимый Генрику за многочисленными спинами безмолвных статистов… кажется, это был наместник Гольденцвикс… – а то ведь эта сволочь мигом разберется. Может быть, следовало бы ограничиться передатчиками в тех спутниках, что будут ему подсунуты в фраттории? В спутниках-то никаких процессов происходить не будет. Поэтому не будет на них и никакого постороннего влияния.

– Нет-нет, ни в коем случае. Мы должны совершенно точно знать его личное месторасположение в каждый, подчеркиваю, каждый данный момент. Чтобы вовремя и успешно реагировать. А на Трассе возможны всякие эксцессы. Датчики обязательно должны быть продублированы. Причем, наверняка, то есть на самом объекте. Спутники-то могут быть и убиты. – Графенбергер вздохнул. – Да и вообще, это совсем не та вещь, которой нам следовало бы опасаться.

– А чего нам следовало бы опасаться? – вкрадчиво осведомился Его Сиятельство.

Сэр Графенбергер дергался и мялся, и эманировал кошмарный страх. То есть, точнее, целых два страха. Один, более острый, был, тем не менее, поверхностным и сиюминутным и хорошо вписывался в общую атмосферу заседания. Другой, тяжелый и вязкий, имел странно отчужденный характер и был значительно острее. "Ага, догадавшись, злорадствовал Генрик, это он из-за погоды дергается, сволочь. На полюсах начинаются бури, так что, по меньшей мере, всяческое оптическое наблюдение наверняка накроется медным тазом. А он и заикнуться об этом не смеет".

– Все продумано и подготовлено, – бормотал Графенбергер, – внедрение объекта в среду произойдет естественно и просто, причем в обстоятельствах, исключающих какое-либо сомнение. Намечено на всякий случай также несколько резервных путей и точек изъятия.

Графенбергер окончательно смешался и умолк.

– С тобой все ясно. Головой ответишь, если что. Ну-с, приступим к рассмотрению плана прохождения Трассы, раз уж мы все равно этот вопрос затронули, – сказал Советник, закончив гипнотизировать взглядом Графенбергера и даже не удосужившись дать оценку его выступлению. – Сэр Фетмен?

Фетмен вскочил с места и проорал во все горло:

– Я готов, Ваша светлость.

– Что ж ты так орешь, любезный мой?.. Здесь глухих нет. Ну, докладывай свой анализ.

– По плану объект должен быть выброшен на полюсах вот здесь, – Фетмен ткнул курсором в точку на карте. – Выброс объекта проводится гоблинами силов… простите… э… оперативниками. Строго на юг от точки выброса находится фраттория Суом, где ему должны подсунуть этих меченых спутников, которые, что они помечены, не знают. Это очено умно, они могут заделаться даже его искренними союзниками. Между этой точкой и фратторией находятся тайники, на карте они помечены крестиками. Если кликнуть по крестику, можно ознакомиться с содержимым тайника. Например, тайник номер один – нож, термостат, пища…

Советник поморщился и погрозил Фетмену пальцем.

– Не нужно излишних подробностей.

– Слушаюсь! – гаркнул неисправимый Фетмен. – На первом этапе модель должна преодолевать снежную пустыню в условиях холода и дефицита оружия, следовательно, практически только на том скудном пропитании, что мы ему заложили в тайниках. Особое внимание уделено отсутствию у модели свежей мясной пищи, яйцеголовые утверждают, что это важно для сознания, в смысле – для наоборот…

Советник хмыкнул, но увлекшийся Фетмен не заметил иронии.

– Каждое вскрытие тайника нами фиксируется телеметрически. На преодоление моделью полюсов по плану отводится от трех до четырех недель. Задача этапа – обретение клонбоди предварительных навыков, освоение безусловных, а так же и простейших условных рефлексов, то есть, образно говоря, очеловечивание клонбоди. К концу этапа модель должна появиться во фраттории "Суом". К концу третьей недели со дня пуска модели во фратторию прибывает группа захвата. Группа захвата дожидается прихода модели, берет ее, обездвиживает, сняв парик-компьютер, и доставляет сюда, в лабораторию для обследования. В бесчувственном состоянии, разумеется. После обследования объект доставляется назад, на полюса, где активируется посредством включения компьютера, и ему устраивается побег. Кандидатуры спутников для побега подготовлены и утверждены в установленном порядке, способ подведения продуман в деталях, время подведения…

– Кхм-кхм! – Советник прервал докладчика шевелением пальца и уставился на бывшего азерскоого координатора пронзительнвм взглядом. – А что это ты все морщишься, любезный мой? Тебе что-то в этом плане не нравится?

– Нет-нет, Ваша светлость, отнюдь! Просто некоторые, как бы сказать, замечания. Вы позволите?

По руму будто бы пронесся ветерок. Совещанты зашевелились, переглядываясь, лица их, впрочем, по-прежнему сохраняли каменно – бесстрастное выражение. Советник смотрел на Фетмена с видом, выражаюшим предельное изумление. Впрочем, он быстро опомнился, и разрешающе махнул рукой.

– Во-первых, я про захват.

– Значит, будет еще и "во-вторых"? – вкрадчиво спросил Советник. Выражение лица у него при этом было такое, что у Фетмена болезненной спазмой скрутило желудок. – Ну, что же ты молчишь, любезный мой, продолжай, коли начал.

– Как я уже говорил, объект придет во фратторию. Но все предыдущие его модели тоже приходили туда. Другого пути вниз в долину с полюсов, как всем известно, нету. Брали объект каждый раз прилюдно, и местный народец, я так понимаю, думал, что мертвым. А он потом снова появлялся. Тамошняя санация докладывает, что у людишек во фраттории по этому поводу уже крыши едут. Поползли, как бы это сказать, разные слухи… странные. С этим надо что-то решать, слухи уже и в долину, так сказать, просачиваются. И еще. Я давно и хорошо знаю прототип, а кое-кто из моих экспертов, – Фетмен покосился на соседку, – пусть ничего не знает о прототипе, зато неплохо знает всяких там клонов… Объект, по нашему мнению, может преподнести группе захвата кучу неожиданностей… например, оказаться на месте гораздо раньше, еще до появления во фраттории оной группы захвата.

Генрик заметил, что, говоря, Фетмен все время косился на сидевшую слева красотку – великаншу, которая при этих словах решительно кивала. Впрочем, заметил это не только один Генрик.

– Барон? – повернулся Советник к наместнику. Наместник Темной барон Гольденцвикс дернул щекой и коротко буркнул:

– Время взято из опыта прохождения прошлых моделей.

– Ну, если так… – растерянно пробормотал Фетмен.

– Ты? – Советник ткнул пальцем в красотку-культуристку.

– Я бы подстраховалась, – коротко и четко сказала культуристка.

Советник вопросительно поднял бровь.

– Держалась бы к модели ближе, чем предусмотрено планом, – пояснила культуристка. – Осенние бури на полюсах, Ваша Имперская Светлость. Группа захвата, на мой взгляд, должна не ошиваться в обжитых местах при дринке и девочках, а двигаться параллельным с объектом курсом, держась вне зоны непосредственного контакта, но в полной готовности к поддержке модели или к силовой акции.

– Так к чему все-таки, к поддержке или к акции, – иронически пробурчал Графенбергер вполголоса.

– А это уж, что потребуется.

– И где на это взять время? – иронизировал Графенбергер, – мы и так не успеваем подготовить группы захвата. Может, ты забыла, что прежних покрошила третья модель?

Советник стукнул по столу ладонью. Шум мгновенно умолк. Советник некоторое время пристально разглядывал сэра Графенбергера, который, в свою очередь, с предельной индифферентностью рассматривал потолок. Закончив гипнотизировать его взглядом, Советник повернулся к красотке – капитану, но та тушеваться и не думала. Советник поиграл желваками и перевел взгляд снова на Фетмена

– Продолжай.

– Следующий этап предназначен для обкатки клонбоди, превращения его в полноценное человеческое тело, и форматирования этого тела для обретения им интстских способностей. Точка, в которой модель должна быть в плановом порядке изъята с трассы для очередной проверки – Бонанза, это на границе со степью и Приозерьем. Каким бы путем модель ни шла, Бонанзу она миновать не может. Эта проверка должна быть решающей. Если модель готова, на трассу ее можно уже не возвращать. Если нет – пусть идет дальше.

Фетмен снова покосился на свою красотку, открыл было рот, но тотчас захлопнул его, отчего красотка нахмурилась, и снова еле заметно покачала головой.

– У вас опять есть замечания к этому, актуализированному мною плану? – вкрадчиво спросил Советник, глядя на Фетмена и его красотку совсем уж запредельно пронзительным взглядом. Слово актуализированному он произнес чуть ли не по буквам.

Фетмен с красоткой заговорили одновременно, перебивая друг друга:

– Да, – решительно сказала красотка.

– Нет-нет, – сказал Фетмен, но уже значительно менее решительно.

– Слишком большой промежуток и по времени, и по расстоянию, – продолжала красотка. – Рискованно. Судя по прошлой модели, объект – тот еще фрукт. Я бы ввела промежуточную точку проверки.

– И как бы, интересно узнать, ты бы это сделала бы? – запальчиво выкрикнул потерявший всяческую осторожность Графенбергер. – Где именно надо организовать эту промежуточную точку? Может, ты подскажешь, а то никто из нас, дураков, не знает, когда и где эта точка нам может понадобиться?

– А ее и не надо делать в каком-то определенном месте, – невозмутимствовала культуристка. – Она вполне может быть передвижной.

– О! Это как так? – зловещим тоном спросил уже Советник. Красотка пожала плечами.

– В фант модели можно ввести еще одну доминанту, к примеру, повышенное половое влечение к женщинам. Сексуальную озабоченность, так сказать. В нужный момент и в нужном месте на него можно будет просто вывести агента женского пола.

Бог мой, – подумал ошеломленный Генрик. – Во, дает культуристка! Это надо обдумать, возможно, она кругом права!

– Вы, наверное, плохо слушали меня, лейтенант…

– …капитан, – машинально поправил Фетмен.

– …младший лейтенант! – все так же вкрадчиво, но уже с нажимом продолжал Советник. – Я уже говорил здесь, что лучшее враг хорошего. И даже объяснял, почему. Поскольку младший лейтенант не понимает, чем являются документы, актуализированные моей подписью – для нее это просто чиновничьи игры, на которые она и внимание не изволит обращать – я полагаю, ей это более доходчиво объяснят ее новые сослуживцы по охранной але. Приказываю! От участия в операции отстранить, чтобы дров не наломала ненароком, и направить в казармы охранной алы для несения караульной службы. Я имею все основания думать, что там будут рады сослуживцу со столь выдающимися достоинствами … я имею в виду, выдающимися как вперед, так и назад. Ну а дальше посмотрим. Впрочем, предложение насчет второй доминанты, сделанное… э-э… старшим сержантом, представляется мне заслуживающим внимания.

– Сэр! – осторожно вмешался Генрик, у которого по зрелому размышлению возникли некоторые сомнения. – Но это время. К тому же с двумя доминантами одновременно надо быть очень осторожными. Доминанта потому и доминанта, что она подавляет все другое.

– Еще один умник на мою голову, – многообещающе вздохнул Советник. – И этот, похоже, тоже всех нас тут держит совсем за дураков. Одна доминанта – стремление сюда в университет, вторая – к бабе… Прям-таки жуткий конфликт управляющих программ! От работы косишь? Ну, и куда, по-твоему, потащит объект баба, которую мы ему подсунем?

Советник дергал ноздрей и смотрел на бедолагу Генрика совершенно по-живодерски.

– В постель, – хихикнул Генрик, стараясь свести все к шутке и отвести грозу.

"Совещанты" осторожно заулыбались.

– В постель объект сам потащит бабу, остряк. А баба, она наша, она его сюда, к нам и потащит. Так что не морочь мне голову и терпения моего не испытывай.

Ага, так он и станет дожидаться твоей бабы, кретин, при сексуальной-то озабоченности! – думал Генрик, соглашательски кивая и улыбаясь. – Да он зубами вцепится в первую попавшуюся, а то и во всех встречных баб подряд. Работа клонфильтра крутится вокруг доминанты. Как он, клонфильтр, будет выбирать, что вычистить, а что оставить? Если доминант две, то это чуть ли не то же самое, что ни одной.

– Сэрам Графенбергеру, Гольденцвиксу и Фетмену предлагаю в сверхсрочном порядке рассмотреть и немедленно подать мне докладную записку о возможности использования предложения старшего сержанта в четвертой модели. Решающее и непременное условие – никакой отсрочки запуска модели на трассу… Черт вас всех возьми! Для чего мы проводим это совещание? Чтобы вы мне тут объясняли, что план готовили самые большие идиоты теологического ведомства, и что он ни к черту не годится? Или все-таки для того, чтобы убедиться в нашей подготовленности к выполнению того, что имеем? Сколько мне объяснять, что мы в цейтноте! Каждый день, да что там – час промедления может стоить нам… очень дорого стоить. С такими настроениями выходить на Трассу? Нет. Раньше я еще колебался, но сейчас принимаю окончательное решение сэра Фетмена полностью переключить на общепланетарные дела, и поручить ему все снабжение, как трассы, так и Полигона в целом. Впрочем, трассовики могут и в дальнейшем пользоваться его консультациями. Это, пожалуйста, почему бы и нет? – Сэр Советник некоторое время гипнотизировал тяжелым взглядом Генрика, потом снова дернул ноздрей и повернулся к остальным "совещантам". – Общее руководство Трассой сохраняю за сэром Графенбергером с резиденцией в ЦПТМ. Вы, оба, – Советник яростно тыкал пальцем в Графенбергера и Гольденцвикса, – слышите меня, идиоты, если вы придете к положительному заключению по предложению старшего сержанта, подадите мне на подпись техническую документацию в полном объеме. Дополнение номер три к Техническому Заданию на четвертую модель. Дополнение к плану реализации. Дополнение номер шесть к маршрутной карте и дополнение к Техническому Заданию на научное обеспечение с обязательными визами этого симулянта научного актуализатора Проекта и начальника службы сопровождения и изъятия аббата Изегрима, поскольку вы изобретаете для них дополнительную работу, времени на которую у нас нет. Да-да, мне приходится утвердить этого идиота – аббата на столь важной должности, хотя он и провалил мне третью модель! У меня просто нет времени искать другую кандидатуру. Передайте этому кретину, что еще одного провала он не переживет! И глядите у меня, сволочи, лабораторию, и в самом деле, не перегружать. Ее основная задача на сегодня объект номер два, там со сроками положение немногим лучше. – Советник свирепо вызверился на Генрика. – Ты меня слышал? Стервочка должна быть доведена до кондиции в ближайшие дни. Вот сюда и направляй свои идеи и всякие устремления… И нечего мне так выразительно коситься на Гольденцвикса, проницательность демонстрируешь? Результаты я спрошу с тебя, все равно мне их больше спрашивать не с кого. Дату запуска четвертой модели подтверждаю, и даже заикаться не вздумайте о переносе сроков. Зарубите это себе на носу. Теперь займемся тобой, сэр Гольденцвикс. Подготовь все дела по Темной для передачи Фетмену, и начинай их ему потихоньку передавать, а сам будь готов заняться моделью номер два. Будешь курировать ее операцию до самого конца. Это твой шанс, и помни – другого не будет… Сэры! Я намерен находиться на Темной в истинном теле до выхода объекта во фратторию Суом. Все. Совещание окончено. Работайте, сукины дети, работайте.

4

Что-то назойливое мешало ему спать. Оно суетилось, наскакивало со всех сторон, упрямо долбилось ему в… куда?.. ага, а голову. В уши.

Звуки.

Это были звуки.

"Сорок три, сорок два… противные, квакающие, бессмысленные… "Тридцать семь, тридцать шесть…" впрочем, нет, это был счет, но что-то в нем было не так, к тому же он чередовался с болезненными уколами внутри тела, от которых в разные стороны разбегались волны боли, сбивавшие с мысли. "Девятнадцать, восемнадцать…", ага, понятно, просто счет был какой-то дурацкий, не от нуля вверх, а наоборот, вниз к нулю. "Три, два, один, ноль". Он ощутил особенно заковыристый укол в левом плече… изнутри?.. да, именно изнутри!.. и тот же бездушный, на редкость противный голос сказал: "Активация модели закончена. Четверка пошла". И тут он услышал вой.

Все его тело сотрясала крупная дрожь, но, похоже, это было единственное движение, на которое он сейчас был способен.