Смог над Азерой. Червивое яблоко 1

Вода подхватила его, перевернула через голову и с силой швырнула к водопаду. Только бы не сорвалась стрела, – подумал Рекс. В тот же миг страшный рывок подмышками выдернул его из глубины на поверхность. Вокруг бесновались и крутились водовороты. Пенные струи били и швыряли его, как щепку. То и дело по телу с силой ударяли какие-то палки, камни, черт знает сколько дряни нес в себе этот мутный ядовитый поток. Береговые скалы выскочили из воды прямо перед лицом, Рекс еле успел выкинуть перед собой руки, его перебросило через острый гребень – черт возьми, откуда он тут взялся? – и грохнуло о скалы так, что он несколько долгих мгновений не мог перевести дыхание. Наконец, вода схлынула, оставив его распростертым без сил у начала осыпавшейся тропы, а сверху, из ущелья уже катился нарастающий рев новой приливной волны. Превозмогая боль, Рекс поднялся на ноги и, цепляясь за трос, стал торопливо карабкаться вверх.

Сколько времени он провалялся там, в расщелине, приходя в себя после этого путешествия, Рекс не знал. Когда он поднялся на ноги, в коленях все еще ощущалась предательская дрожь, да и дыхание толком не восстановилось. Он окончательно не пришел в себя и к тому моменту, когда прятал в расщелине снаряжение для переправы. Во всяком случае, прошло немало времени, прежде чем он сообразил, что к входам в пещеры, расположенным у подножья водопада, ведет вполне комфортабельная лестница, вырубленная в скале на месте старой, опасной даже в дневное время тропы.

Слева за скалой с неутомимой тупой яростью ревел водопад. Окружающие камни и скалы источали бездушную угрозу. Она не имела личной направленности, она была всеобщей. Казалось, что любое присутствие жизни, любой ее проблеск этот угрюмый мир воспринимал как личное оскорбление и, как ни странно, лестница – очевидное творение человеческих рук – не только вносила в эту угрозу свой вклад, но была ее средоточием, центром, распахнутой перед ним зубатой пастью смерти. Ступени ее круто ныряли вниз и скрывались за острым выступом скалы.

На кой черт и кому могла понадобиться эта никуда не ведущая лестница? Рекс оглянулся. Вот оно что… В разлом противоположного берега даже сейчас, среди ночи отчетливо просматривался огромный бетонный куб Гнезда. Доброхоты из Совета, по всей видимости, не желали ограничиваться наблюдением с винтокрылов.

Рекса не оставляло смутное ощущение, что с ним было что-то не так. Он принялся в который уже раз ощупывать руки, ноги, и вдруг осознал, что его заплечный мешок, весьма увесистый в начале путешествия, кажется на удивление легким. Похолодев, Рекс сдернул его с себя – так и есть – в нем зияла огромная дыра. Точнее, мешок оказался распоротым от горловины до самого дна и пуст. Все, что он взял с собой в это нелегкое путешествие – еда, вода, компьютер, деньги, запасные магазины для игломета и бластера, все это поглотила проклятая Пульсарка.

Делать было нечего, и надо было идти. Рекс взглянул на часы. Часы были разбиты и стояли. Он вытащил из кобуры игломет, вполне, впрочем, отдавая себе отчет в том, что на таком ветру от него будет весьма мало проку, и начал медленно спускаться вниз. Дойдя до поворота, он осторожно выглянул из-за выступа скалы. Подножье водопада было неузнаваемо.

Вместо беспорядочного развала камней и длинной отмели, заливаемой приливными волнами, внизу была ровная приподнятая на несколько метров над уровнем реки бетонная площадка, вплотную примыкавшая к отвесной скале обрыва, а в самой скале, некогда изрытой многочисленными пещерами, зиял теперь единственный огромный тоннель, из которого на площадку выбегали две параллельные нитки рельсов.

Вряд ли можно было предполагать, что строители этого великолепного инженерного сооружения установили вокруг следящие системы или ловушки для чрезмерно любопытных личностей. Откуда им, любопытствующим, было бы тут взяться? Однако Рекс на всякий случай обошел площадку по периметру вдоль скалы. Тоннель был пуст. В тусклом освещении поблескивали убегающие вглубь рельсы. Он нагнулся и провел по ним кончиками пальцев. Рельсы были абсолютно новенькими, без следа ржавчины.

Сомнений не было. Здесь, на родной планете, Рекса ждали и к встрече приготовились со всей возможной тщательностью. Его дорогие школьные друзья – по всему видать – собирались распылить его вместе с Гнездом на атомы, и средств на это, так сказать, "мероприятие" не жалели.

Тоннель был огромен, метров десять в диаметре. Рельсы, разведенные друг от друга метра на полтора, были намертво вделаны в бетонный пол и предназначены для перевозки чего-то очень громоздкого. Весь свод тоннеля был усеян темными дырами различной величины, образовавшимися в месте его пересечения с пещерными ходами.

То, что дыры не были заделаны, наводило на грустные размышления. Либо город был так далеко, что нашествие любопытных не угрожало разглашением тайны, либо пещеры не имели выхода в город. И то, и другое было одинаково плохо. Тоннель должен был привести Рекса на военную базу, охрана которой представляла собой серьезную проблему, особенно теперь, когда он лишился своего снаряжения.

Рекс снова сунул игломет в кобуру и решительно зашагал вперед.

2

Первую вылазку на шестой уровень Эни провела в обществе брата и сестры Бюллеров, которые взялись ей "все-все там показать".

– Вы, дорогая Эни, конечно, жили в столице и даже видели Землю, – говорил Виктор, на которого заезжая красавица явно произвела неизгладимое впечатление еще со времени памятной тусовки. – Так что наш Брод вряд ли покажется Вам интересным. Но мы стараемся. В нашем семействе, кстати, его делами ведаю я. Уверяю Вас, со временем здесь будет ничуть не хуже, чем в любом из Старых Миров. А пока – чем богаты, тем и рады.

– Ну-ну, не прибедняйся, – хихикала Лайана. У нас тут тоже можно подобрать развлечения на любые вкусы.

Лайана была довольно крупной рыжеволосой девицей, выглядела на пару – тройку лет моложе и, подумала Эни, только-только начинала входить во вкус сексуальных развлечений.

Брат весело расхохотался.

– Вы знаете, мы тут через одну подставную фирмочку установили подпольные сенсовизоры. Ну и моя милая сестренка первым делом прокатала через себя сцену изнасилования. До сих пор в себя не может прийти от восторга.

Сестра засмущалась, покраснела и, якобы в шутку, но довольно увесисто стукнула братца по затылку.

– А что такого? – обратилась она к Эни. – Этот дурак – мужик, он не понимает, что каждой девушке до смерти хочется узнать… типа… ну… как это на самом деле, а не на экране.

– Ну и как? – оживленно спросила Эни, сообразив вдруг, что этого ощущения она, к сожалению, за всю свою жизнь не испытала ни разу. Лайана подсунулась к уху Эни и, брызжа слюной от возбуждения, зашипела:

– О, это совершенно, совершенно непередаваемо. Тебя сбивают с ног, заламывают тебе руки, рвут на тебе одежду, ты кричишь, сопротивляешься изо всех сил, а сама хочешь, чтобы это произошло, представляешь? И такая острота… всего… такая острота, типа, если сама даешь – и близко так не бывает. Я обязательно свожу тебя туда как-нибудь. Удерем от этого обормота и сходим. Вдвоем. Одни, понимаешь?

Бродвей и в самом деле здорово изменился за время ее отсутствия. В бесчисленных ответвлениях от центрального тоннеля появились новые рестораны, казино, дансинг-румы. В одном из них, переполненном местной золотой молодежью до отказа, гремел пресловутый "Завтрак на халяву", исполнявшийся настоящими фантомами Оушен Рапанус.

– Моя работа, – гордо сказал Виктор. – Неплохо?

– О да, – сказала Эни искренне, и тут же иронически фыркнула, издеваясь над собою: это же надо так войти в роль восемнадцатилетней простушки.

– Пошли, потрясемся? – предложила Лайана.

– Потом, – сказала Эни хмуро. Нет, положительно ее характер по-прежнему никак не желал соответствовать новому телу.

Места кругом пошли знакомые, исхоженные в свое время вдоль и поперек. В голову постоянно лезли непрошеные воспоминания о том, как в этом казино она застукала своего жиголо тискающим какую-то красотку из обслуги, вот здесь она когда-то напилась до поросячьего визга, вон там велела расправиться с юнцом, осмелившимся посмотреть на нее, как на пустое место. Воспоминания лезли в голову все больше глупые и никчемные, ничего в них приятного не было, и Эни искренне удивлялась, что находила их когда-то веселыми и даже смешными. Сплошная блевотина на дорогих коврах. А самым скверным было то, что отделаться от них никак не удавалось. Старушечьи воспоминания висели на ней, восемнадцатилетней, тяжким грузом, не давали расслабиться и веселиться от души.

Лайана, истолковав угрюмость новой подруги превратно, протянула завистливо: "Ну конечно, ты же, короче, на Земле наприкалывалась. Тебе все это обрыдло как жвачка с ксилитом". А Виктор спросил озабоченно: "Что… провинциализм, да?" – и злобно перекосился.

– Говорил я отцу, – заорал он чуть ли не в полный голос, – что мне надо стажироваться в Старых Мирах, а еще лучше на Земле! Так нет, денег ему жалко… козлу старому!

Устав и проголодавшись, новые друзья зашли перекусить в маленькое "артистическое" кафе, располагавшееся в низеньком туннелине и оформленное под морское дно.

Официантки, симпатичные девчушки в истинных телах, были одеты, а точнее раздеты под морских коньков. Столики были сделаны из черепаховых панцирей, сиденья из морских ракушек, в которые для удобства были вмонтированы силовые поля.

Как только они появились в дверях, из-за одного из столиков поднялась долговязо-бородатая фигура и замахала руками.

– Эй, эй, Виктор, Лайана, ходите сюдой.

– Смотри-ка, Юри, – захлопала в ладоши Лайана и, ухватив Эни за руку, потащила к столику. – Это же Юри Граб, он, типа, художник и жутко забавный тип.

– Живее, друзья, шевелите псевдоподиями, – суетился Юри, отодвигая сиденья и одновременно подзывая официантку, – сюда, сюда, а то я тут просто подыхаю от одиночества. Сознайся, Виктор, эта забегаловка тоже принадлежит тебе?.. Нет?.. Ну, тогда вы мои гости, хоть ты, наверное, и врешь. А это что с вами за прелестное дитя? Познакомьте меня с ней поскорее. Я уговорю ее позировать мне для очередного шедевра рекламы.

– Ты с ума сошел, – рассмеялась Лайана. – Это же Эни Боди. Э-ни Бо-ди… впрочем, откуда тебе знать? У нее денег – бройлеры не клюют. Она могла бы купить весь Бродвей на свои карманные деньги и даже не заметила бы потраченной суммы.

– Вот как? – Юри картинно вздернул левую бровь и поковырялся пальцем в бороде. – В таком случае я тут же начинаю ухаживать за нею. Вдруг она прельстится моей внешностью или моими талантами и, не сходя с места, предложит мне руку и сердце?

Присутствующие весело расхохотались, а Эни подозрительно вслушалась в себя. Нет, старушонка вела себя тихо, и выкидывать фортели, вроде бы, не собиралась.

– Ну, зачем же ты так, Лайана, – укоризненно сказала Эни, обращаясь к подруге. – Ведь мы договорились. Я обыкновенная девушка. Обыкновенная простая…

– Миллиардерша, – фыркнул Виктор.

– Ребята, – сказал Юри. – Эни права. Если слухи о ее богатстве тут распространятся, вы представляете, что тогда начнется? К ней кинутся все окружающие, и нас просто растопчут в давке.

– Кстати, – сказал Виктор. – А почему ты здесь? Почему ты не работаешь над тем заказом, который я тебе дал, а вместо этого глушишь вино и пялишься на голые зады морских кобылок?

– Дорогой мой, что поделать, – чудовищно рисовался Юри. – Я сегодня не в таланте. Абсолютно. Кризис жанра, кризис идей. Моей музе сегодня ничего не удается, кроме…

– Кроме траты полученного от меня аванса. Эта фантом-реклама нужна мне вчера. Может, мне твоим конкурентам заказ передать?

Юри так перепугался, что замахал в воздухе всеми четырьмя конечностями.

– Что ты такое говоришь? – ужасался он. – Все будет готово к оговоренному сроку, уверяю тебя. И на самом высоком художественном уровне.

– Я бизнесмен, я мог бы выразиться прямо. Но, щадя нежные чувства твоей тонкой поэтической натуры, скажу так: на художественный уровень я писал. И где-то, может быть, даже какал… миль пардон, девочки. А вот на гидропонный уровень – нет. От тебя требуется, чтобы тамошний народ стал жрать эти чертовы протеиновые чипсы горстями… редкостная гадость, мадемуазель, никто, кроме здешних гидропонщиков, их ни за что жрать не станет, но папашка приобрел завод со всем отсюда вытекающим, а этот хмырь, вместо того, чтобы работать рекламу цапает за задницы местных морских кобылок своими этими, как их, псевдоподиями. Так что сорри, дорогой друг!

– Лиана, дарлинг, заступись хоть ты за меня. Твой братец вгонит меня в могилу. Разве можно так обращаться с нежной и тонкой натурой художника?

– Прекрати, – сказала Лайана брату. – Он же сказал тебе, что все сделает. Кончай его, типа, терроризировать.

– Но можно я хотя бы скажу ему, что именно в его натуре конкретно тонкое и нежное?

– Хватит, – Лайана еле сдерживала смех. – Что подумает Эни?

– Ну-у, думаю, что понимаю, о чем идет речь, – протянула Эни, и обе девушки звонко расхохотались.

– Юри, дорогой, расскажи нам лучше анекдот, – сквозь смех выговорила Лайана. Но на лице Юри появилось вдруг мечтательное и отрешенное выражение.

– Нет-нет, девочки… кажется… да, несомненно. Меня посетило вдохновение. У меня идея. Безумная. Я посмотрел на вас и вдруг понял… все понял. Ах, какая роскошная крези-идея! Твои чипсы будут пожирать тоннами на всех уровнях. Да что там тоннами, сотнями тонн.

Юри вскочил и, лавируя между столиками, помчался к дверям.

– Ну вот, – капризно надула губки Лайана и набросилась на брата. – И все ты! Не знаю, какой он художник, я не слишком-то в этом разбираюсь, а анекдоты он рассказывает прелесть какие. Ты представляешь, – обратилась она к Эни, – ни одного неприличного слова, но смы-ысл… животики надорвешь.

– А знаете, ребята, – сказала Эни. – Мне, пожалуй, здесь нравится. Я здесь, пожалуй, задержусь на недельку – другую. Сниму маленькую студию и тоже притворюсь художницей.

Лайана захлопала в ладоши.

– Как романтично! В натуре, до чего же здорово быть независимой! С тех пор, как у Сурии, это наша с Виктором сестра, поехала крыша, и она вдруг заделалась жуткой зеленой демократкой, стала вопить о гибели Азеры и ушла из дома, отец мне буквально шагу ступить не дает. А я буду говорить ему, типа, что иду к тебе. Вот уж против тебя-то он ни за что не станет возражать. Так ему хочется, чтобы мы подружились. Что ты пихаешь меня под столом ногами? – повернулась она к брату, – Что тебе Эни дура? Или ты, может, думаешь, что она ничего не понимает? Ну и отвянь… А уж мы с тобой, Эни, повеселимся всласть. Кстати, – она снова подсунулась к уху Эни. – Как ты насчет лесбийской любви?

И тут на свободу бурно полезла Лайза. Она оценивающе оглядела с ног до головы уже вполне развившееся, но все еще по-девчоночьи угловатое тело Лайаны.

– Ну, – медленно сказала она, – вообще то я предпочитаю мужиков, но…

– Я не об этом, – досадливо сморщилась Лайана. – В том сенсовизоре есть программка… обалдеть. Только ты ничего этому дураку не говори, он в этом смысле лузер. А снять студию мы тебе поможем. Пошли. Пошли скорей. Сейчас же мы что-нибудь и подберем.

Она вскочила и помчалась к дверям, вопя во все горло:

– Ну, идемте, идемте, что вы расселись?

Пользуясь тем, что сестра была далеко, Виктор наклонился к Эни и шепнул ей:

– Вы не будете возражать, если я навещу Вас? В этой самой Вашей студии?

– Конечно же, нет, мальчик, – сказала окончательно распоясавшаяся Лайза с циничным смешком. – Только уж, пожалуйста, не внезапно.

Эни обмерла, но Виктор спокойно скушал и "мальчика" и это самое "не внезапно". "Фу, ты, – сказала себе Эни с облегчением. – Кажется, пронесло. Как же это все-таки трудно – держать в узде старую сволочь.

3

Угроза нарастала так стремительно, что Рекс едва успел повернуться, чтобы встретить опасность лицом к лицу.

Крысы были не просто крупные. Они были огромны. Пять штук, по крайней мере, одна из которых была Рексу почти по колено. Что-то в Рексе, видимо, озадачило их. Они замерли на месте, глядя на него злобными красными глазами, и вдруг дружно попятились. Вожак попробовал было оскалить зубы, но, встретившись с Рексом взглядом, испуганно пискнул и, проскочив между Рексом и стеной тоннеля, пустился наутек. Остальные крысы бросились следом.

Рекс неторопливо пошел дальше.

Было похоже, что тоннель со времени строительства ни разу не убирался, и крысы чувствовали себя в нем полными хозяевами. То и дело Рекс натыкался на отдельные кости, а то и целые скелеты самых разных животных. Рексу пришлось огибать до блеска отполированные крысиными зубами панцири гигантских гамадрилов, для которых во время оно крысы сами служили излюбленным лакомством. А в одном месте он наткнулся на свежеобглоданный скелет элефанта. Передний дыхательный хобот его с двумя бивнями на конце был еще цел. Крысы, пожиравшие зверюгу, при приближении Рекса кинулись врассыпную, даже не пытаясь вступить в драку за добычу. Рекс хмыкнул.

– Кажется, я завоевал в местном крысином обществе некую популярность, или, скажем так, авторитет, – сказал он вслух.

Зверей было много, и Рекс на всякий случай расстегнул кобуру игломета. Однако крысы и не помышляли о бое. Стая отступала при его приближении вглубь тоннеля. Несколько раз крысы пытались прорваться мимо него к выходу, но всякий раз он не давал им такой возможности, преграждая путь. Конечно, можно было дать им убежать, но, во-первых, не хотелось иметь крыс за спиной, а во-вторых, стая могла послужить барьером перед неведомыми опасностями, которые могли подстерегать его в тоннеле.

После очередной попытки прорваться несколько наиболее крупных крыс прыгнули в один из пересекающих тоннель ходов лабиринта. Ход был расположен высоко, примерно на уровне груди Рекса. Вся стая устремилась за ними, но большинству не удалось впрыгнуть в нишу, и они снова медленно отступали по тоннелю.

Но вот наступил момент, когда крысы отказались уходить дальше. Они метались из стороны в сторону и скалили зубы, припадая к полу. Очевидно там, в глубине тоннеля их ждало что-то еще более страшное, чем он. Рекс почувствовал, что крысы скорее бросятся на него, чем пойдут дальше. Одна из крыс с визгом проскочила чуть ли не под самыми его ногами, кинулась улепетывать и мгновенно исчезла в полутьме тоннеля. Рекс сделал шаг в сторону, освобождая проход, и крысы помчались по нему, толкаясь и прыгая друг через друга.

Тоннель опустел. Рекс достал игломет – какое никакое, а оружие – и осторожно двинулся дальше.

Чего-то в этом роде ему, разумеется, и надо было ожидать. Впереди, закрывая вход в пещеру, тоннель перегораживала массивная стальная плита. Приехали.

Ну-с, и как же теперь? – спросил Рекс себя. Впрочем, что именно должно предпринять, он прекрасно понимал. Другое дело, что ему этого совсем не хотелось. Надо было вернуться назад и попытать счастья в том пещерным ходе, в котором спасалась от него крысиная стая. Не зря же крысы выбрали именно этот ход. Существовала очень большая вероятность, что он имел-таки выход в обитаемые места.

Рекс рассматривал плиту с почтительного расстояния. Приближаться к ней почему-то не хотелось. Особенное отвращение вызывал в нем ряд геометрически правильных отверстий в своде тоннеля. У самой плиты поперек левого рельса лежало что-то громоздкое. Он включил фонарь и вгляделся. Это, без сомнения, была туша гамадрила, причем совершенно не тронутая крысами, а рельс, на котором она валялась, был покрыт бурой окалиной. Сплошь. Как коростой.

Ай-да крысы. Вот спасибо. Рекс невольно попятился. Строители тоннеля хорошо защитили его от вторжения извне. Ну а ему надо было хорошо защитить себя и свой дом от их навязчивой сердечности. Пусть уж сами расхлебывают собственную кашу.

Рекс достал бластер и проверил его магазин. Все три заряда были на месте и, по крайней мере, на первый взгляд, купание в Пульсарке на них никак не сказалось. Сложность ситуации была в том, что бластер выплевывает корпускулу энергии единым духом, ему же требовалось аккуратно вырезать кусок рельса, смонтировать на его месте один из этих зарядов, и сделать это, по возможности, незаметно. Вряд ли, конечно, кто-нибудь ходит тут обходом, но, как говорится, береженого и Звезды берегут.

Рекс убил уйму времени на регулировку луча, работа была ювелирная. Потом ему пришлось изрядно попотеть над рельсом. Наконец, он с трудом выпрямил ноющую спину и критическим оком оглядел результаты своего труда.

Ну что ж, – сказал он себе, – когда мои школьные приятели захотят пустить в ход свою каракатицу, надеюсь, что подготовленный сюрприз их не разочарует.

Только теперь, расслабившись, Рекс почувствовал, насколько он устал. Часы стояли, счет времени был давно потерян, и здесь, в тоннеле, определить его было невозможно даже приблизительно. Во всяком случае, он настоятельно нуждался в отдыхе.

После недолгого раздумья, Рекс начисто отверг идею сна прямо в тоннеле между рельсами и решил подыскать себе для этого какую-нибудь тупиковую нишу. Конечно, очень даже может быть, что в случае реальной опасности интуиция загодя разбудит его, но… если вдруг нет? Уж очень не вовремя пропал проклятый компьютер. А определять крепость сна экспериментальным путем настоятельно не советовали валявшиеся тут и там начисто обглоданные кости.

Рекс потихоньку двинулся назад, заглядывая во все ниши, казавшиеся перспективными с этой точки зрения. Однако ему не везло. Когда он шел вглубь тоннеля, чуть ли не каждый вход казался ему тупиковой каверной, зато сейчас он, как грех, не мог отыскать ни одной. Наконец, Рекс буквально носом уперся в ту самую штольню, по которой удирали от него прыгучие крысы. Здраво рассудив, что довольно высокий обрыв за спиной если и не стенка, то все же лучше, чем ничего, он вскарабкался в штольню и тут, на свое счастье, в двух шагах от входа обнаружил очень симпатичную каверну.

Правда, каверна была уже занята. Рексу пришлось выставить из нее целый выводок раньше им никогда не виданных весьма малосимпатичных многоногих тварей, похожих одновременно на паука, сколопендру и скорпиона с хвостом, загнутым вниз. Твари эти удалялись неохотно, настроены были весьма агрессивно, но Рекс настаивал, и им пришлось-таки подчиниться. Он вышвырнул из ниши останки нескольких тварей, образовавшиеся в процессе этих настояний, и уже через несколько минут дрых без задних ног.

4

Да, с тех пор, как она покинула Азеру, в Городе многое изменилось. Вот и зал заседаний Совета тоже подвергся коренной переделке. Посередине рума обосновался большой, даже огромный круглый стол, вокруг которого стояли кресла, удобные и мягкие, к спинкам которых были прикреплены таблички с фамилиями. Каждое рабочее место было оборудовано микрофонами, компьютерной системой и инфором.

Эни быстро отыскала кресло, к которому была прикреплена табличка с ее именем. Кресло оказалось расположенным между местами Карла Бюллера и Фила Кэббота. Эни чинно уселась в него, и демонстративно подключилась к компьютеру через сенсоры.

Зал постепенно заполнялся. На место слева бочком протиснулся Фил Кэббот. Он смущенно покосился на Эни, наткнулся на ее приветливую улыбку и неловко поздоровался. Эни едва удержалась от того, чтобы не прыснуть ему в лицо. Нет, что ни говори, а проделка была великолепная, развлекаться старушенция умела.

Места за столом постепенно заполнялись. В зале стояла противоестественная тишина, атмосфера в нем ощущалась как крайне напряженная, и Эни подумала, что, вероятно, на Совете ожидается основательная драка.

Последними в зал вошли Ольгерд Старкофф и его однокашник Дик Фетмен, занимавший в Совете должность Верховного Санатора.

Карл Бюллер демонстративно посмотрел на часы, вздохнул, пожал плечами, скороговоркой открыл заседание и предоставил слово самому себе.

– Судари мои, – сказал он, – мы планировали это заседание как итоговое. Оно должно было подвести черту под нашими, так сказать, разногласиями с Гнездом. Однако сразу же хочу предупредить уважаемых членов Экономической Комиссии, отсутствовавших на рабочих заседаниях Совета Координаторов, что вынужден внести в программу существенные изменения.

Бюллер откашлялся, развел руками и обвел присутствующих взглядом, долженствующим дать им понять, насколько он этим обстоятельством огорчен и даже, где-то, сокрушен.

– Нельзя ли сразу перейти к делу? – сказал побагровевший Ольгерд.

– Извольте, – саркастически осклабился Бюллер. – Дело в том, судари мои, что в намеченной нами на прошлых заседаниях программе ничего не сделано по всем пунктам, относящимся к взаимоотношениям с Гнездом. Буквально ни-че-го.

– Это ложь! – завопил Фетмен.

– Это истина в последней инстанции, – в отличие от Старкоффа и Фетмена, Бюллер был холоден, собран, голос его звучал совершенно спокойно. – Может быть, господа Координаторы назовут нам хоть один выполненный ими пункт? Ваш налет на Долину позорно провалился, господин Фетмен. Ваш дипломатический демарш к Райне с требованием отказать в визах выезжающим с Азеры, господин Старкофф, привел к обратному результату. Визы были не только выданы, но и организовано компактное поселение эмигрантов, что позволило им организоваться как политической и военной силе, да-да, и военной тоже, не нужно корчить иронических рож, господа Координаторы. Удравшей из вашего санатория черномазой сволочи Айно есть теперь где развернуться. Киллеры, которых вы организовали в Столице, стоили нам уйму денег, а где результат? И сами киллеры, кстати, где? Они исчезли, пропали, так сказать, испарились.