скачать книгу бесплатно
– Сто солидов, – торопливо выпалил Иаков, проглатывая слова, в смутной надежде, что стражник не расслышит.
Седоусый переменился в лице. Его голос зазвучал заинтересованно и деловито:
– Я думаю, мы примем все меры для поимки преступницы.
В глазах стражника Иосиф прочитал то, из-за чего так неохотно озвучил пропавшую сумму: корысть и жадность. Покорно кивнув головой, еврей побрел к оставленной процессии.
– Что, наши дела так плохи, как выглядит твое лицо? – спросил, хмурясь, обычно молчаливый мар Иосиф.
Иаков, уважая невозмутимого еврея и предпочитая его суетливому Саулу, ответил как можно почтительней:
– Нет. Наши дела выглядят как совсем другое место – противоположное лицу.
– Что? Как?.. – попытался уточнить наивный мар Саул.
– Именно так! Как жопа! Большая грязная еврейская жопа! – Тон, которым произнес эти слова Иосиф, заставил замолчать всю процессию.
«Какие-то лица у них у всех похожие…» – отметил про себя Иаков, взглянув на спутников, которые медленно, словно на похоронах, продолжали путь к купеческому кварталу, подозрительно оглядывая попадавшихся навстречу людей.
* * *
Пробуждение произошло быстро, как будто сна совсем не было, хотя ощущение хорошего отдыха наполняло тело.
Рядом с кроватью стоял Каницар, возвышаясь темным силуэтом на фоне окна, за которым первые лучи играли в прятки с утренним туманом.
Все равно уже надо было вставать, поэтому появление земляка пришлось кстати. Ольга просыпалась рано и не любила, когда Будана – в обязанности которой входило помогать княгине с утренним туалетом – опаздывала.
В зеркале отразилось слегка припухшее со сна лицо. Будана провела пальцем под глазом, тщетно пытаясь расправить ненужную морщинку. Потом неторопливо взяла деревянный гребень, не обращая внимания на Каницара.
– Рассказывай, – бросила через плечо Будана и с удовольствием провела по волосам расческой, наслаждаясь их шелковистостью и густотой.
– Все как всегда с вами, бабами. – Каницар сморщился и покрутил головой, небрежно разминая затекшую шею.
– Ты что, спал, что ли? Шея затекла? – перебила воина Будана, стараясь вложить в голос металлические нотки начальника, часто слышимые в речи Ольги.
– В общем, к мужику она бегала… – продолжил как ни в чем не бывало Каницар, игнорируя демонстрацию вышестоящего положения. – К кому – не знаю. Не удалось разглядеть. Зато хорошо разглядел другого…
Каницар выдержал небольшую паузу, но Будана не стала его торопить, предпочитая спрятать разгоравшееся любопытство.
– За княжной следил человек из дружины Свенельда.
Будана прекратила на минуту расчесывать волосы, пытаясь вспомнить малейшие намеки в дворцовой жизни на то, что Свенельд интересуется женой Святослава. Самим Святославом – скорее да, чем нет. Молодой князь постоянно задирает воеводу, испытывая к нему неприязнь.
Однако обитательницы терема Ольги до сих пор находились вне зоны интересов вездесущего воеводы.
– А он узнал тебя? – Будана начала волноваться.
Конфликт со Свенельдом не входил в ее планы.
– Думаю, что узнал. Только это уже не важно.
– Почему? – автоматически спросила Будана, все еще обдумывая, как ей вести себя со Свенельдом.
– Потому что он неожиданно умер.
Будана вопросительно посмотрела на собеседника и, прекратив расчесываться, повернулась к нему лицом. Смутная догадка пронеслась в ее голове.
– Да, я его убил. – Фраза Каницара звучала вызывающе, подразумевая правильность совершенных действий.
Мгновенно созревший в голове план оттеснил инстинктивное желание осадить дерзость Каницара.
– Спасибо за службу! – Будана наотмашь хлопнула собеседника по груди, видя, как великан кривится от такого панибратства.
Ей нравилось выводить его из себя, оставаясь безнаказанной. Клятва, вытребованная от Каницара князем Фаличи, делала этого воина ее рабом, и Будана в полной мере хотела насладиться своей властью.
– Ступай к себе и сделай вид, что хорошо выспался, пока твое отсутствие никто не заметил.
Будана подтолкнула Каницара к выходу. С таким же успехом можно было толкать скалу. Ладони уперлись в бугры мышц, которые чувствовались даже сквозь одежду.
Будане в глубине души нравился этот могучий воин, и оттого еще больше хотелось им помыкать, наслаждаясь сладким чувством власти.
– Мне не привыкать изображать бодрость после бессонной ночи, так что не волнуйся. – Каницар позволил себя подтолкнуть к двери.
– Да и правда, на твоем каменном лице, кроме тупости, больше ничего не прочитаешь. – Будана засмеялась, закрывая за Каницаром дверь и подпирая ее спиной, чтобы великан не смог войти обратно. Не хотелось смотреть на его обиженную физиономию.
Скоро загудит дворец от проснувшихся обитателей. В ее распоряжении было немного времени, за которое ей хотелось слегка успокоиться – перед встречей с княгиней – от волнения, вызванного полученной информацией.
* * *
Свенельд замер в нерешительности напротив двери в покои жены. Стремление увидеть Власту наткнулось на невидимый барьер. Аромат соблазна, обычно царивший в ее покоях, вызывал боязнь ненужного влечения. Темно-коричневый сучок, напоминавший глаз животного, выделялся на фоне светлой двери, с любопытством наблюдая за колебаниями воеводы. Свенельд отвел взгляд в сторону и, все еще сомневаясь в правильности решения, потянул на себя дверь. Влажная ладонь прилипла к прохладной медной ручке, контрастируя с нахлынувшим жаром.
Желание посоветоваться с женой победило болезненное смущение, заставляя сделать шаг на малознакомую территорию.
Запах, наполнявший покои, был густым и терпким. Свенельд сморщил нос, еле сдерживаясь, чтобы не чихнуть.
Нехитрые женские предметы, разложенные ровными линиями с маниакальной тщательностью, создавали впечатление комнаты, в которой никто не живет.
Воевода редко заходил сюда и никогда не ночевал. Непонятное отторжение жены произошло после того, как она родила ему мертвого сына.
Виноватый взгляд, синее тельце в луже крови и бесстрастный голос знахаря, объясняющий, что жена больше не сможет иметь детей.
Это событие сделало Власту в глазах Свенельда непривлекательной. Исчез невидимый аромат, пьянящий мужчину в присутствии женской красоты. Она была по-прежнему прекрасна, она была готова делить с ним любовное ложе, но Свенельд упрямо предпочитал видеть в своей постели шлюх, которых забывал, еще не успев расстаться.
Власта, стоящая к нему спиной, тут же повернулась, среагировав на слабый шорох открывающейся двери.
Уголки ярко-красных губ слегка приподнялись в еле заметном намеке улыбки.
Свенельд остановился у входа, досадуя на робость сделать следующий шаг.
– Я удивлена и рада, – ровным, спокойным тоном произнесла жена, направляясь к воеводе. Ее рука едва коснулась плеча Свенельда. – Проходи, присаживайся.
Воевода, наконец победивший неловкость, грузно опустился в кресло, обитое красной тканью. Хрупкое сиденье негромко скрипнуло, заполняя невольно возникшую тишину. Свенельд вновь почувствовал щекотание в носу и, не удержавшись, чихнул, далеко разбрызгивая слюни.
– Чем у тебя тут пахнет? – Воевода перебил попытку пожелать здоровья.
Власта пожала плечами, смущаясь от грозного тона мужа.
– Мне ничем не пахнет. Ты пришел поговорить о запахах? – Власта пристально посмотрела в глаза мужу: – Говори. Я вижу, что тебя что-то беспокоит.
Свенельд нахмурился, сдерживая нарастающий гнев, вызванный замечанием жены. Власта была права. Ему необходимо выговориться.
– Сегодня произошло интересное событие, которое у меня вызывает двойственные чувства. Я не могу понять, чего больше – злости или любопытства.
Свенельд сделал паузу, пытаясь разобраться в себе. Власта попыталась что-то сказать, но он остановил ее, подняв вверх руку. Власта покорно замолчала, и Свенельд продолжил:
– Сегодня молодая княгиня не ночевала во дворце…
– Почему это злит тебя? – Власта все же заговорила, выждав некоторое время.
– Потому что мне это непонятно. Какова причина ночной отлучки? Какие у нее мотивы? Ночью – значит, тайно. А тайно – значит, с недобрым умыслом.
– Теперь ясно твое любопытство. – Власта выглядела абсолютно равнодушной, и это вновь разозлило Свенельда.
– Ничего не ясно! – резко перебил он жену. – Любопытно мне по другому поводу. Мне очень хочется разобраться, как я могу использовать это происшествие.
– Ты послал за ней шпиона? – Власта тоже повысила голос.
Воевода невольно поморщился, но стерпел выпад жены.
– Конечно, послал, но его до сих пор нет. Ты можешь что-нибудь предположить о Марфе? Я скоро буду у княгини и еще не решил, докладывать ей об этом или нет.
– Мне мало что известно о Марфе. Мы с ней не подруги. Ты же знаешь, что я не в числе фавориток княгини и бываю во дворце лишь по необходимости. Как-то не с руки мне прислуживать Ольге. Мой род древней, и будь в мире больше справедливости, Ольгу не допустили бы мыть мне ноги. – В глазах Власты горел бесовский огонек, которого опасался даже Свенельд.
– И все же, как мне поступить?
– Ты слишком заботишься о княжеском роде и целомудрии членов их семьи. – Голос Власты был наполнен такой уверенностью, что Свенельд невольно почувствовал себя ее подчиненным. – Достаточно того, что ты обеспечиваешь их безопасность. Твой предок Аскольд правил этим городом, пока семейство Рюриковичей не захватило его. Ты больше Ольги достоин быть князем на этой земле.
Свенельд не возражал, когда Власта упрекала его в излишнем усердии, ради того, чтобы снова и снова слышать слова о своем исключительном происхождении и своих неизмеримых достоинствах. Перед глазами возник образ княжеского трона, далекого и недостижимого.
– Ты отлично знаешь, что дружина после смерти Игоря верна Ольге, народ ею доволен, да и прочие князья – на ее стороне. Любая моя попытка сменить власть в Киеве провалится.
– В твоих руках есть сильное оружие. У тебя на воспитании находится внук Ольги – Ярополк. Привлеки его на свою сторону. Отрави его душу ядом ненависти к родственникам, и он приведет тебя – а вслед за тобой и Люта – к власти.
Свенельд вернулся к действительности при упоминании имени сына.
– Только не про детей. – Воеводе не хотелось поднимать больную тему. Он видел, что вся нежность Власты после охлаждения их чувств обрушилась как лавина на детей. И если избалованная дочь его не волновала, то заласканный сын ему не нравился. Власта игнорировала замечания мужа, и он ничего не мог сделать. Эта женщина не подчинялась ему и в то же время была необходима как воздух.
– Нет. Именно про детей. Я хорошо представляю, с какой стороны можно нанести удар княгине. Она одинока и уже немолода. А ее сын Святослав никчемный и бесполезный. Да, он ловок, силен и смел, имеет шайку закадычных дружков, с которыми весело проводит время в бесчинствах. Но его авторитет среди воевод и князей мизерный, а народ и вовсе терпеть не может за разгульный нрав, который доставляет ему немало хлопот и приносит порой существенный ущерб. Надеждой Ольги на достойное правление является только внук Ярополк. И у тебя, как наставника Ярополка, гораздо больше влияния на него, чем у матери или непутевого отца.
– Я делаю, что могу, но мальчик часто общается с бабушкой. – Свенельд пожал плечами: – Женское влияние портит мужчин, и он слишком слаб, чтобы противостоять родственникам.
Свенельд хотел, чтобы Власта поняла, что под женским влиянием он подразумевает ее отношения с сыном.
– Господин, господин! – за дверями покоев Власты раздались крики дружинников. – Вернулась лошадь разведчика! Без седока!
Свенельд торопливо вскочил, зацепив рукой медную миску, предназначенную для умывания. Вода плеснула на ногу, расплываясь подозрительным пятном.
Негодование огненной волной плеснуло в лицо. Лошадь не могла вернуться без седока, если бы тот был жив. Убийство члена дружины Свенельда являлось неслыханной дерзостью.
Дверь глухо ударила за спиной, отправленная на место резким сильным движением.
– Блуда ко мне! – бросил на ходу воевода и направился в свою комнату.
* * *
– Что скажешь? – Свенельд, заметив взгляд своего слуги, украдкой брошенный на мокрые штаны, непроизвольно скривился.
– Да. – Блуд посмотрел в потолок, делая вид, что не видит подозрительного пятна.
– Что «да»? – разозлился воевода. – Говори по делу!
– Разведчика нет и, судя по всему, уже не будет. – Блуд виновато вздохнул, произнося слова медленно, словно по принуждению.
– Это тебе кухарка сказала? – Свенельд подошел вплотную к помощнику, пристально уставившись на макушку с зарождающейся плешью.
– Лошадь. – Блуд часто захлопал ресницами, стараясь смотреть воеводе в глаза.
– Что? – не понял Свенельд.
– Лошадь не вернулась бы, если бы хозяин был жив.
– Ты чего бубнишь? – Воевода потерял смысл в многочисленных звуках «бу», произнесенных вполголоса.
– Лошадь. Она ведь хозяина не бросит. Это же не человек…
– Да понял я, уймись! – Свенельд перебил речь помощника, ставшую вдруг необычайно эмоциональной. – Ты хорошо знал этого разведчика?
– Это был Бакуня. Славный воин. Вы должны его помнить. Он…
– Я помню Бакуню! – Свенельд вновь повысил голос, воспринимая как оскорбление намек, что он плохо знает своих дружинников.
– Он не мог потерять лошадь. Боюсь, мы не увидим его живым, – продолжил Блуд.
– А ты не бойся! Лучше найди Бакуню. Если не живым, то мертвым.
– Марфа, кстати, тоже еще не вернулась. – Блуд произнес это как что-то несущественное, стоя вполоборота, собираясь уходить.
Свенельд остановил помощника жестом, переваривая последнюю новость.
