Лекарство против застоя

По соглашению с королевой Викторией за номером два я, как ее высший сюзерен, буду поэтапно снимать с британского государства заботу об этих детях. Старшие девочки уже пошли на доукомплектование моих егерских частей, а для размещения младших в эдаком «Артеке на стероидах» уже намечена уединенная, а потому необитаемая, приморская долина на восточном побережье, с обеих сторон ограниченная врезающимися в море горными хребтами. Вопрос только в проекте, вписывающем в местность учебные и жилые корпуса, да в педагогических кадрах, брать которые я могу только у товарищей Сталиных в сорок первом и пятьдесят третьем годах и у товарища Брежнева. Впрочем, технология вербовки отработана: берем пожилых (если не больше того) специалистов и предлагаем им вторую молодость, совмещенную с работой по специальности в ином мире. Процент отказов на такие предложения, как правило, близок к нулю.

Однако на тот случай, если Посредник, он же Небесный Отец, двинет вперед действительно крупную фигуру, я подкрепил учебный егерский батальон «Каракуртом» за номером два. Исполинское чудовище с коротенькими крылышками, присевшее на прибрежный луг у самой границы городской черты, придало местным жителям уверенности, что теперь любое приключение закончится хорошо, даже если это будет визит дальнего неоримского пиратского рейдера, чьей специализацией является разграбление слаборазвитых планет. Вместе с егерским батальоном и «Каракуртом» капитана Зотова погостить в Аквилонии отправился товарищ Симонов, который только-только вышел из первичной восстановительной ванны. Я думаю, ему будет интересно взглянуть на смешанное пионерное общество и пообщаться с такими маститыми коллегами, как Джек Лондон, Антуан де Сент-Экзюпери и Роберт Хайнлайн. Да, старина Роберт вместе с омоложенной женой на некоторое время тоже поселился в Асгарде, при полном согласии местного руководства. Между прочим, он пытался принять самое активное участие в судьбе своих соотечественников, которых я определил в ссылку в тот мир, но не преуспел в этом. Но эта проблема уже не моя, не его, а всей нации осатанелых индивидуалистов, пошедшей по пути Сатаны. Отдельные голоса, вопиющие в этой людской пустыне, не в счет.

Для набега я выбрал одну из еще нетронутых высокогорных долин километрах в четырехстах южнее Тридесятого царства, через несколько промежуточных колен открывающуюся в густонаселенную отлогую прибрежную равнину на юго-западе субконтинента. Высота над уровнем моря там достаточно существенная, поэтому климат гораздо более прохладный и сухой, чем в Тридесятом царстве. Содомитяне-гоморритяне таких условий, как правило, не любят, предпочитая селиться в более низменных, теплых и влажных местах, но у той долины есть одно неоспоримое достоинство в виде копей, где тысячи неутомимых рабочих остроухих, вручную промывая и просеивая речные отложения, добывают алмазы и другие драгоценные камни. Тут уж жадность превыше привычки к комфорту, так что желающих забрать себе столь неуютную долинку более чем достаточно.

В таком расположении долины-цели для меня несколько плюсов. Во-первых, тамошние остроухие привыкли к относительно прохладному климату и легче акклиматизируются в Аквилонии. Во-вторых, необходимо вычистить от содержимого сокровищницы осевших в этой долине магов-содомитов, ведь потребность в драгоценных камнях у меня сейчас из-за появления нескольких миллионов потенциальных магичек зашкаливает все разумные пределы. А этот ресурс, в отличие от золота, в лунном реголите харвестером не накопаешь. Тут нужны настоящие копи, выдающие на-гора натуральные камни, да еще в придачу собственная ювелирная промышленность, поскольку магические свойства камень в значительной степени приобретает в процессе огранки. Над этим пунктом тоже надо думать, хотя… не гранят же маги-содомиты свои камни самостоятельно, наверняка у них должны быть рабочие остроухие, специализирующиеся как раз по этому роду деятельности. И искать их надо там же, возле копей, ибо камни покупателям поставляются в уже ограненном виде.

И вообще, сидит у меня в голове мысль отжать себе эту долину навсегда, но вместо ручного труда использовать горнодобывающую технику, которую вполне реально заказать для изготовления в мире семьдесят шестого года. Численность работников тогда сократится раз в сто, а производительность вырастет в разы, если не на порядки. Безопасность этого предприятия может обеспечить совсем небольшое сводное воинское подразделение – примерно батальон бойцов с пулеметами и минометами для уничтожения Псов и Волкодавов, а также взвод новопроизведенных магичек из числа вчерашних «мамочек» Царства Света, обученных заклинанию Нейтрализации. Есть там небольшой контингент женщин, родивших перед самым освобождением и не успевших забеременеть снова. Так и сделаем. А временно, пока контингент для будущего постоянного гарнизона проходит обучение, можно что-нибудь придумать.

Исходя из этих соображений, аквилонцам был поручен участок в нижней части долины с единственным крупным сельскохозяйственным поместьем, совмещенным с военным лагерем и питомником, а на себя я взял центральный городишко и расположенные выше него копи. Вот так: планировал стремительный набег с ограниченными целями, а получилась целая войсковая операция. Поэтому и накладывать заклинание Нейтрализации требовалось не локально, а на всю долину разом. Я один на такое не способен, так что к делу пришлось привлекать всю нашу пятерку. И, конечно же, и Кобра, и Птица, и Анастасия, и Колдун откликнулись на мой призыв с полной охотой, а за Колдуном увязалась и его благоверная Лидуся. И я им не возражал – как уже говорилось, добровольное повышение квалификации всегда приветствуется.

Все у нас прошло как по нотам. Сначала наша пятерка открыла портал на вершину холма рядом с центральным городишком, и оттуда шарахнула по окрестностям на две стороны вверх и вниз по долине заклинанием Нейтрализации, так что гул пошел как от взлетающего самолета. Госпожа Баретт даже рот раскрыла от удивления: волны фиолетовой энергии, смывающей все содомитянские заклинания, были видны невооруженным глазом.

– Между прочим, – прокомментировал я вслух, – такая обработка не только сняла заклинание Принуждения с местных остроухих, но и обезвредила магические ловушки в сокровищницах, а также вырубила злобных заводных големов, которых в противном случае пришлось бы расстреливать магнитоимпульсными пушками «Шершней». «Шершней» для поддержки штурма у нас в достатке, ловушки – это гораздо серьезнее.

Дальше требовалось действовать в темпе, пока маги содомитян, контуженные заклинанием отката, не успели очухаться. Кобра через персональный портал вернулась в Тридесятое царство, чтобы провести к своей цели колонну аквилонцев, и вместе с ней ушли Птица и Анастасия. Как только пространство за ними закрылось, я раскрыл свой портал – туда, где, построенная в колонны, ожидала приказа ветеранская остроухая панцирная кавалерия. Если этих девочек переквалифицировали в космодесант, то это еще не значит, что они разучились сражаться в конном строю.

Впрочем, сражаться на этот раз им и не требовалось, даже в центральном городке долины. Псам и Волкодавам было не до оказания сопротивления: они выясняли отношения с бывшими хозяевами, избивая их всем, что попадется под руку. А некоторые из них, с кого слетела искусственная гомосексуальная половая ориентация, вломились в загон, где ожидали забоя до сотни мясных, и учинили там самую разнузданную оргию, в которой приняли участие даже некоторые эфебы, забывшие, что они не Производители. Впрочем, в отличие от тевтонов, я такую погань, как Псы и Волкодавы, на службу к себе не беру, не говоря уже об эфебах, а потому подскакавшие к тому месту остроухие с моего одобрения закололи насильников копьями и зарубили палашами. И так же сурово пресекались драки на улицах между содомитянами, и только в том случае, если рабочие остроухие молотили чем попало своего бывшего господина, мои воительницы не вмешивались в процесс, а иногда еще и давали советы, как ловчее прикончить гада.

Мир Содома – это чуть ли не единственное место в Мироздании, где применение классового подхода в его химически чистом виде оправдано и необходимо. Отдельный отряд на рысях ускакал вверх по долине к копям, до которых было километров пять, но там тоже все было кончено еще до их прибытия. Освободившись от заклинания Принуждения, рабочие остроухие, не дожидаясь посторонней помощи, забили насмерть немногочисленных Псов орудиями своего тяжкого труда, и остановились в недоумении, что делать дальше. И тогда я собрался с духом и обратился с Призывом к труженикам, точнее, к труженицам, пообещав им свою любовь, защиту, отсутствие принуждения, честную оплату за честный труд и непрерывное повышение благосостояния. Такое было у меня впервые, потому что в бывшем Царстве Света обратиться с таким призывом можно было только к неграм, но я предполагал, что те меня просто не поймут, ибо для них отсутствие принуждения – это право сидеть на пособии и бездельничать. Алиша и подобные ей в этой массе пока что составляют абсолютное меньшинство. Прежде чем подходить к чернокожему контингенту, нужно было потренироваться на более отзывчивых остроухих, что я и сделал.

И у меня получилось. Рабочие остроухие, служанки и даже освобожденные мясные побросали все свои дела и плотными группами двинулись к холму, с вершины которого я обозревал окрестности, а я, соответственно, по петляющей тропе двинулся им навстречу. Встретились мы на уровне примерно одной трети высоты от подошвы холма. Подойдя на расстояние в десяток шагов, остроухие остановились и, опустив головы, стали вставать на одно колено, так что я видел только их макушки, а за ними из городка шли все новые и новые группы тружениц.

– Поднимите головы, встаньте ровно и смотрите прямо, – сказал я по-русски, а энергооболочка перевела эти слова на местный псевдоарамейский язык, – вы мне не рабыни, а я вам не господин, а старший брат, защитник и наставник в том, каким должен быть настоящий свободный человек, неважно, круглые у него уши или острые.

Остроухие труженицы стали вставать на ноги и поднимать на меня взгляды, и тут на дороге, ведущей к городку от копей, в сопровождении моих всадниц показались бегущие рысью их товарки. Если прямо передо мной стояло тысячи две остроухих и еще примерно столько же приотставших подходило из городка, то по дороге сюда приближалось не меньше двенадцати тысяч. Вот так: иногда первый успех предопределяет последующие трудности, с которыми еще нужно справиться, чтобы не изгадить все дело. Слона требуется есть, разрезая на кусочки, и благословлять тружениц, откликнувшихся на мой Призыв, тоже следует партиями. И чем скорее я начну, тем лучше, а то сейчас они меня чувствуют, а я их нет.

Вытащив меч бога войны, я произнес слова благословения на долгую счастливую жизнь, крепкое здоровье, справедливые отношения между людьми, а также любовь ближних и дальних, после чего с небес на собравшихся тружениц посыпались сияющие золотистые искры. Как только этот процесс прекратился, я подумал, что тем, кто уже получил благословение, следует сойти со склона холма, чтобы дать место следующим. И вместе с тем я почувствовал, что многие из моих тружениц сильно изношены, а потому испытывают боль при каждом движении. Заклинание Принуждения загоняло их до последней крайности, заставляя трудиться до тех пор, пока жертва не упадет замертво. А ведь никому из уже получивших благословение не исполнилось и тридцати лет. К тому же многие из них банально голодны, ибо их хозяева экономили даже на немудрящей каше из овса или полбы.

Пока уже благословленные, услышав меня, освобождали место следующим, я принялся решать организационные вопросы, вызвав к себе Лилию.

– Этих женщин, – сказал я, – до недавнего времени нещадно эксплуатировали, хуже, чем упряжных животных, отчего многие из них тяжело больны, а некоторые находятся у самого порога исчерпания жизненных сил. Так вот, никто из них не должен быть выкинут как ненужная ветошь, всех нужно привести в порядок магическими или естественнонаучными средствами.

– Хорошо, папочка, я это сделаю, хотя и задача нелегка – уж слишком их много, – ответила мелкая божественность. – Однако у меня встречное предложение. Если в местную достаточно быструю реку подселить дочь Духа Фонтана, то простые случаи можно будет целить прямо на месте, да и общая заболеваемость в столь ужасных условиях резко снизится.

– У меня нет даже малейшей мысли продолжать это дело прежними методами, – ответил я. – Какая-то часть этих женщин останется тут, в долине, но исключительно в качестве тылового обеспечения для гарнизона, чтобы больше ни одна содомитянская сволочь не смогла наложить лапу на это место. Добывать камни будут машины цивилизации третьего уровня, да и гранить их предстоит тоже не здесь, так что прежних ужасных условий тут больше не будет. Первым делом, как только закончится принятие присяги, надо будет вывести весь этот контингент отсюда в наше Тридесятое царство во вновь опустевший сортировочный лагерь. И уже там мы будем решать, кого куда: кого в первую очередь надо лечить, кого учить гипнопедическими методами на техсостав, а кого после небольшого инструктажа направлять на стройки Метрополии в мой ленный мир.

– Ну хорошо, если так, папочка! – воскликнула Лилия и исчезла – наверное, отправилась выполнять задание.

Следующим делом я обратился к начальнику службы тылового обеспечения полковнику Тахтаеву, распорядившись увеличить расчет принимаемого контингента с двух до шестнадцати тысяч и затем расконсервировать все имеющиеся в лагере для перемещенных лиц полевые кухни. Мол, немного ошибся в расчетах. И представляю, как после этого распоряжения забегал обслуживающий персонал лагеря, в большинстве своем состоящий из таких же рабочих остроухих. Полгода назад мы организовали это место, чтобы в массовом порядке принимать освобожденных советских военнопленных из немецких лагерей и гражданских беженцев с Великой Отечественной Войны, и с тех пор оно выручало нас во множестве сомнительных ситуаций, выручит и сейчас.

Дальше все шло как по маслу. Новые партии тружениц подходили, и я наделял их благословением, не разделяя на рабочих, служанок и немногочисленных созревших мясных, а когда все закончилось, открыл портал прямо в сортировочный лагерь, где уже исходили вкусными запахами кухни-скороварки, и объявил, что это ворота в их лучшее будущее, в котором никто не останется не накормлен, не обихожен и не вылечен от болезни. Тем временем Мэри со своими подчиненными уже приступила к разграблению, то есть инвентаризации первой из башен-сокровищниц. На данный момент известно только то, что на протяжении тысячелетий производительность копей кратно превышала спрос на камни, и сейчас нашу добычу невозможно оценить даже приблизительно ни в рублях, ни в долларах, ни в имперских солидах – чисел таких еще не придумали. И все это время бесчисленные поколения рабочих остроухих беспросветно трудились на износ под заклинанием Принуждения, и от этого умирали в совсем молодом возрасте. Как-то сразу захотелось оживить бесчисленные поколения содомитянских магов, путем бесчеловечной эксплуатации накопивших такие невиданные богатства, а потом медленно-медленно провернуть их всех живьем через мясорубку, чтобы в назидание их единомышленникам хруст костей и страдальческие стоны были слышны во всем Мироздании.

Но поскольку это невозможно, придется обратить особо тщательное внимание на истинных содомитян в Основном Потоке, которых там предостаточно. И дело даже не в нетрадиционных сексуальных отношениях, хотя и это тоже грех. Главный признак «содомитянства» заключается в бездумной и бездушной алчности, приводящей к такой же безудержной эксплуатации всех, кого данный персонаж считает ниже себя по происхождению. Сверхприбыли на одной стороне весов – и сверхнищета, как правило, надежно спрятанная где-нибудь в колониях или на американском заднем дворе, с другой. Впрочем, и собственных сограждан такие деятели, бывает, эксплуатируют с не меньшим азартом. Это мы тоже проходили в своих университетах девяностых. И еще неизвестно, кто хуже – паразит Гришин, потихоньку пивший соки из советской системы, или агрессивный падальщик Чубайс. Впрочем, на эту тему надо будет со всей серьезностью разговаривать с Владимиром Ильичом, а потом, в двухтысячных и дальше, когда мы туда доберемся, с Владимиром Владимировичем. И хватит об этом.

И только после завершения всех этих дел я вышел на связь с Коброй, чтобы поинтересоваться, как там дела у аквилонцев. Да и не было никаких поводов для ненужных беспокойств, потому что сама по себе Гроза Драконов – более чем солидная гарантия от самых разных неприятностей. Как оказалось, дела у них хорошо, каждому харизматику удалось осуществить свой Призыв. Мощнее всего, как и ожидалось, оказался Сергей Петров – он собрал под себя две трети бойцовых остроухих военного отряда, охранявшего выход из долины, и весь подросший бойцовый молодняк в питомнике. При этом на долю его наставника и учителя, а также адмирала Толбузина пришлись в основном «возрастные» воительницы старше двадцати лет, а Серега отгреб себе недавних выпускниц, еще не успевших погибнуть в многочисленных стычках. А вот товарищ Грубин и товарищ Давыдов, как и ожидалось, обаяли в основном рабочих лилиток, включая персонал питомника. Но самым большим сюрпризом оказалась маленькая леди Дэм – она собрала на себя весь детско-юношеский контингент в возрасте от подросткового до детсадовского. Вот вам и маленькая деммка. А ведь мисс Зул и ее дочери у нас подобных желаний и талантов не демонстрируют, являясь ярыми индивидуалистками. Вопрос, однако, и загадка века…

14 мая 1953 года, Французское стратегическое направлениеКапитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский, император Четвертой Галактической Империи

Советские войска вошли в Париж утром одиннадцатого числа, и мэр французской столицы на подгибающихся ногах вынес товарищу Чуйкову ключи от города. При этом случались большие и маленькие трагедии, в основном в среде постреволюционной эмиграции и пособников немецко-фашистских оккупантов, сумевших сбежать на Запад и осесть во Франции, но в целом парижане встретили смену власти с демонстративным безразличием. Буржуазные политиканы, сначала втравившие Ла Белле Франсе в историю с нападением на Советский Союз, а потом, вместо принятия ответственного решения о почетной капитуляции, удравшие от Советской Армии впереди собственного визга, не вызывали у них уважения. Сбежал и прославленный де Голль, предварительно распустив свою партию Объединение Французского Народа, только его в Париже и видели.

Зато товарищи из французской компартии, на тот момент еще не пораженные сифилисом тотального оппортунизма, и их союзники из левоцентристской Французской секции Рабочего интернационала (будущая Соцпартия) цветут и пахнут. Товарищ Морис Торез хлеба-соли советским войскам не выносил, ибо невместно, но сразу же поделался руководителем временной гражданской администрации Франции – структуры, предшествующей воплощению в жизнь Французской Советской Республики. При этом партийная пресса принялась убеждать своих читателей, что коммунисты не уничтожают древнюю французскую государственность, просто придают ей новую форму существования в большой равноправной семье советских народов.

С учетом того, что все другие (буржуазные) газеты перестали выходить по причине бегства как владельцев, так и большей части редакторского состава и журналистов, эта пропаганда имела все шансы на успех. Франция в тот момент устала от разных безумных авантюр, и ей не надо было уже ничего – ни Алжира, ни Кохинхины, ни роли одной из четырех сущих сверхдержав, доставшейся ей в основном из-за великодушия советского лидера. Со своей стороны мой первоначальный состав и капитан Зотов тоже внесли в это дело свою лепту, рассказав товарищу Сталину, что такое Европейский Союз и с чем его ели у нас там в будущем.

Тем временем двенадцатого числа советские войска вошли в Лион, тринадцатого – в Орлеан и Кан, и затем остановили продвижение, подтягивая тылы и подвозя материальное снабжение. Как только это действо завершится (примерно через неделю), состоится финальный рывок Центральным и Приальпийским фронтами к знойному Провансу и солнечной Аквитании, после чего начнется подготовка к финальной операции этой войны, ибо Франко и Салазар слишком сильно зажились на свете. Где с мятежа Франко Вторая мировая война в Европе началась, там же вся эта история через семнадцать лет и закончится. Генералу Чуйкову еще ключи от Лиссабона принимать, так же, как маршалу Коневу от Мадрида, и это станет венцом их прославленных карьер.

При этом Северный фронт маршала Рокоссовского перегруппировывается в соответствии с общим планом Британской десантной операции. Но высадка на берегах Альбиона случится чуть позже, когда назначенный инструктором генерал Маргелов придет к выводу, что тренировки советских десантников на посадочное десантирование в центре крупного города достигли своей цели, а на это требуется еще пара дней. Десантного тоннажа в достаточном количестве у Советского Союза нет, но я уже решил, когда падет Лондон и рухнет оборона по береговой линии Ламанша, провести советские войска на британскую землю по принципу «одна нога здесь, а другая уже там». От меня не убудет, а товарищу Сталину будет приятно. Чем быстрее мы разделаемся с британским вопросом, тем лучше для всех.

И кстати, о де Голле. Сейчас этот персонаж обретается в Бордо, раздувает антикоммунистическую пропаганду и пытается организовать сопротивление советскому вторжению, но, как и в сороковом году, получается это у него плохо. Следующий этап в его жизни, как я понимаю, это сесть в самолет и улететь куда-нибудь подальше, чтобы возглавить очередную «Сражающуюся Францию», что однозначно следует предотвратить. Однако убивать этого человека не нужно – он еще может пригодиться мне на верхних уровнях Мироздания, а значит, предстоит планировать операцию похищения. Пожалуй, лучше поручить это дело Кобре и Мишелю. Да, именно так я и сделаю.

11 июня 1976 года, 11:05 мск, Пуцкий залив, линкор планетарного подавления «Неумолимый», главный командный центрКапитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский, император Четвертой Галактической Империи

Тятя, тятя, наши сети притащили мертвеца… На мертвеца, однако, месье Шарль не очень похож, скорее, он напоминает человека, ушибленного по голове пустым пыльным мешком. Кобра с Мишелем похитили его ночью прямо из номера гостиницы и ради повышения вменяемости притащили не куда-нибудь, а сюда, на «Неумолимый». А тут такое, что у непривычного человека ум заходит за разум. Портал Кобра раскрыла в парадный посадочный ангар, а там – гигантский двуглавый орел на стене и фантастические летательные аппараты: с одной стороны – большой транспортный челнок «Святогор», с другой – убийственно-смертоносный «Каракурт», и вокруг них под руководством серой эйджел хлопочет техсостав, состоящий частью из горхинь, частью из рабочих остроухих, и частью из сибх. Первое впечатление после внезапного ночного ареста – и сразу же первый шок.

Дальше – больше. Пока де Голля вели к моим апартаментам, навстречу ему то и дело попадались эйджел всех трех расцветок, бойцовые остроухие из бортового десанта «Шершней» в полном боевом прикиде, а также обычные люди в корабельном обмундировании, при этом не выглядевшие ряжеными. Да и я встретил его не в своей повседневной капитанской униформе, а в парадном императорском мундире, том самом, что мне изготовили в представительских целях к двадцать пятому съезду КПСС. Сочетание в одежде черного, темно-серого и серебристого цветов, без разных вычурных деталей, создает у людей впечатление суровой простоты и надежности собеседника. Думаю, императорский наряд мне предстоит использовать все чаще, а капитанский мундир – реже. Увы, встречают все-таки по одежке, и Истинным Взглядом наделены еще совсем немногие. Кстати, Конкордий Красс сказал, что если бы в тот день на мне были одежды в императорской расцветке, то не только он, но и прочие неоримляне реагировали бы на меня на одних лишь верноподданических рефлексах, как на своего нового повелителя. Вот и де Голль, увидев такого красивого меня, а также роскошную обстановку апартаментов, побледнел и попытался отступить на шаг. При этом он уперся спиной в Кобру и Мишеля, и те толкнули его вперед.

Правильно! Сейчас этот человек нам не союзник, не попутчик, а всего лишь ненастоящий враг, которого требуется сначала ломать через колено, низводить и курощать, а потом проводить через инверсию. Так что и обращаться с ним следует без излишней грубости, но и без особых политесов. Антикоммунистическая, антисоветская и даже антиимперская пропаганда тоже имеют свою цену, как и стремление организовать вооруженное сопротивление советским войскам. Обычно я в таких случаях прихожу в холодное бешенство, но раз особо тяжкие последствия еще не наступили, то и оснований прямо сейчас оторвать месье Шарлю голову у меня пока нет. Хотя он, скорее всего, думает иначе, ибо понял, к кому его привели, и теперь подозревает наихудшее.