Лекарство против застоя

– Добрый день, месье Шарль, – сказал я на высокой латыни, и энергооболочка перевела мои слова на французскую мову. – Меня зовут Сергий из рода Сергиев, с недавних пор я император одного бокового мира, где последние двести лет история шла своим путем, а также Специальный Исполнительный Агент Творца Всего Сущего, куратор миров Основного Потока, где все было как обычно, Защитник русских, сербов и болгар, и Бич Божий для всяческих негодяев. Должен сказать, что напрасно вы приняли все происходящее так близко к сердцу. После того, как все страны НАТО в общем порыве присоединились к американскому плану внезапного ядерного нападения на Советский Союз, у нас с товарищем Сталиным просто не было другого варианта, кроме как раз и навсегда устранить угрозу, исходящую с Европейского направления. И никакие полумеры тут приемлемы не были. А у ваших французских политиканов была возможность решить все цивилизованным образом, капитулировать без единого выстрела и назначить нужное нам правительство. Но вместо этого вы все, господа депутаты и министры, не говоря ни «да», ни «нет», кинулись в бега к испанской границе, бросив на произвол судьбы и армию, и страну. И чего вы после этого хотите – поцелуев в десны?

Судя по выражению лица моего собеседника, он понял не только перевод, но и в достаточной степени язык оригинала. Образованный, гад.

– Но, мессир Сергий! – воскликнул генерал. – Франция не участвовала в нападении на Советский Союз, это все задумали американцы!

– Франция предоставила агрессорам аэродромы с возможностью размещения на них ядерного оружия, и в том, что самых тяжких последствий удалось избежать, нет никакой вашей заслуги! – отпарировал я, чувствуя, как от вспыхнувшего гнева на темечке прорезается нимб, а голос становится похож на иерихонскую трубу. – Нет уж, как Бич Божий говорю вам, что если вино налито, то надо его пить до дна, вместе с горьким осадком! Все имеет свою цену, и пассивное пособничество планам американской агрессии тоже. После всего того, что случилось, западная граница Советского Союза пройдет даже не по Ламаншу, а по середине Атлантического океана. Dixi!

В этот момент где-то по соседству саданул раскат грома; де Голль втянул голову в плечи, будто патентованный черепах.

– Что это было, мессир Сергий?! – спросил он полушепотом.

– Это, месье Шарль, было высочайшее одобрение принятых решений! – сказал я. – Приговор всему вашему миру окончательный, и обжалованию не подлежит. Советский Союз, лежащий промеж четырех великих океанов, становится реальностью, данной вам в ощущениях.

– Но, мессир, французы ведь ни за что не смогут жить при социализме! – воскликнул де Голль. – У нас для этого слишком неподходящий темперамент!

В ответ я усмехнулся и произнес:

– Вы, месье Шарль, еще не знаете, на что ваши французы способны, а на что нет. В мире моей богоданной супруги, лежащем вне Основного Потока, в начале двадцатого века Континентальный Альянс в составе Великобритании, Германии и России за грехи многие нарезал побежденную Францию на несколько мини-королевств, каждому из которых был определен свой монарх из числа Наполеонидов, Орлеанидов или Бурбонов. И после этого каждое такое королевство в качестве миноритарного члена было принято в члены Континентального альянса, обеспечивающего коллективную оборону, а также свободу перемещения людей, капиталов и товаров на всей огромной территории от Британских островов до хладных скал Чукотки и Камчатки. Когда прошел первый шок, наиболее активная часть вашего населения села в поезда и отправилась покорять Великий Восток, составив конкуренцию британцам и германцам, которым тоже было тесно в родных палестинах. К началу двадцать первого века на территории нынешней Франции нет ни одного человека, у которого не было бы родственников в Российской империи, а среди русских нет никого, у кого в предках не затесался бы француз, англичанин или немец. И все всем довольны; не менее четверти из числа молодежи, закончившей высшие учебные заведения, начинают свои карьеры в Петербурге, Челябинске, Новосибирске, Иркутске, Магадане или Владивостоке, где деловая жизнь кипит бурными золотыми ключами. Здесь у вас я пытаюсь наладить такую же конструкцию, за исключением того, что на месте Континентального Альянса с входящей в него Российской империей будет Советский Союз.

– Ничего не понимаю, мессир Сергий… – пробормотал де Голль. – Вы сказали, что в мире вашей супруги Российская империя продолжает существовать в начале двадцать первого века. Но как вообще возможен этот ваш мир, лежащий вне Основного Потока, и как он мог возникнуть, если уже свершившаяся история является непреложным фактом?

– История, месье Шарль – понятие сослагательное, – назидательно сказал я, – а Основной Поток – это своего рода колея, по которой миры движутся из прошлого в будущее. В Основном Потоке поступки людей и даже случайные события повторяются, будто записанные на патефонную пластинку, а если происходит нечто экстраординарное, то компенсирующие явления стремятся вернуть происходящее в привычное русло. По этой причине при перемещении между разными мирами Основного Потока, которые движутся друг за другом, будто вагоны, может возникнуть иллюзия перемещения во времени. Но если некая внешняя сила приложит большие, но не запредельные усилия, то возможен выход данного мира из Основного Потока и развертывания в нем собственной истории, сдвигающей его к полюсам Добра или Зла. В том случае, когда изменения производят люди, присланные Всеведущим, Всеблагим и Всемогущим Господом, новый мир в целом получается гораздо счастливее и безопаснее, чем его сверстники в Основном Потоке. В нем меньше войн, не льется лишняя кровь, а также слезы вдов и сирот, потому что разные мерзавцы, которых предостаточно среди человечества, не получают возможности реализовывать свои гнусные планы. Но бывает и наоборот, когда историю берутся менять слуги Сатаны – и тогда такой мир сдвигается к полюсу Зла, превращаясь в инферно, и если овладевшему тем миром демону не будет нанесен удар извне, то человечество там и вовсе может прекратить существование. Но об этом мы сейчас говорить не будем: в двадцатом и предшествующих веках Основного Потока до демона человечество еще не дожилось, а потому бороться приходилось с глупостью, алчностью, недальновидностью и разными национальными предрассудками. Так, в мире моей супруги, историю которого меняли мои соотечественники и современники, исходя из принципа «Поступай по совести», Первая Мировая Война вылились в цепочку скоротечных маневренных сражений, в ходе которых были разгромлены Австро-Венгрия, Османская империя и Франция. При этом Второй Мировой войны, как и Третьей, в мире не случилось вовсе, а в России не произошло трех революций, Гражданской войны и всех вытекающих из этого событий. Миллионы не самых худших людей, в том числе французов, погибших в Основном Потоке, в новом варианте истории продолжили жить до естественного конца, оставили после себя потомство, а также создали много материальных и нематериальных ценностей, увеличив общую сумму богатств мира.

– И что, все это из-за того, что нашу милую Францию нарезали на порционные куски, будто запеченного в духовке гуся? – недоверчиво кривя губы, спросил да Голль.

– В числе прочего, и из-за этого, – ответил я. – Вы сами прекрасно знаете свой политический гадюшник и исходящую из него деструктивную политику. Нет ничего хуже сборища безответственных легкозаменяемых политиканов, готовых ради сиюминутных и зачастую бредовых целей развязывать многосторонние войны с миллионными жертвами. Я имею в виду Первую Мировую Войну, которая случилась только потому, что тогдашнему руководству в Париже возжелалось реванша за Седан и возвращение в состав Франции Эльзаса и Лотарингии…

– Но ведь Первая Мировая Война началась из-за убийства сербскими террористами наследника австро-венгерского престола эрцгерцога Франца Фердинанда, а это скорее союзники России, чем Франции! – вскричал мой недобровольный гость.

– На Балканах все продается и все покупается, – ответил я, – а потому сербские закулисные правители из «Черной Руки», на словах клянясь в верности России, не стеснялись брать из рук французских представителей полновесные шекели, то есть франки. Незадолго до совершения рокового убийства сараевская террор-группа в полном составе, вместе со своим куратором майором Танкосичем, ездила в Тулон на встречу с одним из достаточно высокопоставленных офицеров вашего Второго Бюро[4], которому невместно было выезжать в Сербию для инспекции на месте. В Тулон, Шарль – не в Марсель, не в Ниццу и не в один из мелких курортных городков, на которые так богато средиземноморское побережье Прованса, а именно в Тулон, главную военно-морскую базу Франции. Все было исполнено в типичном вашем французском стиле «тихо и незаметно ползет слон по посудной лавке». Более того, в Вене заранее знали о запланированной акции и приняли все меры к тому, чтобы покушение завершилось успешно.

– Я вас не понимаю, мессир Сергий… – пробормотал де Голль. – Откуда вы знаете такие подробности?

– Ваш мир – отнюдь не первый, историю которого я выворачиваю наизнанку, будто старый носок, – ответил я. – Помимо всего прочего, должен сказать, что в моих приятелях-конфидентах числятся такие великие французы, как король Генрих Наваррский и император Наполеон Бонапарт, а в рядах моей первой армии, возглавляемой генерал-лейтенантом Велизарием, имеется значительный французский контингент. В мир четырнадцатого года меня впустили с некоторым зазором во времени перед Сараевским убийством, чтобы я мог осмотреться и принять все необходимые меры. Меры я принял, жизнь эрцгерцогу Францу Фердинанду и его супруге сохранил, ибо того требовала моя офицерская честь, и при этом наблюдал крайне неприличную суету Боснийского генерал-губернатора Потиорека, который приложил все возможные усилия, чтобы сделать из августейшего гостя удобную мишень, и при этом не пострадать самому. Следующей ночью я тайно посетил в госпитале раненого наследника престола, и, помимо всего прочего, обнаружил на его ночном столике стакан с сильнодействующим ядом, из которого к тому моменту, по счастью, еще не пили. Отраву я вылил, заменив ее целебным эликсиром, благодаря которому эрцгерцог стал поправляться. Вот и вся интрига дружбы жабы с гадюкой, ибо без австрийского желания под любым предлогом развязать против Сербии агрессивную войну Сараевское убийство для Франции было бы бесполезно, ибо не влекло за собой русско-австрийского, а потом и русско-германского конфликта. Кстати, антимонархический переворот в России февраля – марта семнадцатого года – тоже дело рук ваших дипломатов и агентов влияния, причем спланировано это действие было даже раньше начала Первой Мировой Войны. Дальнейшие события, после того, как ваши воинственные политиканы смогли добиться своего, показывают, насколько хорошо они умеют предвидеть хотя бы краткосрочные последствия своих поступков, не говоря уже о среднесрочных и долгосрочных. И то же самое можно сказать о тех деятелях, что на Мюнхенской конференции торили Гитлеру дорогу на восток, а потом не оказали ни малейшей практической помощи сражающейся Польше, за что всего восемь месяцев спустя расплатились успехом операции «Гельб». И таких примеров, как из прошлых, так и из будущих времен, я могу привести вам преогромное количество, ибо ничего хорошего для окружающих стран и самой Франции из парижских властных кабинетов никогда не исходило. Было несколько исключений, но и они всего лишь подтверждали правила.

– Ну хорошо, мессир Сергий, – сказал де Голль. – Вы полностью правы, потому что наши депутаты и министры очень часто ведут себя как пациенты Бедлама, а не честные и ответственные политики. Но скажите, зачем вы мне все это рассказываете, вместо того, чтобы запереть меня в тюремной камере или попросту не приказать расстрелять? У вас, тиранов, это просто.

– А вы, месье Шарль, так еще ничего не поняли? – ответил я вопросом на вопрос. – Вы, собственной персоной, как раз и являетесь тем самым исключением из правил – очевидно, потому, что прошли свое становление в военной, а не в политической среде. Если бы все шло в русле Основного Потока, то всего через пять лет вы учинили бы во Франции тихий и почти незаметный военный переворот, затем изменили бы конституцию, заменив форму правления с парламентской на президентскую. При этом полномочия первого лица государства в созданной вашими усилиями Пятой Республике были бы равны королевским. Добившись всего желаемого, вы процарствовали бы десять лет и были бы свергнуты в результате народного возмущения, инспирированного одной много понимающей о себе заокеанской страной, а потом тихо умерли бы в своем загородном имении. Однако созданная вами система в Основном Потоке затормозила деградацию французской политической системы до начала десятых годов двадцатого века…

– А потом, мессир Сергий? – с интересом спросил де Голль, позабыв, что он вообще-то мой пленник.

– А потом, – ответил я, – политические зубры, воспитанные в вашу эпоху, закончились просто по возрасту, но подросло поколение бесцветных политических слизней. Фамилии Саркози, Олланд и Макрон вам ни о чем не говорят, а ведь это были как раз те деятели, которые, вскарабкавшись на президентский трон, пустили псу под хвост все, что было создано вами ради величия любимой Франции. Там, в начале двадцать первого века ваша страна снова стала верной служанкой американского капитала, что грозит ей полным развоплощением и уничтожением.

– И именно поэтому вы, мессир Сергий, решили уничтожить Францию прямо сейчас, не дожидаясь, пока подойдет назначенный Господом срок? – спросил де Голль.

– Не уничтожаем мы с товарищем Сталиным Францию, – сказал я, – а даем ей жизнь вечную в рамках системы, которая не делит людей по сортам и нацелена исключительно на их благополучие. Мы еще посмотрим, каким будет социализм по-французски, но в местных деталях он явно будет отличаться от социализма по-советски, социализма по-германски и социализма по-китайски, общим будет только стремление к максимальному общественному благу.

– Но что же тогда будет со мной? – спросил де Голль. – Ведь в вашей будущей социалистической Франции таким, как я, обломкам старого мира, места уже не будет…

– А вас, месье Шарль, – назидательно произнес я, – после определенного повышения квалификации мы выпустим во Францию начала следующего века, и там народ, досыта наевшийся самых разных политических слизней, мигом провозгласит вас Отцом Нации, пожизненным президентом и, может быть, даже императором. Свои университеты для новой жизни вы будете проходить под руководством моей ближайшей помощницы мадам Кобры, в миру госпожи Ники Романовой-Зайко. Она отведет вас в кабинет гипнопедии и попросит, чтобы вам в полном объеме проинсталлировали стандартный имперский языковый пакет: русский, латынь, немецкий и китайский языки, чтобы вы ни в какой ситуации не чувствовали себя изолированным от общества языковым барьером.

– Что значит «проинсталлировать языковый пакет»? – спросил мой пока не совсем добровольный гость. – И кстати, зачем мне китайский язык?

– Гипнопедия – это такая технология цивилизации пятого уровня, заменяющая обычное заучивание, – ответил я. – Специальная машина записывает знания прямо в мозг, после чего они сразу же становятся пригодными к употреблению. Это недолго, не больно и совсем не страшно. А китайский язык вам понадобится в двадцать первом веке, где Поднебесная империя вновь сделалась одним из важнейших государств планеты. Так что, месье Шарль, идите вместе с мадам Коброй и не спорьте. В вашем положении может пригодиться любая информация.

11 июня 1976 года, 13:15 мск, Пуцкий залив, линкор планетарного подавления «Неумолимый», главный командный центрКапитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский, император Четвертой Галактической Империи

Вскоре после того, как ушли де Голль, Мишель и Кобра, ко мне без доклада заявились маршал Покрышкин и адмирал Ларионов. Собственно, в рабочее время и по делу им это не только позволено, но и вменяется в обязанность (еще я с ближайшими помощниками бюрократии не разводил). Александр Иванович, омолодившись в Тридесятом царстве до внешности сорокалетнего и внутреннего тонуса двадцатипятилетнего мужчины, утратил былую монументальность и превратился в очень подвижного командира и воздушного хулигана. Когда он в пилотском кресле с управлением через индуктивный линк, «Шершень» становится как бы продолжением его тела. Даже Секст Корвин, «родителями» которого были ментограммы множества имперских пилотов первого класса, говорит, что, дескать, не знал, что на тяжелом бронированном штурмовике можно проделывать этакие фокусы. Вот только «Стилет» товарищу Покрышкину в полной мере так и не покорился: в атмосфере, где маневры по большей части определяются аэродинамикой, он был вполне адекватен, вплоть до гиперзвуковых скоростей, а в безвоздушном космическом пространстве, особенно в непосредственной близости к безатмосферным лунам или крупным кораблям, фатально запаздывал с реакцией.

По счастью, все «катастрофы» Александра Ивановича случались только на виртуальных тренажерах, а не то «Неумолимый» лишился бы отличного командира авиакрыла. Женский летный состав и штурмпехотинки бортового десанта «Шершней» влюблены сначала в меня, а потом – в своего непосредственного командующего. Как его видят, так сразу рот до ушей, и у темных эйджел, между прочим, тоже. Однако внеслужебным отношениям между командующим и подчиненными мешает то, что на «Неумолимый» Александр Иванович пришел вместе с так же радикально омоложенной женой Марией. А любовь там настоящая – куда иголочка, туда и ниточка, – так что пилотессам всех рас и возрастов остается только завистливо вздыхать: мол, ах, какая любовь, девочки!

Но еще сильнее единение командующего и подчиненных стало с тех пор, как товарищ Покрышкин вместе с супругой начал посещать патрицианские танцульки в гимнастическом зале линкора. Жгучий латинский темперамент девушек, самой неоримской системой обреченных на безвременную смерть, не мог не заразить их нового командующего и его вторую половину, сориентировав их в правильную позицию. Александр Иванович и Мария Кузьминична – это отец и мать пилотского коллектива, а пилотессы, вне зависимости от расы – их любимые дочери.

Стоит отметить, что супруга товарища Покрышкина, тогда еще солидная пожилая дама, буквально пришла в оторопь, когда ей сказали про омоложение. Однако ее удивление вызвала не сама возможность подобной процедуры (ведь в Тридесятом царстве при наличии Фонтана Живой Воды это так же естественно, как то, что вода мокрая, а огонь обжигающий) – нет, Мария Кузьминична недоумевала, за что ей, обыкновенной женщине, положена вторая молодость вкупе с неописуемой красотой. Но тут Лилия объяснила ей «политику партии», сказав следующее: «Во-первых, у твоего мужа заслуг перед моим папочкой хватит на вас обоих, и было бы нехорошо, если бы мы его обновили, а ты осталась бы в прежнем виде. Во-вторых, ты оказалась своему мужу хорошей женой, второй половиной его души, а это тоже немаловажно. В-третьих, твои дети выросли настоящими людьми, а не хулителями своей страны и врагами народа, и за это также положена награда. Так что не спорь, переодевайся в халат и иди за провожатой к месту погружения в волшебную воду. Не ты первая, и не ты последняя. Раз-два».

Меня при том случае лично не было, и знаю я о нем только по той информации, что циркулировала по Воинскому Единству через капитана Максимову и других военврачей, свидетелей того разговора. Также мне известно, что за прямолинейность и принципиальность Мария Кузьминична ласково называет супруга ортодоксом, и это мне импонирует. Таким людям самое место в нашем Воинском Единстве.

С Виктором Сергеевичем Ларионовым все иначе. Из Чертогов Творца Всего Сущего он пришел к нам в смысле личных привязанностей гол как сокол. Новая жизнь с чистого листа… Впрочем, на отсутствие популярности у противоположного пола сокомандир «Неумолимого» не жалуется, хотя ни с кем из своей команды не спит, ибо не желает смешивать личное и служебное. Мол, ничто его от него не уйдет. И это тоже верно, хотя человеку, почти не покидающего борт «Неумолимого» для посещения светских мероприятий, сложно завести личные знакомства на стороне. Поскольку я, как Патрон, чувствую себя обязанным создавать условия для того, чтобы мои Верные были счастливы, я стал наводить справки о семейной жизни Виктора Сергеевича в прошлых для него жизнях, и выяснил, что статусным браком на принцессе Виктории Великобританской этот человек был женат только в мире императора Михаила Великого. Во всех остальных мирах женами его воплощений становились женщины тихие и незаметные до прозрачности, вроде супруги товарища Брежнева. Ну что ж, если Виктор Сергеевич по причине своей занятости не имеет возможности посещать места, где бывает нужный ему женский контингент, следует устроить правильные знакомства прямо на борту «Неумолимого». Например, можно прислать туда на стажировку группу новопроизведенных магинь Жизни и Разума из числа прошедших через Тридесятое царство бывших мамочек бывшего Царства Света. Все они умницы, красавицы, и все хотят большой и чистой любви. Однако мое дело – предоставить возможность, а уж дальше заинтересованные лица должны сами ковать свое большое и маленькое счастье.

Впрочем, сегодняшний разговор у нас был не об этом. Первым делом адмирал Ларионов положил передо мной лист плотной бумаги с изображением какой-то торпеды (я, сапог, в этом предмете абсолютно не разбираюсь) и убористым текстом, и торжествующе произнес:

– Вот оно, товарищ Серегин, лекарство от геморроя! Как оказалось, в местном Советском Союзе это изделие, специально предназначенное для борьбы с американскими атомными субмаринами, серийно выпускается уже четыре года.

– Замечательно, Виктор Сергеевич, – сказал я. – А теперь объясните все простыми словами для человека, который в морском сражении участвовал только однажды, и то в качестве стороннего наблюдателя.

Адмирал Ларионов вздохнул и сказал:

– Универсальная малогабаритная электрическая самонаводящаяся торпеда УМГТ–1 калибра четыреста миллиметров предназначена для уничтожения подводных лодок в подводном и надводном положении, транспортных судов и различных кораблей с малым бронированием. Вес одной торпеды – семьсот килограмм, дистанция захвата цели системой самонаведения – полтора километра, дальность хода – восемь километров, скорость в режиме «Атака» – сорок один узел или семьдесят пять километров в час, боевая часть – шестьдесят килограмм морской смеси, что эквивалентно ста килограммам тротила. При применении торпеда полностью автономна, не требует предварительного ввода стрельбовых данных или каких-либо еще манипуляций. Сразу после выстрела из торпедного аппарата или приводнения при сбросе с воздушного носителя морская вода активирует сухозаряженную серебряно-магниевую батарею, и та подает напряжение на водометный движитель и систему самонаведения, которая закладывает левую поисковую спираль с постепенным погружением. При попадании в створ системы самонаведения объекта, идентифицированного как подводная лодка или надводный корабль, происходит захват цели, определяются параметры ее движения: скорость, курс и глубина, после чего торпеда начинает преследование. Когда расстояние сокращается до двухсот метров, включается режим «Атака», то есть взводятся взрыватели, а скорость торпеды увеличивается до максимальной. И все – когда расстояние между целью и торпедой уменьшается до трех с половиной метров, срабатывает дистанционный акустический взрыватель, и вражеская подводная лодка получает тяжелые повреждения или гибнет. При этом надо учитывать, что из-за того, что в качестве электролита в батарее используется проточная морская вода, данная торпеда не применяется в пресноводных или малосоленых акваториях, например, в Балтийском море. Также из-за несовершенства системы самонаведения, способной спутать сигнал, отраженный от дна, с сигналом от цели, данный тип вооружения не используют при глубинах моря в сто метров и менее. Все, товарищ командующий, адмирал Ларионов доклад закончил.

– Один «Шершень», если без десанта, на внешнюю подвеску может взять до четырех таких торпед, – добавил Покрышкин. – Гарантия успеха в двести процентов. А если подранок все же попытается всплыть или начнет запускать ракеты с перископной глубины, то на этот случай у ваших злобных девочек имеются магнитоимпульсная пушка, система наведения и боевые рефлексы. Мы уже проверяли этот вопрос на тренажерах, и выяснили, что, находясь в непосредственной близости к субмарине, стартующую из-под воды ракету они расстреливают, даже не особо напрягаясь. Местоположение каждой вражеской субмарины ваша орбитальная сканирующая система знает с точностью до сантиметров, вопрос только в том, чтобы в нужный момент снаряженные торпедами «Шершни» оказались в воздушном пространстве над необходимыми точками мирового океана…

– Так, товарищи, – сказал я, – вы предлагаете мне, не дожидаясь действий со стороны противника, самому развязать в этом мире Третью мировую войну?