Лекарство против застоя

– Все это хорошо, – сказал мой собеседник, – но скажите, каким образом вы собираетесь объяснить народу фактическую смену династии? На одной только вооруженной силе, пусть даже так превосходно вышколенной, как ваша, далеко не уедешь.

– Объяснение может быть только одно: все, что случилось, произошло исключительно по Воле Божьей и никак иначе, тем более что это святая истинная правда, – ответил я. – Если хотите, подойдите к отцу Александру и поговорите о наболевшем. И не смотрите, что он простой священник, а вы митрополит. Именно через него вы можете пообщаться со Всемогущим Господом еще прижизненно, не отдавая Ему свою душу. Случаи при таком общении бывали разные, но, как я понимаю, Творец Всего Сущего настроен вполне благоприятно и готов благословить вас на тяжкий труд восстановления на Руси патриаршества.

– А зачем вам патриаршество? – торопливо спросил у меня Агапий. – Вот не понимаю смысла столь радикальных перемен…

– Патриаршество нужно не мне, а вам, – ответил я. – Одна из главных функций церкви – это быть хранительницей морали, в первую очередь, в самых высших классах и среди членов правящей династии. Но это невозможно делать, находясь у них в подчинении, что мы и наблюдали на вашем горьком опыте. Все остальное вы узнаете из беседы с отцом Александром и его высочайшим Патроном. Идите, вас там уже ждут.

Из-под колпака тишины митрополит Тверской вышел приободрившимся и даже словно бы посвежевшим. Несколько последних лет он боролся с подступающей скверной на последнем рубеже, и потихоньку проигрывал, в том числе и свою собственную душу, поскольку по указу царя-мизерабля был обязан посещать эти богомерзкие вечеринки. И вдруг все одномоментно переменилось. Былые хозяева жизни обратились в ничто, а те, кто был гоним и унижен, сделались лучшими друзьями и соратниками победителей.

Но и это было еще далеко не все. Утром, когда по улицам Москвы живыми эсэмэсками побежали мальчишки-газетчики, выкрикивая невероятные новости, коллективное «я» столичного населения откликнулось на них благоприятно и даже восторженно. Семь лет эти люди только о том и мечтали, и вдруг сбылось. И отрубленная голова мизерабля, закованная в стасис и водруженная над воротами Боровицкой башни, поделалась местом настоящего паломничества. Убедившись, что мальчишки-газетчики кричат чистую правду, люди крестились и возносили благодарственные молитвы Богу за избавление их от Антихриста. И от столицы через телеграф эта волна покатилась дальше по губернским и уездным городам, городками, селам и весям. А я тут ни при чем, так как был только инструментом в Его руке. И не надо мне лишней славы, ведь дело оказалось проще простого, а повод для славы, причем заслуженной, еще представится.

9 мая 1953 года, Нанси, бывший дворец герцогов Лотарингских, штаб Западного направленияКапитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский, император Четвертой Галактической Империи

Западная Германия и страны Бенилюкса были доедены до конца и без остатка уже к двадцатому апреля, и тогда же передовые советские отряды вышли на французскую границу, где и остановились до получения особого приказа. На размышление парижским властям было дано десять дней: либо безоговорочная, но в то же время почетная капитуляция с назначением тов. Мориса Тореза премьер-министром и и. о. президента, либо война на полное уничтожение французской государственности.

Пока в Париже думали, советская армия перегруппировывалась для дальнейшего наступления, а еще брала в плен американских и британских солдат и офицеров из числа тех, что попали в окружения и сумели в суматохе остаться в живых. Только судьба у них была разной. Если британцев (канадцев, австралийцев, новозеландцев и так далее) грузили в теплушки и отправляли на восток в ужасный сталинский ГУЛАГ, на строительство стратегически важных объектов, то американцев везли в Голландию и Бельгию, откуда они должны были отбыть к себе на родину, как договорились Сталин и Эйзенхауэр. На одной чаше весов лежали жизни и свобода примерно полумиллиона американских парней в Европе и двухсот тысяч в Корее, а на другой – тихое и бескровное оставление американцами своих позиций в Азиатско-Тихоокеанском регионе. В первую очередь речь шла о Японии, затем о Тайване, и в самую последнюю очередь о Филиппинах. На Хоккайдо, между прочим, уже вовсю хозяйничают советские оккупационные войска, наводя там свои порядки. Японцы от происходящего в шоке, но это уже их проблемы.

К первому мая пятьдесят третьего года перегруппировка с пополнением запасов и подтягиванием резервов завершилась. Приальпийский фронт (маршал Конев) протянулся на сто шестьдесят километров от швейцарской границы до Карлсруэ. Центральный фронт (генерал армии Чуйков) занимал двести двадцать километров от Карлсруэ до Люксембурга, а от Люксембурга до Ламанша располагалась полоса ответственности Северного фронта (маршал Рокоссовский). Общее превосходство в живой силе над французской армией четырехкратное, в артиллерии восьмикратное, в танках – в двенадцать раз, а в авиации – раз в двадцать. И самое главное – французские солдаты не хотят воевать, так как сыты этим занятием еще с прошлого раза. Но Париж не ответил на ультиматум ни «да» ни «нет», а потому точно в назначенный срок, как писал поэт, ломая жалкую бестолочь пограничных столбов[2], советские танковые и механизированные дивизии двинулись вперед.

Северный фронт, продвигаясь вдоль побережья Ламанша своим правым флангом, охватывал Париж с запада. Центральный фронт наступал на столицу Франции с севера, а Приальпийский фронт наносил главный удар в направлении Орлеана, охватывая столицу Франции с юга, и еще одна левофланговая армия действовала на второстепенном направлении на Дижон-Лион. Год на дворе стоял не четырнадцатый, и даже не сороковой, поэтому какое-то подобие организованного сопротивления натиску советских бронированных лавин продолжалось не более двух суток, а потом все рухнуло. Впрочем, депутаты Национального Собрания, как тараканы из-под тапка, побежали из Парижа, едва первые советские танки пересекли границу, а вслед за ними в неизвестном направлении стали исчезать господа министры, а также прочий чиновный люд. На месте остались только левые, рассчитывающие войти в первое правительство Французской Советской Республики. Остальные политические деятели – уже на полпути к Лиссабону и Кадису, где можно сесть на пока еще нейтральные пароходы и отплыть в Аргентину, где правит добрый диктатор месье Перон.

И все это шу-шу-шу неспроста. К настоящему моменту передовые советские части находятся где в ста, а где и в пятидесяти километрах от Парижа. Завершена ликвидация французской группировки, окруженной в Вогезском котле. Пали Руан, Гавр, Реймс, Санс, Труа, Дижон. Нанси оказался в глубоком советском тылу, поэтому туда из Мангейма передислоцировался штаб западного направления. Четвертая республика в нокауте, и до окончательного ее краха осталось совсем недолго, а Пятой уже и не бывать, и значит, придется подыскать для мосье де Голля иное место работы. На других направлениях положение аналогичное. В Северной Италии уже почти завершилась советско-югославская наступательная операция, фронт в основном установлен по реке По, пали Венеция, Верона, Милан, передовые части на подходе к Турину и Генуе. Еще неделя, максимум десять дней – и горнострелковые части, форсировав перевалы в Альпах, выйдут к границам Франции с южного направления. Местный товарищ Сталин отлично усвоил уроки самых старших братьев, и стремится не оставить на европейском континенте ни одной зацепки для возможной американской агрессии. Сначала – обеспечение безопасности на внешнем контуре, и лишь потом – строительство самого настоящего социализма. А непримиримые оппоненты и возразить ничего не могут, ибо уже давно покойники.

На южном фасе линии противостояния в течение апреля советские войска полностью зачистили территорию материковой Греции от британских войск и националистических формирований, и сейчас готовят десантную операцию на острова Архипелага, в том числе и на Крит, куда убежало греческое правительство. Во Фракии окружена и разгромлена пятисоттысячная турецкая группировка, бои идут уже на подступах к Константинополю. Ветераны подавления восстаний почти безоружных курдов и ассирийцев оказались не в силах противостоять ветеранам Сталинградского сражения и Курской дуги. Еще немного, и Черноморские проливы станут советскими. Турецкое командование снимает войска отовсюду, откуда можно, в том числе из внутренних районов и с Кавказского направления, и бросает их в мясорубку сражения. Данные орбитального сканирования говорят об этом совершенно однозначно. И в то же время под Батумом и Ереваном копятся войска еще одного, Кавказского фронта, который должен перейти в наступление, едва только у турок падет Константинополь. И тут тоже имеет место многократное превосходство советских войск в танках, артиллерии и авиации. Планы многоэтапной наступательной операции до самой Сирии уже готовы, осталось применить их на местности.

В воздухе стоит острый, буквально пронзительный запах окончательной победы, после которой из дальних углов и из-под ковров будет выметен весь мусор, не окученными останутся только Британские острова и Испания. Логово генерала Франко можно разорить не особо напрягаясь, ибо испанская армия осталось той же, что и во время Гражданской войны, и поддержки со стороны народа у испанского диктатора как не было, так и нет, в то время как советское командование бросит на него войска двух фронтов, бойцам и командирам которых кружит голову кураж недавних побед. Форсирование Ламанша – задача куда более сложная, и браться за нее следует немедленно, пока британский боров в Лондоне не отошел от шока сокрушительных поражений. Мне, например, известно, что их военные аналитики считают невозможной такую операцию прежде, чем завершатся боевые действия в Италии и Испании, в числе прочего, потому, что лишь эти страны способны дать Советскому Союзу десантный тоннаж, необходимый для форсирования Ламанша.

Но тут господа британские генералы жестоко ошибаются: я уже принял решение помочь местным товарищам срезать угол, выделив для этого дела два десятка боеготовых «Святогоров», три «Каракурта» и десять эскадронов «Шершней». И подчиненным маршала Покрышкина это будет дополнительная тренировка перед вышестоящими уровнями, и товарищу Маргелову еще один мастер-класс по скоротечным десантным операциям. Осталось согласовать детали с маршалом Жуковым, которому товарищ Сталин уже выдал общее распоряжение на положительное решение этого вопроса. Советскому вождю тоже желательно взять Британию таким образом, чтобы там не успели даже испугаться. Уж очень много разных зловонных тайн хранится в архивах британского МИДа и разных спецслужб.

Как и в прошлый раз, в гости к маршалу Победы мы отправились на большом десантном челноке в сопровождении звена истребителей эскорта и… звена «Шершней». Я предполагал, что Жуков на этот раз захочет ощупать все собственными руками. Сопровождали меня генерал Бережной, маршал Покрышкин, генерал Маргелов и… а более никого я с собой не взял. Кстати, Василий Филиппович с удивлением узнал, что в том мире стал отцом не воздушного десанта, а морской пехоты особого назначения – совершенно безбашенного рода войск, на бешено воющих СВП при скорости сто тридцать километров в час врывавшегося прямо на набережные и улицы вражеских прибрежных столиц. Список столичных городов-трофеев морпехов того мира способен впечатлить кого угодно: Хельсинки, Стокгольм, Копенгаген, Рим и Лондон… После высадки такого десанта правительство вражеской страны неизменно попадало в советский плен, затем следовал некоторый период бессмысленных трепыханий, вслед за чем всяческое сопротивление прекращалось.

Между прочим, данная методика вполне укладывается в мои имперские стандарты – как по скорости развертывания операции, так и по минимизации потерь среди местного гражданского населения. На это я и указал товарищу Маргелову, что учиться, мол, никогда и ни у кого не грех, даже у себя самого, но только из другого мира. Концепт частей особого назначения, непосредственно подчиненных Ставке Верховного Главнокомандования, должен быть переосмыслен для условий конца двадцатого – начала двадцать первого века, имея в виду, что формировать такие соединения требуется из контрактников, сиречь сверхсрочников… На этой оптимистической ноте обсуждение вопроса прекратилось, поскольку мы прибыли к месту назначения.

Георгий Константинович был чрезвычайно доволен: еще никогда у него не было такой кампании, во время которой противник доблестно драпал от фронта в обратном направлении еще прежде, чем его успевали заметить. Вячеслав Николаевич на это ответил, что на той Великой Отечественной Войне, на которой довелось воевать ему, в боях на стороне гитлеровской Германии имело место участие значительных контингентов французских солдат, насильно мобилизованных в так называемые евровойска.

– И что, помогли Гитлеру французские пуалю? – с подковыркой спросил Жуков.

– Не больше, чем солидол против геморроя, – усмехнулся Бережной. – Воевать за Гитлера у французов охоты было даже меньше, чем сейчас за уже слившихся американцев и буржуазных политиканов, драпанувших к испанской границе в первых рядах.

– Франция – вопрос решенный, – сказал я. – Чтобы доесть ее остатки, помянуть старушку стопариком и вытереть рот, у вас уйдет не более месяца. Еще два-три дня, и товарищ Чуйков торжественно вступит в Париж, который никто и не думает оборонять, как и всю прочую Францию. Более того, выделенный сейчас для этого наряд сил и средств совершенно избыточен – как минимум, войска, подчиненные сейчас товарищу Рокоссовскому, можно и нужно перенацелить на другое, пока не початое направление. С товарищем Сталиным, так сказать, в общем, я все согласовал, осталось составить конкретные планы операции, а это уже предстоит делать прямо тут, на месте.

– Так, значит, все-таки Британия! – удовлетворенно хмыкнул Жуков. – Можно сказать, всю жизнь мечтал. Но все же неужели такое возможно, чтобы, не закончив одну операцию, менять войскам задачу и наносить удар на другом направлении?

– Возможно, – подтвердил я. – Вспомните рейд гвардейских танковых армий Рыбалко и Лелюшенко на Прагу в мае сорок пятого года. Так и тут – продвижение армий Северного фронта в южном направлении следует остановить, чтобы дать войскам хотя бы небольшую передышку перед десантной операцией, и затем в заранее обусловленный момент ударить противника прямо в сердце. Как вы думаете, сколько продлится сопротивление британской армии, если в первые же минуты вторжения в плен будут захвачены члены Парламента, министры правительства во главе с Черчиллем, а также вся королевская семья без остатка? Будет британскому борову «Немыслимое», пусть потом не жалуется на злую судьбу.

Немного подумав, я добавил:

– Между прочим, в Галактике только так и воюют, сразу оставляя войска противника без управления. Я тоже предпочитаю бить по головам королям, премьер-министрам и генералам, после чего солдаты сами расходятся по домам. Учитесь быть стремительным, жестоким и несентиментальным к разным высокопоставленным отморозкам, и тогда вас ждет великое будущее.

После этих слов Жуков заржал в голос как жеребец, будто в первый раз услышал одну из плоских шуток Петросяна.

– А если серьезно, – сказал он, просмеявшись, – мне сложно представить одномоментный захват центра вражеской столицы. Или я чего-то не знаю о десантных операциях?

– Почти ничего, – ответил я. – Так как все ваши местные методики годятся только для случаев, когда противодействие противника отсутствует в принципе. Большие транспортные челноки прорывают вражескую противовоздушную оборону на огромных скоростях, тормозят у самой земли и высаживают войска посадочным способом прямо на твердую землю. Затем подразделения десанта вступают в бой, а челноки убывают за подкреплениями, средствами усиления или материально-техническим обеспечением. Оборачиваемость, особенно на коротком плече в пятьдесят-сто километров, максимальная из всех возможных, на погрузку-выгрузку времени будет в разы больше, чем на полет туда и обратно. Десантные дивизии, которые сейчас у вас в резерве, даже передислоцировать никуда не потребуется, потому что в бой они смогут пойти прямо с нынешних рубежей. А вот провести тренировки по посадке на борт челнока и экстренному десантированию в боевых условиях я считаю необходимым. Без этого в деле могут возникнуть разные накладки…

– Транспортные челноки? – переспросил Жуков. – Это такие же штуки, как и та, что стоит сейчас у нас за окном?

– Точно такие же, – подтвердил я. – Вместимость – либо стрелковый полк, либо от тридцати до пятидесяти единиц техники, в зависимости от габаритов. Одним махом с исходных позиций прямо на Пикадилли. А еще мы с товарищем Покрышкиным гарантируем тишину в воздушном пространстве над Лондоном или любым другим британским городом, где потребуется, а также огневую поддержку десанта. Чего стоит в деле эскадрон «Шершней», вы уже знаете…

– Как же, наслышаны, – хмыкнул Жуков, – все в труху – и тишина как на кладбище. Но все же, товарищ Серегин, хотелось бы посмотреть все собственными глазами и пощупать собственными руками.

– Почему бы и нет, Георгий Константинович, – пожал я плечами. – Прошу следовать за мной. Мои злобные девочки вам все расскажут и покажут.

– Девочки, да еще и злобные? – переспросил мой собеседник, явно заинтригованный.

– Моих пилотесс лучше один раз увидеть, чем слушать о них сто рассказов, – ответил я. – А сейчас идемте, негоже заставлять леди ждать.

В экипажах «Шершней» у меня остроухие из бывших мясных и одна амазонка из вчерашних гимнасисток, на «Стилетах» – смешанные команды из пилотов темных эйджел и неоримских лейтенанток, а на «Святогоре» – смешанный экипаж, во главе которого капитан Старыгин, из числа советских пилотов, освобожденных моими войсками из немецкого плена. Его ТБ–3, неуклюжий, как сундук с колесиками, был сбит над Западной Белоруссией двадцать пятого июня, капитан попал в плен уже сильно обгоревшим, и к тому моменту, когда у меня дошли руки до освобождения военнопленных, тихо умирал в лагерной «больничке». В тот лагерь нагрянули мои головорезы, охрану, как водится, пустили в расход, а капитана и других таких же страдальцев переместили в мой госпиталь в Тридесятом царстве. Оттуда он шагнул прямо в ряды Воинского Единства, о чем нимало не жалеет. Одним словом, впечатлений у товарища Жукова было предостаточно – и по возможностям и качеству техники, и по составу команд. Ну и хорошо – тем больше у него будет желания как можно скорее завязать со всеми местными делами и перейти на мою службу.

Девятьсот семьдесят второй день в мире Содома, полдень, Заброшенный город в Высоком Лесу, башня СилыКапитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский, император Четвертой Галактической империи

Запустив в мире пятьдесят третьего года подготовку в операции по форсированию Ламанша, я был вынужден обратить свой взор в сторону Аквилонии. С момента заброса американского Третьего флота прошло всего сто дней, но уже больше половины из пятидесяти тысяч американских моряков и морских пехотинцев, оказались необратимо мертвы. При этом только ничтожно малая часть была казнена по приговорам аквилонских военно-полевых судов за насилие над аборигенами и собственными товарищами, а большинство погибло как раз в междоусобных стычках между бандитствующими группировками, да от когтей и клыков диких зверей.

То, что случилось с командой авианосца «Нимиц», достойно отдельного голливудского фильма-катастрофы о том, как несколько тысяч «хороших» американских парней сами себя убили, зарезали и умерли с голода, сначала разрушив официальную иерархию (сильно загорелый адмирал стал одной из первых жертв), а потом устроив перманентную войну за все уменьшающиеся ресурсы. Аквилонцы даже вылазку туда делать не стали, потому как при орбитальном психосканировании команда «Нимица» выглядела как свора яростно грызущихся кобелей. Спасать кого-то одного в этой куче не представлялось возможным. Можно сказать, что там повторилась история первоначальной команды «Медузы», с поправкой на численность контингента, нацию и год происхождения. Впрочем, и на остальных авианосцах, заброшенных в изолированные моря, повторилась та же история. Все они умерли, кто раньше, кто позже, и памятниками им стали мертвые остовы кораблей, прибитые волнами к безлюдным берегам, потому что местные люди в те края еще не добрались.

Также в число погибших вошли почти все те американские военнослужащие, чьи прегрешения не тянули на смертную казнь, но при этом непригодные к тому, чтобы направить их по Пути Искупления. В таком случае приговоренному выдают на руки нож, огниво, и пинком отправляют в окружающую среду. В основном это асоциальные, малоуживчивые типы, а потому лишь ничтожная их часть смогла найти себе прибежище в местных кланах. И это при том, что так называемый цивилизованный человек в том мире не царь природы, а всего лишь ее нежеланный гость и еда для любого хищника.

Еще какая-то часть американского контингента (в основном команды эсминцев, ибо на крейсерах случалось разное) разбросана по берегам Африки и Азии, сливаясь в гармонии с местным населением. Другие американцы, примерно тысяч десять рыл, проходят свой Путь Искупления – частью на стройке форпоста Гибралтар, куда пригнали большую часть судов снабжения, а частью в сельскохозяйственном форпосте на озере Маракайбо, где главой военно-гражданской администрации, как самый достойный, назначен старший унтер Пирогов. И, наконец, самая малочисленная группа, пятьсот с небольшим «хороших» парней, в основном тех, что пытались воспротивиться разгулу насилия, были признаны «почти своими» и доставлены в Асгард для дальнейшей интеграции. И среди них, к величайшему облегчению Луизы, оказался ее дедушка, хороший христианин и семьянин. И это единственный приятный момент во всей этой истории.

Вся информация по этому вопросу тщательно задокументирована и уже легла на стол к президенту Форду, вместе с предложением поразмыслить о таком варианте развития истории, при котором вся Америка лишится централизованного управления, а не отдельно взятое военно-морское соединение или, к примеру, штат Луизиана после удара урагана. Моя энергооболочка считает, что в подобном случае на фоне хаоса, вызванного безудержным индивидуализмом и такой же безудержной алчностью, даже ад покажется выжившим американцам настоящим раем. Государственную структуру управления будущие Штаты получили как наследство от колониального британского периода, и если бы этого не было, то Дикий Запад с ковбоями Мальборо, палящими из револьверов во всех встречных и поперечных, был бы изначален, всеобъемлющ и вечен. Из этого мы и будем исходить впоследствии, выбирая меры воздействия на зарвавшуюся в своем самомнении «исключительную» нацию.

Но это потом, а сейчас я должен вспомнить, что когда-то обещал Сергею Петрову рейд в одну из долин этого мира, чтобы тот смог запечатлеть столько остроухих, сколько сможет. А раз обещал, надо выполнять, тем более что условия для приема неофиток в Аквилонии сейчас подходящие. Там только что отгуляли праздник летнего солнцестояния, отыграли очередные коллективные свадьбы[3], и теперь смотрят в будущее с полным оптимизмом. С жилым фондом тоже все обстоит вполне благоприятно. Асгард активно строится, в том числе с помощью галактической техники, предназначенной для строительства и оборудования форпоста на Нюйве. А пока намеченные стройки не закончены, еще два месяца можно вполне комфортно жить в палатках на лоне природы. Поэтому, раз у меня образовалась пауза, я решил использовать ее для того, чтобы выполнить свое давнее обещание и оказать посильную помощь соседям с фланга.

Помимо самого Сергея Петрова, я пригласил для участия в набеге товарищей Грубина и Орлова, контр-адмирала Толбузина, майора Бояринцева, а также… старшину первой статьи Якова Давыдова, председателя аквилонской коммунистической ячейки. Столь явных харизматиков, способных воодушевить людей и повести их за собой, в руководстве Аквилонии больше нет. В свою очередь, товарищ Орлов привлек в качестве силового ресурса роту морской пехоты, гусарский взвод лейтенанта Терехова, а также все три взвода лесных следопыток-волчиц под командованием самого Сергея Петрова, Гуга и Виктора де Леграна. Медицинское обеспечение составил военврач третьего ранга Блохин, и в качестве бесплатного приложения к команде за Сергеем-младшим увязалась маленькая леди Дэм. После этого я немного подумал и пригласил с собой в том же качестве преподобную Шерилинн Баретт, чтобы та посмотрела, что могут творить серьезные маги, и повысила тем самым свою квалификацию.

При этом Асгард не остался беззащитным: при наличии орбитальной сканирующей сети внезапное нападение можно считать ненаучной фантастикой. А на тот случай, если маловероятное все же произойдет, на время отсутствия в столице Аквилонии собственных воинских контингентов я, так сказать, в рамках культурного обмена, передислоцировал туда резервный, то есть учебный, егерский батальон. Личный состав смешанный: две трети – из остроухих четырнадцати-пятнадцати лет от роду, в предшествующие годы взятых мной из питомников, и одна треть – из таких же юных британок мира Мизогинистов, которых я забрал из так называемых «исправительных» учреждений. На самом деле в этих заведениях ничего не исправляли, а просто готовили одноразовых гладиаторш для кровавых боев на арене ради потехи почтеннейшей публики. Перед отправкой батальона в Аквилонию я лично его проинспектировал, и остался вполне доволен увиденным. Смуглые мускулистые черноволосые остроухие в строю контрастировали с белокожими худощавыми рыжеватыми и конопатыми дочерями Альбиона. Истинный Взгляд говорил мне, что все эти девочки – поголовно кандидатки в Верные, то есть мои приемные дочери, а потому преданы мне душой и телом. В напутственном слове я сказал, что идут они в дружественную страну, которую в случае необходимости придется защищать как мои собственные владения, добавив, чтобы не нарушали местных законов и помнили, что по ним будут судить обо всей моей армии.