Cella

– Дяденька, – прошептала она одними губами, и Марко скорее угадал, чем услышал. По телу прокатилась странная волна ужаса и другого ужаса, с ноткой грусти, в животе всё скрутилось и перевернулось, а к горлу подступил ком. – Пое..

«Поесть, пожалуйста», – снова догадался Марко. Каждое слово она проговаривала с трудом, каждый вдох давался вперемешку с хрипом, и Марко очень, очень хотел дать ей что-нибудь, накормить, обуть, одеть, и вообще сделать хоть что-нибудь, но только представил, что люди увидят, как он будет заботиться о ней – целльцы, здешние, не важно – как к голове подкатила волна ещё одного ужаса, и этот ужас победил предыдущий. Он боится раскрыться, он никогда этого не сделает, нет.

Продавец что-то кричал, и Марко понял: время утекает. Он сжал кулаки, но не от злости, а от того, что не может сделать что-то другое, и оттолкнул девочку. Та упала, не отвернулась, не заплакала, а просто смотрела, и Марко тоже посмотрел на неё в ответ: зло и сверху вниз.

– Вали отсюда, – бросил он, и даже не понял, как глупо это звучит. Она уже даже подняться не сможет.

Марко впервые ощутил ужас оттого, что он такой трусливый, такой слабый, и сейчас он казался сам себе ничтожеством; но он просто смотрел на неё, и она смотрела в ответ, не плача, не отворачиваясь.

– Я не могу, – прошептал он. Одними губами. – Прости меня.

И бросился прочь с Рынка.

Перси перемахнул через забор, потом ещё немного, и погоня его, кажется, потеряла; парень спрятался между домами, зажал нос, стараясь не вдыхать смрад и духоту, и замер так на несколько секунд. Да, он не ошибся: кто-то пробежал мимо, что-то крикнул про «вора», потом люди остановились в паре шагов от него – Перси видел их ноги; ноги постояли немного, потоптались, а потом их кто-то позвал, и ноги убежали, тоже громко крича.

Перси подождал ещё немного и вылез, проверил в кофте улов – три яблока – единственное, что он увидел из съедобного на Рынке за целый день – и пошёл в сторону дома.

Мама сидела в кресле, и Перси слышал её редкое, но громкое посапывание. Он разложил яблоки на столе и вдруг застыл. Кто-то был здесь, совсем неподалёку: за фургоном хрустнул песок.

Перси осторожно, стараясь не выдать себя ни малейшим звуком, прокрался к выходу – выглянул и успел заметить хлопнувшую на ветру знакомую куртку с надвинутым на голову капюшоном. Перси выдохнул.

– Эй, чудик, – позвал он, и куртка вздрогнула. – Можешь не прятаться, всё равно видно.

Тот вылез из-за забора у соседнего дома, строительного мусора и кучи гниющих тряпок; вид у него был недовольный, будто это Перси виноват в том, что парень недостаточно хорошо спрятался. Кажется, его звали Лютер.

– Что ты здесь делаешь? Как ты нашёл меня? Следил? – закидал его вопросами Перси. – Решил принять моё предложение стать союзниками? Или у тебя есть что-то для меня?

Чудик, стиснув зубы, глянул на Перси – и вдруг заявил:

– Да. Мы с тобой должны стать союзниками, напарниками, не важно, – Перси фыркнул, настолько снисходительно и нагло одновременно это прозвучало, – И у меня есть для тебя дельце.

Перси напрягся. Он не знал, что хочет предложить Лютер, но по глазам и тону понял: дело серьёзное.

– Погоди.

Он вбежал в фургон, проверил маму, – та спала – а затем всё хорошенько спрятал и запер. Через три минуты он стоял перед Лютером; Перси двинулся вглубь домов, поманив за собой:

– Не здесь.

– Многие дома заброшенные, сам знаешь, – Перси закрылся рукавом куртки: поднялся сильный ветер, и песок летел в глаза. – Ветхие, полуразрушенные, и народ в них не живёт. Но в этом-то и вся прелесть, – Перси подмигнул чудику, идущему следом за ним. – Здесь иногда можно найти себе парочку отличных убежищ, если не боишься умереть под завалом.

Они были на другом конце Питы, и здесь было не так людно: только заброшенные дома, и наполовину разрушенные, и совсем обвалившиеся. Здесь было пыльно и много песка, он летел прямо в глаза. Перси нагнулся под какой-то балкой, скользнул внутрь и через что-то перешагнул. Чудик остался снаружи.

– Эй, постой, мне туда, что ли, лезть? – спросил он с ноткой ужаса. Перси снова фыркнул:

– А что, боишься? – донёсся его голос из глубины здания.

– Ещё чего! – сердито крикнул Лютер в ответ, а потом чуть слышно хмыкнул и нырнул внутрь.

В доме было темно, душно и пахло рыбой: этот запах преследовал их везде, и парень этому никак не удивлялся. Он почувствовал, что к горлу подступает ком, но потом немного привык, и всё прошло. Они пробирались с этажа на этаж, обходили завалы и в общем ходили такими запутанными путями, что парень понял, что отсюда в жизни не выберется без Перси. Наконец они остановились перед дырой в стене: она была закрыта рваным старым пледом. Перси отодвинул плед, и они зашли внутрь.

– Теперь говори.

Здесь были голые стены, и это, кажется, была небольшая комнатушка; пыль здесь была везде, и парень даже чихнул пару раз. На месте двери всё было забито обломками банок из-под еды.

Парень решил сильно не растягивать и перейти сразу к сути. Он чувствовал, что Перси поймет.

– У меня есть план, и я надеюсь, что ты мне поможешь с его исполнением.

Перси сразу выпрямился и посерьёзнел.

– Я слушаю. Навалять кому-то? Только не Грэгу и его банде, я их сам боюсь. Ну, тому громиле с битой, – пояснил он под недоумевающий взгляд чудика. – Украсть еды с Рынка? Только когда она там будет.

– Нет, всё не то, – покачал головой тот, но Перси снова его перебил:

– О, понял. Рыба покрупнее? Хочешь напасть на Дом, где роботы и еда для Раздачи? Только осторожнее, роботы там ого-го, сам знаешь, – Перси многозначительно повёл бровями. – И ждать придётся до следующего месяца.

«Ну и болтун», – раздражённо подумал чудик. Он фыркнул.

– Что? – сразу нахмурился Перси.

– Да глупость эти ваши роботы, вот что, – заявил чудик. – Впечатление они, конечно, производят, да только и всего: если знать, куда нажимать, в два счёта одолеешь.

– Врёшь, – Перси вскочил, и, не отводя глаз от парня, отошёл на пару шагов. – Хвастун ты просто.

Взгляд у него стал настороженный. Чудик продолжил:

– А вот и не хвастун. Ты выслушаешь наконец, в чём мой план, а?

Перси моргнул – и вытащил нож. Он был готов напасть в любую секунду.

– Ты ведь не отсюда, а я и не сразу понял, – сказал Перси. – и имя у тебя не Лютер, да?

Чудик кивнул.

– Я Марко.

До Перси дошло. У него широко распахнулись глаза, и он выдохнул, будто сам себе:

– Марко… не с Земли. Марко Сытый с Целлы, сын капитана корабля. С Целлы.

Марко кивнул, невольно гордясь такой реакцией.

– Что, знаешь меня?

– Да вас все знают.

И Перси повалил его и ударил в голову.

Когда Марко открыл глаза, перед ним был потолок. Парень, кажется, лежал связанным на полу, и над ним нависал его недавний «союзник» с ножом в руках.

– Вот теперь говори, что хотел.

Перси выглядел необычайно серьёзным. Марко попробовал приподняться, но парень тут же уложил его обратно и показал остриё ножа.

– К чему это всё? – скривился Марко. – Мы же вроде напарники, нет?

– С сыном главы Целлы я вести никаких дел не буду, – резко заявил Перси. – Говори, зачем ты вообще сюда заявился, да ещё и таскал нашу еду, – слово «нашу» он выделил особенно, и Марко понял, что это тревожит его больше всего. – Или ты просто погулять решил? Так делают только самоубийцы, знаешь ли, – Перси говорил всё злее.

– С этого начинать надо было, – Марко многозначительно изогнул бровь. – Видишь ли, когда-то давно мне сказали, что вы голодаете.

– И ты решил сам посмотреть на нас? Мы тебе не обезьянки в цирке, – зло вставил Перси, смутно вспоминая мамины рассказы.

– Да нет же. Хотя сначала я действительно сомневался, потому что все отчёты говорили о том, что вы вполне себе выживаете, у вас есть Рынок, где вроде как есть еда, – тут Перси фыркнул, – а значит, своя экономика или вроде того. И даже еду вам роботы делают, и охраняют от беспорядков, значит, вообще всё замечательно, – Марко говорил это так иронично, что Перси замер.

– Они действительно так пишут о нас?

– Конечно, – сказал Марко. – Каждый месяц. – Кажется, Перси остывал. – Но потом я заметил кое-что интересное. Это было пару месяцев назад, когда один из наших, геолог Артур Клейтон, вернулся из экспедиции из одного уголка Земли. Да-да, целльцы бывают здесь иногда, исследования всякие, ну, ты понял, – покивал Марко в ответ на неверящий взгляд Перси, насколько это было возможно в лежачем положении. – Артур хотел занести результаты исследований на карту, но… Он вдруг наткнулся на кое-что поинтереснее. И это кое-что заставило его разбить от удивления свою любимую кружку и пролить на приборы кофе. Да и не спрашивай даже, что такое кофе, остряк.

– Нет, я знаю, что это, – заявил Перси. – Мама рассказывала.

И он тут же почему-то стушевался. Нож он у горла теперь не держал, так, только в руке сжимал, но всё равно следил за Марко.

– Так вот, когда Артур снова вернулся к работе, он не поверил своим глазам. Нашёл небольшой городок там, где его совсем не должно было быть. Он рассказал это отцу, капитану корабля. Я был знаком с Артуром, и он говорил, что ещё немного, и он всё расскажет, нужно только спасти… вас.

Перси замер.

– Что?

– Артур пропал потом, – глухо сказал Марко. – Пропал, и всё. Я спрашивал у отца, но – нет, ничего не добился. Тогда я пошёл в лабораторию, но доступ мне был закрыт. И да, я взломал… и узнал, что хотел сказать Артур. Маленький городок с населением в две сотни человек, где всегда пахнет рыбой… Он стоял на дне высохшего моря.

Перси не знал, что ответить. Он вообще ничего не понимал.

– Да, одно небольшое море высохло, совсем маленькое, почти озеро, поэтому его не сразу заметили… такое и раньше случалось, но сейчас моря и океаны – наша последняя – точнее, ваша – надежда на спасение, и Артур – он впечатлительный, всё кричал, что Земля умирает… Хотя я это знаю. Все это знают.

Перси хотел что-то сказать, но в голове была каша, и он даже не знал, как на это правильно реагировать. Марко постепенно говорил всё тише и быстрее и наконец перешёл на какое-то бормотание, словно выкладывал всё, что накипело.

– Да если бы он давал нам хоть что-то сделать, мы бы уже такое изобрели… такое… мы бы смогли это предотвратить, но он же всё замял, все проекты…

– Ты о ком вообще говоришь? – подался вперёд Перси.

Марко очнулся и скривился, посмотрев на парня; кажется, он смутился, определённо, смутился; Перси чувствовал это.

– Эй, море высохло, ты живёшь на дне, – раздражённо напомнил Марко. Я тоже был в шоке, прикрой рот уже, – добавил он, не замечая, как до этого говорил совсем спокойно. Хотя в глубине души он сочувствовал пареньку. Не каждый день узнаешь, что твой город построен на дне моря.

– Погоди, а дома?

– Всё построено и разрушено роботами, – мигом отозвался Марко, словно говорил давно заученный ответ. – Заметали следы, знаешь ли.

– А речка?

– Вырыта.

– Но там же мусор в кучу свален и местами вода течёт!

– Вот именно, всё подстроено, – Марко так многозначительно это сказал, что ему самому стало смешно.

Перси сжал губы.

– Врёшь.

Марко пожал плечами, словно ожидал такую реакцию. Он достал из кармана тот пульт, по которому отслеживал Перси, быстро сбросил настройки, пока парень ничего не заметил (хотя тот бы и не понял ничего), и включил голограмму. В сумерках комнаты замерцало синее полотно: несколько секунд, и на нём прогрузился город.

– Вот это – Пита.

Перси немного удивлённо уставился на голограмму. На секунду ему даже показалось, что есть в ней что-то завораживающее, но потом вспомнил: похожая штука у него вместо сковородки. Обыденность.

Затем Марко двумя пальцами отодвинул изображение на пластинке; голограмма изменила картинку: теперь была не Пита, а какой-то изогнутый материк.

– Вот здесь было море.

Он ткнул пальцем в место, которое занимал городок, и карта преобразилась: теперь здесь были и цвета: красный, коричневатый, жёлтый, зелёный, голубой. Последний цвет оказался как раз под пальцем Марко; от него отходили еле заметные голубенькие ниточки.

– И?

Перси понимал всё меньше.

– Голубое – это вода. Реки, моря, сам видишь. Зелёный, жёлтый, это – суша. Чего непонятного? – придирчиво воскликнул он.

Перси потрясённо молчал. Да нет, это бред какой-то. Это всё легко можно подстроить, нарисовать, мало ли, что эти целльцы умеют… да его просто надувают. Чтобы так много воды вдруг высохло, да это же верная смерть… всем.

Марко подождал немного, снова показал первую карту: на месте моря и правда была Пита. Через пару минут парень выключил карты и убрал пульт в карман. И продолжил:

– Я решил сам проверить. Увидел, как вы тут живёте, понял, что всё это не к добру, и у меня созрело вот какое решение. Я хочу, чтобы все вы не голодали, а получали пищи столько, сколько нужно, и в нормальном количестве.

Перси фыркнул.

– Где ж ты раньше был, сейчас всё изменится, – саркастично проворчал он.

– Развяжи меня сначала, и я тебе всё расскажу, – сказал Марко.

– Нет уж. Я не верю тебе, – Перси поудобнее перехватил нож.

– Как тебе будет угодно, – Марко тоже начинал злиться. – Только вот если б я хотел тебя убить, ты был бы мёртв ещё в том здании. Сбежал бы, бросил тебя…

– Ага, ну конечно, – фыркнул Перси. – Да ты бегать нормально не можешь даже.

– Бросил бы, – с нажимом повторил Марко, перебивая его. – А если хочешь перестать есть всякую дрянь типа этих твоих восковых яблок, то развяжи меня и слушай, у меня уже руки затекли.

Перси поглядел на него пару секунд, не отрывая взгляда. Можно ли ему доверять? Нельзя, наверное. Наверное…

Он со вздохом принялся за верёвки.

Они просидели целый день; Марко объяснял ему суть своего плана, а Перси иногда только вставлял мрачные комментарии или фыркал. Но иногда Марко замечал, как он смотрит: довольно, словно ему говорили о хорошей мечте, которая, конечно, никогда не исполнится, но подумать о ней, порассуждать приятно. Марко это не нравилось: Перси только кивал, но особого энтузиазма видно не было. Наконец Марко не выдержал: встал и пошёл к выходу.

– Эй, куда это ты? – крикнул ему Перси. Видимо, для него и правда всё это было сказкой, которую приятно слушать на ночь. И эту сказку оборвали на самом интересном месте.

– На сегодня хватит, – заявил Марко и пошёл дальше. Он очень устал за сегодня, и потому не заметил, как обернулся к Перси и сказал, – проводи меня до Рынка, пожалуйста. Мне нужно туда.

Марко не хотел, чтобы Перси знал, что у него с собой робот и как он попадёт домой; легче всего было расстаться где-нибудь недалеко, в месте, которое они оба знали.

Перси вытаращил глаза от такого спокойного, не требовательного и не нагловатого тона, а потом усмехнулся, обогнал Марко и перепрыгнул через какую-то дыру в полу.

Когда они дошли до Рынка, уже темнело; народу было немного, никого знакомого, что удивительно; было очень, очень тихо и спокойно, будто они действительно были в сказке, где все изменения вроде «не будем драться за еду каждый месяц» были возможны. Они даже встретили всего одного робота, но тот посмотрел на них всего на секунду, и, кажется, толком и не заметил. Никто не бегал, и сейчас Перси даже показалось, что слова чудика про то, что можно легко отключить этого синего монстра, были правдой. Хотя он и правда чудик.

Они вдруг остановились; Марко издал какой-то звук, похожий одновременно на вой и стон, и когда Перси, схватившись за нож, взглянул на парня, заметил, с каким ужасом он смотрит куда-то. Перси очень не хотелось, и что-то подсказывало, что не стоит смотреть на то, отчего в ужасе даже целлец, но он всё же проследил за его взглядом. И до него не сразу дошло, что перед ним.

В переулке, в куче мусора, лежала девочка. Да, наверное, это всё же была девочка, хотя Перси не был уверен. Она была в изорванной одежде, грязная, без одного глаза… и, кажется, мёртвая.

– Ты что, никогда не видел мёртвых? – осторожно спросил Перси, отводя взгляд. И тут же невесело прибавил, – да, вот так вот мы живём, такие есть везде.

– Это из-за меня, – прошептал Марко.

– Что, прости? Я не услышал, повтори… эй, тебе плохо?

Марко зажал рот руками.

– Это из-за меня, – повторил он. – она просила есть, а я от…оттолкнул её… если бы не я, она была бы жива, я во всём виноват!

Он опустился на колени; кажется, он паниковал, и Перси не знал, что ему делать.

– Успокойся, – сказал он, а потом в голове у него что-то щёлкнуло. – Постой… из-за тебя? То есть ты действительно…

Марко закивал, и Перси показалось, то он даже не расслышал; его била дрожь. Он начал кашлять, на глазах у него выступили слёзы, и Перси испугался; чудик вытащил что-то из кармана и сунул это в рот, и Перси очень надеялся, что его помощь не нужна и Марко знает, что делает. Хотя сейчас ему больше хотелось врезать Марко, да посильнее. Да, именно.

– Из-за меня, – прохрипел он, и Перси не знал, что ему отвечать. К груди подступала злость. – Всё из-за…

– А ну-ка послушай меня, – жёстко сказал Перси и поднял Марко с земли. – То есть ты хочешь сказать, что целый день рассказывал мне эти сказки про то, что хочешь спасти нас, изменить мир, восстановить Землю и всё такое, но даже девочку не смог спасти? Ты хоть за кем-то ухаживал вообще, а? Как ты можешь… можешь… – Перси не мог подобрать слова. – Как ты можешь спасти жизни тысяч, если не уберёг одну?

Он отошёл на несколько шагов; ему было противно. Он знал, знал, что то, что рассказывал ему Марко – ложь, что этого никогда не произойдет; но всё равно в горле стоял какой-то ком, как будто он всё же на что-то надеялся.

– Начни с малого, чудик. Жизни всех этих людей я тебе не доверю.

4

Перси был зол.

Он хотел наброситься на первый попавшийся предмет, пнуть что-нибудь, растерзать, сломать, и только страх быть замеченным роботами заставлял его просто бормотать угрозы под нос. Правда, он всё равно настолько ушёл в себя, что шёл прямо посреди улицы и совсем не слышал, что происходит вокруг.

Люди обычно прятались с наступлением темноты; вокруг было тихо. Перси не мог понять, что вообще этот целлец хочет сделать; всё, что он предлагал, казалось Перси глупым, казалось обманом, будто это была какая-то проверка, и он её не прошёл.

Это целлец, Перси не может его слушать, он ни за что не примет его предложения. Перси ненавидел Целлу за то, что они сделали… за его кошмары. Он ненавидел Целлу за её трусость и за то, что они оставили людей умирать здесь. Он ненавидел Целлу.

Или этот чудик сошёл с ума, вот и всё. Нет, ну только послушайте, он предлагает сделать так, чтоб никто не голодал! У Перси тут же заурчал живот, и парень подумал, что такого просто не бывает. Не бывает, когда бездомные дети-сироты не умирают, потому что кто-нибудь не оттолкнул их тогда, когда нужно было крепко держать; не бывает такого, что живот полный и тебе не нужно думать, где ты будешь доставать еду потом; не бывает такого, что ты не болеешь просто потому, что не ел дней пять подряд, а когда тебе наконец попадается крошка, ты не можешь есть её, ведь тебе нужно отдать эту крошку другому. Перси просто не верил, что можно жить иначе.

Но огонь поутих: Перси успокаивался. Ну и чёрт с ним, с этим Марко.

Перси шёл к фургону и пинал камешки, которые попадались по пути. Дом был совсем недалеко, и…

Перси быстро юркнул за ближайшую стену. У фургона было светло, что странно; впереди, у пустыря, сновало множество силуэтов; кажется, там целая толпа. Перси напряжённо сжал губы и короткими перебежками достиг самого крайнего дома: дальше шёл пустырь.

Люди кричали что-то друг другу; кто-то кому-то махнул рукой, все галдели, грубо толкались и в общем выглядели очень знакомо. Перси не видел, что они делали у фургона, но сердце колотилось как бешеное: там была мама. Где-то там она сидела в своём кресле и не понимала, что происходит. Может, она вообще не знала, что что-то происходит, и это пугало Перси больше всего.

Запахло палёным, и вдруг темноту рассёк свет; парень подался вперёд, и до него вдруг дошло, всё стало вдруг ясно. Это же банда Грэга. Да, точно, это он. И он держит в руках горящую ветку.

– О, нет, – прошептал Перси.

Парень бросился к фургону, не думая, что он делает. Его тут же подхватили, словно он упал в гамак из маминых рассказов; эта мысль болью отозвалась в голове, нет, не будет никаких маминых рассказов, если сейчас он будет стоять столбом. Перси пытался вырваться, но его перекидывали из рук в руки, кто-то что-то кричал, они говорили: «О, вот и наш дружок пожаловал» и «Смотрите-ка, кто объявился», как будто он им что-то должен, и Перси пытался вырваться, но не мог. Грэг остановился; он смотрел в их сторону, наблюдая, как Перси, будто на волнах, несёт к нему. Всё вокруг плясало, перед лицом возникали новые огни, и Перси, кажется, перестал понимать, что происходит.

– О, нет, – шептал он, как будто бы это что-то изменило.

Перси резко остановили прямо перед Грэгом. Чьи-то огромные сильные лапищи держали парня, не давая шелохнуться, так, чтобы он смотрел только на фургон. Перси зажмурился, крики вокруг нарастали; казалось, уши сейчас лопнут. Пожалуйста, пусть всё это буде простой кошмар.

– Связываться с чужаками нехорошо, малец, – ухмыльнулся Грэг и качнул горящей веткой в сторону фургона. Тот был прямо перед глазами, серый, весь в грязи и отбрасывал блики. Нет, только не туда. Пожалуйста. Перси был готов сам броситься под огонь, стать таким большим, насколько хватит воображения, великаном, чтобы накрыть собой фургон. Чтоб на него не попали всполохи пламени. Чтобы спасти её.

– Откуда вы… про него… – хрипло сказал парень, но Грэг его услышал.

– Узнали? Всё просто, малец, – он сухо засмеялся. – Лет семнадцать назад на Раздаче последний раз показали видеообращение. И знаешь, кто на нём был? Дедуля с рыжим младенцем, уж не помню, что он там говорил. И твой дружок тоже рыжий, представляешь, какое совпадение? – Грэг резко посерьёзнел. – В Пите никогда не было рыжих.

– У нас немного времени, – сказал Богомолоподобный, подходя, и громила кивнул.

Грэг что-то говорил про то, что нехорошо связываться с целльцами, что он предал их, что именно он, Грэг, растил Перси после гибели отца, что никто не смеет предавать их банду. Что он кормил Перси.

А Перси помнил, что всю еду, что он так искусно хватал, у него отбирали.

А Перси говорил им, что теперь он сам по себе; но сейчас все эти слова перестали иметь смысл, как будто Перси и вправду был самым настоящим подлецом, предавшим не банду, а всю Землю.

А Перси не слышал. Грэг, Богомолоподобный, все они сейчас, наверное, думали о чём-то, например, что расправились с предателем, укусив за живое.

А в голове у Перси было пусто. Он пытался выбраться из чьей-то хватки, но руки скрутили, будто это не руки были, а тряпки; Перси хотел кричать, но потом понял, что на все это смотрят люди из своих домов, уголков, из-за картонок и мусора, спрятавшись от ветра и банды Грэга. И никто из них не захочет помочь.

Грэг свистнул в два пальца и бросил ветку на фургон. Остальные сделали так же, и всё вспыхнуло: всё, всё словно взорвалось, всполохи огня играли на металле, и откуда-то пошёл дым, и Перси заплакал. Темноту освещал красный, жёлтый, оранжевый, а его всё держали, повернув голову прямо на пламя, чтоб он не мог отвернуться. Слёзы текли по щекам и сразу же испарялись от жара.

Он горел, горел изнутри, словно тоже был в фургоне.

– Мама… – прошептал Перси.

Он, кажется, начал кричать, но всё вокруг – крики, жара, краски, гогот, запах – слилось в одну кашу.

А потом появились роботы.

Они вышли толпой из-за домов, и сразу стало тихо, так оглушительно тихо, что Перси слышал их шаги – и вдруг парня словно снесло. Люди кричали, Грэг и его ребята разбегались, кто куда, и уже никто не обращал внимания на пожар, а Перси будто бы не мог пошевелиться, и ему казалось, что то, что происходит справа от него, важнее того, что надвигалось слева.

– Никаких беспорядков, – мёртвым голосом говорили синие люди.

Перси стоял сам, никто его уже давно не держал; но он не мог уйти. Ему хотелось убежать, спрятаться, забиться куда-нибудь, но в то же время он просто стоял и смотрел на пожар и дым, закрывая рот рукой и начиная кашлять.

Робот появился прямо перед Перси.

Парень обернулся, и его тело сковал ужас. Он думал, что привык к виду роботов на улицах, привык бояться их, но бояться дежурно, не отвлекаясь от существования, как привыкаешь ко всем возможным опасностям жизни, помня о том, что они могут и не случиться. Но сейчас… Он понял, что тот – тот, давний – страх никуда не делся.

Десять лет, да, кажется, лет десять тому назад он вдруг услышал, что отец «устроил беспорядки». Собрал сподвижников, их было человек двадцать, и решил, что так «дело не пойдёт». Мама ругалась, и папа спорил, а Перси прятался в комнате и не хотел выходить. Ему было страшно.