Cella

А потом он услышал, как идут роботы, их скрип и железные голоса. Он просыпался сотни, тысячи раз от кошмара, от того, что скрип из воспоминаний раздирал голову. И маме тоже.

И вот робот стоял прямо перед ним, и Перси наконец осознал, как сильно боится его. Он представил, что думал перед смертью его отец и о чём сам Перси мог сейчас подумать, но в голове было пусто. А потом он вспомнил слова Марко.

«Да глупость эти ваши роботы, вот что. Впечатление они, конечно, производят, да только и всего: если знать, куда нажимать, в два счёта одолеешь»

Перси выпрямился и посмотрел на робота, как на обычного человека, у которого он собирался украсть что-то. Просто знать, куда нажимать. И куда? Наверняка у роботов есть какая-то кнопка или вроде того, только Перси не представлял, где она может быть. Может, грудь? Или голова?

Страх прошёл всего на секунду, но тут робот открыл огонь, и Перси еле успел отскочить в сторону; он перекатился и спрятался за кем-то – просто поднял чьё-то тело и закрылся им, словно щитом – и сейчас ему было всё равно, можно ли так вообще делать; лазер робота последовал за ним, прожигая землю, и Перси, бросив тело, помчался в сторону домов. Здесь тоже были роботы, и, увидев бегущего парня, они принялись палить по нему; Перси уворачивался, как мог, а выстрелы попадали прямо за ним, врывались в песок перед ногами, один раз чуть не прожгли ухо.

Перси юркнул за стену, и роботы двинулись следом, страшно поскрипывая и продолжая стрелять; он не стал останавливаться, он бежал, бежал и бежал, дальше, нёсся по ночной Пите, пока всё это не стихло и не пропало из виду.

Пожар закончился.

Перси сидел, завернувшись в плед. Кажется, все его запасы либо сгорели, либо их растаскала банда Грэга. Здесь тоже должно что-то быть, так он думал, но, порывшись, обнаружил: совершенно пусто.

Он долго лежал, не двигаясь. Ему казалось, он думал о чём-то, но в голове только проносились обрывки воспоминаний, слов, картин, и в голове на самом деле было так же пусто, как в запасах. Он долго лежал неподвижно, и перед глазами всё плыло. Если раньше у него была хоть какая-то надежда на то, что он сможет вернуть маму к прежнему состоянию, то теперь всё рассыпалось пеплом.

Они ведь дрались за еду. Это был и вопрос чести тоже, но ведь это возникло только из-за того, что они все голодают. Вся Пита голодает. Вся Земля голодает.

У него теперь ничего не осталось. Только имя. Имя, которое он так ненавидел и от которого легко бы отрёкся раньше, но не теперь. Теперь оно – словно единственный мостик между Перси и родителями.

Парень проснулся; ему снова снились кошмары. Ему было холодно. Он вышел из своей крепости – ещё одно слово из маминых рассказов – и нашёл окно. Оно было разбито: свежий ночной воздух обдувал Перси со всех сторон, и стало ещё холоднее. Перси вгляделся в тёмное полотно города и нашёл там небо: конечно, такое же обыденное и ничуть не прекрасное. Он думал, он почувствует хоть какое-то воодушевление, если увидит ночное небо, ведь там должны быть звёзды, но небо, окружённое куполом-кислородной маской, ни капельки не воодушевляет. Чудес не бывает.

Перси вдруг понял, что эта фраза, эта мысль – ещё кое-что, что осталось у него. Он выдохнул через нос. Это вдруг придало ему сил.

Он решил, что так дальше продолжаться не может. Точно так же, как когда-то решил отец.

Он отыщет Марко. Отыщет этого трусливого, глупого целльца, и не даст ему испортить всё окончательно.

Он вдохнул. И выдохнул. Вдох. Выдох.

Ему нужно успокоиться.

Если кто-нибудь заметит его таким, он…

Стоп.

Марко глянул на робота, который стоял возле него и ждал, пока он вытащит пульт и откроет портал домой; его все принимают таким, какой он есть – обычная железяка без особых чувств и эмоций. А Марко боится, боится рассказать им всем, какой он есть на самом деле. Он так и видит их удивлённые лица, как они насмехаются или перешёптываются, или что-то говорят у него за спиной, будто обсуждают его. Марко больше не хотел быть высокомерным или равнодушным, когда сердце болит, но воображение рисовало ужасные картины.

Спокойно.

Марко выдохнул и постоял с закрытыми глазами несколько секунд. Сердце бешено колотилось, в горле жгло что-то горькое, и в голове всё появлялся образ той девочки.

Спокойно.

Марко открыл глаза и понял, что ему не лучше, но и не хуже, и это уже было что-то. Он огляделся вокруг и понял, что может встретиться с Перси и в следующий раз, главное – знать, где, и на всяких случай сохранил координаты Рынка на сенсорную пластинку: так он хотя бы не заблудится. Он набрал на пульте набор цифр, отдал каплю крови, открыл портал, и…

Только они с роботом очутились на Целле, всё снова пошло наперекосяк.

– Добро пожаловать, Марко, – раздался голос отца.

Парень похолодел.

Отец стоял прямо перед ним. Он не выглядел злым или рассерженным, никакой печали или волнения на лице. Он просто был очень спокойным, и от этого Марко совсем не знал, чего ему ожидать.

– Решил сбежать на Землю снова, да? – Марко решил не отвечать. Это было очевидно. – И где же это ты был, а? – голос отца вдруг стал более угрожающим, будто вырвалась на волю на злость, что он сдерживал раньше.

– В горах, брал образцы пород, – соврал парень. Там он оставил свой маячок, который…

– Он у меня в руках, – отец вытащил из кармана небольшое отслеживающее устройство – то самое, что утром выкинул Марко. – И что же ты на это ответишь, а? Где же твои образцы пород, Марко!

Отец перешёл на крик. Парень стоял смирно, не двигаясь, но внутри закипал страх. И ненависть.

– Я, наверное, потерял его, – ответил он наконец, мысленно похвалив себя за то, что голос не дрогнул.

Отец подошёл к нему вплотную и очень тихо, серьёзно сказал:

– Не ври мне.

По спине прокатилась дрожь.

Отец достал из кармана пульт, вроде той сенсорной пластинки, с помощью которой Марко следил за Перси. Он набрал там что-то быстро, нервно, и показал сыну изображение: сделано явно из-за домов, тайком, случайно. Картинка смазана, но Марко получился отлично – сразу понятно, что это он – и вокруг люди, ряды палаток. Рынок.

Марко почувствовал, что к горлу подступает ком. Ну конечно, отец приставил к нему дрон, а он, дурак, и не заметил. Конечно, ему не верят.

Отец посмотрел на сына и вдруг, быстро мотнув головой, пошёл в сторону лабораторий.

– За мной, – приказал он.

Робот позади Марко двинулся и толкнул парня в спину. Железный голос произнёс:

– Вперёд.

Марко мысленно чертыхнулся, но послушно пошёл вперёд. Куда идёт отец? В лабораторию? Хочет посмотреть, какие «материалы» Марко насобирал для «исследования» за последнюю неделю?

У него в голове вился рой вопросов, Марко не знал, чего ожидать. Отец был в бешенстве. Он оттолкнул мимо проходящего учёного, кажется, это была девушка лет двадцати пяти, проигнорировал робота с отчётом. Он сметал всё на своём пути, и потом, когда они были на развилке между проходом в лабораторию и жилой отсек, отец вдруг повернул в сторону комнат. Марко не понимал, чего хочет отец, но внутри засело предчувствие чего-то ужасного.

Марта лежала на кровати: лениво заплетала косички из ниток и иногда откусывала от горы пирожных, что приготовили в лаборатории специально для неё. Соседняя кровать-капсула пустовала: Марко ещё не вернулся, наверняка придёт опять недовольный.

Пирожных было много, все с кремом, и у Марты был полный живот, и ей было так плохо, что она решила больше никогда не есть сладкого; всё, что осталось, надо выбросить куда подальше, потому что это она в жизни не доест. Марта перевернулась, отключила купол на кровати и сползла с неё, а потом взяла тарелку и вышла из комнаты. Надо быть аккуратнее: синтетические пирожные плохо отмываются от пола.

Вдруг она услышала шум и топот и заглянула за угол: кажется, звуки шли оттуда. Неожиданно в коридоре появился отец, – он выглядел очень злым – а следом за ним… что? Марко, которого вёл следом за отцом личный робот брата – Синяя Нянька. Что тут происходит?

Марта быстро спряталась и из-за угла наблюдала за происходящим. Тарелка всё ещё была в её руках, и, боясь, что запах может выдать её, девушка быстро поставила её обратно в комнату. Если что-то случится, у неё будет повод «случайно» зайти.

По коридору отец чуть ли не бежал, но, только дойдя до комнаты, вдруг замедлился и остановился, ничуть не запыхавшись. Марко подошёл к двери, и вместе с ним – робот, и Марта заметила, что брат боится. До неё, кажется, дошло: отец злился, что Марко сбежал на Землю вопреки отцовскому запрету. Так ведь?

Они зашли внутрь, и Марта быстро достала пульт из кармана и подключилась к системе комнаты. Камеры были во всех отсеках, но за ними редко следили; Марта с братом давно уже взломали пароль и подключились, и потому сейчас она и видела, и слышала, что происходит внутри.

Робот и Марко остались у двери; отец огляделся, а потом начал с жутким грохотом открывать полки; не прошло и минуты, как он достал откуда-то чертежи – и порвал их.

– Что ты делаешь? – закричал Марко. Марта видела: он волнуется так, будто на разлинованной бумаге он начертил всю свою жизнь, а теперь отец разрушил всё его будущее.

– Ты не имеешь права использовать ресурсы Целлы для спасения Земли, – сказал капитан корабля, жёстко глядя на сына. – Их уже не спасти, Марко, тебе ясно? Ты будешь сидеть дома до конца своих дней, здесь, на Целле, и я уж прослежу, чтобы отсюда никуда не делся. И ты никогда не станешь капитаном корабля, потому что тогда ты всех нас погубишь.

Марко молчал, прямо глядя на отца.

– Как ты думаешь, почему Игрих создал Целлу? Твой дед, Марко, почему он это сделал, а?

Марта, не отрываясь, глядела на экран. Все давно знали ответ.

– Потому что он хотел уберечь лучшие умы Земли, вот почему. Он хотел сохранить все знания и всю культуру, а если ты решишь использовать Целлу для спасения планеты, то в один момент она просто исчезнет и заберёт всех с собой. Мы все умрём с голоду, ясно тебе? Ты уничтожишь последнюю надежду человечества.

Марта думала, что сейчас Марко начнёт огрызаться. Она привыкла к тому, что её брат вечно заносчивый и высокомерный, и то, что произошло несколько дней назад, до сих пор не давало ей покоя. Но Марко заговорил тихо.

– Я не смог уберечь её, – проговорил он, и его голос дрогнул.

– Что?

– Девочку на Рынке. Она была больна и хотела есть. Я мог был помочь ей, но побоялся, что не смогу. Побоялся, что меня не примут таким, какой я есть. И теперь я жалею.

Отец нахмурился.

– К чему ты клонишь? – строго спросил он.

– Она умерла от голода и болезней, в то время как мы тут наедаемся и выбрасываем тонны еды каждый день. Отец, послушай, я хочу помочь им, хочу изменить всё, и те чертежи, они бы помогли…

Марта прикрыла рот руками. Это был будто не её брат, совсем не он, её брат другой, а этот… Марте стало легче. Тон Марко почему-то заставлял верить ему, и девушка вдруг поняла, что брат прав, он был прав ещё несколько дней назад: у неё в комнате стояла тарелка, полная надкусанных пирожных, которые она хотела выбросить. Да, она не могла представить до конца все масштабы проблемы, но ей вдруг стало жутко стыдно.

– Ты больше ничего не сможешь сделать, – отчётливо сказал отец. – Выверни-ка его карманы, посмотрим, что он прячет, – приказал он роботу.

Синяя Нянька с готовностью принялся выполнять приказ: на пол посыпались какие-то бумажки, пульт и сенсорная пластинка. Отец поднял последнюю, и, посмотрев какие-то настройки на ней, убрал к себе. А потом взял пульт и сломал его.

– Ты ещё слишком мал для таких вещей. Когда вырастешь, холодной головой сможешь думать над проблемами.

– Да вы этими холодными головами можете только делать вид, что спасаете кого-то! – выкрикнул Марко.

Отец посмотрел на него оценивающе и спокойно сказал:

– С чего ты взял, что мы будем спасать кого-то?

Марко замер.

– Ты ведёшь себя бесчеловечно, – прошептал он. – Всегда так вёл, ты жестокий! – Марко вспылил. – Ты помнишь, что было в тот день, когда мама умерла? Ты дал мне пощёчину за то, что я не успел позвать на помощь! Но я кричал, я кричал, а ты во всём обвинил меня! А тот день, когда Марта тебе наябедничала, что я сочувствую землянам? Тогда, в детстве? Ты запер меня на весь день в тёмном чулане, одного, понимаешь? Десятилетнего ребёнка, а я ведь очень боялся темноты!

Раздался хлопок: отец дал Марко пощёчину. Парень стоял, держась за щёку, и Марте стало страшно. Она отчётливо видела красную отметину на лице Марко.

– Не позволяй ему выйти, – приказал он роботу и вышел. Марта быстро спряталась дальше за угол и отключила пластинку, чтобы эхо открывающихся дверей случайно не выдало её.

Она стояла полностью обескураженная. Подождала, пока отец уйдёт, а потом вдохнула и решительно зашла в комнату. Ей, кажется, надо было отнести пирожные, но после того, что только что случилось, тарелка со сладким казалась такой мелочью.

Марко ползал на полу и пытался собрать чертежи. Те, кажется, были безвозвратно испорчены: отец раскидал их, разорвав на мелкие кусочки. На щеке у Марко зияла огромная красная отметина – след от пощёчины; Марта невольно отвернулась, увидев её. Рядом, у капсулы-кровати, стоял робот и неотрывно глядел на парня.

Двери закрылись почти бесшумно, но Марко всё равно обернулся.

– Я… – начала тихо Марта. Она хотела сказать, что всё видела: нет смысла делать удивлённое лицо и расспрашивать, что здесь произошло. Но Марко быстро топнул ногой и выразительно стрельнул глазами в сторону робота.

Марта кивнула и отошла к пирожным. Она подождала немного, пока брат на полу собирал бумажки от чертежей; затем он залез под капсулу-кровать, делая вид, что достаёт очередной кусочек, и быстро набрал что-то на руке. Он лежал ногами к роботу, но Синяя Нянька следил за каждым его движением, и от этого Марте стало немного жутко: теперь робот, с которым они выросли, казался не таким уж безобидным.

Марко вылез наконец, стараясь не делать резких движений, чтоб не нервировать робота, и отдал все бумажки Марте:

– Выброси это тоже, – это прозвучало немного высокомерно, и Марко тут же поморщился и сказал уже мягче, грустно улыбнувшись, – Пожалуйста. Всё равно от них толку уже никакого.

Марта взяла всю эту кучу в свободную руку и, выйдя из комнаты, направилась в сторону кухни. Внутри у неё всё трепетало от ощущения тайны и причастности к какой-то истории, но она дождалась, пока камеры не будут смотреть прямо на неё, и взглянула на сенсорную пластинку, обёрнутую вокруг её запястья. На панели высветился набор цифр.

– Координаты, – еле слышно прошептала Марта, но тут же испуганно замолчала.

Под координатами было сообщение: набор цифр и символов, чужой бы точно не понял. Они означали всего три слова: «Пожалуйста, найти Перси».

Она быстро сходила на кухню – здесь никого уже не было – выкинула бумажки и уже хотела выбросить и пирожные, но замерла. Потом подумала немного и спрятала их в холодильник: лучше пусть подождут до завтра. Завтра их съедят, это точно.

Марта вышла из кухни – и вдруг столкнулась с роботом. Она нерешительно замерла, а робот, словно ждал этого, проскрипел:

– Господин Сытый велел найти вас, – заявил он, и по спине Марты прошла дрожь. Ей показалось, что их уже раскусили, что отец видел их с Марко знаки и то, что она смотрела на браслет на руке; наверняка он даже слышал её слова про координаты, он сейчас тоже запрёт её в комнате, как Марко, и она будет сидеть там до конца своих дней, и…

– П-правда? – пролепетала девушка. – А-а я вот тут пирожные относила на кухню, совершенно не за что наказывать, не правда ли?

Она забормотала ещё какую-то несуразицу, но робот перебил её, включив на своём животе видеосообщение от отца.

– Марта, – спокойно начал отец, но девушку уже пробрало от этого тона: он мог предвещать всё, что угодно, от ярости до доброго пожелания спокойной ночи, что отец, кстати, делал очень часто. – Я знаю, ты видела, что произошло между мной и Марко. И не отрицай это, – сказал он тут же, словно видел, как Марта нерешительно открыла рот. – Я не хочу, чтобы ты поступила так же и тоже попала на Землю. Я надеюсь, ты понимаешь, что мы ничем не можем помочь тем людям на Земле, так что даже не стоит пытаться. Вы ещё слишком малы, чтобы сделать что-либо, поэтому я волнуюсь за вас, что вы испортите всё. Я надеюсь, ты понимаешь меня и не повторишь ошибку своего брата. Спокойной ночи.

Видеосообщение закрылось, и робот тоже пожелал Марте спокойной ночи и укатился восвояси. У девушки остался странный осадок после произошедшего: с одной стороны, ей была приятна неожиданная забота отца и то, в каком спокойном и, наверное, даже дружелюбном тоне он говорил. Но… «Слишком малы, чтобы сделать что-либо»?

Марта сжала кулаки. Да он просто насмехается над ними всеми. Думает, она ничего не может сделать? Что ж, тогда он глубоко ошибается.

Марта бросилась прочь и остановилась только тогда, когда оказалась в совершенно пустом коридоре. Здесь не было совершенно никаких дверей, только белые лампы и тёмный пол. Кажется, здесь даже не было камер: Марта тщательно проверила это, прежде чем достала пульт, набрала координаты и отдала высунувшейся иголке каплю крови. Кровь нужна была для распознавания человека, чья ДНК была использована при создании телепорта: ко всем сложностям сотворения аппарата, способного перемещать в пространстве, прибавлялось ещё и то, что каждый из них тратил для подзарядки энергию человека и был именным. Поэтому массовое создание телепортов было невозможно, и на Целле ими обладала лишь пара-тройка человек, включая Марту и Марко.

Портал открылся. Марта огляделась – вроде, никого – и скользнула внутрь.

На Земле было очень, очень холодно: Марта вдруг обнаружила, что она в одной пижаме. Не видно ни зги, даже на небе – ни Луны, ни звёзд, и это сперва её очень смутило, а потом она вспомнила про странный абзац из учебника истории и наконец поняла идею дедушки Игриха про купола, которые удерживают кислород внутри города, чтобы люди могли нормально дышать.

Марте вдруг резко захотелось обратно домой. Да, да, её брат – молодец, что слетал сюда целых два раза, он молодец, что вообще затеял эту историю (хотя теперь им всем крышка от отца, но это уже дело десятое), но здесь очень холодно и неприятно, а ещё пахнет… рыбой? Здесь же нет моря, какая рыба?

Марта вспомнила пощёчину, и ей ещё больше захотелось домой. Она хотела уже было вернуться, но тут она вспомнила, каким тоном с ней говорил брат, и остановилась. Её брат, её вечно заносчивый, противный брат вдруг стал серьёзным – а значит, проблема тоже не шуточная.

– Ладно, – прошептала Марта и шагнула вперёд. На ногах у неё были тапочки, и она жутко пожалела, что не взяла с собой плед или зимний набор одежды древних людей из отсека с экспонатами. Она тут же наступила во что-то мокрое, а потом вокруг запахло просто ужасно, и Марта даже думать не хотела, чем. Она быстро пошла куда-то вперёд, насколько это было возможно с её весом, и изо всех сил старалась не потерять тапочки. Без них она тут не выживет.

– Ладно, ладно, ладно, ладно, – шептала она сама себе, пока бежала между домами – кажется, вокруг действительно были дома, прям как из книжек, – Это наша планета, мы тут когда-то жили, нечего её боятся, сами до такого докатились, сами во всём виноваты, – шептала она быстро.

Она вдруг выскочила – она не была уверена точно – из проулка и оказалась на открытом месте. Слева, кажется, была арка, и Марта наконец решила, что она всё же с Целлы и не пользоваться этим – грех: включила в браслете фонарик и подсветила местность. Марта не знала, чего ей раньше это в голову не пришло, но теперь всё стало намного лучше. Да, и правда была арка, а на ней – вывеска, на которой было написано «Рынок». Дальше шли палатки с чем-то непонятным, это Марта уже разглядеть не могла.

Вдруг где-то там, впереди, на Рынке, раздались крики, и Марте захотелось убежать куда-нибудь подальше от этого места. Но потом она услышала кое-что, что заставило её вспомнить, зачем она сюда явилась.

– Эй, а ну куда побежал?!

– Думал, ночью на Рынке никого нет, мелкий…

– Так это ж Перси!

– Вот наглец, вали отсюда!

– Верни!

Марта глубоко вдохнула и выдохнула, пытаясь собрать всю решимость. «Пожалуйста, найди Перси», – гласило сообщение от Марко, и это был, кажется, тот самый Перси, которого она искала. По крайней мере, ей так казалось, если земляне, конечно, не называли всех своих детей Перси.

Она пошла в сторону криков, но тут из-за угла выскочила и побежала в её сторону целая толпа людей с криками, руганью и чем-то острым, что Марта не успела разглядеть; впереди них всех бежал какой-то ребёнок лет двенадцати. Девушка быстро спряталась за одной из палаток и выключила фонарик, а потом, когда толпа пробежала, бросилась следом: так её хотя бы не снесут. Ребёнок бежал быстро, и Марта упустила его было из виду, и даже толпа быстро осталась позади, и девушка подумала, что провалила задание и теперь ей искать этого Перси по всему городу.

Вдруг что-то мелькнуло впереди.

Марта как можно скорее побежала туда, пыхтя и пытаясь унять головокружение.

– Стой! – простонала она и остановилась. Толпа была где-то далеко, ребёнок от неё оторвался, так что можно кричать.

Фигура впереди дёрнулась и бросилась меж домов. У Марты очень кружилась голова, девушка никак не могла отдышаться; перед глазами всё плыло, так что Марта не удивилась, когда ребёнок исчез из виду. Она, пошатываясь, побрела в ту сторону, куда исчезла фигура.

– Эй, – жалобно звала она. – Тебя просили найти. Я ничего тебе не сделаю, ты вон какой… быстрый, – она остановилась, привалившись к стене. Ей было тяжело. – Надо поговорить.

Она не была уверена, что ребёнок слышал её; но даже если так, она хотя бы попытается. Но тут фигура выглянула из-за домов и быстро огляделась: проверяла, нет ли слежки.

– Ты… Перси? – задыхаясь, спросила Марта из последних сил. Если честно, ей уже было всё равно, Перси это или не Перси, запрёт её отец навечно в комнате или нет, единственное, что она хотела сейчас – это нормально отдышаться.

Марта снова открыла на сенсорной пластинке на руке фонарик, и тут её брови поползли вверх: к ней подходил не ребёнок, а подросток лет пятнадцати, совсем как она, только очень низкий, буквально метр с кепкой. Подросток посмотрел на неё мрачно и откусил от чего-то странного, что, видимо, тут же и добыл. А потом поморщился и кивнул.

– Ты знаешь Марко? – спросила она, уже немного придя в норму. Перси тут же нахмурился, и Марта тут же подумала, что она, возможно, проболталась, потому что её брат мог назваться как-то по-другому, но потом решила, что на это нет времени. – Рыжий такой, он…

Перси снова кивнул, но хмуриться не прекращал.

– С ним что-то случилось?

Марта облегчённо подняла глаза к небу.

– Потом расскажу, – отмахнулась она. – Ты ведь знаешь о его безумном плане? Он, наверное, тебе его даже рассказал, не то, что сестре родной.

Перси поменялся в лице.

– Рассказал.

– И что ты решил? Мы же целльцы, я не знаю, как вы тут живёте, но если для пропитания тебе надо воровать, то дела плохи и тебе нужно соглашаться. Не получится, так хоть попытаешься.

Она хотела ещё что-то сказать, что должно было его, наверное, приободрить, но Перси уже всё давно обдумал.

– Откуда мне знать, что ты точно от Марко? Могу ли я доверять тебе?

Девушка задумалась.

– Думаю, у тебя нет выбора. Даже не знаю, чем таким доказать то, что я не собираюсь убить тебя.

Перси поглядел на неё: если она проявит признаки агрессии, он всегда сможет убежать. Она знает о плане Марко, и это, наверное, кое о чём уже говорит: если бы вся Целла хотела его претворить в жизнь, то все на Земле бы уже заплыли жиром.

Марко, конечно, чудик ещё тот. И двуличный. И трус, и глупый немного. Но если Перси ему поможет, если не даст сделать так, что вся Земля лопнет или засохнет, или что там ещё с ней может случиться – он чувствовал, что может подтолкнуть его в нужную сторону в нужный момент – всё может измениться. К лучшему.

Ну, или он хотя бы попытается.

– Ладно. Я в деле, хоть и не очень-то и хочется. Но если что, я должен знать, как унести ноги, – он имел в виду, как ему спастись со станции, но девушка, кажется, пропустила его последнее замечание мимо ушей.

– Вот и отлично, – Марта вытащила какую-то штуку и начала тыкать в неё пальцами; Перси решил, что она лучше знает, что делает, и взглянул на неё саму: крупная, бегать неудобно, но это-то не важно, на Целле, наверное, бегать не обязательно. Его больше заинтересовала её…

– Я написала Марко. Это наш тайный язык, никто чужой не поймёт, и мы меняем его каждые две недели, – сообщила она. Перси приподнял бровь, зачем ему это знать, но девушка даже не обратила внимания.