Хохот Демиурга. Мысли в моей голове

– Ты же знаешь причину его отсутствия…

– Ага – он болеет! Если верить официальной версии.

– Официальной?

– Прекращай! Мы понятия не имеем, что происходит снаружи – все, что остается, доверять тому, что говорит он.

– Есть основания не доверять?

– А ты, значит, доверяешь ему на все сто?

Толик оставил вопрос без ответа. Я навострил уши, кажется, я пришел в самое подходящее время.

– Никто никому давно не доверяет! – Продолжал Андрюша, – мы, как и все остальные – заперты здесь, только мы привилегированны быть надзирателями – разве не твои слова? А если у Никиты проблемы, наш мир, наша темница – рухнет без его участия. Значит – пропадем и мы. Представляешь, меня сегодня убили!

– Что значит убили? – Толик переспросил жестко, подчеркивая, что с такими вещами не шутят.

– То и значит! Угадаешь, кто? Кому больше всех неймется?

– Савел… Перегнул с ним Никита…

– Нет, ты его сейчас защищать собираешься!?

– Ничего я не собираюсь. Просто мне его немного жаль.

– Меня пожалей! Знаешь, как он убил? Насмерть исколол шилом! Но я уже придумал зеркальную ответку!

– Андрюша, в который раз прошу, избавляйся от жажды крови – это болезнь, игла – на которую тебя подсадили…

– Ага! И Савела мне расцеловать, по-твоему?

– Целовать не надо… Мы его накажем – такое нельзя оставлять без ответа. Но… пойми, это не должно доставлять удовольствие.

– Думаю, он получал удовольствие, когда мучал меня! Он стал силен, между прочим! И, кажется, он привел в чувства Тома – не уверен, справимся ли мы без Никиты. А, так как мой брат на нас забил – удастся ли тебе образумить Савела, когда мы поменяемся местами и это он будет убивать нас снова и снова? Что он ответит на твои слова, когда ты будешь молить остановиться, ссылаясь, что пытать – это плохо?

– Так, успокойся, пожалуйста… Во-первых, никто на нас не забил, и стоит только позвать… Во-вторых, мы и сами не лыком шиты! В-третьих, твои проблемы – надуманны. С чего ты взял, что с Никитой и нашим миром что-то происходит? Я понимаю, ваш отец умер – это оставило след как на тебе, так и на Никите – отсюда и общий сон у нас всех. Но Никита соберется, ты и сам знаешь – и все вернется на круги своя. Дай ему время переварить произошедшее – выпутаться из надуманной истории про проклятие. Ну, и в-четвертых, давай допустим, что ты прав – и все происходит ровно так, как ты говоришь – Никита теряет контроль, и Внутренняя Рига остается без присмотра. Разве не этого мы хотели? Разве не мечтали, наконец, остаться без присмотра и жить так, как нам хочется? Не прячась, открыто, без страха быть разоблаченными? Больше не играть роли надзирателей, а жить тихо и размеренно вдвоем. Любить друг друга, не скрывая этого…

– Мечты мечтами, но теперь-то нам что делать? Как мы разберемся с Савелом?

– Вряд ли он сильнее нас… Оставь его, забудь на время. Давай вернемся к нему чуть позже…

– Но он меня убил!

– Бедный мой мальчик… Дай я тебя пожалею. Покажи, куда он колол, и я зацелую эти места… Расслабься, и ты забудешь о боли…

Услышав звуки возни и поцелуев, я решился выглянуть из укрытия – и то, что я увидел… Вот интересно, если бы автор решил включить описание подобного в свою историю – являлась бы сцена пропагандой педофилии? При условии, что мальчик есть только с виду, а на деле ему под тридцать, да и вообще, оба участника событий давно мертвы…

В общем, я решил не смаковать сцену, а посчитал, что настало самое время объявиться. Больше не таясь, я прошел в дверь и, виляя хвостом, вышел в центр комнаты.

– Васька? – Первым меня заметил Андрюша.

После последовала возня и суета с одеждой, Андрюша с Толиком быстро привели себя в порядок и уже стояли, будто ничего не было.

– Дела… – Протянул я Никитиным голосом.

– Что случилось? – С серьезным видом спросил Толик, – рассказывай!

– Он был там, когда Савел меня убивал! А после… кажется, помог сбежать… Вась, все так было?

Я молча и с нескрываемым удовольствием наблюдал за их суетой.

– Ты на чьей стороне, Вась?.. – Спросил Андрюша уже аккуратнее.

– Давным-давно, – начал я, – когда только попал во Внутреннюю Ригу – Никита рассказал мне историю… О том, как здесь все появилось. О первопроходцах. В том числе и о том, как его учитель – Павел, стал Толиком… Можно сказать, он тогда поплатился своим именем за греховную любовь к мальчикам. Интересная была история – поучительная. Но, видимо, не для всех… Как считаете, что предпримет Никита, когда узнает? Или, быть может, со временем он сменил свои взгляды… А ведь он думает, что вы как отец и сын – вы же скорее Ромео с Джульеттой…

– Вась, ты чего? – Андрюша продолжал недоумевать.

– Шантажирует. – Улыбнулся Толик.

Я помотал кошачьей мордой:

– Вслух размышляю – возможно ли нам договориться.

– Договориться? О чем? – Андрюша начал психовать.

– О том, чтобы мы все держали при себе свои тайны – не сплетничали… Понимаете? С другой стороны, с чего я должен вам доверять? Садисты и содомиты – впрочем, было бы наплевать, если бы мы не стояли друг у друга на пути…

– Вась, когда мы тебе что плохого сделали?

– А раз мы столкнулись лбами – кому-то пора исчезнуть… Никиты, значит, здесь нет? Самое время ударить – я давно ждал этого часа…

– Вась?

– Да никакой я не Васька!! – Закричал я что есть мочи.

И на этих словах я хотел закончить преставление, сорвав с себя маску, но тут же понял, что понятия не имею, как это сделать. Васька – настоящий кот – не дал мне на этот счет никаких инструкций. Возникла нелепая ситуация – я растерянно смотрел на Андрюшу с Толиком, они так же растерянно – на меня.

Андрюша опомнился первым:

– Лови гада!

И мне пришлось убегать. Я ринулся к двери, но в запале мстительной речи подошел слишком близко к врагам, а Толик с Андрюшей, в отличии от меня в кошачьем обличие – не потеряли способность мгновенно перемещаться в пространстве – спасительный выход захлопнулся перед самым носом.

– Заигрался ты, Вась. – Вздохнул Толик.

– Да я тебя!

Андрюша почти ухватил меня за хвост, но, обладая кошачьей пластикой, я умудрился выскочить. В комнате не было окон, или любой другой лазейки – но была кушетка, за которой я на несколько секунд, пока ее не опрокинули, скрылся. Возможно, со стороны поимка дерзкого кота выглядела бы забавной, но мне почему-то весело не было. Один раз меня подцепили ботинком, и я пролетел с пяток метров. Пожалуй, я был самым беззащитным из оборотней – меня бы пожалеть, да погладить, но сюжет развивался иначе…

– Есть! – Я оказался в цепких руках Андрюши.

Успев укусить его и поцарапать, я был полностью нейтрализован несколькими ударами по морде. А потом Андрюша схватил мою обмякшую тушку за задние лапы и голову – я понял, что сейчас он дернет, и даже успел представить ту невыносимую электрическую боль, которая мигом распространится по телу.

Запертая дверь слетела с петель!

В проеме стоял тяжело дышащий Том – он задыхался не от усталости – в гневе. Толик, скорее как-то по инерции, бросился на него – один удар, и голова надзирателя лопнула, как спелый арбуз. От испуга Андрюша ослабил хватку и я, воспользовавшись моментом, вырвался.

Том наступал, а Андрюша в растерянности не понимал, что делать – атаковать, защищаться, бежать. В конце концов, он жалобно заскулил: «Ники…», но голос оборвался, когда Том швырнул его головой о стену.

Оба надзирателя были мертвы. В комнате стало тихо, только тогда Васька испуганно выглянул из проема:

– Что же ты наделал! – запричитал он, – ты же их убил.

– Я восстановил справедливость! – Я впервые услышал басистый голос Тома.

Кот ничего больше не стал говорить, он сел на пол рядом с бездвижным Андрюшей, но я не дал ему погрузиться в траур.

– Васька! Как мне вернуться в себя? Почему ты не научил?

– Чему тут учить? Просто сними маску…

– Как? – Я лапами пытался поддеть складки своей новой шкуры, но обратно в человека не обращался.

– Значит, останешься котом навсегда… Как тебе такой вариант?

– Как навсегда? – Я даже сел на пятую точку, опешив.

– Ну, если ты так глуп, что не в состоянии снять маску.

– Васька!

Я бросился на кота, тот зашипел и выгнул спину. Я был готов вступить в кошачью драку, но почувствовал, как меня перехватывают и поднимают.

– Я тоже не вижу никакой маски… – Том внимательно меня осматривал, держа за шкирку.

Я одновременно испытывал и благодарность за то, что он пытается помочь, и унижение, что со мной обращаются, как с животным.

– Ты и не увидишь – это очень хорошая маска. Но он-то должен помнить, как ее надевал…

– Конечно помню! – закричал я в ответ. – И что с того? Будто я так вот просто, подумав и проведя по воздуху, могу ее снять…

Я даже не понял, какой жест сделал, но при этом вернулся в свою прежнюю форму – Том держал меня за ворот футболки, я держал нарисованную маску. Васька во всеуслышание громко вздохнул.

– Котом ты был милее, – Том внимательно рассматривал мое лицо, – неудивительно, что я боялся тебя все это время. Нас заставляют проделывать с собой страшные вещи… Но пришел час расплаты.

Он подошел к Толику и за ногу подтащил пока мертвое, но уже почти с полностью восстановившейся головой тело к Андрюше.

– И что вы собираетесь делать дальше? – Задумчиво поинтересовался Васька.

– Лично я буду убивать. Снова и снова. Чтобы они не успели позвать на помощь. Савел, как думаешь, сколько времени тебе понадобится, чтобы понять, как уничтожить Никиту?

– Я… пока еще не знаю, как…

– Вот видишь, – фыркнул Васька, – у тебя нет шансов. Рано или поздно Никита узнает, и тогда вам несдобровать. Думаю, вы оба не хотите вернуться под пытки.

– Но, Вась, – я вмешался, – мы в безвыходной ситуации из-за тебя. Это ты проболтался. А теперь нам не остается ничего другого, как срочно искать соломинку, а пока пытаться выиграть хоть немного времени. Да и убивать их будет приятно. Снова и снова…

– Подожди! Сперва дай им хотя бы сказать…

Голова Толика полностью восстановилась, и он начал приходить в себя. Он открыл глаза, покрутил головой, оценивая ситуацию, улыбнулся и немного приподнялся на руках. Том сосредоточился.

– Вот, значит, как обернулось…

Толик говорил не конкретно к кому-то, а в пространство:

– И, значит, теперь вы будете нам мстить? Вот только уверены, что это мы те крайние – виноватые? Да и чего вы добьетесь? Как быстро Никита вернет все по своим местам, и мы вновь будем обязаны вас мучить? Нет, в идиотскую игру мы с вами играем…

Том с размаха наступил ему на ногу, колено брызнуло осколками кости и кровью. Толик взвыл, взволнованный Васька бросился к раненому, но Толик машинально оттолкнул его.

– Я и забыл, как бывает больно… Возможно, я заслужил…

Том раздавил второе колено. Толик заревел и закатил глаза, из которых текли слезы – боль поглотила его, больше он не мог разговаривать. Немного подождав, Том свернул ему шею.

– Да что же вы делаете… – Скулил Васька, пытаясь тушкой прикрыть пробуждающегося Андрюшу.

– А я кажется их понял, – обратился я к Тому в озорном запале, – при наличии бессмертия – убийство обесценивается, лишить жизни ничего не стоит – можно убивать снова и снова, без зазрений совести! Правда, Андрюша?

Андрюша успел поднять на меня глаза, но не успел испугаться – шило было вогнано ему в горло.

– Остановитесь вы! – Васька пытался царапаться и кусаться. – Так вы ничего не добьетесь!

– А нам нечего добиваться! Мы два отчаявшихся смертника, перед казнью дорвавшиеся до веселья. Мы раскрылись, и Никита ударит. А пока, пусть эти хоть немного заплатят!

– Нет! Прошу, дай же им сказать!

– Что такое, Васька, ты как будто на их стороне?

– То, что вы делаете – бесчеловечно.

Услышав, как кот пытается меня пристыдить, я громко рассмеялся:

– Око за око, Васька! Око за око!

– Кто старое помянет, тому и… Впрочем, молчу, а то еще действительно вырвете… – Очнувшийся Толик пока еще не терял бодрости духа.

В этот раз он восстановился гораздо быстрее, я попробовал сосчитать, сколько раз за час во Внутренней Риге можно убить одного и того же человека, сколько раз они меня убивали.

– Но подождите… – Толик выставил перед собой руки, – есть предложение! Все мы находимся под гнетом Никиты, все мечтаем выбраться… И почти все проходили через пытки…

Том посмотрел на меня, я жестом показал обождать с убийством.

– Утоляя жажду крови, вы ничего не добьетесь. Даже желание отомстить вам не насытить. Никита придет, и все начнется по новой. Так не победить…

– И какое же у тебя предложение?

– Объединиться…

– С ума сошел? Что ты им предлагаешь?! – Андрюша тоже успел очнуться.

Толик повторил:

– Нам нужно объединиться для удара… Пока Никита слаб. Шанс есть… В конце концов, – Толик поймал и встретил взгляд Андрюши, – мы все переполнены ненавистью к одному человеку. Все хотим за себя отомстить. Я, вы, заключенный в тело ребенка Андрюша… Мы все желаем, чтобы Никита ответил, это правда…

– И почему же я должен тебе верить? – Я даже улыбнулся.

– Потому что у вас нет другого выхода! – В разговор попробовал встрять Васька.

– Потому что, – Толик закрыл глаза, – у тебя есть козырь – ты знаешь про нас то, что не понравится Никите. Узнай он про нас с Андрюшей: нам несдобровать.

После этих слов Толик хотел взять ладонь Андрюши в свою, но тот одернул руку, как ошпаренный.

– Видите… Он боится даже сейчас… когда уже нечего терять.

Я задумался. Понятно, что веры им нет. С другой стороны, зачем ему такое предлагать – выиграть время и избежать бесчисленных смертей? Вполне вероятно. Но и у меня выхода действительно нет – Васька прав: Никита может объявиться в любой момент, и тогда все планы коту под хвост. Неужели выбора нет и придется рискнуть?

– Допустим, – начал я, – мы правда объединимся. Что дальше?

– Будем искать место для удара.

– В принципе, все что мне от вас надо, чтобы вы не лезли в мои дела и держали язык за зубами. На этих условиях я готов вас отпустить – у меня другая мишень, в конечном счете.

– По рукам. – Толик протянул руку.

Я посмотрел на него, на Тома, на искривленного в злобной гримасе Андрюшу… На данный момент – это для меня лучший исход… понадеяться, что они тут же не выдадут. Время поджимает, надо спешить. И никому доверять нельзя – кажется, они ничего не поняли о маске, лишний козырь в рукаве не помешает.

Я ответил Толику на рукопожатие. Васька облегченно вздохнул. Пожалуй, я собрал самый нелепый отряд на свете.

В музее больше нечего делать, я перенесся домой – в мастерскую. Следом за мной пришел Том, и только тогда я осознал, что план по оздоровлению Тома сработал. Я только тогда вспомнил о нем:

– Ну, как ты?

– Странно… Мы заперты в странном месте, Савел.

– Не то слово.

– Думаешь, есть шанс выбраться?

– Думаю, нет. Но верю, что найдется способ ему отомстить.

– В этом можешь на меня положиться.

Я благодарно кивнул, но все же помнил, что нельзя ни на кого полагаться – даже в собственных помыслах нельзя быть полностью уверенным. Уж тем более, что Никита не сломлет в самый неподходящий момент…

До наступления ночи еще было немного времени. Я аккуратно развернул кошачью маску и долго смотрел на рисунок. Потом проделал два небольших отверстия снизу, продел веревку, надел на шею и запрятал маску под футболку. Теперь, в случае надобности, достаточно ее только достать и приложить к лицу.

Но рисунок, кажется, я начал понимать, чего до этого не хватало Ваське, что мне удалось передать на портрете Веры и в наброске кота. Я зацепил внутреннюю суть. Дважды – это уже не случайность, значит получится и еще.

Натянув новый холст, я стал рисовать – сосредоточившись уже не на внешнем, а на внутреннем.

Том, почти так же, как раньше, принялся бродить по мастерской. Предметы он больше не опрокидывал, но забирал на себя внимание все так же:

– Не пойму, что делать? – Обратился он ко мне, – просто ждать наступления ночи? Почему мы бездействуем?

– А что ты предлагаешь? – Я оторвался от портрета.

– Искать. Изучать. Сломать что-нибудь, наконец!

– Что конкретно?

– Да не знаю я. Что-нибудь!

– Наша основная проблема заключается в том, что мы понятия не имеем, куда бить. И никто, даже Никита не знает. Возможно, уязвимого места вовсе не существует. Поэтому, все, что остается – надеяться и наблюдать, до поры до времени себя не выдавая.

– Трусливая позиция!

– Хорошо. Вот, например, сегодня – мы проявили себя геройски. Многого добились? Ни-че-го мы не выиграли, только напрасно рискнули, выдав маскировку, а потом вернули все на прежние места. Расстановка сил произошла не в нашу пользу – теперь придется верить прежним врагам, что они переметнулись в союзники – мы стали более зависимыми, понимаешь? Поэтому грубой силой во Внутренней Риге результата может добиться один Никита – он тут всесильный Бог, а мы его букашки.

– Все это неправильно! – Том начал заводиться.

А я подумал, что раз он более-менее вменяем, как-то неправильно разделять с ним жилплощадь. Как бы намекнуть, что стоило бы ему подыскать новое жилье – свободных помещений во Внутренней Риге полно – меня же он только отвлекает…

Как раз после этих мыслей вернулся очередной непрошенный сожитель и подошел к пустой миске:

– Еды, конечно же, нет…

– Тебя разве не накормили?

Кот на меня презрительно фыркнул.

– Зализал им раны?

И в этот раз Васька не счел нужным ответить.

– Ты же пришел, чтобы шпионить?

– Наоборот, пришел сообщить, что никто не знает, куда пропал Никита.

– Страшно представить, что ты им в обмен на это выболтал. Собираются они Никите рассказывать про нас?

– Вы же договорились…

– А Андрюша?

– Вроде бы нет.

– Обнадеживающе… Слушай, неужели даже ты не знаешь, что случилось с Никитой?

– Откуда мне это знать?

– Ну, у тебя его голос…

– Это мой у него!

– Ну да. Вот бы узнать… – тут мне пришла идея: – А телевизор дяди Иманта – наверняка же твоих лап дело. Прощу тебе все, если расскажешь, как настроить его на Никиту.

– Тебе – никак. Чтобы его на кого-то настроить, нужна особая связь.

– Родственная, например? Такая, как у Андрюши с Никитой?

Васька промолчал.

– Нет… это слишком рискованно – не доверяю я Андрюше. Но, постой! Что-то такое должно быть у меня с Верой! А значит, через нее я могу узнать про него? Что скажешь, Васька?

– Возможно… – Кот ответил будто бы нехотя.

– Давай-ка попробуем!

Я включил телевизор и начал крутить ручку приемника.

– Что это? – Полюбопытствовал Том, но я от него отмахнулся.

– Васька, как сделать? Что надо: подумать про Веру? Вспомнить ее? Прочувствовать? Колись, кошара!

– Вспомнить, да. Что любил.

– Всего-то? Это я мигом.

Продолжая крутить ручкой, я сосредоточился на своих чувствах – ненависть, ненависть, ничего, кроме ненависти. Оказалось, что когда-то яркие воспоминания выжжены, даже стало немного страшно, что я больше не человек:

– Что со мной сделали Никита и Внутренняя Рига! – Выкрикнул я в сердцах, – Они высосали из меня все!

– Уверен, что это были они?

– Заткнись! Я не дам им победить! Я уничтожу первым – я сильнее! Ну же, Вера, я должен был сохранить хоть что-то…

Я пытался вспомнить ее лицо, голос, любой теплый момент, принадлежащий только нам двоим. Но все, что всплывало – увиденное последним, то, на что заставил смотреть Никита.

– Он заплатит! Я уничтожу!

В бешенстве я ударил по корпусу телевизора, затем сбросил его с тумбочки на пол. Экран мерцал белым шумом. Васька спрятался под кровать.

– Что со мной сделали? – В порыве бессилия я сел на пол, – Васька… Том… от меня ничего не осталось… Я умер по-настоящему… Все мы давно мертвы. Выхода нет – я живой мертвец.

Том захотел успокоить, он аккуратно положил руку на мое плечо. Меня кольнуло жалостью к себе – я чуть было не расплакался, но сумел оттолкнуть его руку:

– Пожалеешь Никиту, когда мой гнев обрушится на него!

15. Архангел

Я пробудился, едва рассвет тронул Внутреннюю Ригу. Том еще храпел на полу, чтобы его не разбудить, я тихо исчез из мастерской.

Это была не бесцельная прогулка – я прекрасно знал, к кому и зачем иду. Еще шагая по каменной плитке у меня был готов монолог, но, когда я дошел, гордыня переиначила все слова и смыслы:

– Доброе утро, наверное? Решил вот зайти… Хотел убедиться, что ты все-таки пустослов…

– Слова не имеют значения.

Спокойствие и самоуверенность Януша сразу же выводили из себя. Так… Спокойствие. Это я к нему пришел – и именно из-за съедающего гнева:

– Кажется, во мне осталась одна только ненависть – может, есть рецепт, что в таких случаях делать?

– Прости, забыл твое имя?

– Савел… Так вот – во мне остался один только гнев, и это меня пугает!

– Значит, остался и страх, Савел?

– Ты сейчас опять начнешь кольцевать, и приведешь к тому, что все осталось при мне, а лучше остаться без этого? Я не за этим пришел – мне нужен действенный способ привести разум в порядок – медитация, или что-нибудь из этого рода… Как бороться с Внутренней Ригой? Уверен, это ее проделки – сначала она меня высосала, оставляя пустоту, затем наполнила гневом.

Януш помотал головой:

– Не переживай, Савел, я не буду сомневаться в твоих словах и искать источник обуявшего тебя гнева. Лучше давай вместе разберем причину его возникновения?

– Давай лучше без этого?!

– Гнев возникает от ощущения своей правоты, Савел – мы обращаем свой гнев на того, кто ведет себя не так, как нам этого хотелось бы сейчас, или боясь, что он может поступить неправильно в будущем – как видишь, страх является верным спутником гнева – страх за то, что может пойти не так, как ты бы этого желал, как считаешь правильным. Страх бессилия что-то изменить в том числе… Смотря на тебя, я вижу, что ты наполнен страхом больше, чем гневом – но он ослепляет тебя так сильно, что ты его уже даже не замечаешь. Возвращаясь к гневу – дано ли нам судить, что есть правильно, а что…

– Да мы во Внутренней Риге все живем в страхе – это основное оружие Никиты!

– Ты нетерпелив, Савел, и в тебе совсем не осталось смирения…

– Получается, гнев помогает мне не бояться? Когда я думаю, как его ненавижу, во мне иссякает страх! Выходит, гнев мне на руку! Но, Никита…

– Я говорю тебе о другом, Савел…

– Вот бы применить его же оружие против него самого. Заставить бояться! Бояться нас всех и Внутренней Риги. Страхом лучше всего надломить волю – я это познал на себе. Но как это сделать – чего он боится… По-настоящему боится…

– Прямо сейчас гнев застилает твой взор. Не дай ему взять над собой верх – вникай в то, что я говорю…

– У каждого есть стержень… Так говорит Никита. На какой же стержень нанизан он сам? Что его сформировало? Что породило монстра, а вслед за ним и этот новый мир? Ну-ка, Андрюша… если мы стали союзниками, не открыть ли тебе для меня свои воспоминания… Кажется, я начинаю понимать… И этот сон…

– Ты пришел за советом, но совсем не слушаешь меня!

– А, что? Злит, когда кто-то ведет себя не так, как этого хотелось бы? Но ты мне очень помог, спасибо, Януш!

Выбравшись из синагоги, я в возбуждении заскользил по улочкам. Надо упорядочить мысли. Что сделать сначала – наведаться к Андрюше и в Храм Утех? А потом рисовать! Маски – мне потребуется множество масок… Бить надо, когда Никита застигнут врасплох, когда он слаб и не может полностью контролировать ситуацию здесь. Не лучшее ли сейчас время для удара? Но мой план – даже не план, а безумная идея, опирающаяся на довольно слабое предположение…

Но ведь это лучше, чем ничего?

В оккупационный музей я влетел взвинченный и на огромной скорости. И Андрюша, и Толик даже немного испугались, увидев меня.

– Мне нужно твое прошлое – открой доступ!

– Зачем? – На Андрюшином лице читалось недоумение.

– Мы же союзники? Не задавай лишних вопросов – просто дай доступ!

– Я, – Андрюша замялся, – не могу… А если Никита… Не хочу!

– Что значит «не хочу»? Мы же договорились действовать сообща!

– Поздравляю! – Вмешался Толик, – ты стал коренным жителем Внутренней Риги!

Теперь уже была моя очередь удивляться.

– Некоторые из твоих чувств, – стал он объяснять, – атрофировались за ненадобностью. Похоже, ты уже забыл, что значит стыдиться выставлять личную жизнь напоказ. Ну, а Андрюша, обладающий привилегией первопроходца, никому, кроме меня, прошлое и не показывал…

– Стыдится?! Что за чепуха! Было бы на что смотреть! Мне нужно для дела!

– Может, если ты объяснишь, для какого именно дела, Андрюше будет проще согласиться? Мы же союзники, как-никак.

– Я не могу пока… Чуть позже.

– Не доверяет, – Толик кивнул Андрюше. – Так мы и сражаемся… Беда нам, если никто никому не верит.