Фатум

Прибрежный камень зашуршали под ногами, и тело мокрое и воспламененное рухнуло на него. Свет фонаря бил прямо в лицо, которое нестерпимо жгло. Глазам было больно, но кожу жжение неожиданно отпустило. Липкая скользкая мерзость от света сползла на камень, пытаясь скрыться в темноте. Бес схватил фонарик и стал светит себе на руки. Прозрачная слизь растаявшим студнем засочилась вниз.

Прейдя в себя и более или менее очистившись от липкой гадости, Бес посмотрел на полковника, тот ужом извивался на камнях. Слизь покрывала его целиком. Мент кривился, пытался содрать ее с себя, но все было бесполезно. Руки соскальзывали, ни за что не цепляясь.

Бес направил свет на полковника и через мгновенье, слизь сползла и с него. Тяжело дыша, красный как рак, полковник, еще брыкаясь, отскочил подальше на берег. Посмотрел на Беса, тот понимая, что мент оклемался, опустил свет вниз, а затем перевел его на воду. В нескольких метрах от берега бугрилась огромная студенистая масса. Парень навел свет фонаря на нее и та, будто ей стало больно, ушла под воду, стремительно и плавно.

– Это что за хрень? – Бес перевел фонарь на полковника.

– Это тебя надо спросить. Ты за ней как привязанный плелся. И где твой фонарь?

Фонаря не было. Утонул. А мама? Парень потряс головой. Привиделось? Или эта гадость навеяла?

– Блин. Как же горит, – Леонид Васильевич протянул руку к Бесу. Тот, понимая, что от него просит полковник, протянул фонарь.

Леонид Васильевич сбросил с себя одежду. Просветил сначала себя целиком, а за тем и вещи.

– Ты дом видел? – повторяя действия полковника, спросил Бес.

– Какой дом? – не понял тот.

Парень махнул рукой, понимая, что полковник ничего не видел.

– Неважно.

– Коль. А чего ты так отчаянно в воду-то брел? Демон твой что ли начал работать?

– Нет, – гопник закончил освещать свою одежду. – Демон подчиняет себе. Ты видишь этот мир, но не можешь, да и не хочешь ничего делать. И он управляет и твоим телом и твоим сознанием. А это, – парень передернул плечами. – Это был обман. Жесткий, циничный обман.

– А почему циничный? – не понял полковник.

– Я думал, что это сон, – парень замолчал. – Там мама была. Звала меня к дому. Так спокойно было. Чисто. Бабушка тоже. А оказалось все обман.

– Мать жива-то еще? – спросил Леонид Васильевич.

– Слава богу. Но давно уже не был у нее. Как она? – сам себя спросил Бес. Обида и злость на самого себя проникли в душу, засосало где-то между ребер. – Вот я мудак.

– Эй, – окликнул его полковник. – Ты в норме?

Бес оглянулся. Слезы стекали двумя струйками по красному обожженному лицу.

– Да говорю: мудак я, – может из-за видения и чувства утраченного спокойствия и теплоты, парню захотелось высказаться. – Всю жизнь просрал. С самого ее начала.

– Коль, – полковник не хотел мешать парню, но все же прервал его, указывая на воду. Парень посмотрел на то место, не наводя прямого луча. Над водой опять слегка возвышалась студенистая масса. – Пойдем-ка дальше.

Гопник, не переводя свет фонаря на огромного слизняки, подобрал из-под ног камень какой поувесистей и со всего размаху запустил его в мерзкого гада. Камень попал точно в выпуклость. Слегка завис, соприкоснулся со слизью и исчез под водой вместе с выпирающей массой.

– Пойдем. Вещи и так высохнут. Тепло вроде.

Парни побежали дальше. Время вновь зашаркало вылетающими из-под ног камнями. А долго ли так бежать не знал никто. Слизняк больше не появлялся, но ручаться, что его нет поблизости парни бы не стали.

– Все, – полковник тяжело дыша, опустился на камни. – Привал.

Бес остановился рядом. Посмотрел на воду. Та была неподвижна. Сел рядом. Он тоже устал. Тоже тяжело дышал и хотел спать. Полковник в прошлый раз хоть немного поспал, а он нет.

– Лень, – парень побрел к стене. – Я спать. Не могу больше. С ног валюсь.

– Ok, – отдышавшись, бросил Леонид Васильевич. – Давай, я после.

Гопник прислонился к стене. Потом вовсе сполз на камни и через мгновенье вырубился. Дыхание успокоилось.

Леонид Васильевич осмотрел воду и кромку берега. Мерзкий слизняк или слизняки, парни так и не поняли: было ли это одно существо или несколько, не появлялся. Полковник посмотрел на спящего Беса. Подумал было сесть рядом, но затем решил пройтись немного вперед, посмотреть что впереди.

Расстояние луча не позволило полковнику уйти далеко. Но кое-что он все же увидел. И их решение отдохнуть до этого места показалось Леониду Васильевичу более чем удачной идеей. Стена, у которой сейчас спал Бес через каких-то сто метров резко уходила влево к воде, берег при этом на сколько хватала зрения у  полковника исчезал полностью. А что было дальше оставалось загадкой. И как двигаться дальше тоже было не понятно. Вплавь? Из-за гадости в воде – нереально. Ползти по стене? Невыполнимо.

Леонид Васильевич вернулся к мирно похрапывающему гопнику. Присел рядом с ним. Вновь осмотрел берег. Ничего. Тишина. Выключил фонарик и стал слушать. Пытаясь не пропустить тот единственный сигнал о приближении врага. Он понял, что гадость, живущая в озере, не переносит света, поэтому фонарик был в руке, а палец лежал на кнопке выключателя.

Секунды бежали в никуда. Таяли в темноте, терялись в подземном озере. Они не сливались в минуты, а те не отсчитывали часы. Тут не было времени. Оно не ощущалось. Или полковник разучился его чувствовать, ориентируясь в повседневной жизни по наручным часам, по сотовому, постоянному отсчету на экране рабочего компьютера и голосу в радиоприемник автомобиля. Там наверху время было везде. Здесь нет.

Леонид Васильевич вспомнил об оставленных ими Михе и Анне. Жив ли парень? Не вернулся ли Моня? Сам себе усмехнулся, хотя делать это в темноте и фактически в одиночестве было глупо. Но мимика, как и любое движение здесь, были необходимы. Были нужны, чтобы не потеряется в темном мире. Чтобы не стать лишь мыслью в черноте подземелья.

Миха. Бес. Анна. Полковник думал об этой компании. О своем отношении к ним. Террористы? Нет, конечно. Дураки и неудачники. Леонид Васильевич вспомнил о своем намерении упечь их за решетку, о своей вере, что это правильно. Сейчас он так не думал. Конечно, в тюрьму они попадут. Но вешать на них что-то выше их заслуг, Леонид Васильевич уже не хотел. Да и Миха этот выкарабкается ли? Возможно, нет. Моня? Дурка, однозначно. Анна и Бес? Ну что же тут поделаешь? Тюрьма.

Он их жалел? Да нет. И не сочувствовал. Скорее, и это для самого полковника стало откровением, он стал их понимать. Их мир, их жизнь. А он сам? Слишком зажрался в своем мире. Здесь было иначе. Тело некогда мягкое, стало жестким. Редкая и вредная еда стала желаемой необходимостью, а не пресытившимся разнообразием. Вода? Вода была рядом. Но помыться в ней, не говоря о том, что бы попить, было не возможно. Темнота смыла знаки различия между ментом и гопником.

Полковник вновь улыбнулся. Он хотел им помочь. Так же, как Анна хотела помочь ему в самом начале их спуска. Он переживал за Миху, почти как за друга. За друга? Задумался Леонид Васильевич. А у него ведь не было друзей. Работа, коллеги, жена. И все. А друзей не было. Ни хороших, ни плохих, ни каких. Но рядом спящий гопник ведь тоже не друг. Не друг. Но сейчас он зависел от полковника и полковник зависел от него. Это взаимовыручка.

А их Демон? Инопланетянин? Леонид Васильевич представил, что же их ждет впереди. Ведь цель должна была быть уже совсем рядом. Он вспомнил карту на золотой двери. Спуск. Река. Озеро. И фигура в центре круга. Озеро вот оно. Значит и фигура скоро появиться. Хоть вся история, происходящая с ним, и попахивала бредом, но отречься от увиденного, полковник не мог. И интерес, проснувшийся в нем в той комнате со звездами, он лишь усиливался.

А Лиза? Бегемотик? Да нет. Он любит ее. Хоть и говорил себе в начале, что это только карьера. Карьера? Жрать себя и себе подобных ради лишней звездочки и более плотного кошелька. Ломать нервы и здоровье. Приклоняться перед старшими по званию и мстить своим подчиненным, воспитывая в них ненависть и злобу. Да, это карьера.

Леонид Васильевич почувствовал, как от мыслей голова начала тяжелеть. Сон начал медленно обволакивает сознание.

Он включил фонарик. Ничего. Посидел еще немного, борясь со сном.

– Коль, – полковник потрусил гопника за плечо. – Давай на смену.

Тот раскрыл глаза.

– Сколько я спал?

– Да хер его знает. Давай покарауль немного и дальше двинемся.

Парень сел на камень, потер лицо, разгоняя кровь.

– Как тут? Тихо? – гопник взял из рук полковника фонарик.

– Как в гробу. Давай. Разбудишь потом.

– Ok.

Теперь настала очередь Беса вслушиваться в темноту, думать о сделанном и мечтать о будущем. Он с тоской вспомнил своего демона. Вспомнил то состояние, когда в собственном теле сидишь как в этой пещере. Так же темно и пусто. Потрусил головой, отгоняя дурные мысли. Полковник уже тихо сопел.

Раздался чей-то голос. Далекий, неразборчивый. Бес включил фонарь. Никого. Вода спокойная, без движения. Берег пуст. Выключил свет. Голос раздался вновь. Несколько голосов. Они что-то обсуждали. О чем-то спорили. Парень вновь зажег свет и вновь ничего не увидел.

Неужто снова мерещится? Бес похлопал себя по щекам. Тишина. А затем снова голоса. И никого вокруг.

– Чертова гадость, – тихо выругался парень. – Что уже и из-под воды дотягиваешься?

Голоса усилились.

– Ну, давай выходи, – бросил парень черной воде. – Сам я к тебе не пойду. Я даже свет выключу, чтобы ты не скромничала.

Фонарик погас. И парень стал прислушиваться к голосам, к возможному шороху на камнях, к всплеску в воде.

53. Миха и Анна

Стена была теплая. Если бы не она, то Миха точно уже окоченел. Он лежал на камнях, прислонившись здоровым боком к теплой шершавой поверхности, под спину Анна кое-как уложила два лежака, и укрыла парня спальным мешком.

Миха старался не шевелиться. Каждое движение вызывало новые приступы боли. Даже дышать было тяжело. Но он все еще дышал. Конечно, ему было страшно. Первый раз смерть была так близко. Получи он такую рану на поверхности, врачи бы залатали его. Но здесь. Даже если парни найдут выход, то, как он до него доберется? Как преодолеет этот провал, с грохочущей водой? А потом? Там же будет подъем. Обязательно должен быть. Ведь они забрались очень глубоко.

Поэтому страх смерти, вполне ощутимой и реальной, был всеми мыслями парня. Заполнял его целиком.

Анна сидела рядом. Она вымоталась. Когда Бес с ментом скрылись на другом берегу, девушка пыталась держаться, кое-как смастерила Михе лежак. Разговаривала с ним, пыталась поить и кормить, но если вода и просачивалась в обескровленное тело, то еда, эти пакеты с яичной соломой, которую называют вермишелью, не лезла внутрь вовсе, застревала в горле жестким комком, проглотить который было невозможно.

Сейчас девушка спала, нервно вздрагивала и периодически всхлипывала. Михе было ее жалко. Ее парень свихнулся, у нее на глазах зарезал друга, поливал ее саму грязью. Ей надо было уходить вместе с Бесом и ментом. Ее оставили рядом с покойником. Сколько ему осталось? День? Два?

Сознание периодически отключалось. Он не звал Анну. Зачем? Чем она поможет? Подержит за руку? Добавит драматизма своими слезами и бессильными словами поддержки?

Ей надо было уходить.

Вот вновь. Свет диодного фонаря задрожал. Стена поплыла. Черные мухи закружились перед глазами. Может последний раз?

Страшно.

Свет таял в мельтешении потусторонних насекомых, не имеющих формы, но имеющих одну отличительную особенность, способность мгновенно увеличиваться в количестве, как облако кочующей саранчи, затмевающее солнце и уничтожающее всю растительность вокруг.

Отпустило. Мухи улетели. Тусклый свет вновь набрал яркости, а стена вернулась на место.

Анна всхлипнула, дернулась во сне и замерла, тяжело и прерывисто дыша.

Лучше бы она ушла.

Свет фонаря набрал полную яркость. Даже стал еще ярче, чем был до этого. А потом и еще прибавил.

Странно. Миха с трудом повернул голову в сторону фонаря. Тот светил также, как и всегда. Но света явно становилось больше. Он разливался по всему туннелю, освещая и противоположный берег реки и, как показалось Михе, далекий неровный потолок. Нет, скорее всего, это показалось. Но откуда шел свет?

Миха скосил глаза в сторону, откуда они пришли. Из-за ближнего порога, как от едущей за бугром машины, расползались лучи. Еще мгновенье и машина выскочит на перевал, ослепив едущую ей на встречу.

Так и произошло. Яркий свет ударил сразу с обеих сторон реки. Он вытащил из вековой темноты все трещинки, каждый излом на стенах туннеля, родил множество переплетающихся между собой радуг в брызгах срывающейся вниз воды, обжог глаза нереальной яркостью, а сознание сомнением в своем существовании.

Откуда в этом туннеле сразу столько света? Свет в конце туннеля? Вместо черных мух? Очень может быть.

Миха попробовал приподняться, пытаясь рассмотреть больше, чем позволяло его лежачее положение, но боль была прежней, в умирающем теле живая боль. Застонав, парень опустил голову назад.

И тут появилась тень. Огромная колонноподобная она вышагивала впереди своего обладателя, заполняя чуть ли не весь туннель.

Миха его увидел. Черный силуэт на фоне яркого свечения.

И так пересохшее горло парня просто окаменело, заржавело, при каждом сглатывании, сдирая с самого себя твердые коричневые чешуйки.

Легко спрыгнув с уступа, а точнее просто спланировав с него, темный силуэт приблизился к Михе и Анне. Он был большой, не огромный, как показалось парню сначала, но просто очень большой. Выше и шире обычного человека. Но вот кто или что это было, разглядеть было не возможно. Темнота заполняла фигуру, покрывала всю поверхность ее тела.

Миха явно чувствовал, что пришелец их изучает, осматривает неподвижного, судорожно хлопающего глазами, бледного как смерть человека и спящую рядом с ним нервным сном девушку.

Сердце в груди парня заколотилось, как сумасшедшее.

Кто это? Сама смерть? Демон, к которому они шли?

Мухи вновь закружились перед глазами. Сердце нестерпимо закололо.

Смерть?

Миха выдохнул, готовясь принять неизбежное. И что странно именно в этот момент страх отступил. Пришло смирение и готовность вынести все, даже появилось стремление скорее переступить порог этого неведомого знания. Но мухи все кружили перед глазами, а черная фигура отвернулась от парня и пошла дальше.

Миха не понял. Обрадовался. Что? Не сейчас? Еще можно пожить? Черная фигура остановилась у провала. А мухи все усиливались в своем движении, скрадывая от глаз творившееся вокруг.

Успокоиться. Надо успокоиться и сознание вернется. Смерть же не заинтересовалась им.

Миха задышал плавнее, успокаивая себя. И вправду стало легче. Как вдруг пространство вокруг вновь накрыла тень. Появилось сразу две темных фигуры, таких же больших и непроглядно черных. Спустившись вниз, они направились прямиком к парню и девушке.

Значит все-таки смерть!? После помилования, дарованного первым пришельцем. Эта мысль взорвалась в сознании парня ужасом и истерикой. Фигуры подошли вплотную. Одна встала над Михой, а вторая присела перед Анной.

Сердце вновь затрепыхалось в груди в бешеном ритме. Вновь черные мухи слетелись на боль. Истерика рвалась наружу быстрым прерывистым дыханием и дерганьем головы от одной фигуры к другой.

Ладно он. Он готов, но девушка, почему ее тоже?

Надо было Анне уходить.

Боль разрывала стягивающую грудь повязки, проламывала ребра, впивались в уставшее сердце.

Фигура возле Анны осторожно коснулась девушки. Та вздрогнула спросонья. Посмотрела перед собой, видимо решила, что еще спит. А затем заорала, пронзительно громко.

Надо было ей уходить.

Сердце Михи вновь больно кольнуло. Черные мухи плотно облепили сознание парня, пожирая и темные фигуры, и Анну, и весь туннель, сокращая до нуля весь пройденный и не пройденный путь.

Страха вновь не было.

54. Егор, Антон, Илья, Виктор, Маша, Игорь

Взбивая фонтаны брызг, Игорь бегом вернулся на берег. Глаза его горели. Он нашел то зачем пришел.

– Что там? Что там? – осыпали его вопросами парни.

– Она, – коротко и резко отвечал Игорь, в суматохе ковыряясь в своих вещах. – Да где же, черт бы ее?.. А, вот!

Игорь сжал в руке каплю-передатчик и ринулся обратно в воду.

– Да постой же ты, – Маша схватила за руку пробегающего мимо парня. – Что ты собираешься делать?

Игорь на мгновенье остановился, заглянул в ее красивые карие глаза, поплыл в них. Игорю чрезвычайно сильно захотелось поцеловать Машу в губы, нежно и страстно, но возбуждение от нахождения машины, превысило это яркое и острое желание. Он выдернул руку, вошел в воду, краем глаза уловив, что Виктор в бешенстве смотрит то на него, то на свою девушку.

Да и пусть, пусть ревнует. Это не важно. А вот это. Да.

Игорь взобрался на верхушку сферической выпуклости, скрываемой водой на какой-то сантиметр. Крепко сжал передатчик в руке, перекрестился, и сделал то единственное, на что у него в этот момент хватило смекалки. Прижав каплю к груди и закрыв глаза, он отринул все мысли, на мгновенье, больше бы у него и не получилось от рвущего душу на части возбуждения. А когда мысли в голове стихли, замерев вместе со своим хозяином, Игорь изо всех сил захотел попасть внутрь, попросил, что бы его впустили.

Легкий холодок кольнул кожу на груди, куда была приложена капля. Игорь сначала подумал, что это ему показалось. Но когда и руки, прижимавшие передатчик, тоже ощутили режущий холод, парень, не выдержав, открыл глаза и отстранил каплю от себя. Прозрачная вещица еле заметно светилась холодным голубым светом.

Игорь посмотрел на замерших на берегу молодых людей, как вдруг, капля с новой силой обожгла руки холодом. Игорь явственно ощутил, как тепло из ладоней утекает в каплю. Руки не просто мерзли в месте соприкосновения с передатчиком. Сияя голубым огоньком ключ, как теперь предполагал Игорь, вытягивал тепло из его рук. Кисти начали неметь. В тусклом голубом сиянии они стали похожи на руки мертвеца, синюшные, окоченевшие. Затем стало сводить судорогой запястья и предплечья. Игорь не выдержал. Руки больше не могли терпеть такой муки. Парень выронил каплю-передатчик из онемевших рук. Та ледяным осколком шлепнулась в воду, прямо на сферу. И от их соприкосновения сфера взорвалась холодным сиянием. Вода светилась голубым светом, который устремлялся вниз и в стороны от места, где стоял Игорь. Свет впивался в прибрежный камень и терялся в нем. А Игорь ощутил невыносимую боль в голых стопах, такую сильную, что был вынужден тут же подпрыгнуть. И правильно сделал. Голубая сфера начала покрываться льдом. И тот сантиметр, что укрывал ее поверхность водой, теперь отделял Игоря от ее поверхности. Ноги горели холодом, но стоять на льду было терпимее, чем касаться раскаленной поверхности сферы.

Ледяная корка все росла вокруг машины. От воды стал подниматься пар. И тут случился прорыв. Первый неровный ледяной кристалл ринулся от сияющей сферы к берегу. Быстро увеличиваясь в размерах, имея изломанную, игольчатую, тут же растрескивающуюся структуру, он вытянулся до самых камней, начал расширяться, а потом от него поползли ответвления, такие же быстрые и ледяные. Затем машина выпустила еще один ледяной жгут, еще, еще  и еще. И так до тех пор, пока вся вода в затоне не превратилась в лед. А когда это произошло, изморозь побежала по гальке, перескочила на камень стен, устремилась ввысь.

Игорь увидел, что компания на берегу начала отплясывать, пытаясь не стоять на одном месте, а сфера между тем начала сиять еще ярче.

Раздался треск, щелчок, затем еще, громче, басовитей. И сверху на голову Игоря посыпалась каменная пыль, а на лед стали падать осколки породы. И вдруг раздался гром, взрыв. Трудно было понять, что же именно взорвалось, но нестерпимый для слуха раскат, заставил забыть молодых людей о холоде в ногах, которые подкосились, как соломинки. Тела попадали на лед, сжавшись клубками. Рокот грохотал везде. Убегал обратно по руслу, возвращался, усиливался, отражаясь от свода. Вокруг все дрожало. Игорь не чувствовал, но мог поклясться, что из ушей и носа у него идет кровь.

Лед под ногами треснул, расползаясь длиной расщелиной, убегающей к стене, где валялись схватившиеся за голову молодые люди. Камень стены не выдержал, лопнул вслед за льдом, разошелся черным провалом в никуда. И все стихло.

Игорь поднял голову. Вокруг все сияло ледяными иглами, и лед затона, и стены и свод. Фонарики погасли, не выдержав, то ли вибрации и грохота, то ли еще чего, того что заставило воду замерзнуть в одночасье. Сфера светилась сквозь лед ярким холодным светом, а в образовавшейся расщелине подо льдом отчетливо виднелся вход в саму сферу.

55. Бес и мент

Когда Бес устал слушать споры невидимых ему людей, он толкнул спящего рядом мента. Тот дернулся спросонья и замер, будто вспоминая, где же он находится. А потом сплюнул себе под ноги и негромко выругался, видимо вспомнив свое месторасположение. Посмотрел на гопника, тот, освещая берег светом фонаря, приложил палец к губам, а потом коснулся своего уха.

– Слушай, – сказал он тихо.

Леонид Васильевич прислушался. Где-то рядом или нет, раздавались чьи-то голоса. Сначала полковник подумал, что это ему мерещится, но посмотрел на Беса, еще секундочку подумал. Нет, не может этого быть, здесь явно кто-то что-то говорил.

– Может это слизняк из озера? – предложил Бес. – Как думаешь?

– И что? – недоверчиво ответил Леонид Васильевич. – Нам обоим сразу вещает?

– А почему нет? Может их там двое. Или еще больше.

– Все может быть, – полковник посмотрел берег. Ничего, пустота камня и ровная неподвижная гладь озера. Хотя не такая уж и не подвижная. И как это он не увидел раньше. Вода еле-еле колыхалась. Или раньше этого не было? Он встал и, пройдясь вдоль берега, увидел расходящиеся от одной точки круги.

– Ключи что ли бьют? – Предположил Леонид Васильевич.

– Эй, Лень, – окликнул его Бес. – Поаккуратней. Вдруг хрень эта из воды выскочит.

Полковник предусмотрительно попятился назад. Мало ли, может и вправду заманивает так.

Леонид Васильевич вернулся в гопнику. Присел рядом, облокотившись спиной на стену. Голоса все так же не разборчиво галдели.

– Больше ничего не было? – спросил Леонид Васильевич. – Никто не появлялся?

– Не, тишина, – Бес запнулся. – Ну, не в смысле тишина. Сам-то слышишь, что не тишина. Тишина в смысле, что без видений.

Полковник усмехнулся. Хлопнул гопника по плечу.

– Да не парься, понял я.

– О! – Бес поднял указательный палец вверх. – Кажись, затихли.

– И в самом деле, – согласился полковник.

Воцарилась полная тишина. Фонарик парни не выключали, осматривая кромку берега перед собой и на всякий случай стены слева и справа. Прошло около пяти минут, как вдруг Бес ойкнул, а за ним и полковник.

Теплая стена у них за  спинами вдруг стала ледяной. Парни вскочили с места, не зная куда смотреть, толи на воду, толи на стену, с которой явно что-то происходило. Поверхность камня стала белеть.

– Иней? – удивился Леонид Васильевич.

И в самом деле, белые кристаллики все больше и больше покрывали стену. Пока не раздался грохот. Затем еще один. Бес и полковник попятились к воде, но и к ней старались близко не подходить. И вот, издав громкий щелчок, стена перед ними разошлась на две части. Сверху сыпались камни. Под ногами все ходило ходуном. А из расщелины в черной горе лился голубой свет.

Бес напряжено сглотнули. Внутри у него все оборвалось, предчувствуя, что их поход заканчивается, а его сознание скоро поплывет. Леонид Васильевич, выключив фонарик, будто шпион в кино, на цыпочках подкрался к пролому и стал наблюдать, что же там происходит. Потом развернулся к Бесу, и махнул, что бы тот шел следом.

Нехотя парень поддался. Гопника била крупная дрожь. Он не хотел вновь становиться овощем в собственном здоровом теле. Но оттягивать неизбежное было так же невозможно. Он просто раб.

Бес подошел к полковнику, заглянул в сияющую голубым светом расщелину и ахнул.

Он их всех знал, а видел, видимо не только он один. Мент тоже вылупил глаза, взирая на молодых людей за стеной, как на пришельцев.

– Я их знаю, – тихо сказал гопник на ухо Леониду Васильевичу.

– Откуда? – так же шепотом спросил полковник.

– Вон с теми тремя, – Бес указал на стоящих рядом двух молодых парней и белобрысого крепыша. – В метро, после трагедии, отношения выясняли, – парень, замолчав, решил уточнить. – Демон тогда мне велел их остановить. Не вышло.

– Ну, как же?! – толи спросил, толи возмутился полковник. – Одного же вы в комму отправили?

– Ага, – согласился гопник. – Вот как раз одного из молодых и отправили, а он здесь.

– Ну да? Он! – сам удивился Леонид Васильевич. – И впрямь здесь.