скачать книгу бесплатно
всё – солжёт,
не солжёт лишь надежды изустная книга.
А она говорит, что деяний людских не поймёт
и не примет природа:
спокойно осенний ковыль догорает,
если русский придёт, то его неизбежен исход —
минет год или тысячелетье,
ибо Время – никогда ничего не теряет.
Для чего, Колпаковский,
ты склоны над Верным лесами одел?
Для чего, сын султана Чокан,
степь живую ты с книжной сравнил Илиадой?
Есть предел – все мы вместе ошиблись,
и наша мечта – не у дел:
лес посаженный вырос и высох – и вновь зашумел.
Твой бессмысленный ветер, свобода,
над могильной оградой звучит
надмогильной наградой…
Цирк «Молодая Киргизия», 60-е годы
Александру Баршаю
В довоенном цирке деревянном, где легко сбываются мечты,
пели «а я еду за туманом» – и цвели бумажные цветы.
Партия с правительством решили вырастить лозу на пустыре,
у социализма на вершине, на чумном заброшенном дворе.
Господи, откуда знать тогда нам, как легко стирают в пыль года
всё, за что платили чистоганом тот, что молод, та, что молода!
Если и не знали, что ж такого – жаль, бессонны времени труды.
Чёрный конь Никиты Кочакова!.. Новака летящие пуды!..
В золоте и газе мавританки! Дромадеров тягостная прыть!
А по клеткам дышат минотавры, и нельзя вчерашнее забыть.
Вот я – стихоплёт-девятиклассник,
высшим смыслом крепок, сердцем чист,
то ль подгузник, то ль уже подрясник,
рок-н-ролл сбивается на твист,
кучка слабонервных идеалов плюс коктейль конюшни с кабаком,
круговерть икаров и дедалов, пахнущих вином и табаком,
запах травоядных и опилок, маленького сердца грозный стук,
циркового купола обмылок, выси галактический тюндюк[5 - В киргизской юрте дымоход, решетчатое отверстие, открытое к звездам и общению с небесным божеством; изображено на флаге страны.],
ощущенье силы и простора посреди советской голытьбы,
и на постаменте командора – статный стан министра Кулюйпы.
Я дружу с поэтами, весёлый, никогда я не был – где Босфор?..
Объявляют в цирковую школу юных конных варваров набор.
Полстолетья из щелей задуло – скудости простительная грусть.
Время вас одело и обуло. В общем-то – обуло… Да и пусть.
Из минкульта сытые холопы строго бдят, куда растет лоза:
нежный профиль мальчика Телёпы, лошади кровавые глаза,
вздох листвы – и небесами мая зачарован мир на полчаса,
вспухнет под камчою кыз-куумая[6 - Камча – плеть всадника. Кыз-куумай («Догони девушку!») – киргизская конная игра.] алая на теле полоса,
замирает Чуйская долина, но полвека длится этот сон —
юные взлетают лебедино и трепещет музыка «Чолпон»!..
Небо их под куполом манило, жаждой славы мучило и жгло
тех, кого вскормило и – споило это золотое ремесло.
Как они случайны и мгновенны – жизни человеческие! – тьма,
мальчики и девочки арены, юная Киргизия сама…
Что потом случилось с ними всеми – о, куда арены алый круг
распрямило и швырнуло время, и поводья вырвало из рук?
Как, не слыша праведного гула в чёрной запредельной высоте,
в мастерской художника Джамбула, на его умолкнувшем холсте,
юной, распластавшись на мольберте, умирала в синей тишине
та, что стала прахом раньше смерти
и спилась в затерянной стране.
Сумрачным районным декадансом рысь твоих коней оборвалась,
время поглумилось над пространством,
выпросталась тройственная связь,
где под звёздной чёрною рекою, тайной плоти распалив сердца,
клоунесса тонкою рукою обнимает сына и отца,
старятся юнцы, гниёт эпоха, зло идет по курсу за добро —
профиль молодого скомороха, фас у фаллоса политбюро…
Журналист состарится, уедет навсегда, на вечную войну,
где земное солнце долго светит, в ближнюю восточную страну,
бедный, там трясущиеся пейсы гладит, не спросив у стариков,
с Македонцем доходили ль персы до его синайских берегов.
Помнит ли о юности в Союзе, улицей Дзержинкою рожден,
выставив короткорылый «Узи», как правозащитный микрофон?..
А в ответ, вся в небесах Шагала, на метле, прекрасная, летит
цирковая юная шалава, вечности оживший трансвестит!..
Не сорвись, любимая, с небесной скользкой и нечистой высоты,
жизнь тебе дарована над бездной – если это ты. Но вдруг – не ты?
Вслед нам строгий Пётр и кроткий Павел смотрят, с губ срывается:
– Почто,
Господи, почто ты нас оставил?!..
Но безмолвен купол шапито.
Вечерний звон
Реквием русскому паломничеству в Киргизию
Атанды олтургондо – эненди бер!..[7 - «Убийце твоего отца отдай мать!» [Здесь: Не помни зла] (кирг. посл.).]
1
Путь из Верного через перевал Кегень: надежда
Господи благослови
алеет восток смуглеет восторг далёко где-то исток
кипящий поток надежды глоток детей на бричке с пяток
чуждого неба яростный день облака лоскуток
крутой Кегень обрывов кремень жри с голодухи ремень
чуждого дела горький итог империи дымный чертог
гляди-ка первый осенний листок сказано не солги
слова надежды веры любви не спрашивая лови
порастеряли гнёзда свои курские соловьи
Господи благослови
не тронешь Воронеж чёрной земли – а на чужой замри
повыпили кони ночные ручьи Россия реки твои
близка высота Каракол-ата напомни про новый день
у колкой зари нам дверь отвори мановеньем Чёрной Руки
сердца на весу над речкой Ак-Суу – над маревом Белой Реки
казачий пост отчий погост рукою достать до звезд
заплачет душа иди не дыша вот хрупкий небесный мост
бездомный с Боома ветер-улан воздастся каждому по делам
как в сказке течёт по горам и долам в зелёной мгле Джергалан
зеленоволные очи земли с небом напополам
цветок до озера доплыви
Господи благослови
если она отовсюду видна и всем нам на все времена
земля и пашня и тишина дарована ль суждена
но вырастут дети и вот она мировая война
хоть звёзды во мгле и мир на земле и мягкий свет на челе
юродивый навеселе
кто знает когда их вышвырнут вон восплачет вечерний звон
отринутых слов забубенных голов сброшенных колоколов
всеведущим злом запроданных слов затерянных душ улов
оставь где родился надежды свои
Господи благослови
2
Путь через Боомское ущелье: предчувствие
шли наобум да вышел облом встретил в тучах Боом
бом-м
о милых днях в краю родном в холодный гранит горячим лбом
в закатной дали забыв о былом новый мир за углом
как опостылел путь-костолом сядем за общим столом
монетка упала двуглавым орлом у Боомской щели
бом-м
за возом воз русский обоз вечный русский вопрос
дым кочевий ветер донёс далёкий залаял пёс
снилось сбылось и привелось услышать голос гроз
узнали землю но путь непрост где-то у самых звёзд
не от ямщицких ли враньих стай глохли Байкал и Валдай
не рыдай мене мати душой не блуждай о сыне зря не страдай
коней распрягая молча гадай где встанет ям Бурулдай
если добро схлестнётся со злом в этой полынной пыли
бом-м
плач тетивы шёпот листвы солнцем согретой травы
видели б вы как дрожат волхвы от немереной синевы
те кто живы были тогда а нынче давно мертвы
могли не упасть и выжить могли да только упали как шли
лыко в строке всадник в пике салам алейкум байке
вверх по реке что налегке каменья крошит в кулаке
вот она даль в белом платке распахнутая вдалеке
отмаливай прошлое той земли о будущем не моли
море величиной с небосклон волн грозовой озон
море в белом огне ледников белые сны стариков
в некованых рощах грохот подков голос новых веков
сильная синева без оков будущность без дураков
бом-м
атлантика старых наркотроп любой верблюд автостоп
потомки выкопают окоп от индий до европ
ошибок и проб повапленный гроб пуле подставить лоб
а время рывком берёт на излом историки бед не сочли
долгого дня вечерний склон ночи лунный полон
прощальных объятий шёпот и стон гром колёс под уклон
венчальный звон лечебный звон вечный вечерний звон
чужая земля где я любил где брошу отчий дом
бом-м
уж коли успели всё полюбить и разлюбить не смогли
грустную новь русскую кровь в тёплых руках донесли
куда это делось поди сосчитай
в глазах синеву продли
всё тот же итог пришли и ушли мосты и судьбы сожгли
под тяжкий ков тепловозных гудков через полтораста годков
бом-м
3
Два ручейка крови: 1916, побег
о-омин
британских морей дунганский духан опийных троп дурман
ветер-борей чужбина туман предательства талисман
английская ложь германская дрожь заговоривший нож
имперских границ затраченный грош бессмысленный аламан
каждому свой кровавый кусок хунхузам маковый сок
инглизам весь мир вильгельму на миг
хотя бы брусиловский штык
