Климушка

– Да поешь ты, как человек, куда спешишь? Ты же директор, а начальству позволительно задерживаться, – недовольно сказала Вера Ильинична.

– Много ты знаешь. Приду поздно, к ужину не ждите, – ответил Константин Алексеевич и поставив бокал на стол, да так, что немного разлил кофе на скатерть, вышел из кухни.

– Ну вот, теперь пятно не отстирается, – произнесла Вера Ильинична, провожая взглядом мужа.

Женщина знала, что муж часто приходил поздно и знала, где он проводит вечера, а часто даже и ночи. Она знала, что у него есть женщина на стороне, только ничем не выдавала ни свою ревность, ни обиду, ни горечь. И когда он не приходил ночами, она до поздней ночи тихо плакала в подушку. Ей, наверное, было достаточно, что он обеспечивал семью, ни в чём не отказывая жене и сыну, иногда даже ночами проявляя нежность по отношению к жене. Тогда Вера Ильинична была счастлива, она очень любила своего мужа, никогда не перечила ему и не расстраивала. А его всё устраивало, как бы сейчас сказали, эта двойная жизнь.

Наверное, Константин Алексеевич мог бы разойтись и уйти, а идти ему было куда, но его и правда устраивала такая жизнь. Добрая и непривередливая жена, никогда не ворчит, со всем соглашается, в доме чисто и всегда горячий ужин на столе. Да и сына он очень любил, хотя никогда этого не показывал. А может просто привык так жить, кто знает…

Георгий же и представить себе не мог, что отец изменяет его матери. Такой доброй и простодушной женщине, невозможно изменять. Он верил отцу, когда тот говорил, что задерживается на работе. А Константин Алексеевич относился к этому совершенно спокойно, как к само собой разумеющемуся.

Позавтракав, Варвара и Георгий, тепло одевшись, вышли из дома. С дипломом и рекомендациями с места работы, где они добросовестно отработали два года, их приняли на работу в НИИ. Они написали заявление и сдали трудовые книжки. Им сказали, что утром они могут приступить к работе в лаборатории. Параллельно, Георгий решил начать писать диссертацию. Довольные, они вернулись домой.

Вера Ильинична хлопотала на кухне, хотя точно знала, этой ночью её Костя не придёт. Она настолько хорошо его изучила, что знала заранее почти каждый его шаг. Она стояла за плитой, помешивая жаркое и тихо плакала, когда услышала звук открываемой двери. Женщина быстро вытерла глаза, она никогда никому не показывала своих слёз, всегда стараясь улыбаться, находя для каждого доброе слово.

– Мамочка! Мы пришли, – крикнул Георгий из прихожей.

– Всё! Нас приняли в НИИ и дали одну из лучших лабораторий. С этой работой, я могу работать и над диссертацией, – сказал Георгий, войдя на кухню и целуя мать в щёчку.

– Как же я рада за вас, детки. Я вот тут подумала… может правильно будет свадьбу вам справить? Ведь друзья отца должны знать, что его сын женился. У меня только одна подруга, так что дело не во мне. Да и твои однокурсники пусть придут. Они же и однокурсники Вари, верно? – спросила Вера Ильинична.

– Не думаю, что это хорошая идея, мамочка. Свадьбу мы отыграли в Новосибирске, этого хватит, – ответил Георгий, откусывая огурец, лежавший в тарелке на столе.

– Руки сначала вымой, – ласково хлопнув сына по руке, сказала Вера Ильинична.

Переодевшись, к ним зашла Варвара.

– Может Вам помочь? Что сделать, мамочка? – засучив рукава кофты, спросила девушка.

– Вон, нарежь для салата огурцы, помидоры и зелень, зелёный лук добавь. Посоли и заправь салатным маслом. Скоро обедать будем. Отец, наверное, сегодня не придёт, – сказала Вера Ильинична.

– Как не придёт? А почему? Может быть из-за нас? – спросил Георгий.

– Нет, родной, вы тут ни при чём. Сказал, что у него важное дело, – опустив голову, ответила Вера Ильинична.

– Дело? Ночью? Хм… интересно, какое может быть дело ночью? – пробормотал Георгий.

– Ты руки вымыл? Переодевайся и садись за стол. Обедать будем, – сказала Вера Ильинична, намеренно меняя тему разговора.

– Уже иду, – опять поцеловав мать в щёчку, ответил Георгий.

В эту ночь, Константин Алексеевич не пришёл, Вера Ильинична тихо плакала в подушку. Ведь ей не было ещё и пятидесяти лет. Он пришёл вечером следующего дня, в хорошем настроении, с бутылкой дорогого вина и подарком для жены.

– Я принёс тебе твои любимые духи, Верочка, "Красная Москва", а то я видел, в твоём флаконе их почти не осталось, – сказал Константин Алексеевич.

– Спасибо, дорогой, ты такой внимательный, – ответила Вера Ильинична, взяв из рук мужа духи.

Шли дни, месяцы, пришла весна, хотя на улице ещё было довольно прохладно. Варвара старалась всячески угодить свёкру, стирала и гладила его рубашки, которые он менял ежедневно, заваривала по утрам кофе, называя его папочкой, что раздражало его ещё больше.

А однажды, в воскресный день, Константин Алексеевич пригласил в гости своего зама, Сергея Николаевича с дочерью Ларисой. С утра, он попросил жену приготовить утку с яблоками в духовке, купил две бутылки дорогого вина и фрукты.

– Зря ты это делаешь, Костя. Твой сын счастлив с Варей, зачем им мешать? И Варенька очень хорошая девушка и я полюбила её, как дочь, которой у меня никогда не было, – стараясь уговорить мужа, говорила Вера Ильинична.

– Вот именно, не было. И что в этом плохого, если к нам придёт мой зам со своей дочерью? Не вижу в этом ничего страшного. Всё, я их уже пригласил и хватит уже. Просто сделай, как я сказал, – сказал Константин Алексеевич.

И вечером пришли Сергей Николаевич со своей дочерью Ларисой. Мужчина лет пятидесяти, выглядевший моложаво, одет был в дорогой костюм и белоснежную рубашку, при галстуке. Густые с проседью волосы, хорошо уложены, было видно, что он ухаживал за своей внешностью. Лариса очень походила на отца, большие серые глаза, светлые, длинные волосы, уложенные локонами по плечам, яркий макияж, ухоженные руки с маникюром ярко красного цвета. Она и правда была очень красива.

Девушка бесцеремонно подошла к Георгию и обняв его за шею, прильнула к его щеке ярко накрашенными пухлыми губами, оставив на ней след от помады. Вера Ильинична явно волновалась, боясь, что это причиняет Варваре боль, по себе зная, что значит, когда любимый мужчина с другой. Но Варвара отнеслась к этому спокойно, хотя Георгий и сам смутился.

– Ну что тут стоять? Проходите в комнату, пожалуйста, – запросто сказала Варвара, вытирая щёку мужа маленькой салфеточкой, которую от волнения теребила в руках.

Сергей Николаевич и Константин Алексеевич пожали друг другу руки, вместе прошли в зал и сели за стол. Вера Ильинична прошла на кухню.

– Жора, дорогой, как ты? А это, значит, твоя жена? – спросила Лариса, хмыкнув и посмотрев на Варвару.

Девушка была высокомерна, зная себе цену, она положила свои красивые руки на плечо Георгия.

– Моя любимая жена, Варвара, – ответил Георгий, отходя от Ларисы и обнимая свою жену за плечи.

– А я ждала тебя, думала, ты женишься на мне. Даже отказала Валере и Грише, а они так просили меня выйти за них замуж, – промяукала Лариса.

– Замуж, за обоих? Лариса, думаю, ты ещё не готова выходить замуж. Да и не создана ты для роли жены. Ты и любить-то не умеешь, – съязвил Георгий, хмыкнув ей в тон.

– Зря ты так, я очень тебя любила и люблю до сих пор и ты это знаешь, – делая вид, что обиделась, надув капризно губки, ответила Лариса.

– Вот и я очень люблю свою Вареньку, – целуя жену в висок, ответил Георгий.

Варвара простодушно улыбалась.

– Ну что за деревенское имя, Варвара? Фууу… – сказала Лариса, сделав брезгливое лицо.

Варвара весело рассмеялась.

– Вы правы, Варвара – редкое имя и мне оно очень нравится. Но смиритесь, Георгий выбрал меня, а не Вас. Красота быстро увянет, а вот доброта, которой к сожалею в Вас нет, остаётся на всю жизнь. И мне жаль Вас, да, любовь Георгия дорогого стоит и потерять такого парня тяжело, понимаю Вас. Простите, мне надо мамочке помочь, – сказала Варвара, гордо вскинув голову и делая акцент на слове "мамочка".

Ей стало неприятно находиться рядом с Ларисой и она ушла на кухню.

– Один – ноль. Смирись, Лариса, тут ты проиграла. Моей Варваре цены нет. Она Человек с большой буквы, а ты лишь видимость человечка, – засмеявшись, сказал Георгий и пошёл за женой.

Лариса кусала свои губы, сдаваться она не любила, это снижало её самооценку. Девушка хотела было уйти, но передумала и зашла в зал, сделав дежурную улыбку.

– Папочка, налей мне вина, хочу выпить за то, чтобы Георгий и эта деревенская замухрышка разошлись, – сев рядом с отцом, сказала Лариса.

Вера Ильинична занесла на блюде утку с яблоками и поставила на середину стола.

– Садись, Верочка, посиди с нами. А Жора где? Зови и его, – намеренно не называя Варвару, сказал Константин Алексеевич.

– Это твои гости, Костя, так что сидите сами. Будет что нужно, позови, принесу. Я лучше на кухне с моей Варенькой посижу, с ней как-то интереснее. Она у нас чудо, – осмелев, сказала Вера Ильинична.

Константину Алексеевичу стало неловко перед своим замом и его дочерью. Он строго посмотрел на жену, но ничего ей не сказал, хотя его так и подмывало ответить ей. Правда, он был удивлён, ведь Вера Ильинична никогда себе не позволяла так разговаривать с мужем, да ещё при посторонних.

– Ешьте, гости дорогие, – лишь произнёс он, разрезав утку и положив кусочки на тарелки Сергея Николаевича и Ларисы.

– Константин Алексеевич, вижу, твои дети вполне счастливы, может не стоило нам приходить. Лариса настояла, только всё это зря, дочка, – сказал Сергей Николаевич.

Настроение было испорчено, тем более, из кухни раздавались смех и весёлые голоса Варвары и Георгия.

– Ну почему зря? Лариса красавица, лишь от неё зависит, что и как делать, чтобы они разошлись, – ответил Константин Алексеевич.

– Ты сам то в это веришь? Да и зачем им жизнь портить? – спросил Сергей Николаевич.

Лариса уже сама наливала себе вино и пила один бокал за другим. Её мучили зависть и злость.

– Пока эта деревенщина не забеременела, надо сделать так, чтобы она ушла. Я хочу этого так же, как и вы. Сын у меня настырный, но перед обаянием твоей дочери, ни один мужчина не устоит, верно, Лариса? – сказал Константин Алексеевич.

– Я что-нибудь придумаю, не сомневайтесь, – опьянев, ответила Лариса.

– Ты много пьёшь, дочка. И ничего не ешь, это плохо, – сказал Сергей Николаевич.

– Папочка, не нуди. Я уже взрослая и знаю меру, – ответила Лариса.

– Знаю, поэтому и говорю, – хмуро ответил Сергей Николаевич.

А на кухне, с аппетитом ужиная, сидели Георгий, Вера Ильинична и Варвара, весело разговаривая, будто в доме и гостей-то не было.

– Варенька, вам надо бы ребёночка родить. Тогда всё встанет на свои места. Да и внука очень хочется. А работа ваша никогда не кончится, – сказала Вера Ильинична.

Варвара, погрустнев, опустила голову.

– Мы и сами этого очень хотим, мамочка. Не получается, почему-то… – ответила Варвара, готовая заплакать.

– Значит вам обоим надо обследоваться. Молодые, здоровые, почему не получается? – удивилась Вера Ильинична.

– Мамочка… не сейчас, пожалуйста. Стыдно-то как… – закрыв лицо руками, тихо произнесла Варвара.

– Варенька, прости, родная, не хотела тебя расстраивать. Хорошо, поговорим об этом позже, – виновато улыбнувшись и обняв Варвару за плечи, сказала Вера Ильинична.

– Ну что Вы, мамочка! Это Вы меня простите. Мы сходим с Георгием к врачу, обещаем. Правда, Георгий? – спросила Варвара, посмотрев на мужа.

– Конечно, милая, вот прямо завтра и сходим, – ответил Георгий.

Вдруг на кухню, покачиваясь, зашла Лариса и нарочито делая вид, что падает, села на колени Георгию. Наступила гнетущая тишина.

– И зачем этой клуше понадобилось идти к врачу, а? Она ещё и больная? Ну и жену ты себе выбрал, Гоша. Ты хоть глаза пошире раскрой, она же на Кикимору похожа, – пьяным голосом сказала Лариса, крепко обняв Георгия за шею.

Георгий резко встал, да так, что Лариса упала на пол.

– Ты сейчас лучше уйди, иначе, я за себя не отвечаю, – громко сказал он, не помогая Ларисе встать.

Девушка с трудом поднялась, Варвара сидела за столом с каменным лицом, опустив голову. Вера Ильинична поднялась из-за стола, пытаясь успокоить сына.

– Жора, прошу тебя, ты же видишь, она просто пьяна, – удерживая Георгия за руку, взволнованно говорила женщина.

На шум вышли Константин Алексеевич и Сергей Николаевич.

– Что тут происходит? Ты чего так кричишь? – посмотрев на сына, потом на Ларису, которая с трудом поднималась с пола, спросил Константин Алексеевич.

Сергей Николаевич, нагнувшись, помог дочери встать.

– Простите ради Бога, Вера Ильинична. Мы, пожалуй, пойдём, – взяв дочь под руку, стыдясь выходки своей дочери, сказал мужчина.

– Георгий, извинись перед Ларисой. Ты что, толкнул её? Почему она на полу? – возмущался Константин Алексеевич.

– Вы простите меня, Сергей Николаевич, но Ваша дочь ведёт себя недостойно по отношению к моей жене. Зарубите себе на носу, все! Я люблю Варвару и кроме неё, мне никто не нужен, ясно? Никто! Она для меня самая красивая, самая добрая и лучшая и я намерен прожить с ней всю свою жизнь. А если тебя, папа, это не устраивает, мы с моей любимой женой можем отсюда съехать. Я всё сказал. Пойдём, Варенька, – громко сказал Георгий, взяв жену под руку.

– Пошли отсюда, что же ты меня позоришь перед людьми? – потянув дочь за руку, сказал Сергей Николаевич.

Вера Ильинична села за стол и опустив голову, молчала. Ей было неприятно смотреть ни на Ларису, ни на мужа. Сергей Николаевич с трудом увёл дочь, она ещё долго и шумно говорила пакости, жестикулируя руками, отец пытался её успокоить. Константин Алексеевич, проводив их, вернулся на кухню.

– Что тут произошло, Вера? Жора ударил Ларису? – встав перед женой, спросил Константин Алексеевич.

Глава 4

Вера Ильинична подняла голову и встала.

– Лариса оскорбила Варю, Георгий её не трогал, она пьяна, ты это сам видел и упала она сама. А тебе я хотела сказать… Оставь детей в покое. Я не хочу, чтобы жена моего сына тоже каждый раз плакала, когда её муж развлекается с другой женщиной, не спит ночами, зная, что муж, которому она посвятила свою жизнь, отказавшись от карьеры, от развлечений, просто не любит её, но и уйти не может. Спросишь, почему? Да потому, что ему удобно так жить. В доме чистота, обед готов, рубашки чистые, а жена… да что с ней сделается? Никуда она не денется, любит же, дура, – долго говорила Вера Ильинична, внимательно глядя в удивлённые глаза мужа.

Он никогда не видел её такой, никогда не слышал, чтобы она так долго, с горечью в голосе говорила.

– Да что с вами сегодня? Ты что, белены объелась? Ты что такое говоришь? – тяжело сев на стул, спросил Константин Алексеевич.

– Ничего я не объелась, я всю жизнь терпела твои измены только потому, что люблю тебя, люблю такого, какой ты есть. Но если дети уйдут из этого дома, я уйду вместе с ними. Георгий любит Вареньку и я её люблю. Она, как дочь мне. Я устала и хочу спать. А ты ложись в зале, – твёрдо сказала Вера Ильинична.

Константин Алексеевич сидел, как побитый. Он, конечно, понимал, о чём говорила его жена. Но он настолько привык, что она всегда молчит, всегда приветлива и добра, что просто опешил от слов Веры Ильиничны. Чувствовал ли он свою вину, об этом он пока не думал. Мужчина вдруг осознал, что может потерять и сына, и жену.

– Чёрт… кажется, я переборщил с Ларисой. А ведь она совсем не годится для роли жены для моего сына и тем более, невестки. Она без пяти минут алкоголичка. Жаль… такая красивая и такое. Бедный Сергей, надо посоветовать ему положить дочь в наркологический диспансер, – тихо, сам себе говорил Константин Алексеевич.

Стол так и остался не убранным, Варвара была в расстроенных чувствах и сидя на кровати, плакала. Георгий её успокаивал.

– Не стоит она твоих слёз. Ты же видишь, она была пьяна, это она от зависти и злости. Перестань плакать, я тебя люблю и мне никто кроме тебя не нужен, Варенька, – сев рядом с женой и обняв её за плечи, говорил он.

Варвара положила голову ему на грудь и тихо всхлипывала.

– За что? В чём я виновата? – бормотала девушка.

– Только в том, что я тебя люблю, а не эту неадекватную особу. Всё, успокойся. Они ушли и надеюсь, никогда уже сюда не придут. Я поговорю с отцом. Если он будет упорствовать, мы с тобой уйдём из этого дома, – сказал Георгий, поглаживая Варвару по голове.

– Никуда мы с тобой не уйдём, Георгий. Ты единственный сын у своих родителей, мы не можем их оставить. Ладно папа, думаю, он не очень расстроится, а мама? В чём она виновата? Как я поняла, у отца на стороне кто-то есть, иначе, где можно так часто оставаться на ночь? Бедная мамочка… – посмотрев на мужа, сказала Варвара.

– Ты, конечно, большая умничка у меня, только ты ошибаешься. Нет у отца никого, работа у него такая, иногда остаётся на переучёт на своём складе, – ответил Георгий.

Но в душе он и сам засомневался в том, что это так. Ведь он так верил отцу.

– Ладно, милый, ты ложись, утром на работу идти, а я со стола уберу и посуду помою, – поднимаясь, сказала Варвара, уже пожалев о том, что сказала мужу о его отце.

Уснуть у Георгия никак не получалось, перед глазами стояла Лариса и звучали в ушах её колкие слова. Потом он подумал про отца.

– Неужели у него и правда кто-то есть? Бедная мамочка… ведь она, наверное, тоже знает об этом, если уж Варя догадалась, – думал парень.

Убрав со стола и вымыв посуду, Варвара вернулась в спальню, но проходя мимо спальни родителей, она услышала их голоса. Подслушивать было не в её правилах и она быстро прошла мимо.

– Ты ошибаешься, Верочка, нет у меня никого, – тихо говорил Константин Алексеевич.

– Пусть это будет на твоей совести, Костя, но губить жизнь детей, я тебе не позволю. Хватит, я больше молчать не буду. Хочешь уйти к своей пассии – удерживатьне буду, но сына и невестку в обиду не дам. Ты, кажется, забываешь, что я женщина и заметь, ещё совсем не старая, а прежде всего, я мать, – тихо, но взволнованно, говорила Вера Ильинична.

– Да понял я, понял. Правду сказать, мне и самому Лариса не нравится, а после того, как она сегодня напилась… не знаю, с чего это я вдруг их пригласил… просто сын у нас такой красивый, статный, наверное, я просто хотел видеть рядом с ним такую же красивую жену. Но видимо, не в красоте счастье. Бес попутал, зря я всё это затеял. Думал, Лариса отобьёт у Вари Жору… старый дурень… прости ты меня, Верочка. Вот увидишь, теперь всё изменится, обещаю. Я ведь так люблю тебя и сына и кроме вас, мне никто не нужен, поверь, – с виноватым видом, говорил Константин Алексеевич, тихо присаживаясь рядом с женой, но не смея её обнять.

Вера Ильинична, подняв голову, долго вглядывалась в красивое лицо мужа. Потом сама обняла его голову и прижала к груди.

– Глупый, что же ты делаешь? Ты же можешь всё своими руками разрушить. Если бы я тебя не любила, да разве ж терпела бы столько лет твои измены? Думал, я ничего не знаю? Да мне много лет назад говорили, что ты… да ладно, чего уж теперь… А к Вареньке ты приглядись, у неё такие красивые глаза, прямо небо бездонное. И сама она такая хорошая, вот и тебе столько времени угодить хочет, а ты всё нос воротишь, – снисходительно говорила Вера Ильинична.

Утром, не завтракая, Константин Алексеевич ушёл на работу, ушёл раньше обычного, может не хотел встречаться взглядом с Варварой и сыном, и даже с женой, кто знает.

– Сбежал, кажется, его совесть заела, значит ещё не всё потеряно, – улыбнувшись, произнесла Вера Ильинична, когда за мужем захлопнулась входная дверь.

Варвара уже готовила завтрак и по выражению её лица не было видно, держит она обиду за вчерашнее или нет. Позавтракав, они с Георгием ушли на работу, парень уже начал работу над диссертацией и все его мысли были заняты только этим.

А вечером, когда все собрались за ужином, не было только Константина Алексеевича и Вера Ильинична подумала было, что он и вовсе не придёт, как послышался звук открываемой двери.

– Это папа пришёл, – поднимаясь из-за стола, чтобы встретить свёкра, сказала Варвара.

– Сядь, дочка, не копошись. Пришёл и пришёл. Сам зайдёт, а то мы излишне его разбаловали, – удерживая девушку за руку, ласково сказала Вера Ильинична.

И Константин Алексеевич зашёл сам, хотя обычно его встречали у дверей, брали из его рук портфель, плащ, если это было весной или осенью… в общем, обхаживали. Он вошёл на кухню и протянул свёрток Варваре.

– Это тебе, дочка. Примерь, если не твой размер, я поменяю, – сказал Константин Алексеевич.

Девушка будто онемела. Взяв свёрток из рук свёкра, она посматривала то на свекровь, то на мужа, потом остановила свой взгляд на свёкре.

– Мне? Но… у меня не день рождения и не праздник сегодня… спасибо Вам, конечно, большое, но за что? – растерянно пробормотала Варвара.

– Ну… ни за что, просто так. Новый товар поступил, понравилось мне очень, вот и взял. Да ты разверни, посмотри хотя бы, что там, – улыбнувшись, сказал Константин Алексеевич.

– Давай-давай. Разворачивай. Отец всегда приносит эдакое, – сказал Георгий.

И Варвара, волнуясь, стала разворачивать плотную бумагу.

– Боже! Какая красота! – воскликнула Варвара, развернув нежно-розовое платье из тонкого маркезета, с мелкими синими цветочками, приталенное и книзу расклешённое, на груди собранное в гармошку и розовые туфли-лодочки.

– Иди надень, дочка, а мы посмотрим, как на тебе будет сидеть платье. И туфли надень, – сказала Вера Ильинична.

– Ага, я сейчас. Ой, спасибо, папочка, – радостно воскликнула Варвара и обняв Константина Алексеевича, поцеловала в щёку, чем смутила мужчину.

– Носи на здоровье… дочка, – пробормотал он.

Варвара быстро прошла в свою спальню и минут через семь, вышла в новом платье и туфлях.

– Вот. Прямо будто на меня сшито. И как Вы с размером угадали? Здорово, правда? – с сияющим лицом говорила девушка.

– А у меня глаз немётан, столько лет работаю на базе. Тебе очень идёт, – разглядывая Варвару, сказал Константин Алексеевич.

– Очень красиво, мне нравится, – сказал Георгий.

– А это тебе от меня, – вдруг снимая свои серьги с рубинами и отдавая их Варваре, сказала Вера Ильинична.

– Ой, не надо, мамочка, право… мне неловко. Сами носите, – ответила Варвара, посмотрев на серьги, но не притрагиваясь к ним.

– Бери, дочка, не обижай меня. Они ещё от моей матери остались. Хотела дочери отдать, но Бог не дал нам дочь, а ты и есть моя дочка, Варенька. Носи на здоровье, – сказала Вера Ильинична и сама надела серьги Варваре.

– Ну вот… будто сегодня мой день рождения, столько подарков, – засмеялась Варвара.

– А подарки всегда приятно получать, не только в особые дни, – сказал Георгий, с восхищением посмотрев на жену.

– Спасибо, мамочка, спасибо, папочка… я правда не знаю, за что мне всё это… но так приятно, – прослезившись, сказала Варвара, обняв Веру Ильиничну.

– Может уже ужинать сядем, я вообще-то с работы пришёл, голодный, – сказал Константин Алексеевич, сидя за столом.

Шло время, в семье Устиновых воцарился покой, Константин Алексеевич стал относиться к Варваре теплее, видя, как девушка старается, видя, как сын любит её. Одно лишь огорчало, Варваре никак не удавалось забеременеть. Обследование показало, что и она, и Георгий совершенно здоровы и вполне могут иметь детей. И Варвара, и Георгий не теряли надежду, что однажды у них родится долгожданный ребёнок.

По каким причинам, никто не знал, но Лариса в жизни молодых людей больше не появлялась. Может Константин Алексеевич серьезно поговорил с Сергеем Николаевичем, или что другое, но Ларису они больше не видели. И старались её совсем не вспоминать, будто в их жизни её никогда и не было.

Через два года, Георгий защитил кандидатскую диссертацию и его назначили заведующим лабораторией. Мысль защитить и докторскую, не покидало его и он вечерами засиживался за столом, записывая и изучая нужный материал.

Так прошло ещё четыре года, Варвара никому не говорила, но в душе уже и не надеялась когда-нибудь родить. Но когда девушка отчаялась и даже перестала прислушиваться к своему организму, она вдруг поняла, что беременна.

О том, что забеременела, Варвара никому говорить не стала. А в семье уже смирились с тем, что внука у них не будет. Георгий готовился к защите докторской, много работал и времени у него почти не оставалось, чтобы посидеть с женой и поговорить о личном. Варвара решила пойти в женскую консультацию, чтобы точно узнать, беременна она или может другая патология даёт задержку. Раиса Фёдоровна, с которой часто встречалась Варвара, прислушиваясь к её советам, как можно забеременеть, а то и просто посоветоваться, ждать ли ей ребёнка и будет ли он когда-нибудь у неё, обследовала Варвару, попросив лечь в кресло.

– Ну вот, дорогая… я же говорила тебе, надейся и верь. Поздравляю, ты беременна. Примерно шесть недель. Можешь порадовать своих родных, – сказала врач-акушерка Раиса Фёдоровна, намыливая руки под краном.