Климушка

Георгий, пообещав врачу, что завезёт покрывало послезавтра утром, с помощью одного санитара, завернул тело Варвары и спустившись на лифте, уложил его в труповоз. По дороге, Георгий забрал с кладбища гроб и потом уже поехал домой. А поднять тело и перенести в квартиру, Георгию помог водитель. Отдав ему деньги за услуги, он у входа позвал Клима, чтобы тот помог занести тело и положить на диван, пока занесут и приготовят гроб. Но Клим, увидев тело своей матери, полностью завёрнутое в покрывало, вдруг остановился и закричал.

– Нет! Мамочка! Нет, я не могу. Прости меня мамочка…

– Климушка, ну что ты, сынок? Уйди! Папа? Помоги, уведи Клима, – крикнул Георгий.

Клим забежал в свою комнату и закрыл дверь на ключ. Георгию было не до сына, зная, что у отца больная спина, он сам поднял отяжелевшее тело жены и занёс в зал.

– Давай я помогу, сын, – пытаясь взять тело за ноги, сказал Константин Алексеевич.

– Нет, отойди, я сам, – сухо и угрюмо ответил Георгий.

Константин Алексеевич, понимая состояние своего сына, молча отошёл. Послышался плач Веры Ильиничны и двух соседок по площадке, которых Вера Ильинична попросила зайти и помочь обмыть и переодеть тело её невестки.

– Прошу вас, не сейчас. Мама, что нужно, скажи, я принесу, – сказал Георгий матери.

– Вы бы с папой и Климом ушли куда-нибудь и не мешали нам. Часа на два, не больше, – сказала Вера Ильинична, перестав причитать.

– Хорошо, всё, что тебе понадобится, найдёшь в шкафу, в нашей спальне, – сказал Георгий, постучавшись в дверь комнаты Клима.

– Идите, я знаю. В сундуке у меня тоже много чего есть, себе готовила. Сердешная… кто же знал, кто ведал, что Варенька вперёд меня уйдёт? Доченька моя ненаглядная… Боже ж ты мой, бедная девочка, – вновь запричитала Вера Ильинична.

Георгий ничего говорить матери не стал, он стучал в дверь комнаты Клима, но тот не отвечал. Константин Алексеевич хмуро сидел на кухне и курил.

– Клим? Открой дверь! Ты меня слышишь? Клим? – сначала тихо, потом громче позвал Георгий.

Но за дверью стояла тишина. Георгий не на шутку испугался и отойдя от двери, сильным толчком плеча, выбил дверь. Клим лежал на кровати, рука свисала и вена была перерезана, на полу образовалась лужица крови.

– Клим! Да что же ты делаешь, дурачок? – вскрикнул Георгий и схватив с пола футболку сына, быстро перевязал парню запястье. Потом приложил два пальца к шее Клима и облегчённо вздохнул.

– Папа? Скорую вызови, быстро! – крикнул Георгий и присев на корточки перед кроватью, стал легонько бить по лицу сына.

– Клим, сынок? Открой глаза, ну что же ты творишь? – взволнованно бормотал Георгий.

На крик сына, в комнату вбежали Вера Ильинична и Константин Алексеевич.

– Что случилось? Ты что так кричишь? В доме покойная, нельзя… Господи, что это, кровь? Климушка, родненький, что же ты наделал? Он жив? Жив, да? – в панике кричала Вера Ильинична.

– Жив, мама, не кричи. Папа, скорую вызови, быстрее, – приподнимая голову сына, громко просил Георгий.

Скорая приехала быстро и войдя в комнату Клима, врач с недоумением посмотрела на Георгия.

– Кто же мальчика до такого довёл? Вы ссорились? – спросила молодая женщина, лет сорока, с упрёком посмотрев на Георгия.

– Нет конечно. У нас умерла его мама, моя жена. Видимо, это так сильно на него и повлияло. Сделайте что-нибудь, прошу Вас, – ответил Георгий.

Женщина открыла запечатанный, стерильный бинт, обработала порез на запястье Клима и крепко перевязала ему руку.

– Примите мои соболезнования. Мне очень жаль. Мальчик крепкий, крови, правда, немало потерял, нужно в больницу везти, капельницу ставить, – сказала врач.

Клим медленно открыл глаза и посмотрел на отца.

– Спасибо. Нужно, значит везите, – ответил Георгий.

– Не поеду я никуда, – тихо произнёс парень.

– Всего на один день, завтра утром тебя выпишут. Иначе нельзя, – сказала врач.

– Я с тобой поеду, ты только успокойся, не добивай уже меня, сынок. Я не вынесу, если и с тобой что-то случится, – устало произнёс Георгий, с нежностью посмотрев на сына.

Клим поднял голову и виновато посмотрел на отца.

– Прости, пап, не знаю, что на меня нашло. Только я не знаю, как дальше с этим жить, – тихо произнёс парень.

Георгий, присев перед кроватью сына, крепко обнял его.

– Это не твоя вина, сынок, поверь. У мамы было слабое сердце. У тебя есть я, дедушка и бабушка, мы ведь живём ради тебя и очень тебя любим. Поехали, я тебя не оставлю. Всё будет хорошо, ведь ты понял, как тяжело терять близких и я не могу тебя потерять. Пошли, – поднимаясь, сказал Георгий.

Клим с отцом уехали на машине скорой помощи, Константин Алексеевич вышел на улицу и проводив их, сел на скамью. Мужчина давно не курил, но захватил на кухне сигареты сына и глубоко затянувшись, закурил.

– Что же на самом деле произошло? Почему так внезапно умерла такая ещё молодая и здоровая женщина. Варенька… – сам себе говорил Константин Алексеевич.

Глава 7

Мужчина вспомнил, как не хотел принимать её в семью, невзлюбив невестку и не одобряя выбор сына, как позвал своего зама, Сергея Николаевича с дочерью Ларисой, чтобы она смогла отбить Георгия у Варвары. Вспомнил пустые, пьяные глаза Ларисы и такой глубокий и добрый взгляд Варвары.

– Каким же дурнем я был. Бедная Варенька, ей бы жить да жить. Как жаль… – вдруг прослезившись, вспомнив такой радостный и искренний смех Варвары, прошептал Константин Алексеевич.

А в квартире, плача и причитая, Вера Ильинична с двумя соседками обмыли и переодели тело Варвары.

– Давайте, девоньки, уложим её в гроб, в последнюю постель Вареньки. Бедная моя девочка… как же нелепа сама смерть. Осторожно, не уроните. Оля, держи крепче за ноги, а мы с Надей за плечи поднимем. Да, вот так. А теперь, мы тебя накроем белой простынью, моя Варенька, обложим цветами. Красавица ты наша, царствия тебе небесного, – не замолкая, говорила Вера Ильинична.

В открытую дверь, просидев во дворе дома часа полтора, зашёл Константин Алексеевич.

– Ну как, справились? Может помочь надо? – спросил мужчина, войдя в зал и посмотрев на спокойное лицо покойной, с платком на голове.

– Мы уже управились. Ты, наверное, есть хочешь? Давай, я накормлю тебя и иди спать. Нам ещё к завтрашним поминкам готовиться надо. Сейчас тесто на пироги поставлю и компот можно сварить, да на балкон вынести. Завтра и времени не будет, – говорила Вера Ильинична, проходя с мужем на кухню.

– Что-то тут не так, Вера. Зачем вдруг Климу понадобилось резать себе вены, а? И о какой вине он говорил? У них явно не всё в порядке, – спросил Константин Алексеевич, сев за стол и принимаясь за ужин.

– Сама не пойму. Но ты к Жоре с вопросами не приставай, захочет, сам расскажет. Не до этого ему сейчас. Вон, как глаза-то от горя впали… сыночек мой, – заплакав, сказала Вера Ильинична.

– Как же, расскажет. Ладно, пусть уже похороны спокойно пройдут, там видно будет. Может им помощь наша нужна, – ответил Константин Алексеевич.

Покормив мужа, Вера Ильинична отправила его спать и позвав соседок, вместе с ними тоже села ужинать.

– Вы уж не уходите, дорогие мои. Мне без вас не управиться, – сказала женщина, отпивая горячий чай.

– Ну что ты, Верочка, как можно? Жалко-то как Вареньку, молоденькая совсем была, – ответила Надя.

– Может слышали… не ссорились они в последнее время? – спросила Вера Ильинична.

Надя посмотрела на Олю и пожала плечами.

– Да вроде нет… они же всегда мирно жили. Я ничего такого не слышала, – ответила Надя.

– И я не слышала… правда… – пробормотала Оля.

– Что правда? – насторожилась Вера Ильинична.

– Несколько дней назад, Клим что-то громко говорил, а Вареньку я не слышала. Она же всегда такая тихая и спокойная была. И всё. Мало ли что? В семье всякое бывает. Это и скандалом не назовёшь, – ответила Оля.

– Ладно, поели? Надя, ты с балкона кастрюлю занеси и сухофрукты промой, вон, в пакете лежат. А мы с Олей тесто поставим, – сказала Вера Ильинична, поднимаясь из-за стола.

Константин Алексеевич уснул с трудом, в последнее время, сна ночами почти не было, но видимо, усталость сказалась и он, наконец, уснул. Вера Ильинична старалась не шуметь и закрыла дверь спальни, где лёг её муж.

Клима привезли в больницу и положив в палату, поставили капельницу. Георгий сел на диван возле дежурной медсестры и устало закрыл глаза. Мужчина уснул, но резко проснулся и посмотрел на часы, что висели напротив, на стене, подумав, что проспал почти два часа. Волнуясь за Клима, Георгий быстро поднялся и зашёл в палату, где тот лежал. Увидев, что Клим спокойно спит, Георгий облегчённо вздохнул и вернулся на диван. Тут же закрыв глаза, он тоже уснул, за многие дни, спокойно и безмятежно, сам удивляясь, почему.

Рано утром, его разбудил шум, обычный для больницы. Санитарки убирали палаты и мыли полы, медсёстры ходили по палатам, делая кому уколы, кому ставя капельницы. Георгий встал и опять зашёл в палату к Климу. Парень уже встал и натягивал джинсы.

– Ну что, пап, поехали? Сегодня у нас тяжёлый день, – как-то по- взрослому, сказал Клим.

– Но может быть ты останешься, сын? Я бы вечером за тобой приехал, – сказал Георгий, пытаясь остановить сына, понимая, как тому будет тяжело прощаться с матерью на кладбище.

– Я не могу не проститься с мамой. Пошли, папа, – настоял Клим.

Сказав врачу, что они уходят, отец и сын вышли на улицу. Георгий тихонько поглядывал на Клима, замечая, как он повзрослел, как изменился. Взгляд стал более серьёзным и тяжёлым.

Доехав до дома, они поднялись в свою квартиру. Из кухни доносился аромат сдобы и бульона. В зале собрались люди, это были соседи и сослуживцы Георгия, они пришли проститься с Варварой. Похоронить её решили в два часа дня, поэтому на это время Георгий договорился с грузовиком, чтобы на его борт поставить гроб и две скамьи. Постелив ковёр, к кабине шофёра поставили крышку гроба и венки. Возле подъезда столпились люди. Может для кого-то это было просто очередное зрелище, а для кого-то, нестерпимая боль.

Попросив Надю и Олю остаться дома, чтобы они быстро накрыли столы, после того, как вынесут гроб, Вера Ильинична решила и сама поехать на кладбище. Она не могла не поехать, Варенька была для неё, словно родная дочь. Оле и Наде нужно было всё приготовленное просто разложить на тарелки, блюда и в салатницы и перенести на стол, который быстро раздвинули, накрыли скатертью и поставили по краям стулья, позаимствовав у них же.

Гроб поставили на ковёр, на дно грузовика, близкие и друзья сели по бокам, на низкие скамьи, другие поехали на легковых машинах, которые и в то время были у многих. Клим сел у изголовья матери и смотрел на её пожелтевшее лицо. Ни один мускул не дрогнул на его красивом лице. Георгий, почти всю дорогу от дома до кладбища, с беспокойством поглядывал на него. Когда забивали крышку гроба на кладбище, Георгий заметил, как напряглось лицо сына и как он сжал кулаки, повторяя всё время:

– Мама… мамочка… прости…

С кладбища, в квартиру Георгия вернулись не все, в квартиру зашли лишь несколько сослуживцев и соседи. Все сели за стол, сказали несколько хороших слов о покойной, выпили и поели.

– Вот и нет ещё одного светлого и доброго человека. Земля ей пухом и царствия небесного. Мы не забудем Вареньку, её добрую улыбку и ласковый взгляд. Пусть покоится с миром, – в заключении сказал Константин Алексеевич.

Клим сидел за столом и почти ничего не ел, его суровый взгляд пугал Георгия.

– Ты бы поел, сынок, с утра ничего не ел, – тихо сказал ему Георгий.

– Не хочу я есть, может позже. Я пойду к себе, – встав из-за стола, ответил Клим.

Георгий с беспокойством проводил его взглядом. Понемногу, все стали расходиться, говоря на прощанье слова утешения. В квартире остались лишь Оля и Надя, чтобы помочь Вере Ильиничне убрать со столов и вымыть посуду. Георгий решил проведать сына и тихонько постучал в дверь его комнаты. Не услышав ответа, он открыл незапертую дверь и вошёл. Клим лежал на кровати и плакал. Увидев отца, он быстро вытер заплаканное лицо и отвернулся к стене.

– Не стесняйся своих слёз, сынок. Мама всегда будет с нами. Она в нашей памяти и в наших сердцах, – погладив сына по густым, вьющимся волосам, сказал Георгий.

– Не волнуйся за меня, папа, я не сделаю глупостей. Оставь меня, я хочу спать, – не поворачивая головы, ответил Клим.

– Может есть хочешь? Заболеешь ведь так, – спросил Георгий.

– Позже. Иди, папа, я в порядке. Знаю, ты думаешь, что я могу повторить попытку… ну… только ты не волнуйся. Ночью… там, в больнице… я видел маму… она сказала мне, что очень любит меня и всегда будет любить. Она улыбалась мне, папа, – повернувшись к отцу и посмотрев на него, сказал Клим.

– Так и есть, сынок. И я тебя очень люблю, помни об этом. Живу ради тебя. И бабушка с дедушкой тоже любят тебя. Ладно, отдыхай, мне тоже не помешает поспать. Устал очень, – сказал Георгий и медленно вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь.

Был ли мужчина спокоен? Наверное нет, беспокойство за сына, его не покидало. Оля и Надя успели уйти, везде прибравшись и вымыв посуду. Вера Ильинична положила им с собой пироги и блины и поблагодарив, проводила.

– Ну что ты, Верочка! Какие благодарности? Все мы люди и все мы смертны. А Вареньку мы очень любили. Бедная девочка… – говорила Надя, открывая дверь своей квартиры.

Вера Ильинична и Константин Алексеевич решили задержаться в городе на неделю. Георгий, отдохнув день, вышел на работу, хотя и работы не было. Студенты сдавали экзамены, начиналось лето. Клим тоже вернулся в техникум, Георгию пришлось серьёзно разговаривать с преподавателем и директором. Статус отца Клима, кажется, подействовал и Климу разрешили сдавать экзамены.

Прошла неделя, был воскресный день, раннее утро, Клим крепко спал, Георгий поехал проводить родителей на электричку, но вернувшись домой, он сына не обнаружил.

– Странно… воскресенье, куда он мог уйти? – с удивлением обойдя всю квартиру, пробормотал Георгий.

Почему-то, сердце сильно забилось в тревоге, страшная догадка закралась в душу. Георгий быстро вышел из дома, закрыл дверь на ключ и спустился вниз. Мешкать, времени не было, он поймал такси и назвал адрес Ларисы. Георгий был уверен – Клим у неё. Но зачем он к ней поехал, этот вопрос не давал ему покоя. Доехав до четырёхэтажного дома, Георгий расплатился с шофёром и выскочивиз машины, ринулся в подъезд. Он хорошо помнил и этот дом, и этот подъезд, куда когда-то иногда заглядывал, за что так себя ненавидел.

Вбежав на третий этаж, Георгий увидел, что дверь квартиры Ларисы открыта. От плохого предчувствия, у него похолодели руки.

Георгий осторожно приоткрыл дверь, боясь застать сына и Ларису в интимном положении. Но вдруг услышал негромкий голос сына.

– Я убью тебя, стерва! Из-за тебя, я украл деньги у родителей, если бы не ты… мама была бы жива. Всё из-за тебя! Умри, гадина, – почти шипел Клим.

Следом, Георгий услышал тяжёлый хрип Ларисы. Но говорить она не могла, когда Георгий всё же вошёл в спальню, он увидел, что Клим буквально верхом сидит на Ларисе и душит её. А она, пытаясь оторвать его руки от своей шеи, царапает его, хватает за пальцы… Но Клим был рослым и крепким парнем и у молодой женщины, никак не получалось сбросить его с себя. Она брыкалась, извиваясь всем телом, хрипела, лицо её покраснело, когда Георгий, подбежав к ним, сильным ударом свалил Клима на пол.

– Ты что делаешь, Клим? Совсем с ума сошёл? Ты же мог убить её, – воскликнул Георгий, даже не посмотрев на Ларису, которая сильно закашлялась и присев на кровати, едва приходила в себя.

– Мог и убью! Не мешай мне, папа! – крикнул Клим, пытаясь опять схватить Ларису за горло.

– Да угомонись ты! Не стоит она того, чтобы из-за неё ты губил свою жизнь. Хорошо, что я успел прийти вовремя. Пошли отсюда, – тяжело дыша, сказал Георгий, схватив Клима за плечи и оттаскивая от Ларисы.

– Идиот! Да я засажу тебя в тюрьму, будешь гнить там до конца своих дней. Недоносок, придурок! Ты меня чуть не задушил, гад! – не стестняясь в выражениях, рычала Лариса, едва приходя в себя и поглаживая свою шею, на которой краснели пятна от рук Клима.