За зимой

Ну и наконец, моя заветная детская мечта найти клад, или хотя бы настоящий меч-кладенец. Помню, сколько я огородов тогда перекопал, сколько лопаток сломал. Но ничего подобного не изыскал…

И сейчас, едва сдерживая слёзы, я уже думал пойти в постель и забыться там, дабы моего огорчения никто более не видел. Но вдруг меня что-то словно осенило, и указало пойти в поварню, да и глянуть в заветную щёлочку.

– Ну, на всякий случай. А вдруг небо хоть немножечко рассеялось?

Я осторожно подошёл к окну, приоткрыл занавеску и просунул своё лицо в таинственную темноту. Сердце моё тотчас застучало от волнения, но ночь меня не пугала. Боялся я лишь вероятного разочарования, но одновременно также предвкушал возможное удовлетворение и радость.

Тут пред моими очами предстал ночной двор, богато усыпанный свежим снегом. Узкие тропинки, еле видные из под насыпи деревца, большие сугробы и, переливающийся сотнями искр, морозный всецвет. Завораживающее явление, которое можно было созерцать ещё долго. Но больше меня сейчас беспокоил вопрос:

– А почему так ярко? – Это ночное освещение?

Однако нет. Источник сияния имел иную природу. Сия белоснежная постель отражала блеск какого-то незримого светила. Что освещало всю нашу улицу. И сим неведомым ярилом оказалась вовсе не луна, и даже не уличные светильники. Нет, ныне оку явилось нечто совершенно иное. Таинственное, завораживающие и утончённое. Оно восторгало и радовало меня, но одновременно настораживало и даже вселяло подсознательный трепет.

Тут, наконец, пересилив свою неуверенность и страх, смело подняв очи вверх, я взглянул на небо. После чего моё сердце бешено запрыгало. В сей раз от радости. Ведь небосвод над нашим городом чудесным образом рассеялся. И тогда я узрел редкие звёзды, оные затмевало яркое сияние одного большого, загадочного светила. К сожалению, прямо его не было видно, но я уловил исходящие от Ори рассеянные лучи.

Загоревшись ещё большим желанием узреть великую звезду собственными очами, я без промедления побежал поведать об этом родителям. В частности, рассказал отцу, ведь он был главой семьи и именно батя решал, что можно, а что нельзя. Однако, в глубине души я понимал, что навряд ли получу одобрение, даже несмотря на светлый праздник. Ибо отец, обычно, был строгий по нраву. Всегда мог отказать, и найти причину для отказа, если ему что-то не нравилось.

Помню, как батя выключал одну детскую сказку, только потому, что ему не понравились рожицы действующих лиц. Мол: «Какие-то они страшные, на бесов похожие. Не подобает детям такое смотреть.» Вот и сейчас, если так рассудить, причина здесь явно имелась. Морозная зимняя ночь, куча снега, а я тут ещё и недавно переболел. Да и звезда, уж наверняка, какая-то не такая, на его взгляд. Суеверия какие-то с ней там связаны, поверья языческие. А отец был верующий в Бога, всяких чужеродных обычаев не одобрял.

– Но с другой стороны. Мы же никаких обрядов сомнительных проводить и не собираемся, а просто на редкое небесное явление посмотрим. – Подумал я.

В сей раз, мои ожидания оправдались. Батю озарила добрая улыбка и, несмотря на позднее время и сильный мороз, мы начали собираться. Одеться надлежало, как следует, будто бы северные народы, ибо в округе стоял настоящий трескучий мороз. Выйдя из подъезда наши лица враз ощутили его ледяную силу.

Двигались мы тонкой цепочкой по узким расчищенным дорожкам. Не переставая удивляться пребогатым зимним залежам вокруг. Стоило сойти с тропы, и можно было увязнуть в уброде по пояс, а местами и глубже. Мои очи то и дело бегали туда-сюда от великаго снежного изобилия. Таких высоченных сугробов я не видел никогда. Блестящий снег хрустел под ногами, а пушистые горы сверкали, яко драгоценные камни. А главное, установилась полнейшая тишина и спокойствие. Не было слышно привычной городской суеты и даже отдалённого лая собак. Всё и вся вокруг словно замерло в неистовом трепете перед чем-то могущественным и неизведанным.

Мы вышли за дом, и, достигнув края тропинке, уткнулись в заснеженную поляну. Дальше путь обрывался, а перед нами открывалось целое непаханое поле, сверкающее диковинными самоцветами. Наконец, все остановились и замерли, устремив свои пристальные взоры вдаль. На эту чудесную ночную округу. Списанную будто бы из сказки, явленную, словно, во сне.

Сложно было поверить своим собственным чувствам, даже ощущаю вещий мороз, и хруст снега под ногами. Ведь прямо над нами, над стоящими вдали высотными домами и белоснежными полями, сияла в ночи, почти как луна, великая звезда Ори. Ея свет отражался от снега, он блестел в сосульках, стёклах заснувших домов и наших очах. Он будто бы проникал сквозь стены и сооружения, вездесущие льды и снега, города и волости, телеса и души смотрящих на него, проходя, казалось, даже через само время и пространство.

Тут я невольно открыл рот от удивления великаго, и чуть не воскликнул, от резко нахлынувших чувств. Но всё же сдержался. Ибо так не положено вести себя, особенно на морозе. Однако, члены семьи тоже пребывали в восторге. Забыв о насущном, все смотрели на яркую звезду, будто зачарованные. Из уст их доносились слова удивления и, наполненные восторгом, возгласы. Всё житейское было забыто и отброшено вмиг.

Лишь батя досадовал, что у него вдруг ни с того ни с сего испортилась плёнка, и он не сможет запечатлеть сие редкое небесное явление. Да и я, честно говоря, тоже разделял его разочарование. Ведь такой возможности больше не представится в нашей жизни. Ни наши родители, ни мы, ни наши будущие дети уже не увидим больше пролёт Ори. Тут на моих очах даже выступили слёзы. То ли от грусти, то ли от радости, то ли от трескучего мороза, или вообще от всего сразу.

Слегка прослезившись, я вытер очи. Взглянув прямо на звезду, не тратя более времени, я принялся отчаянным шёпотом произносить заветные слова нашего сокровенного желания…

Глава 3. За травой

За зимой пришла ранняя весна. Огромные сугробы растаяли за считанные дни. Установилась солнечная и сухая погода, что только способствовало пробуждению природы, обилию трав, и цветению многочисленных растений. Земля окончательно освободилась от ледяных оков, и разоделась пёстрыми нарядами. Предвестниками тёплого и урожайного лета.

Год действительно выдался плодородный, тёплый и насыщенный на события. Летом мы много гуляли, ездили на речку, видели разные живописные места вблизи города. Днями пропадали на даче. Где благ современного мира имелось не много, отсутствовал даже водопровод, но, честно говоря, было намного лучше, чем в городе. На даче оказалось куда больше возможностей и простора. Да и время пролетало быстрее обычного.

Воду мы набирали из родников, на кострах готовили еду. Свет на даче хоть и имелся, но им не особо пользовались. Весь долгий световой день мы играли, бегали, объедались ягодами, и прочими дарами природы. А сколько разных игр было…

Вот как сейчас помню, как мы играли в обстрел, кидаясь мелкими яблоками. Полудикие маленькие яблочки были для нас слишком кислые и горьковатые, но их валялось в округе превеликое множество. Поэтому мы стали играть ими во вражеский обстрел.

Двое стояли внизу, на открытом пространстве (в огороде), а другой располагался на возвышенности, в зарослях сада. И оттуда устраивал обстрел яблоцами. Обычно, заряды запускал младший брат, а я и старший стояли на открытой местности, уворачиваясь и отражая удары. Прям как настоящее ПВО. Иногда даже отвечали противнику щедрой очередью, а иногда менялись местами, тогда и я мог обстреливать из кустов.

Самое занимательное в сей игре являлось то, что мы друг друга не видели. Нас разделяли густые деревья, да и стояли уже сумерки. Посему кидались мы, по-сути, вслепую. Намечая лишь условные цели в примерной области поражения. В этом игра напоминала морской бой, только не на листочках, а взаправду.

Любили мы и взбираться на деревья. В частности, на ту самую яблоню. С неё в дневные часы открывался чудесный вид на округу. Приближающиеся тени облаков, порывы степного ветра и редкие грозовые ливни, были для наших очей как на ладони. Таким образом, сидя на яблоне, мы предсказывали ближайшую погоду. Если видели тучу, и резко возникшую белую пелену вдали, то нам становилось очевидно, через считанные мгновения начнётся ливень – надо бежать, укрываться. Хотя могли и не убегать, ибо летние дожди всегда проходили быстро, иногда, сопровождаясь яркими лучами дневного солнца.

С закатом наши игры не прекращались, а скорее даже разгорались с новой силой. Ибо днём было достаточно солнечно, жарко и меньше таинственности. А сумерки прекрасно подходили для игр связанных с укрытием. Среди оных были, конечно, прятки и догонялки разного рода. Когда совсем темнело, то мы сидели у костра. Ночью спали в старом доме, под отчаянные песни сверчков и прочих прямокрылых. А утром вставали под крики петухов.

Дни летели как часы, один за другим. Казалось, что вот только позавчера был день рождения бати, вчера мой, а сегодня уже день рождения моего младшего брата, а завтра старшего. Ведь почти все в нашей семье родились летом, посему и любили это время вдвойне. Зелень, солнце, тепло, простор, ягоды, плоды, чистая вода, природное многообразие и красота. Вот бы время остановилось именно на лете.

Но, увы, осень шелестела не за горами, она приходила всегда вовремя, но, одновременно, так нежданно и не к месту. Резко сменяя незаметно пролетевшее лето. В последние недели сушня, обычно, стояла ещё по-настоящему тёплая погода. Можно было провести сии дни радостно и беззаботно на природе. Однако нас уже начинали тяготить обстоятельства. Подготовка к учёбе, работа мамы и прочая суета. Прекращались поездки на природу и эти беззаботные дни. Начинались напряжённые, суетливые и такие нудные будни. Как же я терпеть не мог, весь сей распорядок и суету.

Возвращались мы в наше зимнее и основное жилище. Небольшое по площади помещение в многожилом доме, всего с одним единственным отсеком. В одних четырёх стенах находилось всё: спальня, поварня, купальня, уборная, прихожая и кладовка. Однако, под домом располагался ещё и подвал. Так и жила наша многодетная семья. Все в одном помещении, в тесноте, да не в обиде. Хотя, смотря как посмотреть, иногда и в обиде, куда же без этого.

Нашими ближайшими соседями были баба Люба и дед Мирош. Добродушные пожилые супруги, у которых уже выросли дети, и даже внуки. Оные уже давно разъехались и обзавелись собственным жильём. Посему жили Большовы вдвоём, в большом помещении, где имелось целых три просторных отсека. Само жилище славилось добротным убранством, удобством и простором. Там не было ничего лишнего, всё стояло на своих местах. Присутствовали почти все блага мирские, в том числе и такие, которых у нас отродясь не имелось.

Казалось бы, всё на месте, но что-то не так. Большовым чего-то не хватало для полного счастья. Место-то много, но детей в доме нет. Посему свою любовь старики выражали к другим детям, в том числе и к нам. Звали нас в гости, помогали, как могли. Дарили сладости и, бывало, даже старые игрушки, что остались ещё от их детей и внуков. А могли и новые для нас купить. Чему мы были весьма рады.

Дед Мирош являлся личностью разносторонней, много где успел побывать, поработать, многого в жизни достиг. Рассказывал нам, как в молодости он побеждал в областных соревнованиях. Как встречался с самим Железиным. И как ходил на охоту в ближайшие леса. Ведь любимым занятием деда Мироша была именно охота. Сему промыслу Большов целую книгу посвятил. Написал, издал и нашей семье от души и с личной подписью подарил.

Его жена – баба Люба тоже великодушная и сердобольная была старушка. По возможности помогала многодетной семье. Хотя об этом её никто не просил, родители даже, бывало, отказывались принимать сладости и скромные средства. Отвечая ей:

– Любовь Вячеславовна, ну хватит нас подкармливать, у нас всё есть.

Но баба Люба решительно настаивала и говорила:

– Ну, возьмите. Сие же для детей.

А весной – в месяце ягодне, Любовь Вячеславовна привозили со своей загородной дачи целые корзины земляники. Большие, спелые, душистые, и такие сочные, красные ягодки. Мы их очень любили и были бабе Любе искренне благодарны. Ибо никто нам больше землянику не дарил.

Честно говоря, мы даже завидовали Большовым. И не понимали, а как у них каждый год случается такой знатный урожай земляники? Ведь у нас на даче отец тоже не раз землянику садил. Усердно поливал, ухаживал за ней. Но упёртые кустики не хотели давать хороших плодов. В лучшем случае, ягод набиралось на одну кружку. Сии маленькие ягодки строго делили на каждого члена семьи. Посему наесться таким урожаем не представлялось возможным.

А я всегда мечтал наесться вдоволь землянкой. Но даже полная корзина бабы Любы не позволяла сполна осуществиться моей мечте. Ибо даже её дары строго делили на всех. Потому мне оставалось довольствоваться только тем, что имелось. И слушать рассказы про чужие урожаи и потаённые лесные поляны, щедро усыпанные ягодами. Где можно было обожраться вдоволь и набрать полные корзины домой. Но увидеть мне их тогда оказалось не суждено. Ибо на другую сторону реки, где рос настоящий лес, мы с родителями так ни разу и не сходили. Жаль не знали мы тогда, что сие счастье пряталось куда ближе.

Ближе к концу травня мы всегда отправлялись в поля, заготавливать целебные травы на зиму. Это было одно из любимых моих занятий. Собирали, обычно, поздней весной или ранним летом. Впереди нас ждали ещё целых три месяца тепла и беззаботного счастья. Посему и колоземица вокруг господствовала особенная.

Стоял солнечный день, синее небо, зелёные поля, благоухающие различным цветами, поющие птицы и стрекочущие кузнечики. Вокруг мир, тишина и спокойствие. Это неописуемое умиротворение, сия небесная благодать. Рядом близкие люди, над головой тёплое солнце и чарующая высь, вдали нескончаемые природные красоты. Поля, леса и озёра, уходящие в самый небосвод. Извивающаяся река, с живописными берегами. Горы и возвышенности, что тянулись от ближайших перелесков и до самого края неба. А сей свежий воздух, сей лёгкий и приятный ветерок. Что ещё надо для счастья?

Вооружившись ножницами и мешочками, мы ходили и выискивали целебные травы и цветы. Порой, это было скучное и однообразное занятие, но, вкупе со всем остальным, весьма увлекательное. Родители указывали, где срезать травы, а куда лучше не заходить. Предупреждали нас о тёгах в траве.

– Смотрите. Здесь водятся тёги, будьте осторожны, не заходите в густую траву. Смотрите под ноги. Далеко от нас не отходите.

– Какие тёги? Они здесь не живут, а если и обитают, то безобидные ужи. Пугают нас по всяким пустякам. Так и в жизни ничего не увидишь и нигде не побываешь, если всего бояться. – Пробурчал старший брат, который отличался своенравием и прямотой, а также наличием своего мнения почти по всем вопросам, что только возникали в нашей жизни.

Киндыс вообще был умён не по годам. Я многому у него научился и многое понял. Основные знания, конечно, у меня от родителей и, позднее, различных источников сведений, познавательных передач, книг, мировой сети и так далее. Но брат выступал проводником к знаниям, он указывал и показывал, прояснял, и советовал. Но никогда ни к чему не принуждал, не навязывал и не надоедал. А это, как по мне, одно из самых главных качеств в человеке. Ибо я с детства терпеть не мог принуждения, угнетения и навязывания. Если ко мне по злому, то я тоже ничего хорошего делать не буду, как не заставляй, сколь ни пугай. А когда со мной по-доброму, то я почти на всё готов.

Брат открыл мне очи на многое. Даже на то, что родители не видели, не хотели замечать, или даже не догадывались. Киндыса по праву можно было назвать – мыслителем. Ибо столько он мыслей разных выдавал. Только за один день мог придумать и осмыслить такое, что многие и за год не осознают. Жаль только, что дарования Киндыса тогда не оценили, или просто не заметили. А ведь сказанное им подтверждается и по сей день.

Глава 4. Тёга

Тут спросил я у старшего брата.

– Киндысе, а почему у зябов есть лапки, а у тёг нет. За что их так обделили?

– Хороший вопрос. Особенно для современной науки.

– И что наука, знает ответ?

– Да, что они там знают? Постоянно переписывают то, что сами же и придумали. Подгоняют желаемое под действительное.

– Ну, а ты, что думаешь?

– И я наверняка не ведаю, но знаю одно сказание. – Сказал с улыбкой брат.

– И чё, расскажешь?

– Пожалуй, да. Ну, значит, слушай…

Во время оно тёги и зябы были одного роду племени. Близкие родственники, короче говоря. У тёг тоже имелись ноги и бегали тёги по дороге. Всё бы и дальше хорошо шло ещё многие тысячи лет, но вот случилась одна неприятность. Летела как-то мимо Земли мёртвая звезда Чэрэч, оную заметили далёкие предки тёг. Ибо были те пращуры не глупые, разумными существами оказались. Они сразу приметили злую звезду и почувствовали ея истинную опасность. Что Чэрэч не просто мимо пролетит, подарив всем свет, счастье и радость, а на землю их упадёт, и принесёт всем лишь беды и горе.

Предки тёги всё сие предугадали, и не нашли иного выхода, как уйти в глубокие тёмные пещеры. Куда не проходит свет, не проникает звук, не сочится солнца луч, куда не войдёт и злая сила мёртвой звезды.

Средь бела дня община зябов вдруг собралась и пошла в сторону бездонных пещер. Их исход видели многие сородичи, им кричали вслед, свистели, шипели, смеялись. Всяко им помешать пытались. Но путники не обращали внимания на ополчившихся родичей. Мудрые зябы двигались упорно, не оглядываясь. Так дошли они до великих пещер и скрылись в тёмных недрах матери Земли.

Не ошиблись мудрые предки, что ушли под землю, на поверхности действительно было лучше не оставаться. Мёртвая звезда Чэрэч, сойдя со своего небесного пути, обрушилась всем своим весом и силой на поверхность. И вспыхнула земля, и вздрогнула твердь на всей протяженности своей. Страшныя волны огня, воды и пепла похоронила под собой бесчисленное множество живых существ. В том числе, великое число зябов. Мало кому тогда удалось спастись. Кого не убила звезда, того умертвила зима лютая. И помёрзли они, яко мухи.

Ушедшие же под землю, в первое время, испытывали многия лишения: глад, хлад, страх, боль и отчаяние. Но со временем сильнейшие из них выжили и смогли дать начало нового рода, что был уже более приспособлен для такой жизни. А новый род, в свою очередь, породил ещё более жизнеспособный. Так и повелось, из рода в род, из года в год, из века в век.

Со временем, зябы прекрасно приспособились к темноте и прочим особенностям новой жизни. Изменился несколько и их облик. Но несмотря всё это, умные существа помнили кто они, откуда сюда пришли, где и как жили их предки. Эти знания они передавали из поколения в поколение. Тем не менее, все они понимали и принимали существующую действительность. Свою единственную судьбу. Ни у кого не возникало желания вернуться на поверхность. Никому даже не приходила мысль, что снаружи вообще возможна жизнь.

Но однажды родилась в их народе особенная особь по имени Тёга. Она с рождения оказалась не такая как все. Уж больно непоседлива и любопытна она была. Тёга исследовала все ближайшие пещеры и разузнала у старейшин всю правду о происхождении их народа.

Старейшины поведали Тёге, что где-то там, далеко на поверхности, когда-то сияло настоящее тёплое светило, синее небо, зелёные леса и луга, прозрачные водоёмы полные жизни. Бескрайние просторы, величественные горы, тёплый песок и камни. На оных можно было лежать и греться под приятным солнцем, плескаться в чистейшей воде озёр и рек, бегать по лесам и полям, есть всё, что вздумается, а не скудную подземную пищу.

После сих знаний в голове юной зябы загорелась мысль. Тёга вдруг воодушевилась и зажглась желанием выбраться наружу. Уж больно не нравилась ей вся сия тьма, сырость и холод тёмных подземных пещер.

Рассказ старейшин о былой жизни так вдохновил Тёгу, что она забыла обо всём ином, и стала жить одной только мечтой, оказаться однажды там, на поверхности. Да не просто побывать, но и остаться там навсегда… Воодушевившись, Тёга поделилась своим желанием с другими зябами подземным. Многие отнеслись к её замыслу с сомнениями, но некоторые даже стали примыкать к кругу алчущей.

Со временем о затее Тёги прознали остальные сородичи. Некоторые из них сильно возмутились и подняли на уши всё подземелье. Да и поведали об ея замысле старейшинам. Да всем нашипели, что мол:

– Тёга собирается совершить страшное преступление и уйти на поверхность. В мёртвый мир предков.

А это, по-сути, сродни самоубийству. А, значит, крайне осуждается в подземной общине. Вокруг зябы собрались родичи и старейшины. Все они принялись осуждать её, и давать Тёге всякие строгие нравоучения. Что, мол, нельзя ей туда, что заблуждается она. Так прекрасно там было раньше, а ныне там такой же мрак, как здесь, даже во много раз хуже. Там ледяной холод и тёмная мёртвая пустыня. А здесь, в подземелье, воды хоть отбавляй, относительно тепло, еда хоть какая-то есть, а там, на поверхности, всё давно сгорело, испарилось и замёрзло. Но Тёга стояла на своём.

– Это было очень давно, сейчас там уже не так. Солнце вновь сияет на небе и пробуждает всё многообразие жизни светом и теплом своим. Леса зелёные, как и прежде, даже ещё гуще и богаче. А в реках прозрачная вода и полно рыбы.

– Какой вздор! – Восклицали возмущённые старейшины.

– Действительно, опасныя мысли оная зяба проповедует среди народа подземнаго. Плохой пример показывает она младому поколению. Своими заблуждениями неразумными – грозит она погубить весь наш народ избранный. Посему, для общаго же блага, надлежит нам оградить Тёгу от опасности оной, а остальных сородичей от Тёги сей. Дабы не вводила она народ в заблуждения речами своими лукавыми.

На том и порешили. Тёгу поселили в одну из глубоких пещер, отдалённых от других, и повелели те отсеки хорошо охранять. Близкие Тёги молили сего не делать. Просили у старейшин простить юную зябу, ибо не ведает она, что глаголет. Но вожди оказались непреклонны.

Время шло, Тёга сидела, а её родичи всё пытались освободить узницу. Однажды, после долгих уговоров, зяба вдруг заявила, что она всё поняла, осознала свою вину и всю глупость своей дурной затеи. Старейшины собрались, обсудили и решили отпустить раскаявшуюся особь.

Но раскаяние её прозвучало только на словах. Ибо хитрее и умнее многих Тёга была. Сдалась она лишь на радость старейшин, но в глубине души зяба оставалась верна своим убеждениям. Более того, она только пуще окрепла в вере своей, и твёрдом убеждении подняться на поверхность…

Очередным кромешно-тёмным днём Тёга, выждав самое подходящее время во время праздника – дня пещерных духов, убежала из общины подземных зябов. Минула все преграды и ограничения. Долгий и трудный выдался ея путь. Немало испытаний она преодолела в дороге, но, упорством и трудом своим, Тёга всё-таки смогла достичь поверхности. Впереди очи её узрели свет в конце пещеры.

Юная зяба, с великим любопытством, направилась в сторону источника сего света. Покуда не достигла его. Свет сей исходил из небольшой щели в камнях. Откуда шёл резкий и пьянящий запах свежести. После первого вздоха, у Тёги закружилась голова. Она ощутила то, что прежде ещё никогда не испытывала, и ей тотчас захотелось туда, на свет.

Тёга просунула свою мордочку в щёлочку и увидела первые лучи, доселе невиданного ей, солнца. Что слепило ей очи и, одновременно, приятно согревало душу и тело. Зяба была вне себя от радости. Ведь наконец-то она достигла того, о чём так мечтала, а все её убеждения враз оказались верными.

– На поверхности вовсе не мрак и смерть. Здесь свет, свежесть и тепло. Здесь сама жизнь!

Тёга подползла ещё ближе к расщелине, и просунула в узкую щель две свои лапки, пытаясь выбраться. Она стала уже было вылазить наружу, но вдруг застряла. И дальше не смогла продвинуться. Тяжёлые стены пещеры держали её мёртвой хваткой, как тиски. Ни одно движение бедной зябы не ослабляло их силу. Казалось, что стены даже начали сжиматься пуще прежнего, дабы заживо похоронить несчастную особь. Тогда она громко возопила от безысходности. Ея неистовый крик пронзил всю округу и пробудил многих животных.

На зов Тёги проползли разные существа, в основном, это были зябы. Ибо лишь они, далёкие родственники, смогли не просто услышать звук, но и понять крик о помощи. Прибывшие признали в Тёге родича и стали пытаться ей помочь. Ну, как могли, конечно. Только вот все их попытки освободить родственницу оказались тщетны. Словно гора действительно схватила зябу и не хотела отпускать.

В конце концов, Тёга сказала всем спасавшим её.

– Будь, что будет, тащите меня ребята! Не жалейте сил, не жалейте меня – тащите! Даже если суждено мне умереть, то пусть лучше здесь, чем в том мраке. В оном я всю жизнь прожила, и ежечасно мечтала его покинуть. Но вот наконец-то моя мечта стала мне так близка. Молю вас, не подведите, мои хорошие!