Путь ненависти

Наверное, дело было в последних днях лета. Светлый, тёплый воздух пронизывал окна, солнечные лучи полосами ложились на пол и отсвечивали золотом на парте, за которой я сидела. Школа в это время года казалась почти уютной, даже несмотря на серую каменную кладку стен и тяжёлые деревянные двери.

Я слушала краем уха, как госпожа Мортани объясняла нюансы регенерации тканей после магических ожогов. Обычно такие темы увлекали меня, но сейчас мысли упорно возвращались к Каитиро… и к магическим путям. К той серебристой сети, что я видела внутри его тела.

Я не знала, как это объяснить. Не понимала, почему я никогда раньше не встречала упоминание о них? Почему на занятиях никто не рассказывает такую важную информацию?

Может, это связано с моей магией? Или…

Я выдохнула, прогоняя лишние мысли, но они не уходили. Осталась только одна: я должна найти информацию и решение.

Когда урок закончился, и остальные начали неторопливо собирать вещи, я медлила. Сердце забилось чаще. Я не любила привлекать внимание. Не любила спрашивать о вещах, которые могли показаться странными. Но сейчас выбора не было.

– Госпожа Мортани, – тихо позвала я, подходя ближе к кафедре. Она как раз собирала книги, аккуратно складывая их в стопку.

Она повернулась ко мне с тем самым редким, чуть тёплым взглядом, от которого мне всегда хотелось становиться лучше.

– Да, Эли? – спросила она.

Я на мгновение прикусила губу, собираясь с мыслями, а потом выдохнула:

– Я… думала над темой выпускной работы.

– Уже? – её губы растянулись в улыбке. – Обычно мои студенты вспоминают об этом ближе к середине осени.

– Я просто хотела бы уже начать искать материалы, – ответила я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.

– Здравое решение, – кивнула она. – И на какую тему ты смотришь?

Я отвела взгляд к солнечным пятнам на полированных досках пола.

– Восстановление магических путей.

Наступила тишина. Мгновение, два. Воздух будто стал плотнее. Я подняла глаза и увидела, как лицо госпожи Мортани словно застыло. Улыбка исчезла. Она смотрела на меня иначе – в этом взгляде уже не было той лёгкой мягкости. Скорее осторожность. Внимание, от которого внутри всё похолодело.

– Интересная тема, – сказала она медленно. – И редкая.

– Я… – я быстро соображала, что сказать. – Нашла упоминание об этом в старой книге у бабушки. Мне показалось, что это… интересно.

Это было похоже на правду. Почти.

Она долго молчала. Потом осторожно произнесла:

– У бабушки, значит, – мягко повторила она, как будто пробуя слова на вкус. – Очень необычно. Такие сведения редко можно найти. И, признаться, о них известно немногое, даже среди тех, кому доступен иной уровень знаний. Магические пути – сложная структура. Они слишком тонкие, слишком неустойчивые. Целители с ними не работают.

Я уже знала это. После разговора с Каитиро. Но сейчас, при её спокойном, ровном голосе, будто бы объясняющим азы, внутри похолодело.

– Почему? – спросила я.

Она чуть покачала головой.

– Мы работаем с телом. С живой тканью. Магические пути – это… другое. Ты не сможешь их увидеть. Никто из целителей не может.

– Но… если кто-то… вдруг… – я не знала, как закончить фразу.

Мортани лишь чуть качнула головой.

– Выбери другую тему, Эли. Эта работа ни к чему хорошему не приведёт. Поверь мне.

Она сказала это без резкости, без давления. Но я поняла: больше она говорить не станет.

Я кивнула и поблагодарила за совет, хотя внутри бушевало слишком много чувств. Вышла из кабинета, чувствуя, как холодный воздух коридора будто возвращает меня к реальности.

Теперь я понимала, почему Каитиро не верил. Почему смотрел на меня так… как на невозможное. Он знал, что этого не может быть. Что такого не бывает.

Коридоры академии были почти пусты. За окнами медленно ползли полосы облаков, и свет стал мягче, рассыпаясь на стены, выложенные тёплым камнем. Я шла, не замечая, как пальцы снова и снова сжимают край сумки, пока мысли спутанным клубком крутились в голове.

«Ты не сможешь их увидеть. Никто из целителей не может.»

Слова госпожи Мортани эхом отдавались внутри, цепляясь за уже тревожные мысли. А ведь я видела.

Почему тогда никто другой не может?

Почему я смогла?

Почему… я вообще могу это чувствовать?

И что это значит теперь?

Я никогда не думала, что быть целителем – это так сложно. Точнее, знала, конечно. Все знали. Целители – ценный ресурс. Их всегда было мало, а значит, ими дорожили, их охраняли, следили… контролировали.

Мне все время говорили, что наша магия предназначена для помощи. Но на деле… на деле всё было иначе.

Целители обязаны служить аристократии. Так устроено. Им не приказывают вступать в брак, нет, но контрактная служба на десятки лет – это норма. И даже те, кто становится личным лекарем знатных семей, получают привилегии лишь на бумаге. На деле – они пленники.

Всё просто: если ты целитель, у тебя нет свободы. Тебя могут лишить права покидать столицу. Могут приказать лечить кого угодно, если того требует политика. Или не лечить.

А я… я просто хотела помогать людям. А не быть пешкой в чьей-то игре.

Я сжала зубы, чувствуя, как к горлу подступает неприятная тяжесть. Каитиро вскользь упомянул, что одна из аристократических семей заплатила за моё обучение. А значит… после выпуска они заберут меня.

Эта мысль грызла изнутри. Я не хотела этого. Не хотела быть чьей-то собственностью. Но что я могла сделать?

Прямо сейчас – только искать ответы.

Может, в библиотеке найдётся хоть что-то. Если госпожа Мортани не говорит, что никто не знает – значит, кто-то всё же знает. Или знал. Где-то должна быть информация.

Библиотека встретила меня тишиной, плотной и успокаивающей, как мягкое одеяло после долгого дня.

Я всегда любила это место. Здесь время будто замедлялось. Старинные дубовые стеллажи уходили вверх, до самого потолка, и казались живыми, шепчущими что-то древнее, забытое. Воздух пах воском, сухой бумагой и деревом. Тёплый, чуть пыльный аромат, от которого мне всегда было уютно.

Высокие окна пропускали оранжевый свет заката. Он пробивался сквозь витражи и ложился на пол узорами, словно кто-то нарисовал их светом. Пыль в воздухе мерцала золотистыми искрами. Всё было… спокойно.

Но внутри у меня царил хаос.

Шаги глухо отзывались эхом на каменных плитах. Я шла вдоль стеллажей, позволяя пальцам скользить по корешкам книг, шершавым и гладким, прохладным и тёплым. Некоторые из них были потёрты, на других золотились надписи, выцветшие от времени.

«Целительство. Восстановление. Магические пути.»

Я повторяла эти слова про себя снова и снова, словно это могло помочь.

Вытаскивала фолиант за фолиантом, пролистывала страницы. Шорох тонкой бумаги напоминал шелест осенних листьев. Время тянулось вязко, как мёд.

Но нужного не было. Всё, что я находила, касалось обычных практик исцеления. Техники, распространённые приёмы, классические схемы лечения. Всё то, что мы изучали на занятиях.

Слишком просто.

Слишком… безопасно.

Я уже собиралась сдаться, но вдруг взгляд зацепился за тёмный переплёт в самом углу полки. Книга выглядела так, будто её не брали в руки десятки лет. Пыльным, почти серым казался её корешок. Но символы на обложке тускло поблёскивали в последнем свете дня.

"Ариндели: история и мифы."

Я медленно вытянула книгу с полки. Переплёт оказался тёплым на ощупь, кожа грубая, но крепкая. Символы были незнакомыми.

Я не собиралась брать книгу по истории аринделей. Но провела пальцами по символам на обложке – они были почти стёрты, но под подушечками чувствовалась лёгкая, странная пульсация, как если бы линии были живыми.

Чепуха, конечно. Просто старая книга.

И всё же я аккуратно прижала её к груди. Посмотрю потом, в комнате. Может быть так я смогу узнать больше о нём?

Я поставила её на место, чтобы позже зарегистрировать у библиотекаря. А сама вернулась к стеллажам по исцелению.

Шаги снова эхом отдавались в тишине.

Один за другим я вытаскивала книги. Но всё было не то. Закрытие ран, очищение яда, восстановление тканей. Даже о более сложных манипуляциях с внутренними органами было изобилие информации.

Будто сама идея восстановления магических каналов была чем-то запретным, ненужным или просто невозможным.

Но это же не так. Я видела их.

Если я могла это сделать, то… кто-то уже должен был знать об этом раньше. Просто должен.

Прошло, наверное, больше часа, прежде чем я сдалась. Руки устали перелистывать страницы, глаза начали уставать.

В последний раз оглядела полки, словно надеясь, что ответ спрятался прямо передо мной и я его просто не замечаю.

Но – ничего.

Я забрала книгу об аринделях, расписалась в журнале, где чётким почерком уже стояли имена тех, кто брал книги до меня. На страницах рядом с датами были тонкие, почти незаметные магические метки: защита, чтобы никто не мог унести книгу просто так.

Коридоры уже были пустыми, огни на стенах разгорались ровными язычками, освещая дорогу.

Я ускорила шаг. Хотелось быстрее вернуться в комнату и… подумать.

Подумать спокойно мне, конечно, никто не дал.

Едва я переступила порог, как Вейра налетела на меня с привычной лёгкостью урагана.

– Эли! Ты не представляешь, какой у меня сегодня был день! – её голос звенел от восторга, а глаза буквально сияли. – Сначала мы пошли в мастерскую, где нам показали настоящее место преступления и дали попробовать использовать поисковые плетения! А потом…

Я честно пыталась слушать. Кивала, даже пару раз улыбнулась, но мысли раз за разом соскальзывали куда-то в сторону.

Всё возвращалось к госпоже Мортани, к её странной реакции и к тому, что она так и не объяснила, почему о магических путях почти ничего не известно. Почему целители их не видят? Может быть, это запрещено, потому что прикосновение к ним причиняет боль?

Я сжала пальцы в кулак, невольно чувствуя, как тёплая энергия вновь шевелится где-то под кожей.

Но Вейра продолжала говорить, и её слова, как музыка на заднем плане, заполняли комнату.

– Мы решили на выходных уехать за город, – сказала она вдруг, вытягивая из шкафа дорожную сумку. – Так что я сегодня ночевать не останусь… И на выходных тоже.

Она обернулась ко мне, держа ремешок сумки в руке, с немного виноватым, но всё же счастливым выражением лица.

– Ты ведь не обидишься?

Я покачала головой, пусть и немного рассеянно.

– Знала, что поймёшь, – Вейра чмокнула меня в щеку – быстро, легко, по-дружески, – и, подхватив сумку, практически бегом выскользнула за дверь.

Тишина, наступившая после этого, казалась почти оглушительной.

Но теперь можно было отдохнуть.

Я открыла глаза.

Тьма, плотная, как мокрая ткань, висела перед лицом, обволакивала, душила.

Зрение привыкало медленно, различая во мраке ржавые линии – прутья. Клетка.

Я лежала на холодном каменном полу. Он был влажный, сырой, и влага просачивалась сквозь тонкую ткань брюк, проникая в кожу. Пальцы дрожали, когда я подняла руку и коснулась воротника – привычное движение. Его не было.

Но на запястьях ощущались браслеты. Холодные. Тяжёлые.

Запах бил в ноздри резко и мерзко: кровь.

Моя кровь. Солоноватый привкус на губах подтвердил это. Щека саднила – кожа там была рваная, словно ногтями. Или когтями.

Далеко в коридоре, в стороне от клетки, капала вода. Медленно, размеренно. Кап. Кап.

Каждый звук отдавался внутри головы глухим, тяжёлым эхом.

И ещё один звук.

Шаги.

Тяжёлые, размеренные.

Кто-то шёл медленно, будто нарочно заставляя меня вслушиваться в каждый шаг. Они эхом разносились по каменному полу, приближаясь.

Я сжалась в комок, пытаясь сделать дыхание тише, незаметнее.

Мужчина шагнул внутрь.

Его глаза… ледяные. Светились тускло, как отблеск луны на лезвии ножа.

Лицо – без выражения. Кожа натянутая, почти сероватая в этом мраке. Волосы собраны, длинные, белые.

Он наклонился к прутьям, и его пальцы легли на металл.

– Ты проснулась, – его голос был низкий, спокойный. Как будто всё происходящее – не более чем обыденность.

Крик застрял в горле, смешавшись с кислым привкусом страха.

Я проснулась с резким вздохом, сердце бешено колотилось, а тело было покрыто холодным потом. Воздуха не хватало, в горле першило. Липкие волосы приклеились к шее. Всё тело дрожало. Я села на кровати, дрожащими руками обхватив голову.

Снова этот кошмар. Снова тьма, сырость и ледяные глаза, которые преследовали даже во сне. Я заставила себя сделать глубокий вдох. И ещё один. Но сердце не успокаивалось. Оно стучало так, будто хотело вырваться из груди.

Я опустила ноги на пол. Ощущение дерева под стопами доказывало: я здесь, в комнате. Это не подземелье.

Но я знала: стоит закрыть глаза – я снова окажусь там.

В клетке.

Сквозь окна пробивался бледный свет, но он ничего не менял. Мир оставался серым и мутным, как будто я смотрела на него через плотную вуаль. Вейры не было. Комната казалась слишком большой. И слишком тихой.

На занятия я пришла, не позавтракав. Может быть, стоило всё-таки что-то съесть – хотя бы сухофрукт, хотя бы глоток тёплого чая.

Просто не смогла. От одной мысли о еде начинало тошнить. Пить воду тоже не хотелось – живот тут же сжимало, стоило сделать хоть один глоток. Казалось, внутри меня поселилась пустота. Холодная, чужая, пронзительная.

Учёба шла своим чередом, но я будто бы смотрела на неё со стороны. Слова преподавателей тонули в гуле собственных мыслей. Лица учеников размывались, словно я смотрела сквозь мутное стекло. Руки делали записи машинально, но когда я бросала взгляд на страницу, то не могла понять, что там написано. Иногда ловила себя на том, что просто держу ручку над тетрадью, не двигая пальцами. Время тянулось бесконечно, и каждый новый урок казался продолжением какого-то долгого и бессмысленного сна, из которого невозможно проснуться.

Меня раздражали даже звуки. Шорох страниц, приглушённые голоса, стук каблуков по каменному полу. Всё это давило, било по нервам, которых и так будто не осталось.

На тренировке я пропустила два удара подряд, а третий выбил воздух из лёгких. Споткнулась, теряя равновесие, и упала, больно ударившись о каменный пол. За одно занятие я умудрилась получить пару ссадин и здоровенный синяк на бедре, когда тренировочный меч попал туда.

Преподаватель лишь вздохнул, сказал, чтобы я собралась. Я пыталась. Но в ответ тело словно налилось свинцом, с каждым шагом становясь всё тяжелее.

К вечеру синяки горели на руках и боках, а ладони были сбиты в кровь. Я забыла надеть перчатки. Даже не заметила.

Я вернулась в комнату, где царила тишина. Рухнула на кровать поверх покрывала, не раздеваясь, и долго смотрела в потолок, пытаясь понять, на что вообще ещё хватит сил.

Когда сил подняться не нашлось, я всё-таки потянулась к альбому, который давно валялся у изголовья. Не думая, взяла карандаш. Линии рождались сами. Лёгкие, мягкие, как будто кто-то вёл мою руку, а я лишь смотрела со стороны.

Когда я поняла, что снова рисую его лицо, было уже поздно.

Вейра вернулась ближе к вечеру воскресенья.

Как всегда, ворвалась вихрем – будто в комнату распахнули окно, и в него хлынул прохладный ветер с запахом улиц, шума голосов, смеха, чужих историй. Она что-то оживлённо рассказывала на ходу, скидывая куртку и размахивая сумкой, как флагом победителя.

– Ты не представляешь! Это было… – начала она, но тут её голос оборвался.

Я почувствовала это почти физически – как если бы кто-то резко захлопнул дверь.

Она замерла на месте, бросив взгляд на меня, и на какое-то странное, долгое мгновение комната наполнилась тишиной.

Вейра подошла ближе. Её тёплый, солнечный взгляд стал вдруг другим. Серьёзным. Сочувствующим.

– Эли… – тихо сказала она. – Опять кошмары?

Я молча кивнула.

Она только покачала головой и ушла на кухню. Я слышала, как она там возится, и этот обычный звук сейчас почему-то вызывал странную благодарность.

Через пару минут Вейра вернулась и сунула мне в руки кружку какао. Керамика приятно обжигала, и я крепче сжала пальцы вокруг неё.

– Ты не можешь вот так сидеть одна целыми днями, – сказала она, не глядя на меня, а рассматривая разбросанные листы на столе. – Это не помогает. Тебе нужно развеяться, прогуляться, получить новых положительных впечатлений.

Я ничего не ответила.

– Хотя бы ради разнообразия, – она наклонилась ближе, подняла один из рисунков. – А вот этого ты нарисовала когда?

Я покраснела, но пожала плечами.

– Недавно. Просто… захотелось попробовать портрет мужчины. Обычно не рисую их.

– М-м, – задумчиво протянула она, глядя на рисунок с тем самым прищуром, от которого хотелось спрятать лицо руками. – Очень «просто», да? Но у тебя действительно здорово получается. Может, с натуры?

Я покачала головой, стараясь, чтобы это выглядело убедительно.

– Ну ладно, – она откинулась на подушки. – Так вот. Я решила: тебе нужно срочно на свидание.

Я поперхнулась какао.

– Не смотри на меня так. Это отличная идея! Серьёзно. У меня есть знакомый – Керан. Он хороший, правда. Никаких глупостей. Умный, начитанный. Про таких говорят – надёжный.

Я всё ещё молчала, слишком ошарашенная тем, как легко она выносит приговоры.

– И – та-дам! – он обожает книги. Представляешь? Вы найдёте общий язык.

Я открыла рот, чтобы возразить, но она уже подняла палец.

– И мы пойдём на двойное свидание. Ты с Кераном, а я с Лейном. Не сможешь сбежать. Даже не пытайся.

Я тихо вздохнула и уткнулась в кружку.

Свидание. С кем-то незнакомым. Пустить его ближе. Позволить узнать хоть что-то. Слушать, как он говорит о себе, и придумывать, что отвечать в ответ. Улыбаться. Делать вид, что всё в порядке.

Я чувствовала, как внутри сжимается что-то. Как будто сердце, едва начавшее заживать, снова приоткрыли и ткнули туда.

Керан, возможно, действительно хороший. Но не в нём дело. Я боялась снова потерять контроль. Того момента, когда ты вдруг чувствуешь себя слабой, уязвимой, глупо верящей.

Когда кажется, что тебя видят, а на деле – просто используют как вещь. Снова довериться и ошибиться. На самом деле проще было не доверять никому из мужчин.

Но спорить с Вейрой всегда было… бесполезно. Она сметала любые аргументы так же легко, как утренний ветер сметает листву с дорожек.

Но сердце всё равно сжалось.

Свидание.

Что я вообще делаю..?

Глава 8

8 месяц, 178 год после войны.

Последующие дни тянулись одним серым, смазанным пятном.

Я почти не спала. Кошмары возвращались снова и снова – каждый раз одни и те же, и от этого только хуже. Порой казалось, что стоит закрыть глаза, как увижу их снова: клетки, холод металла, мокрую каменную стену и чей-то ледяной взгляд, от которого хотелось сжаться в комок.

По утрам я чувствовала себя так, будто меня вывернули наизнанку. Всё валилось из рук. Мысли путались. Занятия больше напоминали не обучение, а мучение. Я ловила себя на том, что читаю один и тот же абзац несколько раз подряд, а потом понимаю, что так и не уловила смысл. На тренировках постоянно ошибалась с построением плетений, за что наставник несколько раз замечал громко и с упрёком.

Домашние задания копились на столе, угрожающей стопкой давили на сознание, но я никак не могла заставить себя сосредоточиться.

Я думала о том, что нужно обязательно закончить реферат по теории щитов. И найти время наконец дойти до городской библиотеки – вдруг там попадётся хоть что-то о восстановлении магических путей?

Всё, что касалось «свидания», давно выветрилось из головы. И вообще, я была уверена, что Вейра просто шутила. Или… передумала. Или забыла.

И вот, в тот самый день, когда я собрала сумку, наметила маршрут и уже почти вышла из комнаты, дверь распахнулась, и передо мной возникла Вейра.

Она улыбалась. Опасно так улыбалась.

– Куда это ты собралась? – поинтересовалась она, скрестив руки на груди.

– В библиотеку, – честно ответила я. – У меня много дел. И учёба, и реферат…

– Нет-нет, дорогая, – перебила она с довольным видом. – Сегодня у нас другие планы.

Прежде чем я успела сообразить, что она имеет в виду, в моих руках уже оказалось платье.

– Примерь! – с энтузиазмом велела Вейра, подталкивая меня обратно к кровати.

Я уставилась на ткань, потом на неё.

– Это ещё зачем?

– Как зачем? – она вскинула брови, будто я задала самый глупый вопрос в мире. – Сегодня тот самый день. Ты идёшь на свидание.

Я выпрямилась.

– Чего?! Почему ты не предупредила?!

– Потому что тогда ты бы нашла способ сбежать, – рассмеялась она и снова сунула мне платье. – А так – времени на раздумья нет. Только вперёд!

– Вейра… – начала я, но она была непреклонна.

– Всё уже обговорено. Мы с Лейном будем рядом. Ты же мне доверяешь?

Я медленно вздохнула. Да, я ей доверяла. И именно поэтому стояла сейчас с этим дурацким платьем в руках и понятия не имела, как вообще попала в эту ситуацию.

– Ну же, примерь, – подбодрила Вейра, хлопнув меня по плечу. – Оно тебе точно подойдёт. Я почти не сомневалась в размере!

– Почти? – я прищурилась.

Она рассмеялась, не обращая внимания на мой тон.

– Просто давай примеряй, а там посмотрим.

Я вздохнула ещё раз – кажется, уже десятый за последние пять минут, – и пошла переодеваться. Платье оказалось удивительно лёгким, ткань скользнула по коже почти невесомо. Светло-голубая материя мягко ложилась по фигуре, не сковывая движения, а свободная юбка до колен едва колыхалась при каждом шаге.

Я провела ладонями по ткани. На ощупь она напоминала тонкий лён, дышащий и прохладный, идеально подходящий к тёплой погоде, какая ещё держалась в Лорвене.

Ничего лишнего – ни вышивки, ни драгоценных застёжек, – всё просто и удобно. Именно то, что могло бы мне понравиться… если бы это не было платье для свидания.

– Ну, как там? – услышала я голос Вейры с другой стороны.

– Как-то… необычно, – призналась я. – Но вполне сносно.

– Сносно? Да ты выглядишь прекрасно! – она буквально вытащила меня из ванной комнаты и начала поправлять ткань на плечах. – Этот цвет тебе к лицу.

Вейра не дала мне передумать. Уже в следующую секунду она взялась за мои волосы, легко и уверенно собирая их в высокий хвост. Пальцы ловко выбрали пару прядей, оставив их свободно обрамлять лицо.

– Так лучше, – сказала она, оценивающе глядя. – Честно, Эли, тебе пора иногда смотреть на себя со стороны.

Я снова взглянула в зеркало. Отражение всё ещё казалось чужим, но… меньше.

Высокий хвост подчёркивал чёткие линии скул, а лёгкие пряди смягчали выражение лица. Волосы ярким огнём играли на фоне голубой ткани, а глаза казались ярче.

– Где мы встречаемся с этим Кераном? – наконец спросила я, надеясь хотя бы морально подготовиться.

– У фонтана на центральной площади, – весело сказала Вейра. – Через час.

– Час?! – я чуть не задохнулась.

– Успеем, – хмыкнула она. – Только не пытайся сбежать, я тебя знаю.

Солнце светило так ярко, что я прищурилась, едва мы вышли из здания общежития. День был тёплым, воздух пах скошенной травой и спелыми яблоками, словно лето решило устроить прощальный пир перед осенью. Вейра болтала без умолку, ведя меня за собой по дорожке, будто я – ещё одна её сумка, которую необходимо доставить в нужное место.

Транспорт мы выбрали общественный. Полупрозрачные двери мягко закрылись за нашими спинами, кабина плавно двинулась вперёд, скользя по маршруту в сторону центра Лорвена. Пейзажи за окнами сменялись один за другим: аккуратные домики с коваными решётками, магазины с яркими витринами, мосты, перекинутые через узкие каналы. Всё выглядело спокойно, даже уютно. Но внутри меня царил хаос.

Я молчала почти всю дорогу. Только изредка кивала, когда Вейра что-то говорила о Лейне, о новом платье, о том, как хорошо я выгляжу. Слова проходили мимо. Я думала о домашнем задании, о книге по плетениям, которую нужно вернуть в библиотеку, о том, что уже вторую ночь подряд почти не сплю. Снова кошмары. И мутное ощущение от этого дня, как будто я движусь по воде.

Но чем ближе мы были к центру Лорвена, тем сильнее накатывало другое чувство. Тревожное, цепкое.

Что я скажу?

Как себя вести?

Как вообще разговаривать с человеком, которого я не знаю?

Я пыталась придумать нейтральные темы, вспоминала советы из книг, которые когда-то читала, подслушанные разговоры Вейры о «правильных» свиданиях. Но в голове всё звучало неловко и неправдоподобно. Я понятия не имела, как вести себя в такой ситуации. Все мысли казались глупыми, слишком личными или, наоборот, чужими и холодными.

Что если я скажу что-то не то? Если он подумает, что я странная?