Адресованное послание

– У нас сын, ему одиннадцать лет.

Довод не показался ему особенно убедительным. Наверное, было что-то ещё.

– Как он тебя нашёл?

– У него программный бизнес и аналитический склад ума… Не вставай, пока я не уйду. Так будет лучше.

Она встала, подняла с пола его халат и накинула на себя. В дверь постучали: посыльный принёс пакет с одеждой.

Она тщательно оделась, расчесала волосы, провела руками по бёдрам, разгоняя невидимую складку на юбке. Потом подошла к нему, присела на краешек кровати.

– Ты астероид. Ты ворвался в мой мир и летишь по нему. Пройдут недели, пусть месяцы, и ты пролетишь его насквозь. И улетишь в другой мир. А я, возможно, этого не переживу.

Она провела ладонью по его щеке:

– Разубеди меня.

Он молчал.

– Прощай!

В её голосе угадывалась чуточку вопросительная интонация. А может, ему показалось. Она наклонилась, коснулась губами его губ.

И вышла.

Солнечные блики заходящего солнца играли в догонялки на стене комнаты. Ветерок, залетевший через балконную дверь, пошевелил пояс халата, брошенного на спинку стула. Он прикрыл глаза.

Видение было ярким, почти реальным…

* * *

Мальчик лет четырёх перетаскивал волоком тяжёлые тупые мечи, которыми тренируются воины, на песок, чтобы их легче было втыкать. Он рано лишился матери. Смутно помнил размытый облик и ласковый голос. Знал, что руки у неё тёплые и нежные, но она никогда не брала его на руки. Может, ей почему-то было нельзя? Хотя – ей хотелось, он чувствовал. Он уже знал, что тех, кто не слушается, забирает к себе большой Жёлтый Тигр.

И вот он воткнул несколько мечей остриём в песок в форме дуги (это – спина тигра), один положил чуть вбок (это – хвост) и два – остриём вперед, раздвинув концы (это – глаза, которыми он высматривает добычу). Затем взял жёлтой глины, развёл её водой и покрасил мечи. Получился Жёлтый Тигр.

Мальчик встал на колени.

– Пожалуйста, Жёлтый Тигр, прости мою маму и верни мне её. Если ты сделаешь это, я всегда буду тебя слушаться, и она – тоже…

Шорох шин по асфальту прервался у крыльца.

«Такси», – подумал он. Стукнула крышка багажника, – положили вещи. Послышались голоса: один – мужской, настойчивый, второй – женский, умоляющий. Слов невозможно было разобрать. Наконец щёлкнули дверки и машина уехала.

Маленький мальчик всё еще стоял на коленях и продолжал о чём-то просить большого Жёлтого Тигра со стальными глазами, но его пальцы непроизвольно сжались в кулаки, а в глазах не было слёз…

7

Вода казалась парным молоком.

– Чёрт! Что за банальщина лезет в голову?!

Он поморщился и посмотрел на левое запястье.

Светящийся циферблат показывал, что он в воде около полутора часов. Стрелка компаса коротко подрагивала.

– Прошлый раз ты был примерно здесь же, и у тебя были проблемы с возвращением, – подтвердил Нор. – А прошедшие сутки вряд ли добавили тебе сил.

– И что?

– Ничего. Просто меня это тоже вроде бы немного касается.

– Ладно, не нервничай. Интересно, какая здесь глубина?.. Сколько-то миллионов лет назад мой предок выплыл из этой глубины. Вылез на берег. Отбросил хвост и… Куда он пошёл? Отелей тогда ещё не было. Если бы он знал наперёд всю цепочку эволюции, – чёрта с два стал бы он отсюда вылазить.

Левая рука помогла правой – и зелёный светлячок, медленно кружась, растаял в толще воды.

– Это мой дар следующему поколению, которое придёт осваивать сушу ещё через миллион лет. Впрочем, есть и другое мнение.

Он перевернулся, лёг крестом на спину и уставился вверх. Небо было так плотно забито звёздами, что очертания созвездий угадать было невозможно. Он пошевелил ладонями, и чёрный зонт с серебряными мошками поплыл над его головой, гипнотизируя шевелящимся мерцающим ковром. Возможно, его предок прибыл оттуда и хвоста у него отродясь не было. Или всё-таки был?

Он скользил взглядом по океану светящихся предложений, придирчиво выбирая ту, единственную… И наконец – выбрал. И поплыл ей навстречу…

Как тебя зовут?..(Переход)

– Как тебя зовут?

– У меня нет имени на твоём языке. Можешь дать мне любое.

– Ты женщина?

– Сложный вопрос… А почему ты так решил?

– Я тебя не вижу, но от тебя идет мягкая энергия, больше присущая женщине.

– Вообще-то ты не должен был меня почувствовать до момента перехода.

– Перехода?..

– Да, мы это так называем, но и у вас некоторые называют так же.

– И этот переход…

– Не сейчас. Я пришла раньше. Так получилось.

– Раньше освободилась после… предыдущего вызова?

– Что-то вроде этого.

– Судя по интонации, ты не смотрела мою ленту жизни.

– Не смотрела.

– Но там, откуда ты пришла, ведь всё есть? Всё известно?

– Там – да. Всё известно.

– Но ты не смотрела… Нет допуска или неинтересно?

– Я сначала смотрела… А потом… Понимаешь, для многих переход – это лучшее, что они сделали в жизни. Иногда появлялось желание ускорить, подтолкнуть…

– А ты можешь ускорить?

– Я не имею на это санкции.

– Но можешь?..

Понятно, не хочешь отвечать. Значит, скорее всего «да». Но если можешь ускорить, значит, наверное, можешь и замедлить. Пусть даже это часы или минуты. Я сейчас за минуту проживаю больше, чем за иной год. И если это можешь ты, что же тогда может пославший тебя?

– Да, пославший меня может много больше, чем я. А тот, кто над ним, ещё намного больше…

– И ты не боишься, что я успею рассказать об этом?

– Ты ничего нового не скажешь… К тебе идут…

* * *

– Проснулся, сынок…

– Мама, я спал? Который час?

– Шесть утра. Спал… Без кошмаров. Покушаешь?

– Нет, мам, не хочу.

– Укол на голодный желудок нехорошо…

– У меня ничего не болит.

– Ты же знаешь, начнётся внезапно…

– Давай попозже…

* * *

– Ты здесь?..

– Ты перестал меня чувствовать?

– Да…

– Странно. Не могу этого объяснить. А сейчас?

– Сейчас чувствую… Ты что-то сделала?

– Немного усилила своё присутствие.

– А увидеть я тебя могу?

– Не положено.

– Кем не положено?

– Не знаю. Мне не приходило в голову выяснять… Но мне известно, что до момента перехода ты не должен меня видеть.

– А в момент перехода, значит, можно?

– Да.

– Получается, что и другие смогут увидеть, если будут находиться рядом?

– Нет, только ты. Другие могут догадаться по твоей реакции, но спишут это на твоё состояние. Было несколько случаев, когда хотели увидеть с помощью технических средств… Для них это плохо кончилось.

– А ты какая?..

– Как я выгляжу? Как ты захочешь! Иногда у меня жёсткие рамки – я должна прийти в определённом образе. Для тебя рамок не указано. Ты почувствовал меня женщиной, значит – буду женщиной. И мне действительно так больше нравится. Выбирай любой возраст, любую внешность…

– И ты появишься такой, какой я тебя представляю?

– Да.

– Я долго буду тебя видеть?

– Несколько секунд до перехода.

– А потом?

– Потом – на следующий вызов или домой.

– У ангелов есть дом?

– Я не ангел, я – проводник.

– Какой он, твой дом?

– Какой захочешь. Он может быть таким, каким ты его оставил, может принять любой другой облик по твоему желанию, может сам измениться, подстроившись под твоё настроение…

– У тебя часто меняется настроение?

– Не чаще, чем у тебя.

– Ты там одна живёшь в своём доме?

– Смотря какой смысл ты вкладываешь в слово «одна».

– Прямой. Присутствует ли кто-то в доме, кто тоже считает его своим?

– Нет. В этом смысле – нет. Это только мой дом.

– Но кто-то приходит более-менее постоянно?

– Нет. Дом – это для отдыха. Для снятия чужих зарядов. Для очищения и восстановления.

– А как вы там… общаетесь?

– Так же, как мы с тобой сейчас.

– То есть не слышимо для других?

– Да.

– Как бы на разных частотах?

– На самом деле всё немного сложнее, но упрощённо можно и так сказать. Сообщаешь то, что ты называешь частотой, тем, кому хочешь адресовать послание, – и услышат только они. Так бывает крайне редко, в этом просто нет необходимости: в большинстве случаев отсутствует желание что-то скрыть от других: чувства, отношения…

– У тебя есть чувства?

– Да. И посильнее, чем у тебя. Слой, в котором я живу, наиболее близок к тому, в котором живёшь ты.

– Ты со всеми так разговариваешь? Я имею в виду: со всеми, к кому приходишь?

– Нет, в первый раз… Я уже и говорю-то только для того чтобы набрать объём информации, необходимый для того, чтобы понять, почему я это делаю.

– Набрать объём трафика, чтобы расшифровать послание?

– Что-то вроде этого…

– Светло уже… лампа горит… Можешь выключить?

– Технически – да, могу. Но нельзя… Нет меня здесь ни для кого.

– А если выключишь – обнаружишь свое присутствие?

– Вряд ли, но всё равно нельзя.

– Что-то часто у тебя «нельзя»… Прямо как у нас.

– Ты меня не провоцируй. Не знаешь, с чем играешь.

– Да чего уж теперь… Ты же пришла по мою душу.

– Да, пришла, хотя и раньше срока.

– А насколько раньше?

– По-всякому бывает.

– А бывает так, что ты одна уходишь? Ну, возьмут и отзовут: типа ложный вызов, пусть ещё помучается.

– У меня такого не было.

– Может, у других?..

– Про других не знаю… Подожди немного, помолчи…

– Что-то не так?

– Да помолчи ты!.. Всё не так! А что «всё» – не знаю. Полежи пока, я отключусь, попробую разобраться…

* * *

– Покушаешь, сынок?..

– Да, мама…

– Что тебе приготовить?..

– Моё любимое…

– Ты же знаешь, тебе нельзя…

– Ты ведь тоже знаешь, что мне уже всё можно…

– Хорошо…

* * *

– Ты пришла…

– Соскучился?

– Ты знаешь, бред, конечно, но действительно – я тебя ждал. Разобралась?

– Почти.

– И?..

– Похоже, я у тебя задержусь.

– Я не против. Надолго?

– Пока не знаю.

– Решила побыть со мной?

– За меня решили. Вернее, сбой произошёл.

– Сбой?

– На нынешнем вашем сленге – «обрыв связи».

– То есть ты не можешь получить указание?

– Да, не могу.

– Классно! А вернуться ты можешь?

– Не знаю, я не пробовала.

– Почему?

– Во-первых, я не могу возвращаться без пациента… Извини, вырвалось… Ну, мы вас так называем…

– Пациент – это тот, кому оказывают медицинскую помощь по его обращению.

– Так я тебе помощь и оказываю. Правда, без обращения.

– Существенная разница, ты не находишь?

– Не нахожу. Если уровень пациента не позволяет ему осознать, что пора обратиться за помощью, приходится оказывать эту самую помощь без его согласия.

– И что, есть такие, кто обращается за вашей помощью сознательно?

– Да, есть.

– И много?

– Не очень. И их количество не увеличивается. Это не зависит от прогресса цивилизации.

– А она прогрессирует?

– Цивилизация?

– Ну да.

– В самом термине заложено понятие саморазвития. Развитие предполагает эволюцию, но на самом деле…

– Есть другое мнение на этот счёт?

– Есть.

– Понятно. Ну хорошо, ты сказала: «во-первых». А во-вторых?

– Во-вторых, раз уж произошло что-то необычное, надо этим воспользоваться.

– Ты точно была женщиной!

– Ты имеешь в виду моё любопытство?

– Конечно.

– Ну да, была.

– Давно?

– Больше двухсот лет назад.

– И как же ты не растеряла это качество, столько лет общаясь с «пациентами»?

– С пациентами я общаюсь гораздо меньше: в вашем исчислении – примерно год и восемь месяцев.

– А в вашем исчислении?

– У нас нет времени в вашем понимании. Вернее, нет прошлого и будущего, есть только «сейчас». Всё сливается в «сейчас».

– То есть время не стирает и не ретуширует воспоминания? Если нет прошлого – значит, все чувства, отбушевавшие когда-то и ушедшие в память, продолжают бушевать в «сейчас»? И это будет вечно?

– Да, это так.

– Но… Ведь это ад!

– Да, ад. Точнее, ад для тех, кто хотел бы что-то забыть, кто чего-то стыдится…

– Но таких большинство, таких подавляющее большинство!

– Да, почти все, в большей или в меньшей степени.

– И как этого избежать?

– Никак, это закон.

– И что делать? Ведь прошлого не вернуть.

– Не вернуть и не изменить.

– Какой выход?

– Совершать поступки, которых не будешь впоследствии стыдиться. Постепенно в общей массе их станет больше. Весы Анубиса показывали результат за все жизни.

– Он и сейчас взвешивает?

– Вот это тебе знать не обязательно.

– То есть об общих принципах «тамошней» жизни ты говорить готова, о технологиях – нет?

– Ты удивительно догадлив.

– Я вижу – ты уже поняла?

– Что поняла?

– Причину, по которой ты разговариваешь со мной.

– В общем, да.

– Какая-то сильная связка в прошлом?

– Не просто сильная, но и заряженная, недорешённая…

– Может, поэтому тебя и отключили – чтобы дорешала?

– Может быть.

– Ну и как мы будем искать эту связку?

– Вопрос не только в том, как искать. Похоже на тест.

– Проверка на профпригодность?

– Что-то вроде того.

– А если запросишь разрешение на возвращение?

– Теперь я знаю ответ: меня отзовут, а к тебе пришлют другого.

– Другими словами: я здесь, пока ты со мной.

– Да.

– И ты пока не собираешься возвращаться?

– Пока нет.

– Жертва?

– Нет. Ты же сам сказал: «проверка на профпригодность». Не пройду – значит, опять в накопитель.

– Накопитель?

– Ну, это мы его так называем. Ты после перехода тоже туда попадёшь.

– Буферная зона?

– Да.

– И сколько там можно пробыть?

– Во времени ограничения нет.

– Тогда по-другому спрошу: от чего зависит срок пребывания?

– Точно никто не знает. Что-то должно произойти внутри. Субъективно становишься спокойнее, светлее. Произошедшие события приобретают другой смысл, ты видишь и оцениваешь их с другой, внешней точки зрения.

– Это та самая «кинолента», которую описывают пережившие клиническую смерть?

– Пережившие незавершённый переход на самом деле киноленты не видят. Там – матрёшка: все значимые события происходят одновременно, и на выходе – интегральный итог прожитой жизни. Многие испытывают ужас именно от этого итога. А вот в накопителе – действительно кинолента: подробная и по кругу.

– Чистилище?

– Нет. Раскаяние в чистом виде там не работает. Скорее – осознание, взятие на себя полной ответственности.

– В общем, второй раз тебе туда не хочется?

– Не хочется. Не понимаю я тамошних законов. А для тех, кто попадает не отсюда, а оттуда, – как-то всё ещё сложнее…

– И?..

– Думаю.

– Ну, думай. Я не спешу.

– Да, понятно. Тебе что? Вся ответственность – на мне, за нас двоих.

– Почему за двоих-то?

– Ты вроде как «не дорос» ещё, тебе можно ошибаться. А мне – нет.

– Не повезло тебе со мной.

– Не злорадствуй, будет и на моей улице праздник.

– Ты как-то уж совсем по-нашему заговорила.

– С кем поведёшься…

– Слушай, у меня, может, крыша поехала, но мне показалось, что ты вздохнула.

– А до этого подобные ощущения возникали?

– Нет. Ловил присутствие, и то на грани, и всё.

– Плохо.

– Что плохо?

– Начинаю проявляться.

– Так, может, ты совсем проявишься? Во плоти…

– Во-первых, не получится. Максимум – буду болтаться белёсым облаком.

– Как привидение?

– Типа того.

– А во-вторых?

– А во-вторых, чего тут хорошего? Отвыкла я уже.

– Совсем не тянет?

– Иногда ноет… Не пойму где. Тела-то нет.

– И?

– Туда, куда хочешь, – не вернуться.

– Но куда-то можно?

– Да. Если упрощённо – подавай заявку и жди.

– Долго?

– Нет определённого срока.

– Но какой-то предельный срок рассмотрения есть?

– Нет. Но если данные подходят, может быстро получиться. Только без выбора: куда тебя пошлют – туда и пошлют. И заранее не знаешь, чем всё обернётся.

– Другой вариант есть?

– Есть другой сценарий. Знаешь: куда попадёшь, с кем будешь общаться, какие испытания придётся пережить. Мало того, там договариваешься с теми, кто будет твоими врагами, кто будет тебя насиловать или убивать. Даёшь согласие.

– Это отсюда «возлюби врагов своих»?

– Да. Только здесь ты не помнишь, что сам с ними договаривался.

– А «там» ты помнишь все свои воплощения?

– Не все одинаково хорошо. А некоторые вообще закрыты.

– Почему?

– Не смогу правильно воспринять…

– Правильно?

– С их точки зрения.

– «Они» – это кто?

– Те, кто следят за соблюдением правил этой игры.

– Это они её создали?

– Нет, они на вашем сленге – «смотрящие». Хотя в рамках проекта имеют возможности на некоторые усложнения и отклонения. Я уж не знаю: имеют ли они на это право или сами его взяли.

– Типа «губернаторы на местах»?

– Типа того.

– Слушай, мы тут договоримся до того, что тебя назад не пустят. Может, «связку» будем искать?

– Не так это просто…

– Давай начнём с чего-нибудь.

– Интересно?

– Да.

– Можешь узнать о себе такое!..

– И пусть!

– Хорошо… Связка жёсткая. Значит, либо пересекались несколько раз с тяжёлой завязкой в начале…

– Либо?..

– Либо завязка была в конце, и тоже тяжёлая. В общем, есть ощущение, что знаю я тебя хорошо и разного.

– Да вот и мне ты как бы не чужая. Может, поэтому я тебя и почувствовал?

– Может быть.

– А дальше как?

– Твоих воплощений мы не знаем…

– Давай с твоего последнего!

– В том-то и штука, что последнее от меня закрыто.

– То есть ты совсем не знаешь, где и когда это было?

– Когда? Примерно двести, двести двадцать лет назад.

– А где – известно?

– Нет.

– Если отследить конец не получается, – давай ближе к началу.

– Ещё бы знать: на какой линии завязка?

– А что, разные линии бывают?

– Да. Может – по линии крови, ну, то есть гена или рода…

– А ещё?

– А может, по линии того, что называют душой.

– Называют? А что, на самом деле – она не душа?

– Душа, душа.

– Я правильно понимаю, что теоретически можно в будущем встретиться с частью себя по другой линии?

– Как-то ты подозрительно быстро схватываешь.

– И о чём, по-твоему, это говорит?

– Пока не знаю.

– А другие линии есть?

– С этими бы разобраться.

– Ну, давай разбирайся, я вряд ли чем смогу помочь.

– Это понятно: тебе торопиться нет смысла.

– А тебе?

– А мне – есть.

– Ты же вроде собиралась «воспользоваться случаем».

– Передумала. Предчувствие у меня нехорошее.

– У проводников бывают предчувствия?

– Не цепляйся к словам. Ну, не предчувствия, а… Не знаю я, как это назвать. Может, и похуже, чем…

– Чем что?

– Полежи, я опять отключусь…

* * *

– Мама, входи! Что ты стоишь за дверью?

– Хотела тебе сказать… Нина звонила…

– Зачем?

– Сказала, что ты можешь сдать экзамены сразу за два семестра, она узнавала. И ещё: спрашивала, можно ли ей прийти?

– Если бы действительно хотела, давно бы пришла и без всякого разрешения.

– Жёсткий ты… Не так это просто.

– Какой есть.

– Может…

– Нет!

– Давай, укол поставлю.

– Ты же знаешь: я сам могу.

– Знаю. Только ты иногда затягиваешь.

– Обещаю: в этот раз сделаю всё как надо.

– Я – в магазин.

– Сходи, конечно…

– Может…

– Мам, мне ничего не нужно.

* * *

– Ну и чего ты не объявляешься? Ты же здесь?

– Здесь, здесь.

– С кем-то встречалась?

– С чего ты взял?

– Холодком каким-то веет от тебя: или с кем-то встречалась, или кто-то ещё с тобой рядом.

– Нет здесь никого больше.

– Значит – первое.

– Ну да, да, встречалась!..

– А почему скрыть хотела? Плохие новости?

– Как сказать…

– Туманно выражаешься.

– Тебе не кажется, что ты много на себя берёшь? Вообще-то – это я за тобой пришла, а не наоборот.

– Ну, вот он – «я», забирай!

– Ты же вроде не торопился, «помучиться» хотел.

– Раздумал. Устал я вдруг чего-то…

– Укол поставь.

– Думаешь – надо?

– Поставь.

– А ты можешь… сама… вместо укола?

– Я не пробовала.

– Так попробуй.

– М-м-м…

– Боишься?

– Да.

– Боишься, что навредишь? Или что инструкцию нарушишь?

– Ну, навредить тебе трудно.

– А себе?

– Себе – вполне возможно.

– Будешь пробовать?

– Да.

– Почему?

– Не знаю… Не могу объяснить…

– Ты чего-нибудь делаешь? Ничего не чувствую. Вернее, чувствую, как мне всё хуже становится.

– Боль?

– Да.

– Расслабься, не думай ни о чём.

– Легко сказать.

– Сделать тоже несложно… Перед тобой океан: чёрный, пустой… Если погрузишься – никого и никогда больше не увидишь. Будешь жить вечно, в полном безмолвии, один… Что ты чувствуешь?

– Ужас!!!

– Вот с этим ужасом и погружайся.

– А-а-а-а-а!..

* * *

– Вернулся?

– Да…

– Что-то голос хрипловат.

– Как ты смогла меня уговорить?

– Я предложила, ты принял решение. Что чувствуешь?

– Как будто в крови пузырьки… Кипит…

– Везде одинаково?

– Нет, в одном месте горяче́е…

– Болит?

– Нет. А надолго хватит?

– Не знаю, не от меня зависит.

– Зачем делала?

– Ты уже задавал этот вопрос… Как будто долг на мне висел. То ли перед тобой, то ли как-то с тобой связано. Отдала – и легче стало. Заодно и завязку нашла. А там, похоже, за тобой долг.

– Ты, значит, меня туда бросила, чтобы завязку найти?

– Не могла я тебя «туда бросить» без твоего внутреннего согласия.

– Как-то я сильно тебе доверился, надо быть осторожнее.

– Поздно спохватился. Ладно. Может, ещё благодарить будешь.

– Это вряд ли.

– Неинтересно про завязку?

– Подожди, не отошёл ещё… А сама-то ты «там» была?

– Нет.

– На других, значит, эксперименты ставишь.

– Не на «других», а на тебе конкретно.

– Спасибо.

– Пользуйся на здоровье.

– Может, мне какая-нибудь поблажка выйдет за пережитое?

– Ага, ожил значит! Торгуешься.

– Знаешь, после «того» – жизнь как-то больше ценишь… любую…

– Ну вот и хорошо…

– Ладно… Что там с завязкой?

– Жарко… Сухо… Солнце как с ума сошло… Вокруг – камень: каменный двор, каменные стены… Крики, кровь. Везде кровь, ручьи крови. Я поскользнулась, упала… Солнце скрылось… Нет, его закрыли, солнце закрыли! Кто-то страшный закрыл солнце…

Он стучится, он во мне – ребёнок, он стучится, просится наружу!..

Чёрная морда, оскал зубов, глаза с кровью… Лошадь, это лошадь, но она безумна! Всадник, на ней всадник. Светлые волосы, голубые глаза… Он наклоняется, он видит, что я беременна, ребёнок стучится, хочет выползти…

Всадник опускает копьё и бьёт туда, в живот, в ребёнка… Копьё пробивает голову, ребёнок дёрнулся и замер… Всадник смеётся, он счастлив. У него лицо ангела, счастливого ангела. Он поднимает копьё, кровь с острия капает мне на лицо. Он застыл, он размышляет… Он не хочет бить в лицо, у меня красивое лицо… Он отводит остриё и бьёт в сердце… Ты это видел?